рассказ С тобой - хоть на край света

[Иван Дымарьин]

Цикл «Знак»
С тобой - хоть на край света
Я хочу написать твой портрет

1.

Хотелось увидеть Нину.

Звонить из дому Маликов не мог. Вышел покурить и позвонил из автомата на углу.

- Алло, Нина!

- Здравствуй.

- Ну, как дела?

Почему-то ни один телефонный разговор с Ниной Маликов не мог начать без этого "ну, как дела".

- Нормально. А у тебя?

У нее детский голос. Маликов ясно увидел ее - легкую, смуглую, зеленоглазую.

- Нин, ты можешь выйти минут через десять?

- Могу...

До ее дома Маликов мог бы дойти за пять минут, но надо было взять сетку и мелочь и сказать жене, что он идет за хлебом.

- Сережка сегодня не был на воздухе, - сказала жена. - Возьмешь его с собой?

Сережка был ни к чему, но Маликов не мог отказаться. Оговорил только:

- В коляске.

Веди он Сережку за руку, к Нине дошел бы через полчаса, не раньше.

Двухлетнего Сережку в большой коляске уже не возили, пользовались летней - маленькой и легкой; Маликов называл ее "шезлонг на колесах". Сережке "шезлонг" нравился.

На улице было тепло и людно.

- Папа, манина! - возбужденно говорил Сережка, вертя головой. - Папа, атобус!

Маликов мельком взглядывал на дорогу и удостоверял:
- Да, Сережа. Машина. Автобус.

Его сына, явно будущего технаря, интересовали на улице исключительно машины и автобусы. Ничего иного вокруг себя он не замечал: ни травы, ни домов, ни птиц на деревьях... Округлившимися глазами разглядывал Сережка странно-притягательные существа, с шумом катившие неподалеку, выдыхая сгустки сизого дыма. Что за фантастические видения клубились при этом в его светловолосой голове - о том Маликов, с улыбкой посматривавший на сына, не знал.

- Папа, манина!

- Это, Сережка, "жигули". А вон грузовик, видишь?

В свободной от ребятишек по случаю воскресенья беседке детского сада, мимо которого проходили Маликов с Сережкой, четверо подростков под бренчанье гитары самозабвенно распевали:

Жека, расстегни свой куртофан,
Покажи-ка этим фраерам...

Маликов стал прислушиваться, но голоса поющих заглушила поливальная машина. Детсад остался позади, и Маликов с сожалением понял, что ничего больше не узнает об этом Жеке и о том, что именно должен показать он фраерам, расстегнув свой куртофан.

На улице Маликову никогда не бывало скучно, ибо непременно попадалось ему нечто, дававшее толчок воображению: лицо, дерево ли, муравей или, как сейчас, обрывок песни. И закручивалась у него в сознании история - с сюжетом, диалогами...

На этот раз история была детективная, с ограблением магазина, с ускользающим от правосудия преступником, с брошенной им в спешке курткой ("куртофан"), по запаху которой милицейской овчарке удается взять след... И Маликов уже не удивлялся своей способности, к которой давно привык: находиться здесь и сейчас, идти с сыном по улице - и одновременно ощущать себя то убегающим преступником, то овчаркой, мчащейся по его следу, то ментом, бегущим за овчаркой, ощущая тяжесть «макарова» в руке...

Историй, и серьезных, и не очень, вроде сегодняшней, было хоть пруд пруди, по вечерам Маликов записывал черновые схемы наиболее запомнившихся в общую тетрадь с тщательно выведенной фломастером на обложке буквой "С", что означало "Сюжеты". Но между сюжетами и их воплощением простиралась пропасть, преодолеть которую можно было единственным способом: кропотливой работой. Условий же для такой работы не было. Маликов писал урывками в редакционном кабинете, постоянно отвлекаемый коллегами, посетителями, телефонными звонками. Впрочем, это был еще не худший вариант. Вот когда его посылали в командировки, приходилось значительно хуже. В дороге, в гостиничном номере чужого города он вообще не мог писать. А ведь его способность перевоплощаться в других, переноситься в иные времена и ситуации никуда не исчезала, она требовала быть выраженной в слове. А если этого не происходило, Маликов страдал.

Газетное дело многому его научило. Но в последнее время оно стало ощущаться как помеха другому, более важному, точившему Маликова изнутри и требовавшему всех его сил.

Маликов снова, как тогда в телефоне-автомате, ясно представил Нину, но уже не в обычном обличье, а такой, какой видел ее, когда она писала его портрет. Нина, сосредоточенно-строга, попросила его посидеть на единственном стуле в ее импровизированной мастерской, оборудованной в просторном стенном шкафу, "и очень желательно - молча". Она была в джинсах и свитере, на голове - косынка. Щурясь, вглядывалась в начатый портрет перед собой и, обмакивая кисть в выдавленную из тюбиков цветную лужу на картонке, то резко наносила мазки, то едва уловимым мягким движением что-то подправляла.

Доделывала она портрет уже без него. Маликову показала только готовый результат. Портрет в целом ему понравился. Хорошая ли это была живопись, Маликов сказать бы не смог. Как, впрочем, и о других работах Нины. Что-то в них было, определенно было... Он считал, что для непрофессиональной художницы это уже немало. Увлекается живописью, выражает в ней какие-то грани своей натуры – что ж, прекрасно. Ведь скука, небось, сидеть по восемь часов в день в библиотеке, пусть и крупной, общегородской. Сколько бы Нина ни утверждала, что ее работа ей нравится, Маликов был уверен, что скука там имеет место быть. А живопись – это великолепная отдушина.

До встречи с Ниной оставалось два квартала.


Писать ей помогало Пятно.

Однажды у нее с Павликом был странный разговор. Она вскользь упомянула по какому-то поводу о происхождении мира. И Павлик торжественно процитировал:

- В начале было Слово...

Неожиданно для себя она возразила:

- Еще неизвестно, Слово или Пятно...

Сказала и поняла, что это - здорово. Представила себе гигантское, переливавшееся всеми красками Пятно в мировой пустоте. Оно медленно вращалось, высвечивая космическую темь вокруг, и понемногу от него отпадали пятна-звезды, пятна-планеты, пятна-кометы...

- Цветовое пятно как праоснова сущего, - сказал Павлик. - Любопытно. Однако цвет сам по себе не есть жизнь. Скорее уж Слово, под которым следует понимать некий дух жизни, её экстракт, способно было...

Она слушала его наукообразные выкладки вполуха. Зрелище зарождения миров из Пятна завладело ею.

С тех пор она часто вспоминала о Пятне. Заметила, что легче работается, когда оно брезжит на втором плане сознания.

Прошла очень холодная в этом году зима, кончилась дождливая весна. Лето наступило. И все было хорошо, за исключением одного: с Павликом ничего не прояснилось.

Она была терпелива, даже - сверхтерпелива. Ни разу словом не обмолвилась о том, как у них будет дальше. И скорее пошла бы на пытку, чем решилась бы поставить вопрос ребром: выбирай... Но мысль эта - как хорошо было бы, если бы... - её не оставляла. Дома, взяв со стола фотографию Павлика, она говорила ему (как будто он мог услышать!):

- Маликов, мука моя! Как ты нерешителен, внутренне скован! Пока эту внутреннюю свою несвободу не переборешь, не видать тебе счастья. И писателем настоящим не станешь.

Она обрывала себя. Говорила: что будет, то и будет. Павлик сам должен решать.

И при встречах с ним была такой же, как раньше.

Неделю назад она закончила "Город ночью". Как всегда по окончании большой работы, навалилось на нее чувство полной опустошенности. Из-за этого она несколько дней не могла работать. Сего дня попыталась писать, но ничего путного не вышло.

Позвонил Павлик. Она обрадовалась тому, что через десять минут увидит его. Представила, как он, крупный, неторопливый, шествует по улице с непроизвольно солидным выражением лица, прокручивая меж тем в голове только что придуманный сюжет. Маликов рассказывал ей об этом.

Она переоделась, привела себя в порядок. И вышла на улицу.

2.

Он не сказал, что придет с сыном.

Я не сказал ей, что приду с Сережкой.

- А это Сережка, - сказал Маликов.

- Какой большой! - присела на корточки. - Меня |зовут Нина. А тебя? Не знаешь?

- Папа, манина!

- Что он говорит?

- Машину увидел. Да, Сережа, машина. Я вижу. Манина - это машина.

- Да? – Нина засмеялась.

- А вместо "кран" он говорит "кань».

- Как? Кань?

Я могла бы родить ему сына.

Она могла бы родить мне сына. Если бы у меня не было Сережки.


...быть здесь и сейчас – и одновременно переноситься в будущее, где сын Сережка – не малыш в «шезлонге», а здоровенный, красивый и умный парень, и рассказывать этому парню: «Ты не представляешь, как мы с мамой любили тебя. Боготворили! Со временем на твоем лице стали проступать мамины черты, но тогда, в раннем детстве, я смотрел на тебя и мне казалось, я вижу себя - в том возрасте, которого не помню. Абсолютное сходство. Чудо, прихоть неведомых сил...»


- Ты долго не звонил, Павлик.

- Работы много. Замотался на новом месте.

Всегда у него много работы. Работы у него больше, чем меня.

- Давай пройдем до поворота, Нина.

- А потом?

- А потом - обратно.

И я соглашаюсь. А через пятнадцать минут он скажет, что ему надо домой... До каких пор? Господи, дай мне разлюбить этого человека!

- Жарко...

- А я, Павлик, на той неделе в Крым поеду. Дней десять там побуду.

- Хорошо тебе.

- Не прикидывайся несчастным, Маликов.

- Что ты, я счастлив.

- А хочешь - махнем вместе.

Зачем это я?

Зачем ты так, Нина?

[Иван Дымарьин]

- С тобой, Нина, - хоть на край света, как пишут в высокохудожественных романах. Но я опять без отпуска.

- Возьми за свой счет.

- После месяца работы в новой редакции? Так и дали... Привет!

- Кому это ты?

- Знакомый. Как раз - с работы.

- Непризнанная надежда русской словесности, как все твои знакомые.

- Да нет, журналист-середнячок.

- А в самом деле, Павлик, махнем? Плюнь на всё – и поехали.

Что это со мной сегодня? Я жестока.


...быть здесь и сейчас – и одновременно помимо воли переноситься в далекое будущее, в котором писать письмо своему взрослому сыну:

«Здравствуй, Сережа!
Знаешь, почему мы, отец и сын, живем порознь? Ты уже взрослый человек, пора тебе это узнать.
Тебе был год, когда я встретил и полюбил Нину, женщину, понимавшую меня, как никто. Но жениться на ней означало потерять тебя. Нам приходилось встречаться украдкой. Это было мучительно.
Я долго думал, метался - ведь я боялся потерять тебя, и я боялся потерять Нину - пока не понял, что, отказавшись от Нины, убью лучшее в себе.
Било жутко от мысли, что теряю тебя, Сережа, что стану для тебя чужим человеком, - но я решился на разрыв. Когда тебе было два года, летом, мы с Ниной уехали в Крым...»


- Папа, атобус!

- Да, Сережка, автобус. Как твой "Город ночью", Нина? Закончила?

Он уводит разговор в сторону. Он не хочет отвечать. Почему я не могу настоять, сказать - или-или?

Я увожу разговор в сторону...

- Закончила. Теперь опять до поворота, Павлик?

Повернули.

- Слушай, Маликов: "Солнце садится... Ты так весела, точно еще обернутся иначе эти отчаянные вечера, грустные праздники наши. Точно еще обернутся они гранью сверкающей и незнакомой, снимут саднящую муку вины с нашей любви незаконной... Нравится?

- Посредственно, - сказал Маликов и закурил.

- Вот как? Ну, спасибо, Маликов. Это я написала.

- Ты?

- Ну да. Называется знаешь как? "Незаконная любовь, или О несомненной пользе некоторых принципов".

- Я знаю эти стихи, - сказал Маликов. - Называются "Грустные праздники". И кто написал, знаю. Чайкин, поэт местного значения. "Саднящую муку вины" - плохо.

- Напиши лучше.

- Будь я поэтом, все стихи писал бы только о тебе.

- Серьезно?

- Спрашиваешь.

- А ты прозой!

- Не то. О тебе прозой не получится.

- Льстишь. Сойдет, Маликов, и прозой. Повесть напиши. Или рассказ. И назови: "С тобой - хоть на край света».


...быть здесь и сейчас – и одновременно в далеком будущем делиться со своим взрослым и все понимающим сыном:
- Я тебе о ней рассказывал, Сережа. Это было двадцать лет назад. Однажды я чуть было не поехал с ней на море.
Я тогда все не мог принять решение, колебался, и так, и эдак прикидывал. И в итоге понял, что не смогу без тебя...


И мы расстанемся. Скоро. И он уйдет.

И мы расстанемся. И я пойду за хлебом. Но я позвоню
ей...

- Папа, манина!

(c) Иван Дымарьин

[Kulti]

Сообщение от Иван Дымарьин

Звонить из дому Маликов не мог

по моему это родительный падеж и должно быть "из дома"

Сообщение от Иван Дымарьин

Маликов мельком взглядывал на дорогу и удостоверял

"мельком взглядывал" - маслом маслил... "Удостоверял" плохой глагол в данном случае, мне кажется.

Сообщение от Иван Дымарьин

В пустующей по случаю воскресенья беседке детского сада, мимо которого проходили Маликов с Сережкой, четверо подростков под бренчанье гитары самозабвенно распевали

чего? в пустой беседке сидят люди?

Сообщение от Иван Дымарьин

Маликов уже не удивлялся своей способности, к которой давно привык

все после зпт лишнее

И всякие другие ошибки... Скачки фокала в нескольких местах меня сбили, но задумка интересная

В целом, если поработать над текстом должно хорошо получиться, ИМХО.

И это, давайте копирайт все же в конце ставить

[Иван Дымарьин]

По первым двум замечаниям: Вы не правы, и "из дому", и "взглянуть мельком" существуют в русском языке.

По четвертому замечанию: это не лишнее, это добавлено для усиления, сознательно.

С третьим замечанием согласен. Вместо "в пустующей" лучше было бы написать "в свободной от ребятишек", и я надеюсь. что уважемые господа модераторы внесут это исправление в мой текст.

Что такое скачки фокала, не знаю.

"В целом, если поработать над текстом должно хорошо получиться, ИМХО." Что Вы вкладываете в понятие "поработать над текстом"? Это звучит как-то неконкретно. Если текст, по вашему мнению, должен быть доработан, то в чем должна заключаться доработка?

Я думаю, Вы помните: я помещал здесь свое фэнтези "Колдун и Недотрога", а потом, благодаря замечаниям читателей, в том числе и Вашим, эту штуку убрал с сайта. Перерабатываю. Я это к тому, что к замечаниям отношусь всерьез, только они должны быть конкретными. Меня интересуют не столько словесные блохи, реальные или кажущиеся, сколько более сущностные вещи. Если пожелаете высказаться в этом плане, буду признателен.

[Kulti]

Иван Дымарьин, конечно я все помню "Вы неправы" - это не аргумент. У мну времени не было проверять, поэтому сказал, как помню, но сейчас проверил. Похоже вы правы, вполне себе допустимые варианты
Извините меня, но вот с четвертым я не соглашусь. Никакого усиления не вижу, вижу повтор, смысловую тавтологию, если позволите.

Исправление внес.

А почему вы не знаете, что такое фокал? Срочно учить матчасть! Вот ссылочка.

Сообщение от Иван Дымарьин

Что Вы вкладываете в понятие "поработать над текстом"?

Как что? Вычитываете, правите пунктуацию, орфографию, опечатки и всякие смысловые, стилистические косяки. А вообще, посоветовал бы попытаться чужой текст раздраконить. После такой тренировки свои ошибки легче находить.

Текст небольшой, могу надергать всяких ошибок, подобных "четвертой", но только завтра, если не забуду Их там есть. Хотя...

Сообщение от Иван Дымарьин

Меня интересуют не столько словесные блохи, реальные или кажущиеся, сколько более сущностные вещи.

Можно написать замечательный по идее креатив, но совершенно неграмотно, и кто его будет читать? Я не буду

Более "сущностные вещи":
1) Нра игра с фокалом, хоть вы и... эх... расстроили меня...
2) Нра история, в конце даже грустно стало немножко. Хотя без скачков фокала, мне кажется, она не заиграла бы. Вот.

А насчет моего предложения цопик в конец перенести, не надумали?

[Иван Дымарьин]

Ах, Kulti, Kulti! До чего же приятно с Вами общаться! Много полезного для себя извлекаю. За ссылочку, например, спасибо. Теперь знаю, что такое фокал. Хотя, и не зная, прием многократно использовал. Кстати, после статьи там Хренов несколько очень дельных вещей сказал.

По поводу совета попытаться чужой текст раздраконить. Вы знаете, это я как раз, по роду работы, очень хорошо умею. Только я раздракониваю по существу, а на орфографически-пунктуационные ошибки меньше обращаю внимание. Но я не об этом. Парадокс в том, что в чужом тексте всякого рода проколы гораздо заметнее, чем в своем. Потому что на чужой текст смотришь со стороны, а на свой - изнутри.

Насчет цопика я согласен, только не знаю, как это сделать. Поможете?

И все-таки, не понял я Вашего отношения к моему рассказу. Я, по простоте душевной, привык к такому раскладу: рассказ понравился, рассказ не понравился, понравился, но с доработкой таких-то и таких-то моментов (сущностных) - что-то одно из перечисленного. Какую "формулировку" предпочитаете Вы?

Последнее: "Вычитываете, правите пунктуацию, орфографию, опечатки и всякие смысловые, стилистические косяки". Как это сделать? Насколько я понимаю, у меня теперь нет доступа к этому тексту. Убрать с сайта, а потом выложить заново?

[Kulti]

Сообщение от Иван Дымарьин

Ах, Kulti, Kulti! До чего же приятно с Вами общаться! Много полезного для себя извлекаю. За ссылочку, например, спасибо. Теперь знаю, что такое фокал. Хотя, и не зная, прием многократно использовал. Кстати, после статьи там Хренов несколько очень дельных вещей сказал.

Пожалуйста А еще я знаю, что редактор не должен править текст. Этим нужно заниматься до того, как принес в редакцию

Сообщение от Иван Дымарьин

По поводу совета попытаться чужой текст раздраконить. Вы знаете, это я как раз, по роду работы, очень хорошо умею. Только я раздракониваю по существу, а на орфографически-пунктуационные ошибки меньше обращаю внимание. Но я не об этом. Парадокс в том, что в чужом тексте всякого рода проколы гораздо заметнее, чем в своем. Потому что на чужой текст смотришь со стороны, а на свой - изнутри.

Парадокса не вижу. Так оно и должно быть. Просто мне это помогает на свои тексты смотреть не изнутри Мне кажется, что уже мы с вами об этом говорили

Сообщение от Иван Дымарьин

Насчет цопика я согласен, только не знаю, как это сделать. Поможете?

Помог

Сообщение от Иван Дымарьин

И все-таки, не понял я Вашего отношения к моему рассказу. Я, по простоте душевной, привык к такому раскладу: рассказ понравился, рассказ не понравился, понравился, но с доработкой таких-то и таких-то моментов (сущностных) - что-то одно из перечисленного. Какую "формулировку" предпочитаете Вы?

Для меня важно, чтобы он грамотным был тоже, вот тогда и понравится. А пока не очень нравится

Сообщение от Иван Дымарьин

Последнее: "Вычитываете, правите пунктуацию, орфографию, опечатки и всякие смысловые, стилистические косяки". Как это сделать? Насколько я понимаю, у меня теперь нет доступа к этому тексту. Убрать с сайта, а потом выложить заново?

Зачем убирать? так же, как и с детьми в беседке и с цопом - просить модераторов. Можно прям здесь, можно в личку.

[Иван Дымарьин]

За помощь - спасибо.

Править пока не буду, подожду других откликов. Потом уже, по сумме сказанного, попрошу Вас что-то исправить.

[Оксана Картельян]

Я не спец, потому могу только сказать, что рассказ понрвился, особенно кнцовка.

[Иван Дымарьин]

Cпасибо, Оксана!