в поисках статуса
Регистрация: 09.08.2009
Адрес: Страна Поскония, Сермяжный проезд
Сообщений: 1,098
|
Царевна лягушка
Однажды, когда у Петровича был день рождения, к нему и Валентине пришли друзья – Колян Шибряев и жена его Машуня. За столом пошел разговор о том, кто где побывал, Колян расхваливал рыбалку на средней Волге. Немедля решили во время отпуска податься в те края. Задумали заодно освоить новый вид рыбалки – с подводными ружьями.
Вскоре снаряжение для подводной охоты было приобретено.
Ох, как же намаялись отпускники, пока впятером – Петрович с Валентиной и внучкой Настей, и Колян с Машуней – добирались сначала до Саратова на поезде, потом на попутках до села Кошели, пока удалось, наняв лодку, переправить себя и неподъемный скарб на остров!
Остров вдоль стрежня, отделенный от правого берега Волги обмелевшей старицей, был огромен. Палатки поставили у верхней оконечности острова. Вниз по течению тянулся бесконечный желтый пляж, на котором местами лежали высветленные до костяной белизны коряги. Над пляжем в сторону высокого правого берега уходило плоское поле с редкими рощами старых осокорей. Справа остров спускался в воду песчаной косой, вдоль которой по утрам и вечером чайки били малька, вытесненного на поверхность жадными окунями. На косе и вдоль нее, на отмели, рос густой рогоз.
Стояла жара. Лениво летали стрекозы с крыльями цвета ржавчины; в тень осокорей было не забраться – из высокой травы серым дымом поднимались тучи голодных комаров.
Подводная рыбалка не задалась. Вдоль пляжа было глубоко, вода цвела: зеленая муть не позволяла видеть дальше вытянутой руки. Правда, поутру и на закате легко удавалось наловить на косе окуньков на блесну, но скоро однообразие такого промысла наскучило. Купались до одури, играли в карты, собирали, отбиваясь от комаров, дрова для костра. Пару раз удалось, до крови исчесавшись от комариных укусов, набрать сизой ежевики. Из нее и диких яблок варили компот – пурпурный, кисло-сладкий, оторваться от него было невозможно. Настя строила и разрушала скульптуры и дворцы из песка. По вечерам сидели, покуда можно было терпеть комаров, у костра, пели, пили горячий настоянный на ежевичных листьях и шиповнике чай.
Настал пятый – серединный - день отпуска. Его полагалось отметить.
Водки была одна бутылка. Так и было задумано – провести отпуск «на сухую». После полудня, когда уха была съедена, а водка выпита, дамы занялись посудой, Настя отправилась строить очередной замок, а Колян с Петровичем затеяли соревнования по стрельбе. Стреляли гарпуном из подводных ружей, а быть мишенью назначили пластиковую бутылку, поставленную в развилке ветвей одинокого прибрежного осокоря.
С первого же выстрела гарпун Петровича улетел мимо цели в сторону косы, в заросли рогоза. Петрович натянул ветровку, чтобы защититься от комаров, и отправился на поиски.
Мокрый песок, смешанный с глиной, хватал за ноги. Острая осока, росшая вперемешку с рогозом, до крови резала икры. Комары сатанели от голода и жары. Раздвигая зеленую стену руками, как пловец, Петрович вышел на проплешинку в зарослях и обомлел. Перед ним сидела здоровущая, почти с него самого, лягушка, а во рту у нее был его гарпун. На плоской лягушачьей голове неведомо как держалась семизубая корона, сделанная из консервной банки. Неровные зубья короны слегка проржавели, на ней еще держалась блеклая наклейка.
Лягушка перехватила лапой гарпун, улыбнулась и произнесла: - Ну вот, явился – не запылился. Ладно уж, бери красу мою девичью. Согласная я.
Петрович попятился назад, споткнулся обо что-то и шлепнулся в грязь.
- Ты что это, на попятный пошел? Не, мил человек, так не пойдет. Стрелял? Стрелял. Вот и женись.
- Да я женат, - промямлил Петрович. И жена здесь же, она подтвердит.
- Так, небось, в гражданском браке живете? В церкви венчались или нет?
- Не венчаны, - не решился соврать Петрович.
- Ну вот, со мной и обвенчаешься.
- Так где ж мы попа возьмем? – обрадовался Петрович.
- Отец Леонид, пожалуй сюда! – заорала лягушка.
Из-за зарослей рогоза вышел здоровенный малый с нечесаной бородой и в драном облачении, накинутом на голое тело. На пузе болтался деревянный крест. Малый жевал жареную рыбу – по виду, судака.
- Этого, что ли, венчать будем? Дождалась ты, Василиса, своего счастья. Вставай, мил человек, это не больно, раз – и ты уже царевнин муж.
- А вы и взаправду священник? Это откуда же на острове попу взяться? И документ у вас есть? – слабо отбивался Петрович.
- Да священник, священник я. Саратовскую семинарию окончил. Нас нынче много выпускают, а приходов свободных нет – вот сюда и определили. И матушка со мной, там, подалее, в землянке обретается, и пацанчик наш. Маленький, конечно, приход, я сам-три да вот Василиса, ну, когда рыбаки забредают… Давеча вот утоп один, отпевали. А так – не жалуемся. Рыба, грибы есть, масло, соль, муку да крупу с материка возим, иной раз Василиса чего наворожит. Оно, конечно, грех, от волховства кормиться, ну да Бог простит. Давайте, что ли, венчаться.
- Э, нет, - уперся Петрович. - Мне нужно сначала домой съездить, оформить развод, имущество поделить. А иначе как мы жить будем – без имущества-то?
- Так я тебе и поверила! Все вы, мужики, одинаковые, попользуетесь девичьей простотой, а сами сбежать норовите. Отец Леонид, иди, сгоноши там чего бог послал к свадебному столу, а я пока с суженным побалакаю. Отворотись-ка на минутку.
Когда Петрович снова обернулся к лягушке, перед ним сидела крепко сбитая тетка его примерно лет в мешковатом платье, кедах на босу ногу и все той же короне.
- Ты послушай, мил человек, про мою жизнь. Прабабка моя, ее тоже Василисой звали, за Иваном-царевичем была. Ревнивый был – жуть. Как-то одежку ее пожег, чтобы из дома не уходила. Ну, она, понятное дело, осерчала – и сбежала к старичку одному, за границу. Прадед ее потом до-о-олго искал.
И бабушке моей в семейной жизни не везло. Случилось, нашла она себе суженого, в этих же краях, Степаном Тимофеичем звали. С виду бравый был парень. А только за царева сына он себя напрасно выдавал, да к тому же и этим оказался, как его… Ну, не могу сказать, срам. Вот плывут они по Волге на челнах, а попутчики-то и говорят Степану Тимофеичу: «Это что ж ты, Стенька Разин, нас на бабу променял». Бабушка-то со стыда бултых в воду – и уплыла. Да. Потом другого себе нашла, хорошего.
А я уж который год вдовая. Муж мой последний, понятное дело, тоже царем был. А как же, председатель рыбколхоза – он там и царь, и бог. Детишки наши выросли, один нынче в Москве, институтом заведует – ихтиолог он. Царев Николай Алексеевич – может, слышал? А дочка в Израиле, пишет, что по Волге тоскует: у ней там и лужицы пресной нет. Внучата, пока головастиками были, в бассейне плескались, а теперь к Красному морю привыкли. Ну, это не впервой: про Ихтиандра знаешь? Племяш мой, нынче уже на пенсии, в Испании живет. Вот. А мне снова замуж пора, а без стрелы – никак. Вот к тебе хоть раз за твою жизнь стрела залетала? А мне на пустом острове и вовсе дождаться трудно. Конечно, ворожу помаленьку, да дело это неверное. Давеча, помню, наворожила, приплыли тут на лодке, луков наделали и давай стрелять, косорукие. Прилетела стрела, идет за ней пацан лет пяти, пузатый такой. «Пап», - кричит, «Тут такая лягуха прикольная, давай окорочка добудем!» Я его пужнула слегка…
Петровичу вдруг показалось, что Василиса на мгновение сделалась сутулой носастой старухой со скрюченными пальцами и серыми космами из-под дырявого платка.
- Во, система Станиславского! – похвасталась Василиса. – Ну, а теперь вот ты забрел. Да я так, поболтать больше хотела. Ты иди, мил человек, мне чужого не надо.
- Са-а-ш-а-а! – донесся от палаток крик Валентины.
- Ну, поговорили – и ладно,- вздохнула Лягушка. Ты к отцу Леониду зайди – у него сомовьи балыки отменные, вы таких не ели отродясь. А будете уезжать – отдашь ему, что останется: ну, там, картошка, крупа какая, масло. Ему все нужно. Да стреломет свой на бережку оставь, будто забыл – может, кто еще забредет, я ему нашепчу, чтоб стрелял. А тебе – вот, за то, что страху натерпелся. Тут, конечно, не на три желания, но кое-что осталось.
Лягушка подала Петровичу жестяную корону с наклейкой. На наклейке было написано: «Рыбка золотая натуральная с добавлением масла. ГОСТ 6357-82. Употре…» Далее не читалось.
Петрович поднял голову – перед ним никого не было.
- Ну, привидится же от жары…Теперь напиться бы, да не чем, - подумал Петрович. Корону он забросил в воду, подумав, что расспросы ему совсем ни к чему, да и кто поверит?
- Дедушкаааа! – донесся до него ликующий голос Насти. Она бежала навстречу, разбрасывая ногами песок – золотистая, тощая, с выгоревшими от солнца волосами. За ней волочилось что-то, вблизи оказавшееся полуистлевшим садком. В садке звякали две обросшие тиной бутылки. На этикетках еще читалось: «Пшеничная».
- Вот, оно за корень у тех кустов в воде зацепленное было, а я нашла, - доложилась Настя. Я сразу поняла, что вы с дядей Колей обрадуетесь!
Петрович метнулся к воде и выхватил хорошо видную на желтом песке зубчато изрезанную жестянку. На мокрой наклейке читалось: «Сайра натуральная с добавлением масла. ГОСТ 6357-82. Употре…»
- Эх, такую возможность упустил – вздохнул Петрович. – А, с другой стороны, мог сгоряча подумать: «Чтоб мне сдохнуть…»
- Пойдем, Настя. Щас у нас дядя Коля плясать будет.
(С) Рекорд Надоев
|