Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка

Вернуться   Стихи, современная поэзия, проза - литературный портал Неогранка, форум > Наши пациенты > Палата N5 : Прозаики

Палата N5 : Прозаики Ничто так не развивает творческий почерк, как автографы.



Ответ
 
Опции темы

Гонолулу

Старый 09.07.2007, 10:58   #1
Пациент
 
Аватар для Наив
 
Регистрация: 16.04.2007
Адрес: Одесса
Сообщений: 173
лучшее

Гонолулу


Гонолулу

Массивный двуногий стенд красовался на самом людном месте, закрывая собой полнеба, и самонадеянно вещал: «Счастье. Обрети сейчас. Вполне возможен бонус – смысл жизни».
Чуть ниже, шрифтом помельче - дурацкая приписочка: « Применяется метод восхождения (снисхождения) от абстрактного к конкретному».
И адрес – Приморская, четырнадцать.
Ни телефонов, никакой другой информации.
Еще вчера вечером стенда не было.
Мраморный знал это наверняка, потому что каждый день проезжал мимо – на работу, и регулярно глазел по сторонам, не то чтобы с интересом, а как-то больше по привычке, механически.
Так вот вечером его здесь точно не было, а сегодня - висит. Дрожит, правда, мелкой дрожью от ветра весеннего, едко-пыльного, но с заданием справляется, внимание к себе привлекает.
Еще бы, огромные такие буквищи, завораживающие! И, почему-то, подозрительно знакомые.
Ну, конечно же - адрес! Конторка-то шарлатанская на одной улице с его офисом находится, буквально через несколько домов.
Вообще-то, по правде говоря, вся эта реклама - чушь несусветная, и не такой он, Александр Мраморный, человек, чтоб в нее верить. Тем более, купиться на подобную нелепость. Придумали тоже – счастье рекламировать.
Вот если бы машину в кредит, или жилье в центре – тогда, конечно, да. Раз-два и готово: обретай - не хочу. Но счастье и смысл жизни…
Тут явно кто-то перестарался.
Но чем дольше он смотрел на толстые наглые буквы, тем отчетливее понимал, что сегодня же, вопреки своим убеждениям нанесет визит по указанному адресу.
Потому что в этих буквах - что-то очень важное. То, что важнее всего на свете, без обмана. Важнее квартальных отчетов, вкуснейшей запеченной семги, планируемой на далекий ужин и, уж точно, – очередного идиотского дня из списка обязательных.
И сразу же овладела Александром смутная тревога, постепенно поглотив остатки запланированных мыслей, заставив нервически подрагивать руки и болезненно ухать в груди сердце.
Стенд таких размеров, де еще и расположенный на самой оживленной в городе улице не заметить просто невозможно. Сколько человек его уже видели? Сто? А может, тысяча?
А что, если толпы соискателей счастья, влекомые неясными предчувствиями, схожими с его собственными, ринутся на Приморскую? Давка, ругань, вероятно, рукоприкладство.
В общем, обычная человеческая реакция.
Мраморный ощупал свое шероховатое, усеянное мелкими впадинками, шрамами и несколькими огромными кратерами лицо, что означало высшую степень работы мысли, и пришел к выводу, что медлить нельзя! Ведь во дворе заветного дома уже наверняка полный аншлаг, а на крыльце и вовсе - яблоку негде упасть, сплошь неизбежные конкуренты, посягающие на счастье.
Прожорливая пробка, поглотившая с утра невероятное количество жестяных баночек с человечком внутри каждая, упорно не желала выпускать Александра из своей вонючей пасти. Прошло около получаса, когда из-за поворота наконец-то показался заветный парк, зеленым пятном въевшийся в асфальтную копоть города. Тут-то и пряталась под кронами сонных деревьев Приморская.
Дом номер четырнадцать ничем не отличался от других зданий.
Обшарпанный и угрюмый, он идеально подходил для людей с несчастливыми своей надменностью лицами, деловито-сердито шныряющими между домами.
Только подвальчик новенький, со светлыми жалюзи на окнах.
Никакого столпотворения возле него, естественно, не наблюдалось. У входа сильно пахло валерьянкой, и группа котов-энтузиастов, издавая низкие утробные звуки, вылизывала брусчатый пол нежно-розовыми языками.
Мраморный сразу понял, что ему сюда, и поскорее спустился по отсыревшим ступенькам, очутившись в совершенно крошечной каморке, вмещавшей в себя единственный стол, напоминающий школьную парту, и несколько стульев, на одном из которых сгорбился тщедушный человечек.
- А, большой человек из маленького офиса! Проходи скорее, я ждал тебя. С самого утра. – Выстрелил он в вошедшего явно заготовленной фразой, радостно приподнявшись из-за стола. В плохо поглаженной розовой рубашке, нелепом ярком галстуке, и, к тому же – азиат, он не внушал никакого доверия. – Как тебя называть?
- Меня зовут Александр. – С достоинством, даже почти величественно сообщил Мраморный. Какой-то китаец фамильярничать будет – вот уж не хватало. – И попрошу мне не тыкать.
- Больше не буду. Прошу меня простить, Алек-сан.- заулыбался азиат, пристально рассматривая посетителя. – Плохо знаком с местными обычаями.
Прошла минута, а он все также приветливо буравил взглядом переносицу Мраморного и молчал. Пауза затянулась до неприличия, когда он, наконец-то, соизволил заговорить.
- Бер.
- Что? – Не понял Александр. Он почему-то вдруг занервничал, как всегда с ним случалось после приступов величия, начиная жалеть о незапланированном визите.
- Котайо Бер. Ударение на «а»
- Какое странное имя! – зачем-то произнес Мраморный вслух, пренебрегая избитым «очень приятно».
- Обыкновенное имя, выбранное случайным образом из универсального классификатора имен. – Все также приветливо отвечал Бер. – В Безландии только так детей и называют. На родителей не полагаются. Не бывали у нас?
- Нет, не приходилось. – Сознался посетитель.
- Ну конечно же, нет. Не все пространственно-временные щели для вас одинаково полезны.
Мраморный хотел спросить, что это за щели и почему они не столь полезны, как хотелось бы, но не успел. Азиат отер вспотевшее лицо цветастым галстуком и подсунул ему под нос какие-то бумаги и загадочно сообщил: «Тут - все, Алек-сан. Ознакомьтесь».
- Но здесь же сплошные иероглифы! - Возмутился Александр. Возможно, этот китаец над ним просто-напросто издевается, но это маловероятно. Скорее всего, сейчас попытается впарить какую-нибудь многофункциональную соковыжималку или набор бесподобных ножей, попытавшись словить незадачливого посетителя в сети маркетинга.
А красноречивые буквы сулили так много… Но что, что я вас спрашиваю, этот доходяга с лимонным лицом может знать о его, Александровом, счастье? – А в чем, собственно говоря, суть вашего метода? И что вы подразумеваете под словом «счастье»?
- Счастье – абсолютно ирреальная, надуманная вещь, выдуманная идеалистами. Абсолютный ноль, промежуток времени без содержания, без действия, долго длиться не может. Разве только как-то зафиксировать миг иллюзии, прибить его намертво гвоздями к своей жизни, чтоб не улетучился. – Бер явно разволновался, его и без того крупные ноздри раздувались в такт шевелящимся губам. - Никогда ведь не станут единым целым небо и море, так и будут маячить двумя пластами, соприкасаясь лишь условной линией горизонта. Так и сознанию, названному душой, тело никогда свободы не даст. Никогда.
Тут с безландцем случился припадок и он забился в конвульсиях, ударяясь головой о стену, и пуская изо рта желтоватую пену вперемешку со слизкими сгустками. Мраморный испугался, но, благо, вспомнил нечто подобное.
Однажды, еще в детстве, он неумеренными игрищами с бумажонкой, привязанной к нитке, довел котенка до эпилептического приступа.
Он помог больному сползти на пол с ходуном ходившего стула, и тот вытянулся, выпрямив свое тщедушное тело в полный рост.

* * *


Через несколько минут конвульсии прекратились, и Котайо попросил пить. Затем слабо улыбнулся, и, отирая рукавом рубашки мокрый подбородок, доверительно зашептал.

- Оно запрятано на том кусочке голубого шара, где пляжи - как на открытках, такие же знойно-идеальные. Там живет лето бесконечной беспечности…
Многоярусная холмистая цитадель из белоснежных песчинок растянулась на берегу, волны шлифуют временем все, что только попадает в их теплые пальцы, а вечно-оранжевое солнце таращится сверху на все это безобразное великолепие, нисколько не смущаясь оттого, что где-то сейчас его ждут, очень-очень.
Вот оно что! Конечно, обосновалось на берегу Гонолулу, где по ночам поет свои песни океан, а ром мешают с кокосовым и ананасовым соком. Кажется, его называют «Пина-колада».
Там, в безупречно синем небе непонятным иероглифом- закорюкой висит единственное облако. Совсем маленькое, оно кажется одиноким и потерянным среди этой идеально первозданной синевы. В нем начало и конец чего-то такого! Знать бы чего…
Через минуту оно растворится в необъятных воздушных просторах, навсегда унеся заключенное в себе неразгаданное, непонятное послание, возможно, таящее в себе ответ на незаданный вопрос.
Мраморный разинул рот. Азиат воспроизвел мысли, только что промелькнувшие в его голове и сгинувшие в неизвестном направлении. Стеснительно банальные, по-детски беспечные, да и неосуществимые, как ни крути. Просто хрестоматийный образец.
- Все это я и подразумеваю. Это же и есть ваше счастье? – И, восприняв молчание ошарашенного посетителя как согласие, Котайо Бер продолжал. – Осталось только выпустить зверя.
- Какого зверя? – В очередной раз переспросил Александр.
- Как какого – вашего, разумеется. – В очередной раз удивился азиат.- В каждом из нас живет какой-то зверек. Вот вы приютили барсучишку, нагловатого и хамоватого. И, чтобы не травмировать его биологическую сущность непонятными «счастьями» и «смыслами», предлагаю оставить его в моем зоопарке, в качестве оплаты за услугу, разумеется. Если вы согласны, то срисуйте внимательно вот этот иероглиф и поставьте личную печать.
- У меня нет личной печати. – Ответил посетитель, ошарашенный подобным натиском Бера.
- Как нет? У вас не у каждого есть печать? Удивительно. Ну да ладно, обойдемся подписью.
Как получилось, что Мраморный не задал больше ни одного вопроса мне лично не понятно. Но факт остается фактом - он лишь громко засопел, вырисовывая карандашом незнакомый символ.
- Все, готово.
- Ну, а теперь осталось только потереть его, - торопил Бер. – Вот так, ногтем. Да сильнее же, не стесняйтесь. Отпускайте барсука!
Мраморный сковырнул наконец срисованный иероглиф и вдруг почувствовал, что летит.
Парит, в невесомости, как детских снах, очевидно, применяя метод снисхождения от абстрактных мечтаний к конкретному счастью.
Вот с чего оно начинается - подумал он и тут же упал, больно ударившись животом о какой-то железный выступ.
Барсук же, беспомощно бултыхая короткими лапами, завис в воздухе, где-то наверху. Какое-то время до Мраморного доносилось его жалобное повизгивание, но вскоре все стихло.
Подняв голову, наш герой увидел на стене, прямо перед носом блеклую надпись «Ноголулу». И тут же услышал топот удаляющихся ног.
Это мчался во всю прыть Бер, сбросивший личину азиата и представший в облике мальчишки с косичкой, сплошь татуированного вязью из красных и зеленых значков, похожих на нити водорослей в прозрачной воде.
- А ну-ка стой, щенок! - Завопил Александр и попытался догнать беглеца. Но тот оказался проворнее преследователя и вскоре скрылся в одном из коридоров лабиринта.
- Говорил же я вам, Алек-сан, срисовывайте внимательно. Так нет же, вечно куда-то торопятся! – Крикнул он напоследок. - А теперь - вот, получите свой счастливый мирок!
Мраморный осмотрелся - бугристые, неровные стены, низкие потолки и плоские лампы, освещающие отдельные участки тусклым нездоровым светом.
Коснувшись стенки, он почувствовал что-то знакомое и вскоре нащупал пальцы чьей-то ноги. Оказалось, в стене невесть как застряли фрагменты рук, ног и других, уже неузнаваемых частей тела.
Мраморный решил найти то место, где они с негодяем Бером провалились вниз, и побежал куда-то наугад, распугивая золотистых ящериц, дремавших на замшелом полу.
Но узкие коридоры были похожи один на другой как близнецы, и вскоре, изрядно пропотев и выбившись из сил, он присел на один из ящиков, что шаткими вереницами стояли вдоль неопрятных стен. Облокотившись на мешковатый тюфячок, он ощутил незнакомый, но приятный запах.
Мраморный засунул внутрь руку и нащупал его источник - засушенный пучок пожухлой травы. Аромат усилился, приятно защекотав в носу, и вскоре веки Александра потяжелели, а дыхание замедлилось.


* * *

Промозглый, сырой ветер, дувший со стороны океана, «ласкал» обнаженное тело, как умел. Давно уже покрывшаяся мурашками кожа посинела.
Особенно заметно это было на ногах и руках, в которые немилосердно впивались жгуты. Как он оказался привязанным к деревянному топчану, Александр не имел никакого представления.
Задремал, очевидно, после очередной порции рома с ананасовым соком, а вездесущий Котайо, скрывавшийся на сей раз за толстой банановой пальмой, пленил его, привязав к проклятой деревяшке.
В довершение ко всему, на небе не было ни малейшего намека на солнце, а разбушевавшийся океан выбрасывал на берег гигантские щупальца волн, орошая тело несчастного тысячей холодных брызг.
Ветер пригнал откуда-то огромное ребристое чудище, точно вытесанное из синего камня, заслонившее полнеба.
Резко потемнело.
Темные тучи, поменьше, многослойным обручем стянули остатки белого света, когда брюхо чудовища разорвалось, и на землю полились тяжелые капли.
Мраморный давно уже сорвал голос криками о помощи, и теперь мог лишь хрипло шептать: «Спасите!»
Он рванулся из последних сил и, о радость, кожаный ремешок на правой руке поддался.
Разминая высвободившуюся руку, он с удивлением нащупал насквозь промокшую деревянную тумбу, а на ней – телефонный аппарат.
Александр тут же поднял тяжелую трубку и поднес к уху. Вместо привычного гудка оттуда донеслось приглушенное бульканье и чей-то сдавленный голос произнес что-то неразборчивое, а потом еще раз - то ли «Вор!» то ли «Вон!».
Секунду спустя Александр почувствовал, как чьи-то острые зубы впились в его пятку, набухшую под тугим ремешком.
Он не ощутил боли. Только пятка, точно продырявленный резиновый матрац, начала сдуваться, выплевывая застоявшуюся кровь.
Приподнявшись, он наугад тыкнул кулаком. И сразу попал по чему-то покатому, покрытому жесткой шерстью. Рука скользнула, и под ней податливо захрустел ушной хрящ.
Челюсти нападавшего разжались, а вместе с ними и объятия сна – первого в подземелье.
Обнаружившаяся явь оказалась немногим лучше прерванного сна.
Из укушенной ноги фонтаном била кровь, а рядом с разбросанными ящиками скрючился на земле человечек, замотанный в грязное тряпье, лицом напоминающий крысу. Он держался за пораненное ухо и заунывно завывал.
- Вор! Хотел украсть! – Выл он, затравленно поглядывая в сторону Мраморного, зажавшего пятку руками. - Не отдам! Ничего не дам! Прочь! Уходить!
Тут он вскочил и начал собирать рассыпавшиеся ящики, тюки и мешочки, сгребая их в кучу и пытаясь прикрыть собой.
- Да мне ничего и не надо! – Попытался Александр успокоить человека-крысу, на лице которого читалась усиленная работа мысли, по поводу того, стоит ли еще разок укусить непрошенного гостя. – Я ищу выход!
- О! - Изумился Крыса. Его лицо перекосилось, а низкий лоб покрылся морщинами. Он указал тонкой тростинкой-рукой на свой скарб. – Выход! У меня – нет! Искать – не находить!
В мутноватых глазах его блеснул интерес, и он впервые улыбнулся – заинтересованно и даже заискивающе, обнажив при этом два ряда мелких желтых зубов, прочность которых Мраморный успел испытать на себе.
- У тебя есть выход?
- Да нет же! - Возразил Александр. - Сам ищу.
- Знаешь, где? – Крыса заглядывал ему в рот, ожидая слова.
- Нет! Я вообще сейчас должен быть в Гонолулу!
- Ноголулу. – Тупо повторил Крыса. А потом, еще раз, подтверждая. – Ты и есть в Ноголулу. И я в Ноголулу.
От этой мысли он почему-то успокоился, и подобрев, оторвал кусок ткани от своего тряпья и протянул Мраморному.
- Держи. Замотай красное. – Это он про пятку, понял Александр. – А то все сразу выйдет, и рассыплешься на части раньше времени.
Сказав это, Крыса истощился и надолго замолк.
Александр, одним глазом поглядывая на странного обитателя подземелья, поразительно похожего на ожившую статую, кое-как перевязал рану.
Кожа Крысы была усеяна разветвлениями тонких трещинок, которые отдаленно напоминали намечающиеся морщины и жутковато шевелились при каждом его движении.
Перевернув предварительно короб с совсем уж неприглядным мотлохом, Крыса достал из углубления в стене грязный ящичек, кое-как скроенный из сучковатых досок, и достал из него тощего сонного петуха.
Высыпав на ладонь немного крупы, он ткнул ее птице, и та медленно заклевала, шевеля бурым, завалившимся в бок гребешком.
- Боец! – Прокомментировал Крыса. – Выигрывать много коленкор, много еда. Нужно хорошо кормить.
Александр тоже был не прочь подкрепиться, но словарный поток иссяк, и говорить с полоумной статуей было тяжело. Жестами он показал, что голоден, и вскоре от щедрот хозяина петуха получил рваный пакетик, наполовину заполненный полусгнившими объедками.
Устроившись на здоровенной бочке, Мраморный выудил из пакета банановую кожуру, волосатые бока засохшего кокоса, баночку из-под йогурта с розовыми подтеками внутри и, стараясь заглушить бунтующее обоняние, принялся за трапезу.
Но, несмотря на голод, еда не шла. Очевидно, сказывалось отсутствие барсука внутри.
Впрочем, подкрепиться как следует все равно не удалось.
Откуда-то сверху послышались странные звуки. Как будто снаружи загремел увесистыми раскатами весенний гром.
Только мощнее, как если бы столкнулись не тучи, наполненные тягучей влагой, а пласты земной коры.
Гул усилился настолько, что у Мраморного заложило уши. Стены заходили ходуном, отталкивая притулившиеся ящики и пугая и без того встревоженного и полуоглохшего Александра.
Откуда-то раздался крик.
Это вопил Крыса. Он спрятал петуха в тайник и теперь, шевеля вспухшими трещинками на теле, семенил короткими ножками.
И на ходу кричал.
Мраморный сперва с удивлением, а потом и с облегчением понял, что статуя вовсе не боится землетрясения, и даже ему рада.
- Люк! Открыли люк! Верхний Ноголулу!
Крыса втянул воздух подвижным носом, и помчался во всю прыть, ловко петляя в переулках лабиринта.
Люк! Должно быть, так человечек называет выход!
Мраморный, забыв о прокушенной пятке, спрыгнул с бочки и тут же поморщился от резкой боли.
Но возможность выбраться из нелепого мирка с легкостью перешагнула через болевой порог, и он побежал за статуей, летящей куда-то в серые недра сырого подземелья.


* * *

Узкий, тесный коридор, казалось, вот-вот лопнет от обилия полуголых, пихавшихся статуй, когда сверху, вздымая клубы пыли, на пол со страшным шумом упала бесформенная глыба.
Подмяв под себя с десяток тел, она обнажила неожиданно ровные, точно отшлифованные стены колодца, теряющиеся где-то наверху - там, откуда лился неровный, едва заметный, но настоящий свет.
Статуи закопошились выбираясь из-под обломков камней и комьев земли, когда из колодца разноцветным ливнем посыпались абсолютно абсурдные своей разнородностью вещи.
Разнообразные объедки, всевозможное тряпье всех мастей и цветов, куски пластмассы, деревяшки, стеклянные бутылки, старые сапоги, непонятные железные механизмы, проржавевшие детали, пожелтевшая, измятая бумага, оловянные фигурки солдат неизвестной армии и даже чей-то новенький зубной протез - все это разом окатило присутствующих увесистым дождем.
Вот тут-то и началась настоящая грызня.
Все статуи, кинувшиеся собирать подарки, вывалившиеся из колодца, были чем-то неуловимо похожи на человека-крысу.
Те же резкие движения, гортанная, отрывистая, нечленораздельная речь, агрессивно-трусливые гримасы.
Те же горящие сумасшедшим огнем глаза, та же ярость, и те же трещины, беспорядочно разбросанные по всему телу.
Только лица у всех разные.
Александр сумел разглядеть в толпе еще несколько крыс, пару псов, или волков, нещадно грызущих соперников, хитрую лисью мордочку чуть в стороне, и двух практически неразличимых медведей, синхронно топчущих упавших.
Вдруг кто-то громко зашипел прямо ему в затылок, и он едва успел отшатнуться, пропуская в гущу копошащихся тел статую с мордой тигра.
За ней следом, тяжело передвигая толстые короткие ноги, проследовал носорог.
Удивительное дело, но статуи, несмотря на разные лице-морды, были примерно одного роста, и потому не могли заполучить явное преимущество в борьбе за драгоценные ошмётья.
Александра они попросту не замечали, очевидно, всецело поглощенные охотой на фетиш.
Яростный громкий писк, истерический визг, грозное рычание, скулеж - животная симфония без оркестра, но зато с сотней обезумевших статуй, исполнялась под этими сводами наверняка не впервые.
Оглушенный и потерявший единственного знакомого в лице Крысы, Александр осмотрительно почел за лучшее держаться в стороне.
Баталии продолжались около получаса. За это время и без того влажный пол покрылся вязкой красноватой жижей.
Много красного – сказал бы Крыса.
Общая свалка быстро переросла в локальные баталии за особо ценные предметы.
Именно в такой схватке неповоротливая статуя с длинным, приподнятым кверху носом, похожим на рог, едва не лишилась блестящего кольца с голубоватым прозрачным камнем – пожалуй, действительно красивой вещицы, впрочем, совершенно бесполезной.
Юркий, худющий человечишка с мордой сурка пытался вырвать его из толстых пальцев, но, не сумев, пустился наутек и скрылся в одном из ближайших коридоров.
Дюжина статуй так и осталась лежать на хлюпающем слизком полу. Их покореженные, искусанные тела, издающие гнилостный запах, разъедали разросшиеся трещины, теперь уже мало похожие на человеческие морщины.
Александр, чуть было не потерявший сознание от этого смрада, старался не дышать.
Пористые стены, напротив, с удовольствием всасывали остающуюся кашеобразную субстанцию. Отделившиеся от тел конечности также поглощались стенами, но медленнее, оставаясь нелепыми фрагментами на их застывающей поверхности.
Дыра в потолке тем временем начала зарастать, смыкаясь над головой бесцветной коркой, практически не отличимой от той, что обрушилась вниз.
Вскоре от поредевшей толпы отделился Крыса. Он держал в руках огромный шелестящий куль, наполненный всякой всячиной. Трещины на его лице тяжело дышали, выпуская наружу сукровицу, а на месте уха красовался какой-то кровавый лоскутик. Таки дорвали, значит.
- Люк – все. – Зачем-то пояснил он Александру, и зачерпнул из кулька часть содержимого. - Верхний Ноголулу – бабах.
- Выход закрылся, сам вижу.
- Выход? - Оживился Крыса. - Не было. Не выпадал.
- В каком смысле не выпадал? Он же был открытым! Нужно только придумать, как взобраться по отвесным стенам колодца, неизвестно на какую высоту.
Крыса тем временем раздул ноздри, и, вдохнув затхлый воздух, нырнул в один из коридоров-близнецов. Он мчался так, словно испугался звука собственных шагов и спасался от них бегством. И, странное дело: чем быстрее он двигался, тем явственнее проступали на коже вездесущие трещинки.
- Постой, ты куда? – Закричал ему вслед Мраморный.
- Скорей. Нужно торопиться. – На бегу объяснил Крыса. - Петуха кормить. Добро прятать. А еще, главное – сегодня вечер после люка.
- Тут еще и вечер бывает? Интересно, чем же он отличается от дня. – Иронично спросил хромающий за статуей Александр, но вышло как-то вяло. Впечатлений на сегодня было уже предостаточно, и он засыпал на ходу.
Наив вне форума   Ответить с цитированием
Старый 09.07.2007, 10:59   #2
Пациент
 
Аватар для Наив
 
Регистрация: 16.04.2007
Адрес: Одесса
Сообщений: 173
* * *


- Еще далеко? – Сегодня Александр очень часто повторял этот вопрос, и тем не менее, он до сих пор не потерял своей актуальности.
Ответом же служило лишь усердное сопение и недовольное, приглушенное кукареканье.
Крыса, пыхтевший впереди с петухом подмышкой, был непреклонен – никакой болтовни во время ходьбы.
Александр не сильно и настаивал. Он как следует выспался на мягком тюфячке, в уголке Крысы, и чувствовал себя гораздо лучше. Среди раздобытых в побоище вещей нашелся бинт, практически неиспользованный – только несколько зеленоватых гнойных пятен. Мраморный перевязал им зудящую рану.
- Все хотел спросить, а как тебя зовут-то?
Крыса сердито обернулся.
- Что значит?
- Ну, зовут как? Имя, твое имя!
- Не понимаю, что ты говорил. – Он развел руками, и петух чуть было не грохнулся на пол. – Быстрее. Уже почти вечер.
- Откуда ты знаешь? - Удивился Мраморный.
- Пахнет.
Александр поднажал, и вскоре они выбрались из непролазной чащи узких коридоров и очутились в гигантской, на удивление светлой пещере.
Очевидно, они прибыли на «вечер после люка» последними, поскольку празднество уже было в полном разгаре.
Тут и там весело сновали, забыв о недавней вражде, полуобнаженные статуи, раздавался смех и дружелюбные возгласы.
Их разгоряченные тела переливались, купаясь в багряных отсветах, исходящих явно не от подслеповатых ламп, а от источника живого света.
- Извините, что без смокинга. – Пробурчал Александр, и вдруг замер, не в силах отвести глаза.
В центре пещеры, там, где каменные своды образовывали полукруглый купол, пылал огромный, настоящий костер, разбрасывая, точно яркие цветы, оранжевые искры.
Статуи периодически подкармливали его сыроватыми досками. Он лицемерно шипел, а затем глодал их, с аппетитом пережевывая горящими острыми зубцами пламени.
Крыса тут же исчез в толпе, сопровождаемый похлопываниями по спине, и одобрительными возгласами - в адрес петуха, но вскоре обнаружился возле огня. Там начинали собираться участники петушиных боев со своими питомцами.
Мимо расхаживали статуи, увешанные ожерельями, бусами, цепями и цепочками всех мастей, надменно поглядывая на менее украшенных и оттого более скромных соплеменников. При каждом их шаге сокровища бряцали, подтверждая значимость своих хозяев.
Рядом с оранжевым светилом стоял почерневший от времени котел, наполненный мутной жидкостью. Принюхавшись, Александр учуял алкоголь.
Откуда-то появился алюминиевый ковшик с гнутой ручкой, который тут же был погружен в котел.
И еще раз, и еще.
И так до тех пор, пока не обошел всех присутствующих.
Александру пойло не предложили, сразу распознав в нем чужака, без зверя внутри.
Но верный Крыса дал ему отхлебнуть из своей порции. Мраморный сильно обжег нёбо, гортань тоже горела адским огнем, а глаза чуть не вылезли из орбит, но огненную воду он все же проглотил.
- Хороша бражка! – Довольно причмокнул Крыса и подмигнул Александру.
Со статуями происходили удивительные перемены. По мере потребления бражки рты их разрастались, занимая пол-лица, губы подавались вперед, и они начинали болтать – без устали и всякой меры, сплетничая, хвастаясь найденными под люком вещами, восхищаясь наиболее красивыми штуками и высмеивая неудачников.
Куда подевалось их обычное косноязычие и лаконичность?
Перебивая и перекрикивая друг друга, они спорили о чем-то непонятном.
Мраморный не смог разобрать и половины слов, беспорядочным потоком срывавшихся с их огромных, налившихся кровью губ, сплошь усеянных складками трещин.
Он решил выяснить, не знает ли кто-то из статуй что-либо про выход, но, услыхав это слово, они испуганно отшатывались и, недоверчиво принюхиваясь к его духу, перешептывались за спиной.
Крыса с тремя своими соплеменниками, пещерными крысами, и еще одним небольшим кабанчиком обсуждали, когда, наконец, наступит сезон осеменения.
Кабан уверял, что уже скоро, очень скоро, просто таки со дня на день в подземелье появятся вожделенные самки, но крысы ему не верили.
- Запаха нет! Врешь ты все! – Кричал Крыса. – Мы бы давно учуяли. У нас носы что надо. Не то, что у вашего брата.
- Да плевал я на ваши носы. – Обижался кабан. – Они придут, и точка. Только их, естественно, на всех не хватит! Вот тогда и поглядим, чего стоят ваши носы - в драке.
Повсеместно шел оживленный обмен товарами.
Пищевые отходы меняли на тряпичные ошмотья и обувные обноски, и наоборот - во всевозможных вариациях.
Особо ценился металл и всякого рода оружие: ножи, вилки, заточенные ложки – товары не для простых смертных.
Кое-кто пытался впарить разгулявшимся сотоварищам лечебные снадобья и пучки душистых трав, из тех, что лечат от всех болезней; другие же просто слонялись без дела, ожидая удобного случая, чтобы потянуть то, что плохо лежит. Третьи, заморившись, уснули прямо у стен, не обращая ни малейшего внимания на шумную статую с жирным сальным загривком, изо всех сил дубасившую колотушкой в старенькие, порванные бочки барабанов.
Те натужно ухали, будто сжимаясь от ударов. Услужливое эхо разносило их стенанья по всей пещере.
Некоторые статуи, приноровившиеся к монотонному ритму, нелепо дергали конечностями, нещадно оттаптывая друг другу ноги.
За деревянным утлым столом, чуть поодаль костра, собралась компания игроков.
Они то и дело бросали на потертые доски цветные манящие фишки, сопровождая каждый ход громкими возгласами.
Наблюдавший за ходом игры Мраморный успел даже увлечься, когда среди статуй случилась потасовка. Что-то громко выкрикивая, они дружно наседали на тщедушную, с большими прозрачными ушами статую.
Та отчаянно размахивала куцыми лапками, отбиваясь от нападающих.
- Жулик. – Прокомментировала Крыса. – Кен Гуру - обманщик. Нечестно играет.
Тем временем жулику заломили за спину руки, поставили на колени и принялись методично поколачивать головой об стол. Вскоре что-то громко хрустнуло, и Кен Гуру завопил от боли.
- Таки оторвали. И правильно. – Констатировал Крыса. – Хотя, она еле держалась. Сейчас бросят ее в костер.
И действительно, под улюлюканье и хохот, иссушенная, как тростинка, лапка неудачливого игрока отправилась в горячие оранжевые объятия.
Жизнь в пещере кипела, когда толстощекая статуя с мордой гиппопотама объявила о начале петушиных боев.
Первыми сошлись два петуха, еще более чахлых, чем питомец Крысы.
Они вяло кудкудахтали, взмахивая куцыми крыльями, но нисколько не желали драться и заваливались на бок.
Дело не пошло на лад даже после того, как в бой вмешались их хозяева.
В итоге, освистанные, статуи были изгнаны с поля, а петухам свернули худосочные шеи.
- Ну, давай же, не подкачай, дружище! – Науськивал своего бойца Крыса.
Мраморный тоже болел за него, и даже немного разволновался, когда увидел его соперника – упитанного, флегматичного петуха, владельцем которого оказался давешний носорог, обнаруживший кольцо с голубым камнем.
Но оказалось – волновался зря.
Петух с легкостью разделался с неповоротливым противником, разорвав его в клочья, сорвав бурю оваций и заработав для Крысы то самое колечко.
Где-то через час обитателей подземелья сморил сон, и они уснули кто где упал.
Счастливый и вдребезги пьяный, Крыса, выпустивший наружу бражку с закусками, обнял доблестного петуха и захрапел прямо возле потухшего костра.
Не спалось только Александру да еще нескольким красным углям, тлевшим среди мертвого пепелища. Они грустно смотрели на него, будто упрекая в том, что сейчас затухнут в подземелье навсегда, так и не увидев звёзды.


* * *


Крыса был склонен измерять время, текущее в подземелье, люками – промежутками от одного открытия колодца из Верхнего Гонолулу до другого.
Так вот, по его подсчетам Александр находился здесь уже пять полноценных люков.
За это время он порядком освоился, зарос густой, русой бородой и перестал, наконец, талдычить про выход.
В битвах за вещи участия он не принимал – хватки не было, но зато научился выполнять простейшую работу: сортировать обнаруженные предметы, готовить пищу и кормить петуха.
Зато вызвался стирать в мутном потоке их с Крысой ветхие одежды.
Крыса же воды боялся, потому что не понимал ее. Однажды Александр наблюдал за тем, как он лупил ногой волну, намеренно обрызгавшую его, и что-то злобно выкрикивал, грозя кулачком.
Вот и сегодня, спозаранку, едва зажглись тусклые лампы, он отправился к заводи, туда, где обычно полоскал белье.
В последний раз из люка выпала тонкая палка, в которой Мраморный признал удочку.
Он приделал к ней толстую нитку и скрепку, отдаленно напоминающую крючок, и решил проверить, водится ли в местном водоеме рыба.
Просидев на покатом, сыром берегу около получаса, Александр за стиркой забыл о том, что закинул удочку и, конечно, прозевал клев.
А клевало, нужно сказать, знатно.
Легкую бамбуковую палочку мигом снесло в воду и потащило по грязным волнам.
Он побежал за ней вдоль берега, надеясь перехватить.
Поток петлял между каменных изгибов, и вскоре Мраморный обнаружил, что заблудился.
Водные лабиринты, одетые в панцирь из окаменевших моллюсков и раскрашенные бархатным мхом, казалось, находились в своем собственном пространстве. Лишь ленное журчание воды нарушало абсолютную тишину этой части коридоров.
Журчание воды, и тихие странные напевы, переходящие в стоны. Здесь кто-то есть!
Мраморный опустился на колени и припал ухом к земле. Источник звука явно скрывался где-то среди коричневатых волн. Наверное, кто-то свалился в воду и теперь тонет.
Александр скинул брюки, дивясь собственной смелости, нырнул в мутную воду и вскоре нашел утопающего.
Там, где поток раздваивался в темных коридорах, он обнаружил статую со сморщенной обезьяньей мордой, полностью отдавшуюся во власть течения.
Загребая что есть силы одной рукой и отплевываясь, он потащил ее к берегу.
Обезьяна прекратила пение, и лишь изредка постанывала, отбрыкиваясь от непрошенного спасителя.
Уже на берегу Мраморный рассмотрел, что статуя совсем стара. Ее кофейное лицо было сплошь изъедено трещинами, несколько бесцветных прядей едва прикрывало лысый череп, а во рту не осталось ни одного зуба.
Статуя пыталась подняться, но трясущиеся ноги подкосились, и она безвольно завалилась на бок.
- Зачем ты это сделал, Занзибар? – Прошептал спасенный, очевидно принимая Мраморного за кого-то другого. – Зачем вытащил меня?
Вот так благодарность.
- Ты бы утонул, не подоспей я вовремя! – Обиделся Александр, но статуя словно и не слышала его.
- Мое время пришло, Занзибар. Вот и все. Слишком много трещин. Они вобрали в себя время, ушедшие люки, мертвые люки теперь гнездятся вот тут. – И статуя сделала движение, с трудом прикасаясь к лицу. – И вот тут. Все время во мне, снаружи ничего не осталось. Оно распирает меня изнутри, и скоро я распадусь на маленькие кусочки. Но я не хочу. – Тут статуя вцепилась в плечо Мраморного.
– Слышишь, Занзибар, я не хочу, чтобы эти прожорливые стены слопали меня, без остатка. Я ненавижу эти чавкающие перегородки, поедающие тела! Нет уж, лучше пусть вода примет меня. Только не они. Оттащи меня обратно, молю тебя.
Статуя, истощившись, закрыла до смерти уставшие умоляющие глаза.
Александр замер, в безмолвном оцепенении.
Вне времени, вне реальности, только он и этот скрюченный комочек жизни, шепчущий просительные слова.
Но тон умирающего изменился.
- Всю жизнь я бежал, Занзибар, бежал быстро, очень быстро. И чем быстрее я двигался, тем больше трещин времени появлялось на моей коже. Мне казалось, игра стоит свеч. Ты же знаешь, я всегда был одним из первых под Люком, мне доставались самые лакомые кусочки и неношеная одежда. Скажу тебе правду – всю жизнь я искал выход. Ты знаешь, кто бы что ни говорил, я всегда верил, что он существует и ведет в Верхний Ноголулу. А сейчас я точно знаю – он есть. Там не любят нашего брата, но тебя, возможно, примут. В тебе нет зверя, Занзибар – я чувствую это.
- Так где же искать выход? – Не удержался Мраморный.
- Ты всегда был хорошим товарищем, Занзибар. Пообещай, что отдашь меня воде. – Шепот статуи становился еле слышным.
- Обещаю.
- Клянись люком. – Потребовала обезьяна.
- Клянусь. Клянусь люком. – Обреченно подтвердил Александр. Чем угодно клянусь, говори же скорее.
После долгой, нестерпимой паузы, статуя, наконец, произнесла: «Замедляй бег. Не спеши. Не уходи, даже если люк уже почти закрылся. Я - не успел, время вышло. А ты – молод». Статуя схватила руку Александра горячими сухими ладонями.
- Оттащи меня в воду, Занзибар.

* * *

Открытие люка происходило как всегда напряженно.
Подмяв под себя несколько неудачливых искателей скарба, на пол упала громоздкая глыба, а следом за ней посыпались дары Верхнего Ноголулу.
Поднимая клубы пыли и выхватывая друг у друга заветные предметы, статуи устроили завсегдашнюю свалку.
Крыса подмял под себя взъерошенную статую, похожую на больную птицу, и выхватил у нее затертый лиловый сюртук. Та попыталась подняться, но Крыса ловко опрокинул ее навзничь и, для уверенности, поставил на грудь ногу.
Наблюдать привычные картины Александр не хотел, поэтому отвернулся, ожидая завершения побоища.
Вскоре все было кончено, и статуи стали разбредаться, унося с собой добычу.
Крыса, тащивший несколько неподъемных кулей, все оглядывался, пытаясь отыскать потерявшегося помощника, но тот притаился за каменным выступом.
Не обнаружив его, статуя с минуту недоуменно потопталась на месте и быстро скрылась в лабиринте.
Мраморный не удержался и помахал ее вслед.
Дыра в потолке уже почти затянулась бесцветной субстанцией, стены всосали останки растерзанных статуй но никаких признаков выхода не наблюдалось.
Александр уже начинал подумывать о том, что речи обезьяны были всего лишь предсмертным бредом.
Малюсенькая, с кулачок дырочка удивленно таращилась на него сверху.
- Чего не ухожу? Сам не знаю!– Говорил с ней Мраморный. – И как я теперь отыщу Крысу? О, Занзибар, ты молод! - Юродствовал он, кривляя растворившуюся в потоке статую. – О, Занзибар…
Из исчезающего отверстия вдруг выпал короб пчелино-желтого цвета с надписью «Выход».
Все еще не веря, Александр схватил его и с нетерпением разорвал картонные створки.
Из короба молнией вылетела разбуженная крошечная змея и полоснула его по щеке.
От неожиданности Мраморный повалился на землю. Он задыхался, корчась и извиваясь в судорогах.
С губ стекала пена, лицо вздулось, наполняясь воздухом смерти.
Вот так выход нашла обезьяна!
- Мапана – очень неприятная змея. – Раздался над ухом знакомый голос. – Сразу лишает человека дыхания.
- Котайо!
- Да, Алек-сан.
Это действительно был Котайо Бер, в розовой, свеженькой рубашке, невесть как очутившийся под затянувшимся люком.
- Возьми. – Бер протянул Александру высокий стакан, наполненный какой-то жидкостью. – Ничего, что на «ты»?
- Противоядие! – Мелькнуло в голове у Мраморного. Он обхватил стакан трясущимися руками и тут же выронил, разбив на мелкие осколки.
- Ну вот. – Произнес Бер, окинув распластавшегося на полу Мраморного скептическим взглядом. – Говорил, Пина-коладу никогда не пробовал. Я из самого Гонолулу тащил, значит, а он ее об пол – бабах!
- Ну-ну, прекращай. – Котайо легонько пнул танцующего последнюю пляску Александра. – Я сам, лично, выдрал у нее зуб, тот что с ядом. Хватит притворяться.
Сквозь наступившую белесую тишину до Александра наконец-то дошло – он будет жить!
Лицо постепенно сдулось, приобретая нормальный вид, а в воскрешенный мозг вонзилась стрелой единственная мысль.
- Счастье! – Он сам не заметил, как закричал, заполняя бесчисленные коридоры Ноголулу своим голосом. – Я живой! Счастье-то какое!
Точно по команде, из короба цвета абсолютного счастья вырвалось облако тропических бабочек.
Задевая Мраморного огромными крыльями, они закружили его в сумасшедшем цветастом хороводе, распахнув двери в страну понятого и разгаданного, наконец, облака-иероглифа. И он узнал,

Как дышит летним зноем розовый вулкан из облаков в прозрачном вечернем небе.

Как укрывают на ночь землю сиреневые пласты легчайших небесных галет.

Как умирает кровоточащее солнце, заполняя небеса пурпурно-розовым уходом,
чтобы утром родиться вновь. И вновь окунать волшебные спицы лучей в благодатный океан, плетя палас из живых брызг и растертого в порошок июньского дневного света.

Как звезды поют по ночам странные песни, сливающиеся воедино с шумом новорожденных волн.

Но среди всего этого великолепия к Александру вдруг явился
до боли знакомый дворик, убравшийся в летние одежды.

И маленькая уютная комнатка на десятом, из окна которой виден кусочек моря.

И лица, о которых он забыл в подземелье.
Такие далекие, и такие родные…



- Ну, вот и все, значится.

- Гм…Я это сейчас кому говорю? Пойдем, пора уж. Пойдем!А то, совсем одурел от этих махаонов. - Наседал на Мраморного назойливый Котайо, на ходу превращаясь в татуированного мальчишку с косичкой. - Или ты намерен остаться в Ноголулу? Нет? Ну и прекрасно. И барсука своего забери, мне чужих зверей не надо. Тут со своими бы управиться. Там, наверху, без него, как без рук.
- Скажи мне, Котайо, а что там на самом деле, в Верхнем Ноголулу?
Но заплетавший свою косичку Бер не ответил.
Он молча проводил Алек-сана с барсуком домой, и только грустно улыбнулся на прощанье.

(с) Наив
Наив вне форума   Ответить с цитированием
Старый 09.07.2007, 13:50   #3
стихирург и прозектолог
Модератор
 
Регистрация: 16.04.2007
Сообщений: 1,375
да, полностью оно намного интереснее, чем под конкурс-то было )))
короче, мне понравилось, а большего я сказать не могу, это очень сложно описывать.
treplo вне форума   Ответить с цитированием
Старый 09.07.2007, 15:50   #4
буквоед
 
Аватар для Муза
 
Регистрация: 18.04.2007
Адрес: ЯНАО
Сообщений: 1,115
Наив,
Муза вне форума   Ответить с цитированием
Старый 09.07.2007, 16:13   #5
Старший эпидемиолог
Администратор
 
Аватар для chajka
 
Регистрация: 24.03.2007
Адрес: Israel
Сообщений: 13,092
Записей в дневнике: 8
Только что дочитала. Это нечто!
Только концовка показалась немного скомканой.
А вообще-то сюжет не на рассказ тянет, а на повесть, как минимум (ИМХО). Жалко было раставаться с нарисованным тобой миром.
Есть несколько мест просто изумительно написанных.
Потом еще перечитаю - хочу определить как же это у тебя так получилось.
Загадка однако...
chajka вне форума   Ответить с цитированием
Старый 10.07.2007, 00:06   #6
Гость
 
Сообщений: n/a
Наив... тут столько, что я даже не знаю, с чего начать... Да и нужно ли?..
Может, просто, как Муза?
Да, пожалуй.
  Ответить с цитированием
Старый 10.07.2007, 15:10   #7
сломанный чушеплет (с)
Модератор
 
Аватар для thelonewolf
 
Регистрация: 16.04.2007
Адрес: Израиль, приИерусалимье
Сообщений: 7,179
Наив, как всегда... без слов
thelonewolf вне форума   Ответить с цитированием
Старый 10.07.2007, 23:35   #8
Пациент
 
Аватар для Наив
 
Регистрация: 16.04.2007
Адрес: Одесса
Сообщений: 173
treplo,
thelonewolf,

Спасибо, ребят!))


Муза,

Алён, спасибище огромное за помощь!))

chajka,

Да, мыслей я туда напихал многовато, но на повесть пока-что размахиваюсь)) Спасибо Марина!


Ringa,

Спасибо, особенно за это "столько" курсивом!
Наив вне форума   Ответить с цитированием
Старый 13.07.2007, 17:22   #9
Старший эпидемиолог
Администратор
 
Аватар для chajka
 
Регистрация: 24.03.2007
Адрес: Israel
Сообщений: 13,092
Записей в дневнике: 8
Наив, поздравляю с выносом на Главную!
chajka вне форума   Ответить с цитированием
Старый 13.07.2007, 17:29   #10
Пациент
 
Аватар для Наив
 
Регистрация: 16.04.2007
Адрес: Одесса
Сообщений: 173
chajka,

Спасибо, мну оч приятно!))
Наив вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 16:53. Часовой пояс GMT +3.



Powered by vBulletin® Version 3.8.6
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Права на все произведения, представленные на сайте, принадлежат их авторам. При перепечатке материалов сайта в сети, либо распространении и использовании их иным способом - ссылка на источник www.neogranka.com строго обязательна. В противном случае это будет расценено, как воровство интеллектуальной собственности.
LiveInternet