рассказ Мотя

[Игорь Бекетов]

Мотя

1

Мотю доставили на притравочную станцию ввечеру.

Сторож Щи'почка только что изготовился ужинать: снял с плиты сковороду с жареной барсучатиной, потянул носом.

- Ништяк запашок, - сообщил он красотке, распахнувшейся на развороте пришпиленного к стене порножурнала, и хохотнул, нагнав двусмысленность фразы.

В покой стихшего на ночь заведения ввинтился рокот авто. Щипочка глянул в окошко: лучи фар, ныряя на ухабах, лизали кромку сплошного забора.

- Какого хрена...

Он вышел из сторожки, врубил прожектор. Свет выхватил часть двора с длинным зарешеченным строением. Тотчас по разлинованной отражениями решеток земле заметались косые тени; пространство наполнилось рыком, писком, в этот ор врезался знакомый сигнал "Газели" и придушил Щипочкин выкрик: ёб...ный ты смешной!

Бывший вор щипач Дмитрий Щепочкин погорячился. Владетель испытательно- тренировочной станции - пожилой еврей и список с Яна Френкеля Павел Иосифович Рабин был насмешлив, гетеросексуален, избирательно представлялся Палосичем, мимоходом сканируя интеллект, и любил слегка озадачить, подменить, к примеру, шанс шанкром, заглянув собеседнику в глаза: "у тебя есть шанкр, воспользуйся им".

- Ты, Саня, за Мотю не горюй, - обещал он дрессировщику Саше на подъезде к ИТС. - Зверей содержу на ять, и кошт не чета твоему жопито.

- Шапито.

- И я о том, за версту говном прёт. А у нас что ни зверь, то огурчик.

- Туды его в качель.

- Умница. Перебегай ко мне, рублем не обижу.

Грузовая "Газель" проехала распахнутые сторожем ворота.

- Принимай насельника, Дима, - сказал Рабин.

- Барсука?

- Льва. Расширяемся под сафари-парк. Ты Сэмэна сперва дожуй. Вчера, - Рабин отнесся к Саше, - барсука Сёму ягдтерьер... язык вывихнешь, задрал. По недосмотру. Жаль, красавец был барсук. Арбайтен, Митрий, волоки трап вынимать зверугу.

Гималайский медведь - старый, запущенный, без намордника, ведомый дрессировщиком за ошейник, будто за шкирку, покорно сошел по трапу, плюхнулся на задницу и безучастно оглядел новое пмж. Обитатели клеток, почуяв зверя, притихли, забились в сумрак загонов; только лисица - ладная, откормленная - продолжала метаться из угла в угол, с упорством параноика наскакивая на решетку, вязкая слюна тянулась из ее пасти.

- Сегодня гончие задали Патрикеевне жару, - сказал Рабин Саше. - Может, спятила?

- Шибко драли?

- Боже упаси, притравка без контакта.

- Тогда отойдет. Но все равно сдуреет. Дюжина сеансов, потом аминь. Не жаль зверья, Палосич?

- Э, ласковый, кто бы меня пожалел. Это бизнес. Ты глянь; нет, ты уж пойди к клеткам, да глянь! Чучела б делать из этих зверей, не было б в мире чучЕл чучелей. Шерстинка к шерстинке! А сюда прибыли навроде твоего Моти - мешки с костями. Вот он - пан Гималайский - бухнулся на жопу, ласты не держат, а я за него двадцать кусков твоему директору отвалил, спас от голодной смерти.

- Кланяйся спасителю, Мотя, - велел Саша.

Медведь горбатенько поднялся в рост, прикрыл лапой замызганную чайку на груди и поклонился, но не Рабину, а Щипочке.

- Бедняк бедняка видит издалека, - усмехнулся Рабин в усы. - Угадал душевного человека.

Мотя будто и впрямь что почуял, раззявил губы, выпрашивая у Димы гостинчик.

- Напрасно смеетесь, Палосич. Мотю не проведешь, он все понимает, только сказать не может. Поощри, добрая душа, - Саша подал сторожу кубик рафинада.

- Веточки не оттяпает? - забоялся Дима. - У меня их мало.

- У него зубов осталось как у тебя пальцев, - сказал Рабин. - Клади на губу не ссы, медведь тебя паханом выбрал.

Получив угощение, мишка опять брякнулся на пятую точку.

- Ушатали сивку, - вывел Палосич. - Ничего, откормим, наведем лоск, - потом вдруг выпучил глаза, захрипел и рухнул замертво рядом с медведем.

***
Нечаянный подвох, причуда фатума.

"Хороший был мужик. Оттого, наверное, и хвоста легко кинул, не мучился", - прощаясь на кладбище с Павлом Иосифовичем, думал Дима. Бросил ком суглинка в могилу - бум!

2

Бум перемен.

Сын Рабина Аркадий, не в пример родителю - не жадному и не злому, оказался алчен и жесток. При жизни Палосича Щипочка видел наследника лишь однажды, месяцев десять тому, и подивился несходству отца и сына: "обмылок плешивый; приемный что ли?"

Перво-наперво новая метла махнула из звериного корыта прежний рацион. Следом вычистила трех наймитов бульбашей, вместо них явились два таджика - молодые, усердные и бестолковые. Солидных собачников, оттягивающихся здесь - за городом - под стейки и коньячок, сменила кровожадная урла, угоравшая от контактной травли и кокса, а псы их, в отличие от тех чистокровных, по штуке баксов за штуку, казались чупакабрами из преисподней, назначенных не охотиться, но только рвать.

"Еврей еврею рознь, - тосковал сторож по прежним порядкам, присматривая за таджиками, разносящими тухлый харч едокам. - Чтоб ты так жил, гнида! Хиляет, бл...дь, как в морге!"

Хищники воротили морды от осклизлого терпуга и зазеленевших кур, но жрали.

Увечному Щипочке тоже некуда было деваться. На последней командировке он вдруг подался в быки-рогометы (призадумался за свою шалопутную жизнь, в ночь на сороколетие увидев сон: бревенчатый домик, ромашковый двор, стол под сиренью, на столе самовар, за столом - он в белоснежном исподнем, в руке тульский пряник; одесную - бабёшка с добрым лицом, напротив - двое огольцов мал-мала лижут петушков на палочках) взялся стахановски добывать УДО и ларек, и однажды так замечтался о будущем тихом счастье, что вдогон за железякой послал в вальцы правую руку. Кисть он выдрал, но четыре пальца сделались вдвое короче. Улыбнулись и досрочка, и тихая гавань с сердечной лоцманшей, и всё вообще, даже лопатники на переломе в оттопыренных карманах фраеров.

Придавленный судьбиной незлобивый Щипочка сделался нервным, на перевязке двинул с левой груборукому лепиле в нос и загремел в ШИЗО, куда наведался еще пару раз, пока тянул срок. К Рабину нецелого Диму пристроил семейник Моня, черкнул дяде челобитную и пошутил - неунывающий аферист, провожая худосочного земляка на волю:

- Не обжирай у анкла зверей, им и так херово.

Палосич при встрече был доброжелателен и краток:

- Племяш за тебя просит; стало быть, человек ты хороший.

Потом показал на территорию ИТС:

- Тут тебе и кол, и двор... отставной багдадский вор.

- У меня год надзора, прописка нужна, - ввернул Дима.

- Устрою. Ночью бди, блядей не води; и беса в себе попридерживай, сюда такие бобры наезжают - барсетки от лавешек трещат, не нагребай беды на свою голову.

Так было, а теперь Рабин в могиле и, верно, ворочается в домовине, грезя навалять по шее идиоту Аркаше за то, что вывернул наизнанку папин бизнес, но Аркаша ужас как далеко.

(С) Игорь Бекетов

[Игорь Бекетов]

3

Нынешняя ночь выдалась Щипочке беспокойной. Накануне скотч-терьер, смахивающий на лютого мохнорылого деда, перекусил заднюю лапу еноту. Енот Гриня - попрошайка и здешний старожил - по обыкновению прикинулся мертвым у выхода из дощатой норы. Терьер, выползший следом, тупо уставился на недвижный комок, соображая. Владелец не взял пса на поводок, как следовало; этот прыщавый сморкач, с фейсом отпетого негодяя, наддал по еноту берцем, и зверек побежал...

"Пристрелить, чтоб не мучился, - маялся Щипочка, закутывая вопящего Гриню в тряпку, - но из пальца что ли".

До полуночи умирал енот, забившись в сторожке между "Лысьвой" и умывальником. Дима уж было решился тюкнуть его топором, но тот издох сам. Сторож глядел на Гриню и, не зная зачем, прикидывал, сколько в последнее время было задрано лис, кроликов, белок... прицепом вспомнил как приглашенный хохол ветеринар, с удачной фамилией Коровяк, третьего дня выдирал клыки соструненной Патрикеевне и Чуку с Геком - братьям волкам, взросшим здесь сызмальства; как похохатывал при этом Аркадий, отпуская что-то о пользе манной каши и о выхлопе в семьсот колов против ранешних трех сотен, когда травля была бесконтактная; разъезжался о зверье, которого браконьеры воз навезут, только свистни, и о Моте, до чьих когтей днями подоспеет шабашка тому же Коровяку.

Дима хоть и желал живодеру Аркаше болт в гузно, но, в общем-то, клал с прибором на всю эту возню. Однако Мотя - другое дело. Покойный Палосич вышиб десятку, пошутив, что медведь усмотрел в Щипочке приятеля.

- Чем ты его присушил? - дивился Аркадий. - Раскланивается с тобой, чуть не обниматься лезет.

- Хрен пойми, - сердито отбояривался Щипочка. - С первого дня прилип как слива к жопе.

А сам таял от собачьей привязанности зверя.

- Ах ты побирушка, фоска подъ...бная, - урчал сторож, скармливая вечерами в редкозубую Мотину пасть рафинад и печеньки.

Мишка нямкал няшки и вглядывался вишнёвыми лупками в лучший уголок Диминой души.

Неделю назад с Мотей вышло нехорошо, его крепко отделала пара бывалых лаек: покусали зад, ляжки, и даже хвост. Очумевший медведь ревел и неуклюже отмахивался, насколько позволял трос и остаток ловкости. Аркаша, и тот не выдержал, а может, пожадничал над явным убытком:

- Хорош! - заорал он лайкодержателю. - Уйми псов! Димон, уводи медведя, еб...на мать!

"Еб...на мать не только мать закона, еб...на мать зовут и Агафона!" - кипел сторож, препровождая зверя в клетку.

Следующим утром Мотя не стал класть поклоны Щипочке, поприветствовал, как смог: лежа на брюхе, просунул лапы и нос сквозь решетку, спугнув с ран тучу зеленых мух.

"Черви разведутся, cсука, - мелькнуло, - сгниёт! В город нужно двигать за лекарством".

Как раз сегодня поднадзорному Щипочке необходимо было явиться в районный ОВД для регистрации. Еженедельные поездки в райотдел, провонявший бытовым газом и ментовским духом осточертели. Но год истекал, а с ним и надзор.

- Ну что, вор пикулька, - подшучивал над Димой капитан Довбня, занося явку в журнал, - последняя неделька пошла. Скучать по тебе буду. Ну да ничего, глядишь, опять встретимся.

"Хера тебе лысого дОлбня! - злился про себя Щипочка. - Обожди, приеду ночью, насру вам тут на крыльцо".

Щипочка знал: не станет он обсирать крыльцо мусарни, но от этой мысли делалось уютнее на душе.

Покинув ментовку, Дима зашел в аптеку, где купил перекись, марлю, катушку пластыря, а мазь Вишневского ему сосватала стройная фармацевт лет сорока, с дефектом речи, вздернутым задком и повадками хотящей давалки:

- Раны рваные?

- Рваные.

- Ребенку? Взроцлому?

- Медведю.

- Ах-ха-ха! - залилась она, прогуливаясь по клиенту блядским взглядом. - Цутник!

"Нагнуть бы тебя, сиповочка. Прямо за стойкой". Диме, как Кисе Воробьянинову, вдруг страстно захотелось женской ласки. Но Дима не ведал о терзаниях Кисы, книг он сроду не читал, он время от времени разбирал лишь ментовские протоколы и то - по слогам, а потому поступил немудрёно: выйдя из аптеки, нырнул в дверь по соседству, в сексшоп, прикупить свежий журнальчик. "Мотю полечу, потом подрочу".

- Куда ты впёрся, Айболит хренов? - вполголоса ныл Аркаша, застав Щипочку в клетке над медведем. - Махнет лапой и кишки из тебя вон, а я сяду.

- Вах-вах! - подкудахтывали таджики и сплевывали насвайные слюни.

Но Мотя, в наспех состряпанном наморднике, лежал смирно. Пока Дима состригал шерсть на ранах, накладывал мазь, клеил пластырь, мишка изредка поднимал башку и опасливо взглядывал на сторожа: больно не сделаешь?

Через шесть дней лечения Мотя оправился.

Все это, пока подыхал енот, припомнилось сейчас Щипочке.

"Выходил Мотю, твою мать! Псам на растерзанье", - сокрушался он, засыпая.

Завтра Диме предстояло в последний раз пройти надзор. Во сне он якобы ожидал утренний "пазик" в город, и уже видел авто, сбавляющее у остановки ход, но тут явилась покойница мать, взяла за руку и свела с трассы в васильковое поле. Дима хотел сказать ей, что следующий рейс будет лишь в полдень, что капитан Довбня взыщет за опоздание, но трусил покойницы, не решался заговорить. Как только ушел автобус, мать выпустила его руку и удалилась в васильки тихими стопами.

Потом во сне его снесло в райотдел, в кабинет Довбни. На столе, по пояс нагая, распахнув ладные бедра, разлеглась аптекарша.

- Хоцу пороца! - заявила она сходу, и шлепнула ладонью по гульфику своих шорт.

Щипочка в жизни не испытывал бОльшего восторга. Подпрыгивающим аллюром он метнулся к столу, и с вседозволенностью, какая приходит только во сне, принялся тискать аптекаршины груди, чумея от волнообразной игры ее тела; оглаживал плоский живот, подбираясь всё ниже, но не спешил, оттягивал миг, страшась только припустить нежданчика и вместе зная, что и после него будет наготове через минуту. В голове, под иерихонский рёв "за...бу!" мчала круговерть поз одна слаще другой.

Дима вылизывал языком пупок - последний редут, за которым чудилось разграбление крепости.

- Целуй меня! - медовым голосом изнемогала аптекарша, - ниже, ниже... и так - до самого х...я! - вдруг прибавила она утробным басом.

Дима вскинулся и застыл: вместо дамы на столе разлегся квадратный капитан Довбня, с усами до горла, оселедцем в пол-аршина и рожей купоросного цвета. Он походил на труп Тараса Бульбы.

"Сейчас вы...бет!" - перепугался Щипочка.

- Вы...бу! - длинно рыкнул страшный мент. - За нарушение режима! Сержант, позовите Вия!

Грянула тишь. За дверьми послышалась тяжкая поступь и потянуло могилой.

"Крикни же, петух!" - взмолился онемевший Дима, вспомнив жуткий фильм.

Но вместо петуха ахнул гимн Российской Федерации: таджики, селившиеся через стенку в пристройке, врубили радио, и Дима проснулся.

4

Измученный диким сновидением, Щипочка без аппетита жевал хлеб с салом и корил себя за подломленный адским Довбней кайф: "Сука ментовская! А аптекарше надо было слёту вдувать, по-гусарски!"

Еще он жалел, что не обмолвился словцом с матерью. "И чего это она меня от автобуса отвела?"

Поскребшись в дверь, вошел таджик.

Нелегалов звали Файзуллох и Мукаддасхон, но сторожу не давался тугой набор букв; к тому же он не мог запомнить кто из них кто и величал того и другого Махмудом.

- Ись нету, - пожаловался бабай. - Кончился.

- Кончился, ё. Свинину хаваете?

- Кушаем.

Диму почему-то рассердила всеядность таджиков.

- Гляди, Махмуд, - пригрозил он, отрезая шмат сала, - отпишу твоим родичам, что ты Аллаха не любишь.

Работник ушел, а Дима засобирался ехать в райотдел.

Опять заявился таджик, но уже другой:

- Мотя не встает, не кушает, умер поди.

***
Медведь лежал сбоку входа, отворотив морду.

- Мотя, - позвал Щипочка.

Зверь не пошевелился. Дима вошел в клетку, повернулся закрючить дверь, и получил такого тычка в бок, что отлетел к стене. У распахнутой двери уселся Мотя.

- Ты охерел? - заорал Щипочка, и понял, что вопит от страха.

Таджики драпанули к сторожке, однако тормознули у порога пристройки, готовые шмыгнуть внутрь.

Но медведь, казалось, не собирался покидать клетку. Он сидел, загораживая выход спиной, и глядел на поверженного владыку.

"Вылупил шнифты, пи...дюк!" Дима чуток успокоился. "Надо выбираться, кто знает, что у него на уме".

- Мотенька, чего ты, ведмедюшка, задумал? - засюсюкал он нараспев и неприятно подивился себе: до чего склизко он способен подъехать из боязни. - Выпусти, я на автобус опаздываю. Мне полицаю нужно показаться, не то этот змей такого гуся выведет, что я подавлюсь. А я тебе арахиса из города привезу. В сахаре, бл...дь.

Медведь поднялся на лапы.

Дима тоже встал.

- Вот и умница, - продолжил заливаться он, - шевели булками, двигай в уголок, а я выйду.

И сделал для пробы шаг.

Но Мотя мотнул башкой и рявкнул так, что к углу прилип сам Дима.

Мишку - озверевшего и чужого - было не узнать.

"Во попал! И мобила в сторожке".

- Эй! - крикнул Щипочка таджикам. - Звоните в эмчеэс. Один, один, два. Скажете, человек пропадает в клетке с медведем.

Те закивали и скрылись в пристройке.

- Довы...бывался ты, Мотя, - взялся стращать Дима. - Сейчас приедут бойцы и снесут твою башку, тварь ты неблагодарная!

Сторож как-то вмиг рассвирепел. Свались с неба дробовик, шмальнул бы в Мотю, не задумываясь. И тут его догнало: у конторы нет адреса, а Махмуды не смогут объяснить МЧС, как сюда добраться.

Показались таджики.

- Там говорят, мы где? - крикнул один.

- В пи...де!

- А?

- На! Набирай Аркаше. Пусть чешет сюда со спасателями.

"Часа полтора надо продержаться. Уснула бы эта гадина, что ли".

- Там говорят, недоступен, - сообщил таджик.

"Дрыхнет, сука!" - Дима плюнул в пол, а Мотя вдруг поднялся, убрел в противоположный угол и лег, освободив Щипочке путь к выходу.

5

Дима велел таджикам молчать о происшествии.

К восьмичасовому автобусу он опоздал, а потому завалился на диван коротать время до полуденного рейса.

По телеканалу гнали сюжет из соседней Чечни. Рамзан Кадыров, на вид простой и доступный, выгуливал московскую репортершу по Грозненскому зоопарку - обихоженному, чистенькому, точно скопированному с открытки. Обитателей было не много: тигр, пара львов, волк и бурый медведь. Холеные звери глядели с достоинством, как члены политбюро на первомайских плакатах.

"Фартануло им... - дрёмно думалось Щипочке, - катаются как сыр в масле. А Мотя опасный стал, больше в клетку не войду".

Под гортанный говорок Кадырова Дима уснул. Его разбудил телефонный звонок Аркаши:

- Живой?

- Дышу пока.

- Значит, в ментовке не был.

- Не был. Опоздал на автобус. Двенадцатичасовым поеду.

- Уже не надо. В рубашке ты родился, Димон.

- Ага, в клеточку. А что такое?

- Нет больше райотдела; руины и трупы. Там газ взорвался полчаса назад, у меня стёкла на кухне вынесло. В общем, отмечай свой второй день рождения. Приеду завтра, с Коровяком, когти Моте выдирать.

Дима долго лежал потом, уставившись в потолок. Он понял всё так, как дано было ему понять. А истиной ли являлось его суждение или то, что произошло, было всего лишь хитроумной ухмылкой случая - для него не имело значения.

В открытую форточку влетел мотылек, заметался в поисках выхода и прилип к паутине над окном. Дима поднялся, выпустил бабочку в ее короткую июльскую жизнь, потом пошел к Моте.

***
Ставропольской степью плелись двое. Бледнели звезды, ночь была на исходе, и путники устали. Время от времени, когда уж слишком одолевали сомнения, человек прикладывался к фляжке с водкой, потом хрустел кириешками, угощал ими медведя и приговаривал:

- Ничего, Мотя, прорвемся. Кадыров добрый: сыт будешь, пьян и нос в табаке.
Спаситель ты мой! Кентяра! - И чмокал мишку в темя.

Так они шли, не ведая, что тащатся в противоположную Чечне сторону. А в вышине обе Медведицы перемигивались с Весами, уготовляя будущее двух неприкаянных существ - зверя и человека.

(С) Игорь Бекетов

[Клетчатый]

яхши...

[Нильс-ойка]

О, ёлкина мать! Вот кому не пропасть! Игорь, здоров!)
Текст хорош, до буковки. Да. Спасибо

[Игорь Бекетов]

Привет, Нильс! Рад встрече! Спасибо за оценку.

[Регина Эфа]

Сообщение от Клетчатый

яхши...

Сообщение от Нильс-ойка

Текст хорош, до буковки. Да. Спасибо

Как-то сразу пробежала глазами по диагонали, и не зашло. А потом комы прочитала. Стало интересно: что там старожилы разглядели. И правда - хорошо. Душевно.

[Martimiann]

Игорь Бекетов, рада вам) читала этот рассказ ранее, сейчас перечитала с удовольствием.

[Игорь Бекетов]

Спасибо!

Добавлено через 1 минуту

Сообщение от Клетчатый

яхши...

рахмат

[Вечная Весна]

Сообщение от Регина Эфа

А потом комы прочитала. Стало интересно: что там старожилы разглядели.

И я из любопытства. Неожиданно и жизненно. Без прикрас.
Ничего лишнего.

[Ander A]

Здравствуйте, Игорь! Давно не вас не было, да.
Рассказ хороший. Сюжет, правда, очень похожий на этот я слышал про змею, спасшую солдата.
Из того, в чем усомнился - это цитата из "Рондо на ебену мать" в устах сторожа (вещь малоизвестная в народе, вроде, хоть и забористая).
По стилистике: "Медведь лежал сбоку входа,*"(с) - наверное всё же "от входа".
Прочел с удовольствием.