повесть Первый снег - самый чистый

[Владимир Удод]

Глава 1
Войдя в электричку, Лида заскользила взглядом по лицам пассажиров. Увидев того, кого искала, удовлетворённо вздохнула и выбрала место так, чтобы можно было украдкой за ним наблюдать и при этом оставаться незамеченной. Объектом её наблюдения был молодой человек, которого она увидела впервые несколько месяцев назад, и теперь, отыскав его взглядом среди пассажиров, девушка ощущала лёгкость и умиротворение в душе. Познакомиться с молодым красавцем у неё никогда не хватило бы духу. Но не любоваться им тайно она не могла. Парень был не просто красив, а очень красив. Таких Лида раньше могла лицезреть только в кино или на обложках глянцевых журналов. Увидев его впервые, она удивилась: как мог бог снизойти до вагона электрички? Тот же вопрос она задавала себе и во второй и в десятый раз. Но всё время испытывала тревогу: вдруг сегодня его не будет. Парень почти всегда сидел на одном и том же месте и безучастно смотрел грустными глазами в окно. Лида не знала, на какой станции он заходил в вагон, но выходили они всегда вместе на конечной остановке пригородного городского вокзала и даже к маршруткам направлялись вместе. Впрочем, вместе – это сильно сказано. Лида шла всегда сзади, на почтительном расстоянии, чтобы ничто не мешало ей любоваться статью и прямой, уверенной походкой молодого человека. На остановке она подходила к нему настолько близко, что у неё перехватывало дыхание от нахлынувшего волнения. Когда толпа напирала и девушка невольно касалась его спины, то казалось, что обморок совсем близко. Спасение приходило в виде маршрутки. Тут их пути расходились: парень садился в машину 24-го маршрута, Лида – 56-го. Она работала в городском архиве, опаздывать на работу было не в её правилах, но ей так иногда хотелось заскочить в 24-ку, и проехать ещё немного рядом, и узнать, где обитают боги. Но это было уже выше её сил: на такое она решиться не могла.

В этот раз было всё как обычно. Двадцать шесть минут Лида тайком любовалась незнакомцем, а на конечной вышла вслед за ним. И вот тут произошло нечто поразительное. Навстречу вывалившей из вагона полусонной толпе по перрону шла женщина. Нет, были, конечно, и другие люди, которые двигались в том же направлении, спеша занять места в вагоне. Но они как бы слились с улицей, а эта, в дорогой стильной шубе нараспашку, казалось, парила, едва касаясь земли, бесшумно и грациозно, как зверь, из которого была сделана её шуба. Длинные огненно-рыжие волосы, развеваясь на ветру, только усиливали это впечатление. На ярких губах играла лёгкая тень улыбки, огромные карие глаза смотрели в одну точку, никого не замечая вокруг. Все расступались перед ней, как перед королевой.
«Вот это красавица! – подумала Лида. – Если бы я хоть наполовину была такой же красивой, тогда бы он посмотрел в мою сторону». От этой мысли у неё сильно защемило в груди. «Вот дал же бог кому-то такую красоту, но почему не мне? Хотя бы десятую долю дал от этого. Перед такой ни один мужчина не устоит». Она не успела подумать, кто же этот счастливчик, как дама с внешностью фотомодели подошла к объекту тайного обожания Лиды, протянула руку к его щеке и проговорила удивительно мягким, довольно низким голосом:

– Здравствуй, дорогой.

Ответа Лида не услышала, прошла мимо, вдохнув аромат дорогих духов с едва уловимым терпким запахом. На свой счёт она никогда не питала иллюзий и понимала, что у такого красавца не может не быть пары ему под стать. Но в этот момент она чувствовала себя обворованной. И это было действительно так: у неё украли мечту – просто и быстро. Земля уходила из-под ног, в душе образовалась пустота. Так она дошла до остановки и с нахлынувшей тоской на сердце стала ждать прихода своей маршрутки. Вокруг суетились люди, спеша по своим делам, а Лиде не хотелось никуда идти, ей вообще ничего не хотелось. И тут она услышала за спиной тот же бархатный голос:

– Ты обиделся, милый? Девочка немного выпила, сказала не то, не так пошутила. Ну, перестань дуться. Я очень соскучилась, поедем ко мне.

– У меня работа, – ответил спокойный приятный баритон.

«Именно таким я и представляла его голос», – подумала Лида, становясь невольным свидетелем чужого разговора.

– Один звонок – и я всё улажу, – ворковал бархат.

– Думаю, не стоит, – отвечал баритон.

– Всё же обиделся.

– Да нет, просто понял…

– Что ты понял? – В бархате появилось некоторое раздражение. – Если хочешь, чтобы я извинилась… Ну прости, я была не права.

– Диана, перестань, люди кругом.

– Плевать! – с вызовом громко сказала та, которую назвали Дианой. Многие обернулись на этот возглас, только не Лида.

– Возьми себя в руки, поезжай домой, после разберёмся. Извини, моя маршрутка.

– Я на машине, давай я тебя подвезу.

– Не стоит, нам, пролетариям, на маршрутке сподручнее.

– Я же извинилась!

– А я и не в обиде на тебя. Не за что тебе извиняться. Ты всё правильно тогда сказала. Всё, пока, мне пора.

Молодой человек, не оборачиваясь, вскочил в маршрутное такси и уже не мог слышать слова, произнесенные злым и в то же время обиженным голосом:

– Ну и катись к чёрту. Ещё сам прибежишь, да поздно будет.

Но Лида хорошо расслышала эту реплику, испытав при этом неоднозначные ощущения. Ей было неловко от того, что она невольно подслушала чужой разговор, но вместе с тем было что-то неуловимо приятное во всём этом. Надежда возвращалась робкой поступью.

«Какая там надежда! – думала девушка, приводя себя в порядок перед зеркалом на работе. – Не на что надеяться с такой рожей». В сознании стоял образ отвергнутой красавицы. «Если от такой женщины можно позволить себе отказаться, то на что тогда я могу рассчитывать?» Из зеркала на неё смотрело некрасивое носатое лицо, с глазами, отражающими все страдания мира. Она закрыла шарфом нижнюю часть лица, оставив только глаза. «Так ещё можно было бы прожить где-нибудь на Востоке. Но у нас тут не Восток, под паранджой не спрячешься».

Весь рабочий день она думала о себе, о своей незавидной внешности, о своих амурных неудачах. Их было всего три в её жизни. Первая постигла в восьмом классе, когда она призналась в своих чувствах однокласснику. Все девчонки в него влюблялись, и Лида не была исключением, но никого он не обидел так, как её: «Ты в зеркало на себя смотрела?». Красивый мальчик всем своим видом показал, что притязания такой некрасивой девочки для него оскорбительны. Второй раз она смогла позволить себе дать волю чувствам на третьем курсе университета. У сокурсника хватило такта и ума, чтобы не обидеть отказом девушку. Парень сказал, что так же, как и она, безнадёжно влюблён в другую и ничего с этим поделать не может. Предложил остаться друзьями. О нём у неё остались хорошие воспоминания. Третий случай произошёл в Германии, куда родители уехали на ПМЖ, так как отец был немцем по происхождению. Лида училась в университете, когда родители переехали. После защиты диплома она отправилась к родителям, чтобы определиться с местом проживания. Отец хорошо устроился на крупном автомобильном заводе, имел стабильно высокий заработок и мог позволить своей семье снимать приличное жильё. Он-то и познакомил Лиду с Паулем, тоже далеко не красавцем, но твёрдо стоящим на ногах коллегой по работе. Лиде он не понравился ни внешне, ни внутренне, однако она была согласна на брак с ним ради спокойствия отца за её судьбу, и самой уже хотелось семейного уюта и детей. Но Пауль быстро охладел к ней после того, как Лида отвергла посягательства на своё тело до свадьбы. Последними словами Пауля отцу были следующие: «Что она себе вообразила? Таким дикаркам место только в России с медведями». После этих слов отец вытолкал незадачливого немца взашей и, дав на прощание пинка, сказал: «Вот так в России поступают с невоспитанными хамами». А Лида вернулась в родной город, в родительскую трёхкомнатную квартиру, где временно проживала бабушка, мамина мама, наотрез отказавшаяся покидать родину. У бабушки был свой домик за городом, и как только Лида вернулась, она пожелала жить в своём тихом уютном домике и дышать чистым лесным воздухом, подальше от городской суеты и шума. Со временем бабушкино здоровье не позволило ей обходиться без посторонней помощи, и Лида переехала к ней. На предложение вернуться в город бабушка ответила: «Помереть хочу в родном доме, в родных Березниках. И лежать хочу рядом с родственниками на родном погосте». Лида очень любила бабушку, а после того как уехали родители, бабуля оставалась единственной её родной душой в этом несправедливом мире. Разве могла внучка поступить иначе? Хотя добавились трудности с поездкой на работу, жили они со старушкой дружно, и ещё неизвестно, кто в ком больше нуждался. Однажды бабушка сказала:

– Ребёночка тебе надо. Помру я скоро, совсем одна останешься. А у тебя характер такой, что у него всегда есть потребность о ком-нибудь заботиться. Тебе самой никак нельзя. Пропадёшь одна.

– Да где же его найти, бабуля? Разве подкинет кто или взять из детдома, – удивилась такому неожиданному повороту Лида.

– Да ты нешто больная? Сама роди. Своё дитя – это своё дитя.

– Да я бы и рада, но никто на такую «красоту» что-то не зарится.

– Я тоже красотой не блистала и в девках бы всю жизнь провела, если бы не взяла на себя всю инициативу. Твой дед, между прочим, в нашем посёлке самым красивым парнем был. Царствие ему небесное, прожили – дай бог каждому.

– Не тот у меня характер, – тяжело вздохнула Лида.

– Характер тут ни при чём. Ребёнка можно и без мужа родить. Можно при современной медицине даже без мужика, практически. Но мне кажется, что дешевле заплатить какому-нибудь мужчине, и будет натурально и естественно.

– Что за разговоры, бабушка? Никак от тебя не ожидала такое услышать. Вогнала меня в краску.

– Я о тебе думаю. Мне больше не о ком беспокоиться. Не знаю, сколько боженька мне отмерил, а хотелось бы на внучат посмотреть. Тогда и умереть не страшно.

– Поживи ещё, бабушка, может, дождёшься когда-нибудь внуков.

Продолжение следует.

[Владимир Удод]

Глава 2
Разговор этот запал в душу Лидии. Она стала думать о том, что бабушка права и пора всерьез отнестись к вопросу о ребёнке. У них в архиве работал один мужчина, отвечавший за электрооборудование и вентиляцию; попутно он выполнял ремонтные работы по отоплению и сантехнике. Считался мастером на все руки. Внешности был самой неказистой, к тому же любил выпить. За «золотые руки» ему прощали периодические появления на работе в нетрезвом виде. Но другой кандидатуры на отцовство Лида не видела в радиусе ста километров. Как-то этот мастер зашёл к Лиде в подсобку и напросился на чай. Во время чаепития разговорились о жизни, о том, как она бывает несправедлива, и Лида вдруг решилась:

– Серёжа, я ребёночка хочу. Ты мне поможешь в этом? Да не пугайся ты так. У меня к тебе никаких претензий не будет.

– Ты это серьёзно, Лида? – мастер на все руки даже про чай забыл.

– Вполне. Мне уже пора иметь детей, а жизнь не сложилась, сам понимаешь почему. Пугает одиночество впереди. От тебя много не требуется, только… ну, ты понимаешь...

– То есть ты хочешь, чтобы я с тобой переспал?

– Ты правильно понимаешь.

Сергей задумался, посмотрел внимательным взглядом на девушку и извиняющимся тоном сказал:

– Как человек – тебе нет равных, ничего сказать не могу, а вот как баба… Извини, я столько не выпью.

Он поднялся и пошёл к выходу.

– Я заплачу, сколько скажешь, – сделала последнюю попытку униженная девушка.

Обескураженный мужчина только махнул рукой и вышел из подсобки.

А на следующий день Лида увидела в электричке незнакомого красавца. На работу они ездили практически каждый день вместе, а после работы их график не совпадал никогда. Девушка быстро забыла недавнее унижение – вернее, заставила себя забыть. В этом ей помогла её природная мечтательность. Внутреннему миру Лиды не было никакого дела до непривлекательной внешности девушки. Он жил своей независимой от внешних условий жизнью и требовал любви, подчиняя себе даже разум, который пытался вступать с ним в противоречие. Но что такое разум в сравнении с огромным внутренним миром? Каждое утро, глядя на этого красивого молодого человека, она мечтала: «Если у меня будут когда-нибудь дети, то они будут такими же красивыми, как он, или не будет никаких». Она представляла, какие же прелестные у неё будут дети, и на душе становилось светло и легко. Лида твёрдо уверовала, что будет так – и никак иначе.

Через пару дней в подсобку нерешительно вошёл мастер «золотые руки» и, переминаясь с ноги на ногу, как школьник-второгодник, сказал:

– Лида, я тут подумал над твоим предложением… Ну, в общем… Ну, если ты мне… То я… В общем, согласен я.

Это рассмешило Лиду, настроение резко улучшилось.

– Не парься, Серёжа, я пошутила, – весело сказала девушка.

– А чё… А то давай, сделаем маленького. Мне много не надо, только бы долг за квартиру погасить, а то грозят выселить.

– Ну подумай сам: два урода могут родить красивого ребёнка? Получится такой же несчастный урод-неудачник, как мы с тобой. Лучше скажи, сколько задолжал, может быть, придумаем что-нибудь.

– Я всегда знал, что ты добрейшей души человек! – Сергей немного оживился.

– Да помню, помню: «Я столько не выпью».

– Лида, я был не прав, прости мерзавца, – голос его искренне дрожал от волнения. – Правда, прости. Я знаю, что тот, кто тебя полюбит, будет самым счастливым человеком на земле. Ты обязательно встретишь своё счастье. Не думай, что я алкаш, я в людях хорошо разбираюсь.

Лида часто вспоминала этот разговор и думала, что этот Сергей совсем не плохой человек. Не растрепал никому в женском коллективе, извинился и к чаю всегда стал приносить конфеты или печенье. Она дала ему в долг необходимую сумму с условием, что он не будет пить, пока не вернёт долг. Сергей свое слово сдержал.

На следующий день после того, как она стала невольным свидетелем неожиданной сцены возле вокзала, произошло знаковое событие. Так получилось, что в вагоне, когда она вошла, было только одно свободное место – напротив того самого молодого человека. Она растерялась, хотела даже перейти в другой вагон, но пожилой мужчина, сидевший рядом с парнем, пригласил:

– Иди садись, дочка. Вот место есть.

Она подошла и, увидев на указанном месте небольшую спортивную сумку, робко спросила:

– Здесь свободно?

Парень, смотревший до этого безучастно в окно, повернулся, схвати сумку и произнёс:

– Извините, присаживайтесь, пожалуйста.

На миг их глаза встретились, и Лида в них утонула. Глаза серые, но не блёклые, как это чаще всего бывает, а насыщенного густого серого цвета. Вблизи он был ещё прекраснее. Такое лицо не каждый день увидишь на улице. Парень положил сумку себе на колени и придерживал её сверху руками. Лида обратила внимание, как руки сильно контрастируют с лицом. Большие, неухоженные, со ссадинами и поломанными ногтями, со следами плохо отмытого мазута. Но Лиду это нисколько не разочаровало, наоборот, она всегда думала, что мужские руки должны быть именно такими. В них чувствовалась сила и надёжность.

«Целых двадцать шесть минут будем рядом», – с наслаждением подумала девушка. Она, так же как и парень, прислонилась к оконному стеклу и смотрела на убегающие за окном виды, иногда поглядывая на отражающееся в стекле лицо незнакомца. Когда их отражённые взгляды встречались, она быстро переводила испуганный взгляд на зимний пейзаж. Но через какое-то время она забылась, думая о чём-то своем, светлом и радостном, перестала отводить взгляд и даже не моргала, будто боялась, что стоит на миг закрыть глаза – и прекрасное видение исчезнет. Этот пристальный взгляд немного смутил юношу. Он оторвал голову от стекла и спросил:

– Что вы так на меня смотрите?

– Простите, – пролепетала Лида, тоже отрываясь от окна.

– Да нет, ничего, смотрите на здоровье.

Девушке хотелось провалиться сквозь землю от смущения. Парень, заметив это, сам почувствовал некоторую неловкость.

– А меня Костя зовут, – сказал он самым непринуждённым тоном. – Я вас часто вижу, вы в Березниках садитесь.

«Как просто, – подумала Лида, – как всё, оказывается, просто!»

– Я раньше, в Сосновке, сажусь, – продолжал юноша. – А вас как зовут?

– Лида.

– Очень приятно. Красивое имя.

– Спасибо, мне тоже очень приятно.

– Вы тоже на работу каждый день ездите?

– Да, я в архиве работаю. В городском.

– А я в автомастерской на Калининском. Движки перебираю.

«Понятно теперь, почему у него руки такие.»

– А вы, Лида, сами из Березников родом?

– Нет, я городская. Там я сейчас с бабушкой живу. Болеет она, а ухаживать, кроме меня, некому.

– Подумать только! А я тоже городской, а в Сосновке живу, чтобы за дедулей присматривать – тоже больше некому.

Костя весело засмеялся, радуясь такому совпадению. Лида, заражаясь его искренностью, не смогла удержаться и тоже рассмеялась.

«Какой он простой. Совсем не похож на небожителя. Как с ним легко!»

– Дед у меня боевой. Всю войну шофёром прослужил. Это у меня от него страсть к машинам с детства. Мы с ним всегда были неразлейвода. Я все каникулы у него пропадал. И почти все выходные. Кто-то любил на море летом махнуть, а я только к дедушке на деревню.

Так непринуждённо беседуя, доехали до конечной остановки, расстались только возле маршрутки, сказав друг другу, что рады были познакомиться. И даже не заметили, как перешли на «ты».

На работе, рассматривая в зеркало своё лицо, Лида сама себе шептала:

– Этого не может быть. Он что, слепой, не видел, какая я уродина? Даже вида не показал, разговаривал, как с нормальным человеком. Глаза не воротил, вёл себя просто и непринуждённо, будто сто лет знакомы. Так не бывает.

Но внутри что-то говорило: в жизни всё бывает.

Теперь каждый раз, когда Лида заходила в вагон, Костя махал ей рукой и приглашал садиться рядом. Он всегда занимал для неё место, ставя свою сумку напротив. Ему явно нравилось общаться с Лидой, которая была приятным собеседником, и время поездки теперь пролетало незаметно. В разговоре они касались самых разных тем, кроме личной жизни. Конечно, женское любопытство подмывало Лиду спросить о той красивой девушке по имени Диана, но страх испортить тёплые отношения останавливал её от этого легкомысленного шага.

Однажды Костя был грустным и неразговорчивым. На вопрос «что случилось» ответил печально:

– Наверное, последний раз сегодня еду на работу.

– Что-то с дедушкой? – с тревогой спросила Лида.

– С дедушкой, слава богу, всё в порядке. Продают нашу мастерскую, а у нового хозяина, скорее всего, свои работники имеются. Мы с приятелем, с которым вместе работаем, хотели сами выкупить, но подсчитали, что, даже если продадим квартиры и всё, что у нас есть, всё равно не хватит. Кредит нам на такую сумму с нашими доходами и банковскими процентами не потянуть. А я так привык к своей работе, да и больше ничего толком делать не умею, кроме как ковыряться в двигателях. Без работы, конечно, не останусь, но не люблю уходить с насиженного места. Клиенты постоянные, привыкли ко мне, а я к ним. Теперь нужно будет всё заново нарабатывать. Ну ничего, как говорит мой дед, прорвёмся.

Впервые Лида не знала, о чём говорить, чем она может поддержать Константина. Но в тот день произошло ещё одно знаковое, даже судьбоносное событие. Когда Лида перед уходом с работы ставила архив на сигнализацию, та не работала. Соответствующая служба занималась этой проблемой очень долго, была даже угроза заночевать в подсобке архива, но наконец всё заработало, и Лида, чтобы не опоздать на последнюю электричку, взяла такси. Каково же было её удивление, когда в почти пустом вагоне на привычном месте она увидела Константина. Оба обрадовались друг другу: ей будет не так страшно, а ему не так скучно ехать. На радостях Костя даже чмокнул девушку в щёчку.

– У тебя другое настроение, – сказала она, краснея.

– Да, продажа откладывается на неопределённое время, а там, глядишь, что-нибудь придумаем. Жизнь продолжается.

Когда поезд тронулся, Лиду начала сверлить одна назойливая мысль: «Сейчас или никогда, сейчас или никогда…». Костя заметил её колебания, её внутреннюю борьбу, написанную на лице.

– Ты хочешь что-то сказать? – спросил он, глядя ей прямо в глаза.

А мысль продолжала сверлить: «Сейчас или никогда, сейчас или никогда»...

Продолжение следует.

[Владимир Удод]

/продолжение/

– Сейчас! – сказала себе вслух и продолжила, не в силах спрятать волнение: – Костя, пусть тебе не покажется странным то, что я тебе сейчас скажу… Ты только не перебивай, я больше никогда тебе этого не скажу, только сегодня и только сейчас… Выслушай меня и постарайся понять. Я прекрасно понимаю, что мне не на что надеяться в отношениях с тобой. Молчи, молчи! Я всё прекрасно понимаю, нисколько не питаю иллюзий на свой счёт, потому никогда не обижусь на тебя при любом исходе. Я хочу ребёнка, очень хочу. От тебя хочу. Я некрасивая, ты – красивый. Хочу, чтобы мой ребёнок был похож на тебя, чтобы ни у кого не повернулся язык назвать его уродиной. Не говори ничего, не говори. Я хочу, чтобы эта некрасивость закончилась на мне. Папа гордился тем, что я похожа на него, а я от этого страдаю всю жизнь. Этих страданий хватит мне одной. Дети, мои дети, не должны страдать от того, что я уродина. Ты мне только сделай ребёночка. Если брезгуешь мной, я согласна на искусственное оплодотворение. К твоему отцовству у меня не будет никаких претензий. Я в благодарность тебе за ребёнка подарю свою трёхкомнатную квартиру в центре. Она дорогая, ты сможешь решить вопрос с покупкой мастерской. Мне она ни к чему. Ты молодой, красивый, встретишь девушку, полюбишь, может быть, и для жизни тебе пригодится эта квартира. Поступай, как хочешь, только пойми меня и помоги мне. Пожалей меня, в конце концов.

Костя пытался сначала что-то вставить в этот монолог, но потом понял, что нужно просто выслушать. Такого поворота в их только-только зарождающихся дружеских отношениях он никак не мог ожидать. Когда Лида замолчала, он выдержал небольшую паузу и заговорил совершенно спокойным голосом:

– Начнём с того, что никакая ты не уродина. Вдолбила себе эту чушь или кто-то вдолбил, а ты на этом зациклилась. Во-вторых, я тебя по-человечески понимаю, а вот ты меня, похоже, не понимаешь. Я что, похож на жиголо какого-нибудь? Использовать материальную заинтересованность в таком деле, зная мои проблемы, не совсем порядочно с твоей стороны. Мне кажется, я этого не заслужил. И последнее. Когда, где и с кем жить, я уж как-нибудь сам решу. Обойдусь без твоей квартиры.

– Я в этом нисколько не сомневаюсь. Видела, какая красавица встречала тебя на перроне.

– А-а, Диана! – Константин вдруг весело рассмеялся. – Извини за интимную подробность, но если бы ты видела её утром после бурной ночи в ночном клубе, то ты изменила бы своё мнение. Тебя так одень, наштукатурь – будешь ничуть не хуже.

– А нос куда я дену?– чуть не плача, спросила Лида.

– Подумаешь, нос! У некоторых наших, и не только наших, телеведущих носы не меньше, но они же не комплексуют от этого. В общем, давай сделаем так, Лида... Нам нужно подумать обоим, как нам быть. Не будем гнать лошадей. Согласись, что это несколько неожиданно для меня, и тебе сейчас непросто, я ведь понимаю. Завтра встретимся утром, а хочешь, я отпрошусь и встречу тебя с работы, и спокойно обо всём поговорим. – Лида кивнула в знак согласия. – Тебе уже выходить скоро. Пойдём, я тебя провожу.

Они ещё несколько минут постояли в тамбуре, помолчали, а когда остановился поезд и открылись двери, Костя спрыгнул на перрон, подал Лиде руку и сказал:

– До завтра.

– До завтра, – ответила девушка и подождала, пока электричка не растворилась в темноте, увозя её надежду на счастье.

Дома Лида объяснила бабушке причину задержки, ужинать не стала, только выпила чашку горячего чая и отправилась спать. Уже лёжа в постели, она спросила:

– Бабуль, а бабуль, если я на днях переночую в городе, ты без меня обойдёшься денёк?

– Ну, слава богу! – отозвалась со своей постели бабушка. – Да хоть два дня. За меня можешь не переживать. – Она помолчала, а потом добавила: – Пока внуков не увижу – не помру, и не надейся.

– Спасибо, бабушка.

– За что?

– За то, что ты у меня такая понятливая. Но это я так, на всякий случай спросила, может быть, ещё ничего и не получится.

– А надо, чтоб получилось. – Старушка надолго замолчала, борясь с накатившейся в темноте слезой, а потом сказала: – Всё у тебя получится, Лидушка, всё у тебя будет замечательно. Бог вознаградит тебя за твою светлую душу. Он всё видит. Ты не сомневайся, всё у тебя сложится, как ты захочешь.

В эту ночь Лида заснула со сладкими мыслями и с предчувствием чего-то прекрасного.

А Константин, добравшись домой, почти с порога спросил:

– Дед, ты у меня мудрый человек?

– Чердак ещё не съехал, – отшутился старик. – Ты это хотел узнать?

– Я к тому, что человек, проживший большую жизнь, имея, так сказать, большой жизненный опыт, должен ещё, помимо всего прочего, знать, как применить этот опыт с пользой. В данном случае я имею в виду – с пользой для младшего поколения.

– Эк закрутил! – крякнул дед. – А попроще нельзя сказать, чего ты хочешь? Только предупреждаю сразу: гарантий на мудрый совет дать не могу. Это какой-то старый дурак в своё утешение придумал, что с возрастом человек становится мудрым. К старости человек часто приходит больным, измученным маразматиком. Но, конечно, думает, что ума набрался за длинную жизнь. А на деле растерял даже тот, что у него был, ну, а если не было, стало быть, и терять было нечего. Но ты за своего деда можешь не беспокоиться, кое-что ещё осталось в черепушке, – старик выразительно постучал себя пальцами по лбу.

– Да я за твои умственные способно не переживаю. Дай бог нам всем соображать так в твои годы. Но совет мне нужен действительно мудрый. Тут вот какое дело со мной приключилось…

И Константин подробно рассказал деду о Лиде и её просьбе. Дед слушал внимательно, не перебивал, а когда внук закончил, произнёс задумчиво:

– Да-а-а, со мной такого не было. Даже не знаю толком, что и сказать. У меня на войне случай был. Ранило санитарку, молоденькую совсем. Я её кинулся в госпиталь доставить срочно. Кладу её в кузов, она вся в крови… А знаешь, какие её последние слова были? Мужика, говорит, хочу, ребёнка хочу, а потом вздохнула и выдохнула: не успела… И жизнь из неё тут и ушла. Сколько лет прошло, а она стоит перед глазами. Я так думаю: раз женщина просит, значит, мужик, ежели он мужик, отказывать не должен. А она тебе хоть нравится?

– Да как тебе сказать, дед... С ней легко и просто, она ничего из себя не строит, она такая, какая есть. Но что страшненькая – это правда.

– С лица воду не пить, – резанул старик. – Куда же девать некрасивых? Они что, не люди, им что, любить не хочется? Я так думаю, что некрасивые как раз любить умеют по-настоящему. Да и красота – это такое понятие: сегодня есть, а завтра может не быть. Я в твои годы ещё покрасивше тебя, обормота, был. Ну и куда всё это делось? Красота уходит, а душа остаётся.

– Насчёт красоты души – этого добра у неё с избытком. Тут всё в полном порядке. Я таких девушек ещё не встречал.

– Ну, так чего тебе ещё надо? Женись. В твои годы у меня уже двое детей было.

– Жени-и-ись?! Это ты, дед, слишком загнул. К этому я пока не готов. Да мы ещё и двух месяцев не знакомы.

– Я твою бабку через неделю в ЗАГС потащил и почти пятьдесят лет душа в душу прожили.

– Вижу, тебе не терпится меня женить.

– Конечно, не терпится. Помру и внуков не увижу. Где справедливость?

– Обещаю, дед, пока внуков не увидишь, не дам тебе умереть. Роднее тебя у меня никого нет, ты же знаешь.

Следующим утром Костя и Лида, как обычно, ехали в электричке на работу. Практически не разговаривали, только смотрели на отражения друг друга в оконном стекле, не отводя больше глаз, как это было раньше.

На остановке, прежде чем сесть в маршрутку, Костя сказал:

– Я заеду за тобой в пять, жди.

Лида только кивнула головой. Она была счастлива и полна надежд. В обед она отправилась пешком в свою городскую квартиру навести порядок. Её дом находился в десяти минутах ходьбы от архива. Она последнее время редко бывала здесь, только лишь для того, чтобы убедиться, всё ли в порядке, и протереть пыль. У неё всё чаще возникали мысли о продаже квартиры, поскольку солидная часть зарплаты уходила на оплату жилья, которым она не пользовалась. Но отец запретил ей это делать и постоянно высылал деньги, чтобы дочь ни в чём не нуждалась. Теперь она была благодарна отцу за его прозорливость.

Ровно в пять вечера к архиву подкатила шикарная машина, из которой вышел молодой красивый мужчина с букетом алых роз, решительно вошёл в учреждение и на удивлённый вопрос пожилой работницы: «Вам кого? Мы уже закрываемся» ответил:

– Я бы хотел Лиду увидеть. Можете её позвать?

– Лида! – не своим голосом закричала пожилая дама. – К тебе пришли. Выйди, пожалуйста.

За всё время работы никто никогда не приходил к её молодой коллеге. Никто и подумать не мог, что у этой некрасивой девушки может быть личная жизнь. И тут вдруг такой красавец с цветами, вежливый и с обаятельной улыбкой.

Лида вышла через минуту и, проходя мимо дамы, сказала:

– Валентина Аркадьевна, поставите на сигнализацию сегодня без меня?

– Конечно, конечно, Лидочка. Не беспокойся.

– Тогда до свидания, Валентина Аркадьевна.

Константин протянул Лиде цветы и тоже попрощался, одарив обаятельной улыбкой пожилую даму, которая никак не могла прийти в себя.

– До свидания, до свидания, молодые люди, – пропела она им вслед, но только они вышли, крикнула вглубь длинного коридора: – Галя, Тоня! Скорее сюда!

Две молодые женщины, уже собравшиеся идти домой, прибежали на крик, полагая, что случилось нечто невероятное.

– Да скорее же! – Валентина Аркадьевна интенсивно махала руками, подзывая женщин к окну. – Скорее, а то уедут.

– О господи, кто куда уедет, куда уедет? – спросила Тоня.

– Да Лида с женихом.

– Лида? – в один голос удивились женщины.

– Вот, глядите, в машину садятся. Он ей дверцу открыл. Прям как джентльмен.

– Да не может быть, чтобы это был жених Лиды, – усомнилась Галя.

– Не может? – возмутилась пожилая дама. – А ты видела, какой он букет из роз ей подарил? Не меньше полусотни, вот такущий! – Она показала руками, какой именно, явно преувеличивая.

– Вот тебе и тихоня наша, – сказала Тоня, – вот тебе и гадкий утёнок.

– А я рада за Лиду, – отозвалась Галя. – Уж кто как не она заслужила счастье.
Продолжение следует.

[Диот]

Нормально, резануло всего пару раз ("знаковое" и "сверло мысли" )) и мелочи всякие (и мало). А так "ничо, читабельно" (с) не помню чьё.

[grianatoly]

Сообщение от Владимир Удод

Глава 2

Сообщение от Владимир Удод

Продолжение следует.

а начало где?

[Владимир Удод]

Сообщение от grianatoly

а начало где?

Днём раньше.

[Mishka]

какая-то женская проза. Не понравилось.

[Mishka]

Сообщение от Диот

А так "ничо, читабельно"

Диот, высказываюсь чисто ради справедливости... Вот эта повесть мне кажется беспомощной в сравнении с Реквизитором. Второе - все-таки авторская вещь, и если бы автор послушался советов, внял им, а не вставал в позу бойца без правил, можно было бы рассказ до чего-то довести. Тогда как эта повесть безнадежна, автору требуется "сходить в люди"...

Добавлено через 8 минут

Лидии эта беседа запала в самую душу, она задумалась, насколько бабушка была права, когда говорила о ребенке. В архиве у них работал неказистой внешности мужчина, он отвечал за работу электрического оборудования - здесь перечисление, а также за вентиляцию. Производил и ремонтные работы, разбирался в сантехнике и отоплении - словом, несмотря на свою неказистую внешность, ценился в женском коллективе... как мастер на все руки.

[Диот]

Сообщение от Mishka

Тогда как эта повесть безнадежна

Зато сюжет есть. Лямуррр))) опять же. И автор сравнительно молод - все впереди.

[Mishka]

Тоже где-то верно -)