Резвая.

[Aletta]

Резвая.
Как сейчас помню.
Из коневозки вывели лошадь.
Я подергала Григория Петровича за рукав:
- Это та самая кобыла? – а сама не могла отвести глаз. Григорий Петрович еле заметно кивнул и продолжил, сощурившись не то от снега, не то из-за плохого зрения, разглядывать кобылу..
Она шла по белому снегу. Невыносимо рыжая. Ветер играл с ее гривой – отчего казалось, будто она вся горит. Огонь изнутри вырвался наружу, от этого она такая рыжая, невыносимо яркая. Яркий солнечный свет падал на шерсть, и она казалась раскаленным углем. Из ноздрей шел пар, лошадь чутко перебирала ушами.
- Как зовут то хоть? – поинтересовалась я.
- Резвая.
- И правда резвая?
- Еще бы. От Зоркого. Там такие крови, закачаешься.
- Охотно верю, - улыбнулась я и пошла в конюшню. Вокруг денника уже толпились девчонки, восторгались ее красотой, а лошадь стояла, забившись в угол, и опасливо косилась на них глазом.
Все гадали, кому же достанется в работу Резвая. Ходили в тренерскую, выпрашивали ее у Григория Петровича. В итоге она досталась Алине, которая почти никакого интереса к ней не проявляла. Черт, как мы за глаза называли нашего тренера, объяснил это так: «Алинка сама рыжая, так пусть у нее и лошадь рыжая будет». Но дело тут не в масти было и не в цвете волос, а в том, что они обе были не просто вредными, обе были готовы дот конца настаивать на своем. Ох, какие битвы разворачивались на нашем поле…
Вспомнить хотя бы то, как поначалу носились они на дикой прибавленной рыси по нашим полям, а потом срывались в кошмарный галоп. Хотя как сказать, галоп… Все ноги несутся отдельно, но на такой скорости…
Надо сказать, что шагом Резвая под всадником не ходила. Максимум - тротом. Мучила она и себя и Алинку. Неизменно после каждой тренировки бурела от пота.
Частенько нам приходилось всей толпой отлавливать ее в полях, иногда вместе с Алиной, иногда уже без. Но Алина не сдавалась. Она утверждала, что все под контролем.
Резвая всегда была не против побаловаться, несмотря на любые сопротивления со стороны людей. Иногда от нее приходилось просто отбиваться метлой. Она могла в шутку укусить, а на развязке могла от всей души зарядить ногой. Просто потому, что дура. Боролись мы с ней разными методами, от попыток просто увернуться от летящей в тебя ноги, до криков и натуральных драк с лошадью. Резвая же не обращая ни на кого внимания и продолжала валять дурака, словно не осознавала, за что получает.
Алина пыталась с ней общаться. И ведь неплохо ладили вначале. Алина и угощала ее, и чистила, ей даже удавалась довести кобылу до развязки. Всего два шага, но невероятно сложных. Алине же не хватало этих маленьких побед, ей всегда не хватало терпения, она многое делала сгоряча. Она была готова работать не жалея ни себя ни других.
Такие люди с годами многого добиваются. Она сильно напоминала мне, Григория Петровича. Наш тренер вообще казался человеком очень жестким, холодным и просто злым. На нашей конюшне о нем ходили легенды, в большинстве своем правдивые, но не отражавшие всей сути.
Черт всегда пытался научить нас чему-то большему, чем просто конкуру, он хотел научить нас понимать лошадей и разбираться в них. Иногда матом и шамберьером по рукам, иногда задушевными разговорами за чашечкой чая, а иногда и… просто отходил от дел. Он не боялся жертвовать лошадьми, он не боялся отпугнуть людей. Логика его была проста « Переживет – станет сильнее, нет – не велика потеря, таким здесь не место».
Так вышло и с Резвой. Черт утверждал, что Алина просто лошадь не вытянет. Все это видели. Алина же, будучи упертой, как баран, уверяла его, что что-нибудь сделает. Старый тренер лишь лукаво усмехался.
У нее действительно ничего не получалось.
Алина пыталась воспитывать свою чудо-кобылу. Только вот ничего толкового не вышло. Схватит в шутку Резвая девочку за руку, та раз, и даст кобыле по морде. Я каждый раз вздрагивала и думала « как так можно?» Кусаться лошадь конечно не отучилась. Только вот хватала она теперь зло и больно. Радовало лишь то, что лошадь стала спокойнее, видимо, ежедневные истерики отнимали много сил. Но человек для нее как был, так и оставался пустым местом.
Тогда то я и поняла, что ругаться и бить лошадь начинают просто от осознания собственного бессилия. Резвая по–страшному возила… Крысилась, злилась, но хоть как-то бегала. Алина сначала взяла хлыст. Резвую он явно раздражал. Начались абсолютно неконтролируемые полеты по всему полю. Алина нацепила не нее мартингал и железо построже. Буквально за считанные дни их отношения с чего-то имеющего хоть какую-то логику скатились до тупой долбежки хлыстом и перетягиванием повода. И тут то Резвая решила, что хватит с нее.
И началось что-то… Лошадь, которая не хочет подчиняться - жуткое зрелище, но вместе с тем и красивое. Резвая раздувала ноздри, гордо поднимала голову и рвалась вперед своей отточенной четкой рысью, не разбирая дороги. Алина всем своим весом повисала на поводе, Резвая сбивалась, и, переступив ногами, поднималась на свечу, вздрагивало пламя огня – гривы. Замах, со свистом рассекающий воздух хлыст, и удар, как выстрел. А затем страшной силы рывок вперед и ввысь, летят из-под копыт комья грязи. Казалось, они убьют друг друга прямо на поле. Но в один прекрасный день не выдержала и Алина. Была почти зима, то, что должно было быть грунтом, представляло собой смесь снега и грязи. Помню точно, Резвая встала на свечу, а за ней сразу последовал пинок по воздуху, Алина не удержалась и слетела на землю, точнее, прямо в лужу. Встала, посмотрела на грязную одежу, подняла с земли хлыст, зло бросила лошади: «Дура». Замахнулась и как ударит. Хлыст пополам, кобыла пятится назад, пытаясь вырваться. Алина же практически затащила ее в конюшню. Над полем повисла тишина.
Долго мы потом обсуждали это в раздевалке. Вообще об Алине у девочек много было всяких разговоров, сплетен. Говорили, что все ее заслуги от того, что она у Черта в любимчиках. Зависть – не самое хорошее чувство, Черт относился к нам одинаково, когда мы только пришли к нему в группу.
А я потом ей рассказывала все гадости, что про нее наговорили. Алине, если и было обидно, то где-то в глубине души, мне ж она говорила: «Все это – просто слова, от них ничего не изменится. Я все равно буду лучше их, пока они сотрясают воздух, я занимаюсь делом.»
Алина не умела притворно улыбаться, зато у нее отлично получалось делать вид, как будто бы все плохое, что происходит с ней, ее не волнует. Она казалась окружающим слишком черствой и грубой, она пыталась думать холодной головой. Но получалось у нее плохо, в один миг она срывалась, и тогда ей правили только эмоции. С людьми она держалась на расстоянии, скалила зубы всякий раз, когда кто-либо пытался лезть в ее дела. Я не знаю, почему она так доверяла именно мне.
Алина уже была гораздо способнее остальных, она это сама понимала. Ни у кого из нас еще не было таких сложных лошадей. Может потому, что я не завидовала?
Кто из нынешних спортсменов может похвастаться, что работал с молодой лошадью, когда за спиной была только учебка, где все узнавали сами? Было б, чем хвастаться.
Она и сама признала, что наломала дров.
Однажды мы как обычно пошли в «кабинет» к Григорию Петровичу.
Григорий Петрович уже распределил всех коней, все ушли. Осталась только Алина и я.
- Алина у нас берет…
- Резвую? – робко спросила та.
- Резвую не надо. Ее в пятницу уже увозят.
- Куда? – удивилась Алина:
-Из-за чего, из-за того, что я не справилась? – она виновато опустила голову.
-Нет. Ты не расстраивайся. Все ровно ничего путного из нее не вышло бы.
- Дикая?
- Да то что дикая, это полбеды. Все исправимо. Не стоит она трудов. Рысачка она прекрасная, но нам не годится. Рыцаря бери, - тренер нарочно весело подмигнул. Меня аж передернуло от этой гримасы.
Вечером после тренировки, мы как обычно шли вместе домой.
То, что она мне сказала, я помню до сих пор слово в слово. « В том, что ее увезли, я буду винить только себя. Чем я виновата? Да тем, что просто оказалась слабее».
Тогда мы с ней вдвоем шли домой пешком. Было уже темно, падал крупными хлопьями мокрый снег, а мы уныло тащились по улице в тусклом свете фонарей.
Она искала себе оправдание. « Не может же быть все, как в банальном рассказе о норовистом коне и неопытной всаднице, которой удалось с ним подружится. Мечты для тех, кто ничего сам не может. Чудес то не бывает.» Но почему тогда она верила, что может что-то изменить грубой силой? Та же история – но с другой стороны.
Она много говорила в тот вечер. И ни разу, ни разу она не произнесла ни слова о том, что она любит эту лошадь, какой идиоткой бы та не была. Я почему-то ожидала, что Алинка обязательно ляпнет что-то подобное. Я была уверена, что это и являлось главной причиной ее расстройства.
Мы с Алинкой попрощались, и теперь мне предстояло пройти еще две остановки до дома. А я все шла и думала, каким же человеком она будет лет через десять. Самое интересное, что я не ошиблась. Что же с ней стало теперь?
Сейчас она в столице. Разряд у нее какой-то большой и страшный, мастер спорта, кажется. Тренирует, по слухам, очень жестко и грубо, но таким, как она или как наш Черт, подобное поведение прощается. Я, наверное, должна гордиться, что занималась в спортшколе, из которой выходили такие мастера. А рыжую рысачку, думаю, она все еще помнит.
Что стало с самой Резвой? Я ничего и не знаю, только какие-то смутные слухи, что где-то за городом в табуне ходила, что жеребят распрекрасных давала. Я только помню, как шла она по белому снегу, огненная. И сказочный ветер трепал ее шелковистую гриву. Тук-тук – точеные копыта ее ступили на трап, и ее изящный силуэт исчез где-то в полутьме коневозки.
(с)Aletta

[Aletta]

Мы с Алинкой попрощались, и теперь мне предстояло пройти еще две остановки до дома. А я все шла и думала, каким же человеком она будет лет через десять. Самое интересное, что я не ошиблась. Неужели, она позволила мне узнать себя настолько хорошо? Что же с ней стало теперь?
Сейчас она в столице. Разряд у нее какой-то большой и страшный, мастер спорта, кажется. Тренирует, по слухам, очень жестко и грубо, но таким, как она или как наш Черт, подобное поведение прощается. Я, наверное, должна гордиться, что занималась в спортшколе, из которой выходили такие мастера. А рыжую рысачку, думаю, она все еще помнит.
Что стало с самой Резвой? Я ничего и не знаю, только какие-то смутные слухи, что где-то за городом в табуне ходила, что жеребят распрекрасных давала. Я только помню, как шла она по белому снегу, огненная. И сказочный ветер трепал ее шелковистую гриву. Тук-тук – точеные копыта ее ступили на трап, и ее изящный силуэт исчез где-то в полутьме коневозки.
(c) Aletta

Добавлено через 55 секунд

Осторожно, мозг автора съеден физикой. чего-то автор может просто не видеть. так что "упавшее двоеточие" - всего лишь панять об удаленном предложении=)

[Kulti]

Сообщение от Aletta

"упавшее двоеточие" - всего лишь панять об удаленном предложении=)

Алетт, ну я не могу с тебя еще с того раза эту фразу в сундучок утащил.

А терь по-тексту. Осторожно, мой мозг съеден напрочь, так что я, скорее всего, ни разу не адекватен.

Сообщение от Aletta

Вокруг денника уже толпились девчонки, восторгались ее красотой, а лошадь стояла, забившись в угол, и опасливо косилась на них глазом.

Перестроить бы, а то местоимения как-то путано стоят.

Сообщение от Aletta

дот конца настаивать на своем

Опечатка и все-таки "стоять на своем"

Сообщение от Aletta

Иногда от нее приходилось просто отбиваться метлой. Она могла в шутку укусить, а на развязке могла от всей души зарядить ногой.

выкинуть "просто" и второй "могла", имхо

Сообщение от Aletta

Резвая же не обращая ни на кого внимания и продолжала валять дурака, словно не осознавала, за что получает

мммм "не обращала", нэ?

Сообщение от Aletta

Алина пыталась с ней общаться. И ведь неплохо ладили вначале. Алина и угощала ее, и чистила, ей даже удавалась довести кобылу до развязки. Всего два шага, но невероятно сложных. Алине же не хватало этих маленьких побед, ей всегда не хватало терпения, она многое делала сгоряча. Она была готова работать не жалея ни себя ни других.

как и в прошлый раз, что тут с логикой проблемы, имхо. Сначала ты пишешь, что ей удавалось доводить Резвую до развязки, а потом, что Алине не хватало этого. Так было оно или не было? Или нужно указать, после чего эти "маленькие победы" пропали. Вот.

Сообщение от Aletta

Она сильно напоминала мне, Григория Петровича, которого мы за глаза называли Чертом.

зпт первая не нужна, а еще повтор мысли про "за глаза"

Сообщение от Aletta

Усатый Черт был страшен только в гневе. Но и это стоило терпеть.

мммм... опять не уловил, о чем речь ))) Стоит терпеть ради чего-то, а здесь профита не видно... точнее он не указан в нужном месте )

Сообщение от Aletta

Одно радовало. Лошадь стала спокойнее,

Наверно, стоит в одно предложение собрать.

кусок про то, как Алина начала бить Резвую etc, стоит переписать во что-то менее сумбурное, с разбивкой на абзацы.

Сообщение от Aletta

ей правили только эмоции

"ею правили только эмоции"

Сообщение от Aletta

На дворе давно уже было темно, была зима, падал крупными хлопьями снег, а мы уныло тащились по улице в тусклом свете фонарей.

"На дворе" не нра, может, просто "на улице". Два слова про зиму ваще выкинуть, про снег более чем достаточно, да и уже до этого говорилось, что зима.

Сообщение от Aletta

Мы с Алинкой попрощались

во-первых, "Алинка" - повтор, во-вторых, больше не с кем прощаться ) "Мы попрощались" - вполне хватит.

Сообщение от Aletta

А я все шла и думала, каким же человеком она будет лет через десять. Самое интересное, что я не ошиблась. Неужели, она позволила мне узнать себя настолько хорошо? Что же с ней стало теперь?

внимательно смотрим на предложения вокруг красного

ПиЭс. понравилось

[Aletta]

Спасибо за детальный разбор полетов.
Что испавить.. наченм с очепяток...
Сообщение от Aletta
"дот конца настаивать на своем "
Т убрать нафиг
" и все-таки "стоять на своем"
"выкинуть "просто" и второй "могла" - пожалуй, соглашусь.
"Радовало то, что лошадь стала спокойнее"
"ею правили только эмоции"

"как и в прошлый раз, что тут с логикой проблемы, имхо. Сначала ты пишешь, что ей удавалось доводить Резвую до развязки, а потом, что Алине не хватало этого. Так было оно или не было? Или нужно указать, после чего эти "маленькие победы" пропали. Вот." - несчастный автор хотела сказать, что маленьких побед не хватало, а хотелось вчего и сразу.
с четом что-нибудь придумаю. и в конце вместо красного... "Самое интересное, что все мои предположения оказались верными"

[Kulti]

Сообщение от Aletta

Спасибо за детальный разбор полетов

Да, пожалуйста Это я чо-то по лошадкам соскучился что ли

Сообщение от Aletta

несчастный автор хотела сказать, что маленьких побед не хватало, а хотелось вчего и сразу

Несчастный автор, очевидно, хотела сказать все и сразу, а торопится не надо, надо подумать, как это читателю донести.

А насчет красного я имел ввиду то, что "предположения верны" и "что с ней стало?" как-то не вяжутся... Если хочется показать, что автор умная, то, наверно, стоит местами хотя бы поменять... ну как-то так Остальное поменял.

[Solstralen]

Aletta, замечательный рассказ. Правдивый и трогательный.

Несколько маааленьких змечаний, если позволите. Всё, конечно же, ИМХО.

Сообщение от Aletta

Григорий Петрович еле заметно кивнул и продолжал разглядывать кобылу, сощурившись не то от снега, не то из-за плохого зрения...

Мне кажется, такое построение предложения звучит лучше, не так тяжеловесно.

Сообщение от Aletta

- Как зовут-то хоть? –поинтересовалась я.

После восхищённых мыслей об "огненной" лошади нелепо звучит данная фраза.
По моему лучше просто:

- Как её зовут? - поинтересовалась я.

Сообщение от Aletta

Вокруг денника уже толпились девчонки, восторгались красотой лошади, а та стояла, забившись в угол, и опасливо косилась на них глазом.

Сообщение от Aletta

Она сильно напоминала мне Григория Петровича. которого мы за глаза называли Чертом

О том, что тренера звали Георгий Петрович, а девочки называли его Чёртом, уже говорилось. По-моему, повтор здесь ни к чему.

[Aletta]

"которого мы за глаза называли Чертом"
Действительно надо убрать, недоглядела.

[oko]

прочетал

[Aletta]

И никаких замчаний нет?

[Aletta]

Резвая.
Как сейчас помню.
Из коневозки вывели лошадь.
Я подергала Григория Петровича за рукав:
- Это та самая кобыла? – а сама не могла отвести глаз. Григорий Петрович еле заметно кивнул и продолжил, сощурившись не то от снега, не то из-за плохого зрения, разглядывать кобылу..
Она шла по белому снегу. Невыносимо рыжая. Ветер играл с ее гривой – отчего казалось, будто она вся горит. Огонь изнутри вырвался наружу, от этого она такая рыжая, невыносимо яркая. Яркий солнечный свет падал на шерсть, и она казалась раскаленным углем. Из ноздрей шел пар, лошадь чутко перебирала ушами.
- Как зовут то хоть? – поинтересовалась я.
- Резвая.
- И правда резвая?
- Еще бы. От Зоркого. Там такие крови, закачаешься.
- Охотно верю, - улыбнулась я и пошла в конюшню. Вокруг денника уже толпились девчонки, восторгались ее красотой, а лошадь стояла, забившись в угол, и опасливо косилась на них глазом.
Все гадали, кому же достанется в работу Резвая. Ходили в тренерскую, выпрашивали ее у Григория Петровича. В итоге она досталась Алине, которая почти никакого интереса к ней не проявляла. Черт, как мы за глаза называли нашего тренера, объяснил это так: «Алинка сама рыжая, так пусть у нее и лошадь рыжая будет». Но дело тут не в масти было и не в цвете волос, а в том, что они обе были не просто вредными, обе были готовы дот конца настаивать на своем. Ох, какие битвы разворачивались на нашем поле…
Вспомнить хотя бы то, как поначалу носились они на дикой прибавленной рыси по нашим полям, а потом срывались в кошмарный галоп. Хотя как сказать, галоп… Все ноги несутся отдельно, но на такой скорости…
Надо сказать, что шагом Резвая под всадником не ходила. Максимум - тротом. Мучила она и себя и Алинку. Неизменно после каждой тренировки бурела от пота.
Частенько нам приходилось всей толпой отлавливать ее в полях, иногда вместе с Алиной, иногда уже без. Но Алина не сдавалась. Она утверждала, что все под контролем.
Резвая всегда была не против побаловаться, несмотря на любые сопротивления со стороны людей. Иногда от нее приходилось просто отбиваться метлой. Она могла в шутку укусить, а на развязке могла от всей души зарядить ногой. Просто потому, что дура. Боролись мы с ней разными методами, от попыток просто увернуться от летящей в тебя ноги, до криков и натуральных драк с лошадью. Резвая же не обращая ни на кого внимания и продолжала валять дурака, словно не осознавала, за что получает.
Алина пыталась с ней общаться. И ведь неплохо ладили вначале. Алина и угощала ее, и чистила, ей даже удавалась довести кобылу до развязки. Всего два шага, но невероятно сложных. Алине же не хватало этих маленьких побед, ей всегда не хватало терпения, она многое делала сгоряча. Она была готова работать не жалея ни себя ни других.
Такие люди с годами многого добиваются. Она сильно напоминала мне, Григория Петровича. Наш тренер вообще казался человеком очень жестким, холодным и просто злым. На нашей конюшне о нем ходили легенды, в большинстве своем правдивые, но не отражавшие всей сути.
Черт всегда пытался научить нас чему-то большему, чем просто конкуру, он хотел научить нас понимать лошадей и разбираться в них. Иногда матом и шамберьером по рукам, иногда задушевными разговорами за чашечкой чая, а иногда и… просто отходил от дел. Он не боялся жертвовать лошадьми, он не боялся отпугнуть людей. Логика его была проста « Переживет – станет сильнее, нет – не велика потеря, таким здесь не место».
Так вышло и с Резвой. Черт утверждал, что Алина просто лошадь не вытянет. Все это видели. Алина же, будучи упертой, как баран, уверяла его, что что-нибудь сделает. Старый тренер лишь лукаво усмехался.
У нее действительно ничего не получалось.
Алина пыталась воспитывать свою чудо-кобылу. Только вот ничего толкового не вышло. Схватит в шутку Резвая девочку за руку, та раз, и даст кобыле по морде. Я каждый раз вздрагивала и думала « как так можно?» Кусаться лошадь конечно не отучилась. Только вот хватала она теперь зло и больно. Радовало лишь то, что лошадь стала спокойнее, видимо, ежедневные истерики отнимали много сил. Но человек для нее как был, так и оставался пустым местом.
Тогда то я и поняла, что ругаться и бить лошадь начинают просто от осознания собственного бессилия. Резвая по–страшному возила… Крысилась, злилась, но хоть как-то бегала. Алина сначала взяла хлыст. Резвую он явно раздражал. Начались абсолютно неконтролируемые полеты по всему полю. Алина нацепила не нее мартингал и железо построже. Буквально за считанные дни их отношения с чего-то имеющего хоть какую-то логику скатились до тупой долбежки хлыстом и перетягиванием повода. И тут то Резвая решила, что хватит с нее.
И началось что-то… Лошадь, которая не хочет подчиняться - жуткое зрелище, но вместе с тем и красивое. Резвая раздувала ноздри, гордо поднимала голову и рвалась вперед своей отточенной четкой рысью, не разбирая дороги. Алина всем своим весом повисала на поводе, Резвая сбивалась, и, переступив ногами, поднималась на свечу, вздрагивало пламя огня – гривы. Замах, со свистом рассекающий воздух хлыст, и удар, как выстрел. А затем страшной силы рывок вперед и ввысь, летят из-под копыт комья грязи. Казалось, они убьют друг друга прямо на поле. Но в один прекрасный день не выдержала и Алина. Была почти зима, то, что должно было быть грунтом, представляло собой смесь снега и грязи. Помню точно, Резвая встала на свечу, а за ней сразу последовал пинок по воздуху, Алина не удержалась и слетела на землю, точнее, прямо в лужу. Встала, посмотрела на грязную одежу, подняла с земли хлыст, зло бросила лошади: «Дура». Замахнулась и как ударит. Хлыст пополам, кобыла пятится назад, пытаясь вырваться. Алина же практически затащила ее в конюшню. Над полем повисла тишина.
Долго мы потом обсуждали это в раздевалке. Вообще об Алине у девочек много было всяких разговоров, сплетен. Говорили, что все ее заслуги от того, что она у Черта в любимчиках. Зависть – не самое хорошее чувство, Черт относился к нам одинаково, когда мы только пришли к нему в группу.
А я потом ей рассказывала все гадости, что про нее наговорили. Алине, если и было обидно, то где-то в глубине души, мне ж она говорила: «Все это – просто слова, от них ничего не изменится. Я все равно буду лучше их, пока они сотрясают воздух, я занимаюсь делом.»
Алина не умела притворно улыбаться, зато у нее отлично получалось делать вид, как будто бы все плохое, что происходит с ней, ее не волнует. Она казалась окружающим слишком черствой и грубой, она пыталась думать холодной головой. Но получалось у нее плохо, в один миг она срывалась, и тогда ей правили только эмоции. С людьми она держалась на расстоянии, скалила зубы всякий раз, когда кто-либо пытался лезть в ее дела. Я не знаю, почему она так доверяла именно мне.
Алина уже была гораздо способнее остальных, она это сама понимала. Ни у кого из нас еще не было таких сложных лошадей. Может потому, что я не завидовала?
Кто из нынешних спортсменов может похвастаться, что работал с молодой лошадью, когда за спиной была только учебка, где все узнавали сами? Было б, чем хвастаться.
Она и сама признала, что наломала дров.
Однажды мы как обычно пошли в «кабинет» к Григорию Петровичу.
Григорий Петрович уже распределил всех коней, все ушли. Осталась только Алина и я.
- Алина у нас берет…
- Резвую? – робко спросила та.
- Резвую не надо. Ее в пятницу уже увозят.
- Куда? – удивилась Алина:
-Из-за чего, из-за того, что я не справилась? – она виновато опустила голову.
-Нет. Ты не расстраивайся. Все ровно ничего путного из нее не вышло бы.
- Дикая?
- Да то что дикая, это полбеды. Все исправимо. Не стоит она трудов. Рысачка она прекрасная, но нам не годится. Рыцаря бери, - тренер нарочно весело подмигнул. Меня аж передернуло от этой гримасы.
Вечером после тренировки, мы как обычно шли вместе домой.
То, что она мне сказала, я помню до сих пор слово в слово. « В том, что ее увезли, я буду винить только себя. Чем я виновата? Да тем, что просто оказалась слабее».
Тогда мы с ней вдвоем шли домой пешком. Было уже темно, падал крупными хлопьями мокрый снег, а мы уныло тащились по улице в тусклом свете фонарей.
Она искала себе оправдание. « Не может же быть все, как в банальном рассказе о норовистом коне и неопытной всаднице, которой удалось с ним подружится. Мечты для тех, кто ничего сам не может. Чудес то не бывает.» Но почему тогда она верила, что может что-то изменить грубой силой? Та же история – но с другой стороны.
Она много говорила в тот вечер. И ни разу, ни разу она не произнесла ни слова о том, что она любит эту лошадь, какой идиоткой бы та не была. Я почему-то ожидала, что Алинка обязательно ляпнет что-то подобное. Я была уверена, что это и являлось главной причиной ее расстройства.
Мы с Алинкой попрощались, и теперь мне предстояло пройти еще две остановки до дома. А я все шла и думала, каким же человеком она будет лет через десять. Самое интересное, что я не ошиблась. Что же с ней стало теперь?
Сейчас она в столице. Разряд у нее какой-то большой и страшный, мастер спорта, кажется. Тренирует, по слухам, очень жестко и грубо, но таким, как она или как наш Черт, подобное поведение прощается. Я, наверное, должна гордиться, что занималась в спортшколе, из которой выходили такие мастера. А рыжую рысачку, думаю, она все еще помнит.
Что стало с самой Резвой? Я ничего и не знаю, только какие-то смутные слухи, что где-то за городом в табуне ходила, что жеребят распрекрасных давала. Я только помню, как шла она по белому снегу, огненная. И сказочный ветер трепал ее шелковистую гриву. Тук-тук – точеные копыта ее ступили на трап, и ее изящный силуэт исчез где-то в полутьме коневозки.

Добавлено через 35 секунд

Простите меня, появилась тяга к переделыванию всего=)