сказка Партнёры

[Mitrana]

Сон продолжался долго, только был, наверное, неглубок, потому что местами она смутно слышала ещё какие-то голоса. И Валька прерывал тогда свои монологи и разговаривал с теми, кто был вне колодца (вне её сна), она не понимала ни слова, но почему-то становилось ясно, что склизкие стены, мох, вода на дне – всего лишь её личная иллюзия, видимость, но разрушать иллюзию она не хотела – колодец, всего лишь колодец…

– Колодец, – сказала она будившему её Саю, и он помог ей подняться. – Там все их тайны, да? как в нашем? – Она ступила на затёкшую ногу и охнула, проснувшись окончательно. – Сай?

– Это я, – сказал Сай очень тихо. – Спасибо, солнце моё…

Он почти вынес её из рубки, отпустил и прикурил две сигареты. Руки у него заметно дрожали.

– Что это нас не встречают? – спросила Элька, дохромав до ограждения и глядя вниз, на пустую палубу.

– Думаю, нас и провожать не будут, – сказал Сай.

– Куда провожать?

– На маяк. Он совсем близко теперь.

– Маяк… – повторила Элька, отыскивая глазами красную звёздочку. – Зачем нам на маяк?

– Помнишь, была такая детская книжка, – сказал Сай. – Про волшебные спички.

– «Шёл по городу волшебник»?

– Да… В ней есть такая фраза, я всё вспоминал её, когда узнал про маяк: «На закате можно увидеть, на восходе можно уйти».

– С маяка можно уйти? Уйти отсюда?

– Да.

– Почему же ты не ушёл?

– Они хотели, чтобы я вошёл в экипаж. Ты была… последним шансом. А теперь… теперь…

Элька повернулась, уткнулась лбом в его плечо и сказала:

– Значит, у меня ничего не вышло.

– Да, слава богу.

– Маниту, – возразила она, и Сай рассмеялся. – Слушай, так мы вернёмся домой?

– Вряд ли, – сказал Сай. – Ведь там я… Но тебя можно отправить домой и без маяка.

– Нет уж, спасибо, – сказала Элька. – Я и так дома, понял? Там, где ты, – я дома, ты понял?

– «Зачем нам разлучаться, – сказал Сай нараспев. – Зачем в разлуке жить».

– Это что?

– Это песня такая, не знаешь? «Не лучше ль обвенчаться и друг друга любить». Не помнишь? «Разлука ты разлука, чужая сторона, никто нас не разлучит, лишь мать сыра земля»…

– А вот и фиг ей, – сказала Элька, – всем фиг…

– Я тебе построю дом, – сказал Сай. – С башенками и балкончиками, как у Муми-троллей. Как ты хотела. Помнишь, ты хотела?

– И чтобы в саду был гамак, – сказала Элька. – Клянёшься, что будет гамак?

– Конечно, – сказал Сай, сглатывая вдруг вставший в горле комок. – Будет тебе гамак. Нет, ты действительно невероятная женщина!

– Да, – расслабленно сказала Элька. – Но ты всегда был везучий.

__________________________________________________ ________________
* за её дверью – операционная палата, но вот войдут червивый Врач и премированный Палач — В. Соснора. «Баллада Редингской тюрьмы».
** Иту-ти-це-ши-ак-ане — Это ещё не значит, что так думают все.
*** Маниту-синтэзи-шени-нок-тау — Маниту решит нашу судьбу.

Добавлено через 3 минуты

в скобках

Сочинение по литературе
ученика 10 класса «Б» школы № 74
Сайфутдинова Дмитрия.
ТЕМА:
«В чем я вижу смысл жизни»
(по произведениям М. Горького)

ЧЕРНОВИК

«В нашей литературе есть очень много произведений, посвящённых смыслу жизни. Само понятие «смысл жизни» очень многогранно и включает в себя много различных вопросов. Один из важнейших – на мой взгляд – для кого или для чего человек живёт, что он может дать живущим рядом с ним людям (или человеку). Ведь всегда человека /человеческую жизнь судят по поступкам.

«Человек – это звучит гордо», – эта фраза А.М. Горького настолько вошла в нашу жизнь, что мы уже почти не отдаём себе отчёта, когда её произносим, и почти не вдумываемся в суть / смысл(??), который заложен в ней. А ведь на самом же деле Алексей Максимович вкладывал в это выражение всю глубину человеческой сущности, все лучшие качества, которые должны присутствовать в человеке, всё то, что один человек может дать другим или другому.


А вообще-то мне абсолютно наплевать, что хотел сказать А.М.Г. этой фразой. Меня заботят сейчас совершенно иные мысли. И это сочинение, уважаемая Валентина Григорьевна, не стоит и выеденного яйца. Единственное, что меня волнует сейчас, так это Элька. И смысл моей жизни только в ней. Может, это, конечно, и глупо, и покажется вам чудачеством, но всё, чего я хочу – это осуществить Элькину мечту о замке, а точнее, доме, а ещё точнее – доме Муми-троллей с башенками, лестницами и кучей потайных переходов и кладовок. Этот дом (дворец? замок??) принесёт нам обоим столько счастья, что всё человечество просто обзавидуется. А когда я построю ей этот дом, мы будем жить там вдвоём. Правда, она об этом ещё не знает. Я буду приходить к ней в ванную, заворачивать её в огромное пушистое полотенце и нести на руках в спальню. Шкура белого медведя на полу у горящего камина……………………………………

Нет. Наверное, я всё-таки полный идиот, уважаемая Валентина Григорьевна. Такие мечты недостойны вашего ученика, воспитанного на идеалах русской классики. Опять же сплошное мещанство, всякие рюшечки и оборочки с подсвечниками. Великий А.М.Г. всячески осуждал то, о чём я мечтаю. Всё это суета и томление духа. Или не духа, а наоборот.

И ещё, с моей точки зрения, смысл жизни состоит в познании неизведанного. Ну а что может быть более неизведанным, чем женщина, которая всегда была божеством для художников, писателей и просто нормальных мужчин. Вот в этом я и вижу смысл своей жизни – в познании Эльки, в жизни с ней. Я её просто ОЧЕНЬ СИЛЬНО ЛЮБЛЮ.

И очень давно, наверное, всю жизнь. Я бы хотел сказать ей это, когда уже построю дом, но, пожалуй, стоит поторопиться, пока ей не надоело ждать (если она ждёт, конечно!).


А на самом деле этот черновик я переписывать и сдавать вам не буду. Всё равно вам это не интересно, а тема не раскрыта. Может быть, мои возвышенные мысли и не оригинальны, но мне они сейчас важнее всяких Данко с их горящими сердцами и всего остального. Вот так.

Нижайше кланяюсь –

ваш Дима Сайфутдинов –

Сай.»

Дом-то уже однажды был.

Они этого не помнили – ни Элька, мечтавшая о башенках и балкончиках, ни Сай, который о мечтах знал и года два – до самого выпускного – втайне чертил планы башенок и крытых галерей. Но дом был – ещё до школы, выстроенный в дворовой песочнице и тщательно украшенный спичками, бусинками и лесенками из красных шерстяных ниток.

Они играли тогда в «Шляпу Волшебника», и Эльке в этой книжке годилась только одна роль – фрёкен Снорк. Но она хотела быть Муми-троллем, и Сай уступил ей. Конечно, он был за это всеми остальными – Снусмумриком, Моррой, Волшебником и целой толпой хатифнаттов, но Муми-тролля он ей уступил.

скобки закрылись

[Mitrana]

МАЯК

Как только тебя коснусь –
я попаду в рай.
Только в раю
не бросай меня, не бросай…

Антонио Перейра


1.

Нас не провожали. Я стояла, прислонившись к парапету, пока Сай опускал трап, смотрела на оплетённые железом фонари, на воткнутые в низкие тучи небоскрёбы (мачты, мачты со спущенными парусами). Пустая набережная; в лужах зелёные блики; пропахший дождём город, личина Корабля…

Сай всё возился с трапом, тихо ругаясь, и я спросила:

– Ты так торопишься. Боишься, что они передумают?

– Да нет, – сказал Сай. – Но мне будет спокойнее, когда мы доплывём.

– Недалеко же, – сказала я. – Минут двадцать плыть, наверное.

– Около часа, – сказал Сай, справившийся, наконец, с трапом. – Ну, идём? Я первый, ты сразу за мной, сразу, поняла?

На город он не смотрел – смотрел на меня, сидя на парапете.

– Ты-то не передумала?

Я вздохнула.

– Достал ты. Нет, не передумала.

– Тосковать же будешь, – в который раз сказал Сай.

– Зато не по тебе, – сказала я. – Спускайся, ты ведь так торопился.

Уже в лодке, глядя на его обтянутую светлым свитером спину, я сказала ему:

– Ты совсем на себя не похож сзади.

– Это плохо? – Он отвязал канат, и сел напротив меня. – Отчаливаем. Скажи что-нибудь патетическое.

– У тебя очень сексуальная спина, – сказала я. – Бери вёсла. Надеюсь, ты сумеешь вести эту упряжку.

– Да, – сказал Сай. – Лучше бы упряжка, чем лодка.

Минут через десять я обернулась на странный звук и увидела, что Корабль развернул паруса. Паруса были тёмные, в полнеба.

– Не смотри, – сказал Сай. – Не надо. Курить хочешь?

– Хочу. А ты взял? Меня что-то не хватило спросить у них сигареток на дорогу.

– Взял, конечно. – Он протянул мне смятую пачку. – Может, и есть хочешь?

– Эчка не хочучка… Слушай, а ещё есть курить? Вдруг там табак не выращивают?

– Где?

– Ну куда-то же мы попадём.

– Серьёзная проблема, – сочувственно сказал Сай. – У меня ещё два блока. И две пачки чая. А у тебя вроде блокнотик был.

– Блокнотик?

– Да, в кармашке. Самокрутки из чая не пробовала?

– Нет ещё, – сказала я. – Бычок-то можно за борт выкинуть?

– А чёрт его знает, – сказал Сай. – Ну, кидай.

– Воздержусь, пожалуй, – сказала я и потушила окурок о дно лодки. – Расскажи мне про маяк.

– Говорили уже, – сказал Сай. – Я толком не знаю, в чём тут дело.

– Нуль-Т, – предположила я. – Гиперпереход. Телепортация. Всё равно не понимаю, почему меня можно с Корабля отправить, а тебя нельзя.

– Всё остальное ты поняла, да? – усмехнулся Сай.

– Самое главное, – сказала я. – Мне предстоит с тобой мучиться вечно.

– Вечно – это без меня, – уточнил Сай. – Надеюсь, ты не слишком расстроена.

Океан был тих – может быть, из-за непрекращающегося дождя; впрочем, ветер скоро поднялся – начал дуть мне в спину, словно подталкивая лодку. Но несильный и нехолодный. Некоторое время я боролась с желанием опустить руку в воду – тёплая она или нет.

– Сай? А рыбы здесь есть?

– Не знаю.

– Смотри – мы уже почти добрались, – сказала я, потому что Сай сидел к маяку спиной и за всю дорогу не обернулся ни разу.

Остров был совсем маленький, не остров даже – основание для башни. С вершины её уходил в океан широкий красный луч, – а с Корабля маяк казался просто звёздочкой, притягивающей взгляд после неизменно зелёных светильников.

– Сай! Ты Корабль видишь?

– Давно не вижу, – сказал Сай. – Ушёл он. Скатертью дорога.

На острове были камни – только камни, большие, маленькие, чёрные, мокрые камни. Сай слез в воду – ему оказалось по колено – и подтянул лодку вплотную к берегу.

– Сама выйдешь?

Я схватила сумку и спрыгнула на камни, и Сай выбрался на берег вслед за мной.

– Сай, уходит! Лодка уходит!

– Да и чёрт с ней.

– А вдруг маяк охраняет злобный дракон?

– Значит, я хвост ему оторву. Не назад же плыть! Ты готова к драке с огромным драконом? К перевязке моих кровавых ран? И придётся отдаться победителю, прямо здесь, на камнях, ты готова?..

– Всегда, мой славный рыцарь!

– Я серьёзно говорю. Давай? Только постелить нечего. Свитер если…


Дождь… свитер под твоей спиной… под моей спиной… я люблю тебя, я люблю тебя у подножия всех башен, на всех камнях мира, башни становятся пологом, камни – постелью… я люблю тебя… я не могу жить без тебя…


– Я не могу умереть без тебя, – сказал Сай, вытирая мокрыми пальцами моё лицо.– Можешь считать это комплиментом. Идём?

– Уже?

Сай засмеялся, но мне и правда было всё равно – я могла бы остаться с ним здесь. Навсегда. Под дождём, на скомканном свитере, у стены маяка. Всё равно.

Добавлено через 58 секунд

2.


Башня маяка – высокая, метров двадцать – была сложена из бетонных плит и облицована кирпичом – наполовину осыпавшимся, грязно-серого цвета, но это был кирпич.

– Сколько же ей лет?

– Не знаю… – сказал Сай. Он стоял в дверном проёме – самой двери не было и в помине. – Очень много.

Внутри маяка стояла кромешная тьма, но Сай шагнул в эту тьму довольно уверенно и обернулся ко мне:

– Давай руку.

– Ты что, в темноте видишь?

– Немножко… – сказал он. – Да сейчас глаза привыкнут. Здесь не совсем темно – лампочка, наверное, на потолке.

Под ногами хлюпало – как в моём сне про колодец, и постепенно я стала различать смутные силуэты каких-то предметов – ящики, что ли… кучи камней… или щебёнки… винтовая лестница, круто уходящая вверх. Рядом с лестницей валялось опрокинутое кресло, полусгнившее, с разломанной спинкой.

– Древнее совсем, – сказала я. – Слушай, неужели здесь жили?

– Наверное, – сказал Сай. – Какая разница?

– Тебе неинтересно разве?

– Я вижу, что здесь нет скелетов, – сказал Сай. – Значит, отсюда уходили. Больше мне ничего не интересно, понимаешь?

– Нам наверх?

– Да… Не отходи от меня, пожалуйста. Ага, перила целы…

Мы поднимались медленно – очень было неудобно, вместо ступенек – узкие металлические прутья («Я боялся, что деревянные и сгнили, – сказал с облегчением Сай. – Пришлось бы как-то по стенам подыматься». – «Ты и верёвку взял?» – «Взял, взял я верёвку, и она нам ещё пригодится". – «Зачем теперь?» – «Привяжу тебя к себе, чтобы не потерялась. Не отставай». – «Тебе бы мои каблуки!» – «Всё равно не отставай…» – «Откуда всё-таки кресло?» – «Злые колдуны забыли…»). Никакой лампочки наверху не оказалось, и Сай стукнулся об потолок головой и вполголоса выругался, выпустив мою руку.

– Люк. Держись как следует…

Люк был не заперт, и когда Сай откинул крышку, на нас упал свет – и дождь, и ветер, и рёв океана – всё сразу, я зажмурилась и оступилась, и Сай схватил меня за плечи.

– Шторм, однако! Холодно как, да?

– А мы забыли твой свитер, – сказала я.

– Да? – сказал Сай. Он улыбался, Сай, глядя в открытый люк, и вряд ли ему было холодно, и не помнил он о свитере, мне показалось, что и обо мне он не помнит сейчас, но он уже обернулся и сказал с восторгом:

– Красная лампа!

– И что?

– Не зелёная, – пояснил Сай, вылезая на площадку и протягивая мне руку. – Ты даже не представляешь, как это невероятно!

Лампа – стеклянный цилиндр в половину моего роста, наполненный нестерпимо ярким светом, – стояла посреди круглой площадки. Постаментом ей служил бетонный куб (из бетона торчала арматура – несколько гнутых проржавевших прутьев). Перед лампой – огромная линза, через которую шёл в океан луч маяка, отражённый и усиленный зеркалом, занимающим половину стены. Второй половины просто не было – площадка обрывалась низким бортиком.

Сай захлопнул люк и присел на корточки около постамента, взявшись обеими руками за арматурины.

– Что ты делаешь?

– Переход запустил, – сказал Сай и поднялся.

Наверное, его научили на Корабле какой-то магии, а может быть, и вправду достаточно было коснуться прутьев: шторм кончился – словно его выключили, а лампу пронизали нити, шесть вибрирующих голубых нитей, протянувшихся по лучу – в океан. Здесь, на площадке, они проходили сквозь нас обоих, прошивая зеркало, и в зеркале кончались в наших отражениях – не в лампе.

В наступившей тишине был отчётливо слышен хруст стекла. Зеркало по всей стене трескалось – и самая большая трещина пересекала его между нашими отражениями, медленно ползла вверх и вниз, расширялась, нас не затрагивая, разделяя, словно на рисунке, и я вцепилась в Саеву рубашку.

– Что это?!

– Не знаю, – сказал Сай, не отрывая глаз от зеркала и стискивая меня всё крепче. Зеркало пучилось, расползалось, обнажая серый, не тронутый светом бетон, и не было в нём больше ни лампы, ни голубых нитей – ничего, только мы двое, словно обведённые жирным карандашом. Внезапно прекратился дождь – и я обернулась.

– Сай!!

– Я вижу, – напряжённо сказал он. – Держись крепче. Наверное, так должно быть. Это уже не маяк.

Зеркало окружало нас теперь со всех сторон – не зеркало, его осколки, медленно отрывающиеся от стен. Постамент, линза и лампа на нём, крышка люка на бетонном полу, ночь за бортиком площадки – исчезли как не были, остался только красный, слепящий свет, и я уткнулась Саю в грудь.

А потом – словно трещина в зеркале перебралась на нас – я перестала чувствовать его – и ткань рубашки исчезла из моих рук.

– Держись! – закричал Сай. – Держись!!


3.


Всё тот же сентябрь: сухой, тёплый, с жёлтой, толстой луной.

– Вы ищете что-нибудь, девушка? – спросила меня продавщица ларька.

– Что? Нет… дайте мне «LM» красный… то есть, нет… «Три короля», пожалуйста.

– Пять пятьдесят. Ой, девушка, у вас кровь на лице!

– Да, спасибо, – сказала я и полезла за деньгами в кармашек юбки. Юбка была мокрая, как и вся одежда, мокрая, мокрая напрочь.

[Mitrana]

без скобок

Каждый вечер я хожу к ларьку за сигаретами. Короли Англии, Франции и Швеции никогда, наверное, не закончат свой военный совет, потому что каждый вечер я долго стою у витрины, разглядывая их шляпы, карты и кофейные чашки.

Но Корабль но низкое небо над Кораблём

Насмотревшись – и ничего не дождавшись – я покупаю пачку «Винстона», захожу во двор, сажусь на лавочку и курю одну за одной, уговаривая себя, что вот эта – последняя. Мне нужно бросать курить, и я не курю весь день – только вечером, на этой лавочке.

Шершавый парапет под правым локтем каменный холодный он почти всегда он так надоел мне

Возможно, я бы сумела убедить себя, что никакого Корабля не было, – просто моя психика не выдержала десятилетних страданий.

Улыбка Кречета его голос стены рубки стены колодца конфеты получают только послушные девочки, верно

Глюки. Выдумка, мистическая история, возникшая в больной голове. Или просто яркий сон, занявший не больше мгновения моей жизни.

Корабль развернувший тёмные паруса и паруса закрыли собой его личину странный город с зелёными фонарями на набережной личина Корабля

Царапина на щеке (от осколка зеркала, вне сомнений) и промокшая одежда – ничего не доказывают, нет, не доказывают…. любой психиатр скажет мне это, и я обязательно сходила бы к психиатру, если бы не одно обстоятельство, которое объяснить нельзя ничем.

Я беременна. У меня почти год не было мужчины, но я беременна, и значит, это ребёнок Сая.

Я никому никогда не смогу сказать, чей это ребёнок, потому что считается, что Сай уже десять лет лежит под мраморной плитой на городском кладбище. Но что я скажу своему сыну? Сыну, зачатому на мокрых камнях другого мира, – а мне почему-то кажется, что этого не могло случиться на Корабле. Только там, у подножия залитой дождём башни, где под спиной был скомканный свитер… Я люблю твоего отца у подножий всех башен мира, на всех камнях мира… во всех мирах, и он не сможет умереть без меня…

Возьми сказал Кречет не опускается мгла я разочарован

Сай не сможет умереть без меня – но я хочу знать, где он. Я хочу быть уверенной в том, что он не вернулся на Корабль. Куда угодно – только не на Корабль.

Корабль на котором остались пираты в белых рубашках маги с мерцающими глазами мои давно утонувшие одноклассники

На этот раз я не знаю, что лежит в сумке, собранной Саем в дорогу. Но, конечно, он взял с собой карту с жирной линией маршрута до ближайшего маяка. Стратег и тактик, он должен был подумать об этом.

Вести упряжку – дело мужчины, но попутчик может оказаться кстати. Ведь одному тяжело на тропе.

БЕРЕГ

Берег порос низким кустарником, и в кустарнике валялся растрескавшийся старый бочонок. Сай долго сидел, привалившись к бочонку спиной и жмурясь от солнца, стоявшего почти в зените. Он очень устал, потому что день выдался непривычно тяжёлый – он занимался греблей, он занимался любовью, его трясло от восторга и от страха, что надежды не сбудутся, а потом, когда надежды сбылись ровно наполовину, он бегал по пустому берегу и кричал, и ясно было, что беготня и крики совершенно бессмысленны, но он продолжал – пока не охрип и не выдохся окончательно.

Но, впрочем, здесь было солнце, которого он не видел десять лет, – и голубая вода, и голубое безоблачное небо, и он сидел на земле, которая не качалась, и осторожно вытаскивал из саднивших щёк крохотные блестящие осколки.

Один.

Но во всех мирах есть маяки, конечно, маяки должны быть в каждом мире, и он встал и зашагал прочь от воды, и совсем скоро он увидел перед собой колодец. Колодец был очень кстати, потому что Саю давно хотелось пить, и выглядел колодец вполне прилично, а на краю его стояло привязанное к цепи ведро.

На колодезном журавле болтался подвешенный на тонкой верёвочке ключ – от какого-нибудь амбарного замка или старинного сундука – очень большой ключ.

Сай остановился.

Берег, поросший вереском, на берегу – бочонок, а дальше – колодец, на журавле которого висит ключ… а бочонок, конечно, из-под рома, но это у пиратов – ром, а у нас будет эль… Эль-ка… Элька…

Он набрал воды (прозрачной и вкусной), смыл с лица запёкшуюся кровь и отвязал ключ. Ключ был неожиданно лёгким.


КОНЕЦ

[Patriot Хренов]

И - тишина... Дык... букафф мноха... Вот напишут на заборе мала букафф - а нам всё понятно: сюжет, завязка, кульминация, развязка... а главное - катарсис - тот ещё!.. А Литературу читать - букафф мноха...

Но ежели этих "Партнёров" распечатать, да начать читать перед сном, уже в кроватке, то - пионером буду! - не скоро заснёшь...

[Джон Маверик]

Начал читать... да, это очень интересно. Но, действительно, придется распечатывать, с экрана не осилю.

[Solstralen]

Сообщение от Джон Маверик

Начал читать... да, это очень интересно. Но, действительно, придется распечатывать, с экрана не осилю.

Вот и я с монитора не осилила. Распечатку сдeлала. Буду читать.

[Джон Маверик]

Погрузился в текст настолько, что впервые забыл про "Неогранку", прочел запоем, как книжку, купленную в магазине.
Могу сказать только: это - Вещь (именно так, с большой буквы).
Немного не понял только, для чего повествование ведется то от первого лица, то от третьего?

[Mitrana]

Спасибо!
Я очень рада, что вам понравилось.
Про первое и третье лицо даже и не знаю, что сказать... Мне хотелось показать историю с разных точек зрения, наверное, так.
Но у меня есть вопрос: пожалуйста, скажите, конец показался вам печальным или напротив?

[Джон Маверик]

Это довольно субъективно. Но лично мне печальным не показался, скорее жизнеутверждающим. Мне почему-то кажется, что хэппи энд (то есть, если бы герои все-таки остались вместе) здесь бы все только испортил. Но, повторюсь, это чисто субъективное мнение.

Добавлено через 1 минуту

Сообщение от Mitrana

Про первое и третье лицо даже и не знаю, что сказать... Мне хотелось показать историю с разных точек зрения, наверное, так.

Честно говоря, не уверен, что получилось с разных точек зрения.

[Mitrana]

Сообщение от Джон Маверик

это чисто субъективное мнение.

Спасибо! Это и моё мнение. Но большинство прочитавших, увы, имеют противоположное...
А про точки зрения я тоже не уверена.
Но вы мне очень польстили своим отзывом, спасибо вам ещё раз!