рассказ ЧЕЛОВЕК В ПАЛАТЕ № 314

[Ник Георг]

ЧЕЛОВЕК В ПАЛАТЕ № 314

Автор Мари Уинтерз Хэйсен

Перевод с английского Н.Г.Глушенкова

Когда Пит Резник смотрел, как медленно умирает его мать, он испытывал такую же сильную боль, как и она. К сожалению, восьмилетний мальчик ничего не мог сделать, чтобы облегчить ее муки. Он лишь мог стоять рядом и беспомощно наблюдать за ее страданиями. За многие месяцы болезни ее роскошные белокурые кудри пали жертвой химиотерапии, и когда-то красивая Этта Резник превратилась в бледное подобие призрака, тень женщины.
Юный Пит поклялся над телом матери, что посвятит свою жизнь больным, оказывая им помощь, и облегчит страдания умирающим. Поскольку у него не было ни специального образования, ни финансовых возможностей поступить в медицинскую школу, он решил стать санитаром. Сначала молодой человек наблюдал, как безнадежные больные умирали так же тяжело, как и его мать. В конце концов он привык к смерти. Его миссия заключалась в том, чтобы последние дни пациента были как можно более спокойными. И все же он не был Господом; он не мог махнуть рукой и вернуть здоровье немощному, молодость старому или продлить жизнь безнадежному больному.
Пит трудился в больнице Пуритан Фоллс уже более трех лет, когда однажды, как всякий медицинский работник, столкнулся с одной из величайших дилемм. Ида Мэй Сэйерс, пятидесятипятилетняя учительница, была матерью двух детей и бабушкой трех внуков. На протяжении тридцати лет она и муж оставались счастливыми в браке, с нетерпением ждали выхода на пенсию и переезда в небольшой дом в штате Мэн. Но в дверь к Мэй постучалась беда, и все ее мечты и планы на будущее рухнули.
После трех операций Иду еще несколько месяцев лечили химиолучевой терапией. Она пила экспериментальные лечебные препараты, средства природного происхождения и даже без всякой пользы ходила на консультацию к народному целителю. Рак продолжал распространяться по ее телу. Когда женщину привезли в больницу Пуритан Фоллс, Пит едва ее узнал: когда-то великолепные рыжие волосы на голове стали белыми, а кожа просто висела на тощей фигуре.
— Миссис Сэйерс, рад снова вас видеть, — бодро сказал он. — Думаю, что вы меня не помните, но я учился у вас истории в восьмом классе.
Ида Мэй посмотрела в сторону, откуда раздался голос.
— Не могли бы вы мне дать обезболивающее лекарство? — прошептала она.
Пит заглянул в карту.
— Здесь говорится, что вам сделали укол менее часа назад. Боюсь, что вам придется немного подождать.
— Я мучаюсь, прошу вас, помогите, — молила она.
Пит попытался отвлечь ее внимание разговорами о семье, но умирающая женщина настаивала на своем и становилась все более угрюмой. Наконец он сдался и вопреки указаниям дал анальгетик.
В этот вечер, когда Пит вернулся домой, он съел пиццу и постарался отвлечься просмотром английского детектива по спутниковому телевидению, но его мысли возвращались к бедной миссис Сэйерс. Он выключил телевизор и налил стакан виски.
— Не могу этого понять, Барнаби, — обратился он к своему кокер- спаниелю,— если у хозяина серьезно заболело домашнее животное, то его усыпляют, и это считается гуманным. Почему же, когда мы помогаем умереть больному, это считается преступлением?
Он налил себе еще один стакан виски, и еще один…
— Бедная миссис Сэйерс, — всплакнул Пит. — Она умрет, и доктора знают это, знает и семья, даже знает она сама. И все они сидят и наблюдают за ее страданиями.
Через два дня Ида Сэйерс скончалась. Поскольку причиной смерти был рак, то аутопсии не проводили, и, таким образом, никто даже не заподозрил, что Пит Резник впервые совершил эвтаназию.
Шли годы, он продолжал успокаивать и облегчать муки своих пациентов, а в исключительных случаях брал в свои руки решение вопроса жизни и смерти. С тех пор как Пит помог миссис Сэйерс прервать жизненный путь, он таким же образом облегчил страдания еще семнадцати безнадежных больных.
Совесть не тревожила медбрата. Он, как ему казалось, исполнял свой долг. На протяжении многих лет доктора сами потихоньку помогали больным покинуть этот мир: отключали системы жизнеобеспечения, отказывали в необходимых лекарственных препарата, а в некоторых случаях делали смертельную инъекцию. В мире, где научились оставлять тело человека в живом состоянии многие годы, в то время как его сознание переставало работать, все чаще и чаще стало обыденным делом составлять «завещание о жизни», запрещающее использовать оборудование жизнеобеспечения. Кажется, что человек, как правило, хочет жить, но он не желает, чтобы его жизнь просто поддерживали. У юристов и докторов на этот случай было словосочетание: качество жизни. Однако у нашего санитара было старое, простое слово: милосердие.
К сожалению, когда Пит Резник избавил Иду Сэйерс от страдания и сделал первый шаг в роли Бога, он на этом не остановился. Его поразило то, с какой легкой безнаказанностью можно убивать, когда ты одет в форму целителя. В то время как юристы и пациенты внимательно следили за докторами, чтобы оказаться в выигрышном положении в случае материального иска о профессиональной небрежности, то родственники выясняли отношения с младшим медицинским персоналом. Эти лица, не поддающиеся описанию, приходили и выносили из палат утки, меняли постельное белье, проверяли состояние больного и контролировали прием лекарств. Их никто не боялся, а некоторые даже подозревали в смерти больного.
Неизбежным оказалось то, что в один роковой день Пит стал обрывать жизни тех пациентов, которые, по его мнению, заслуживали смерть. Однажды в больницу с острым аппендицитом доставили Марлона Хартли.
— Хартли, — произнес Пит, когда увидел фамилию человека в карточке на посту медицинской сестры, — кажется, это имя мне знакомо.
— Еще бы, — ответила медсестра. — Его жена довольно часто лежала у нас.
— Правда? Раковая больная?
— Нет, жестокое обращение мужа. Этот урод, — и она кивнула в сторону палаты мистера Хартли, — временами любит поколачивать ее. Она находилась здесь с ушибами, переломанными костями и «полным букетом», как ты говоришь.
— И она все еще с ним живет?
— Думаю, что да. Полиция несколько раз настаивала на том, чтобы она выдвинула против него обвинение, но женщина отказалась.
— Почему?
Медсестра пожала плечами.
— Кто знает, может, она мазохистка.
Пит взял карту и направился в палату № 307.
— Привет, мистер Хартли, — произнес он с улыбкой.
Молодой человек работал медбратом и, таким образом, должен был относиться ко всем больным с состраданием и уважением даже к тем, кто ему не нравился. Пит наклонился над кроватью и измерил температуру. В ожидании показаний он внимательно рассматривал мужчину. При шестидесяти четырех футов роста и весе в триста фунтов пациент был похож на рабочего со стройки или водителя грузовика.
— Мне так больно, — пожаловался Хартли. — Можно вас попросить облегчить боль?
— Вас скоро посмотрит доктор. Думаю, он даст вам что-нибудь успокоительное.
В то время, когда Пит надевал больному рукав аппарата для измерения давления, в палату вошла промокшая насквозь жена. Мира Хартли была маленького роста, около пяти с лишним футов. Она напоминала маленькую девочку — очень красивую малышку — с каштановыми волосами, ямочками на щеках и выразительными зелеными глазами.
— Ты принесла мне газету? — рявкнул Марлон.
— В киоске не было газеты «Газетт», поэтому я принесла «Глоуб».
— Чертова дура! — заорал муж. — Ты же знаешь, что я никогда не читаю «Глоуб». Господи, мне бы следовало знать, что ты не можешь выполнить даже малость, не вывернув все на изнанку. Я спрашиваю, неужели так трудно было купить именно эту газету?
— Я старалась, но в киоске все экземпляры «Газетт» раскупили.
— Ты еще мне отвечаешь? — лицо пациента перекосило от злобы. — Будь счастлива, что я на больничной койке, а то бы…
Пит больше не мог сдерживать себя.
— Прошу вас, мистер Хартли, успокойтесь. Я измеряю давление. Вам нельзя расстраиваться, это приведет к изменению показаний тонометра.
— Простите, — робко ответил мужчина.
«Я знаю этот тип мужчин, — с отвращением подумал Пит. — Ты без колебаний оскорбишь женщину или ударишь ее, а вот с мужчиной так себя не поведешь».
Когда мистер Хартли закрыл глаза и откинулся на подушку, Пит украдкой посмотрел на жену. Он увидел на ее лице и руках следы от побоев, а кроме того — и это его не удивило — на каждом из запястий по глубокому шраму, что свидетельствовало о неудачной попытке совершить самоубийство.
Мира Хартли подняла лицо. Пита поразил знакомый взгляд в ее глазах, именно тот, который он видел у сотен раковых больных: ожидание неминуемой смерти. Все же бедняжка знала, что в случае выздоровления супруга, этот человек, с которым она так долго жила, просто ее убьет. Глаза женщины говорили Питу о том, что она не только это знает, но готова принять свою судьбу. Возможно, какая-то часть ее сознания с нетерпением ждала этого исхода, и тогда весь кошмар исчезнет.
Вечером Пит вернулся домой и обдумал план, как избавиться от Марлона Хартли. Он не считал свои действия убийством, поскольку спасал жизнь женщины. «Смерть мужа-драчуна, — рассуждал он, — не стала бы для всех большой потерей».
Через три дня, когда муж умер от осложнений в результате срочной аппендэктомии, женщина не рыдала напротив больницы или в присутствии докторов, ей не хотелось знать, что случилось на самом деле, и не стала связываться со своим адвокатом на предмет возможной подачи иска. Мира Хартли была счастлива, что получила скромную страховку, а самое главное избавилась от жестокого супруга.

[Ник Георг]

Спустя восемнадцать месяцев, после того как Марлон Хартли отправился в другой мир, Пит решил избавиться от человека, который приставал к ребенку, а через девять месяцев от женщины, обвиненной в убийстве двух своих детей. Спустя два года он убил хулигана, забившего до смерти двух пожилых женщин при попытке ограбления, но его ранила полиция. Блюстители порядка подозревали странный поворот в судьбе таких пациентов, но не придавали этому значения. «Если наши позиции изменились, — думал Пит, — то, возможно, и они делают это же». Единственное, о чем он сожалел, это о легкой смерти упомянутого ублюдка. Становилось досадно, что ему не пришлось страдать так же, как бедным пожилым женщинам.
Однажды, через тринадцать месяцев после того, как Пит выдал этому жестокому хулигану безвозвратный билет в преисподнюю, он пришел на дежурство и увидел, что у палаты № 314 стоит в форме полицейский.
— Что происходит? — спросил Пит лаборантку, которая выходила из помещения с несколькими пробирками.
— Прошлой ночью в Коппервелле произошел крупный арест наркоторговцев. Полиция ворвалась в наркопритон, и завязалась перестрелка, как в кино. Парень в палате 314 является одним из наркодилеров. Копы установили круглосуточное дежурство, пока он не придет в сознание.
В течение всего дня все больше слухов ходило о больном в палате 314. Кроме восьми мужчин и двух женщин в притоне были убиты еще пять полицейских. Семь человек, включая пациента в палате, находились в критическом состоянии.
— Убиты пять полицейских, — прошептал Пит, — сколько же еще невинных жизней потеряно из-за этого дерьма.
За всю свою карьеру Пит видел лишь несколько человек с передозировкой, некоторые из них были совсем молодые и слишком возбуждены под действием наркотиков. Проблема наркоторговли распространялась, как эпидемия, а все из-за таких дельцов, как пациент в палате № 314. И доктора прилагали все усилия, чтобы спасти его жизнь! Зачем? Чтобы он нанял высококвалифицированного адвоката и ушел от правосудия? Или он выдаст своего же сообщника, чтобы попасть под программу охраны свидетеля?
В тот вечер Пит серьезно задумался над судьбой человека в палате № 314. Он не сомневался в том, что наркодилер должен умереть, но как исполнить свой приговор под наблюдательным оком полиции штата Массачусетс? С момента убийства Марлона Хартли, Пит воображал себя героем Чарлза Бронсона и Клинта Иствуда. Конечно же он не выслеживал и не душил свои жертвы, как Пол Керси, и не стрелял патронами «0.44 Магнум», как Гарри Каллахан по прозвищу «Грязный Гарри», но этих киногероев и санитара из Пуритан Фоллс отличали способы борьбы с преступниками. Мотивы убийств были очень просты: сделать мир еще лучше для честных, порядочных и законопослушных американцев.
Когда на следующий день Пит заступил на дежурство, коридоры третьего этажа были заполнены народом, большинство составляли полицейские. Коп в форме настойчиво потребовал у него предъявить удостоверение, прежде чем пропустить в помещение для медперсонала.
— Что случилось? — спросил Пит старшую медсестру.
— Сегодня утром человека из палаты № 314 нашли мертвым.
— Меня не удивляет этот факт, потому что пуля попала ему в живот.
— Его состояние улучшилось после операции. Копы подозревают, что его убили.
— Такого не может быть! Он все время находился под наблюдением полиции.
Старшая медсестра тайком посмотрела через плечо, чтобы убедиться, не подслушивает ли кто.
— Они думают, что это сделал кто-то из наших.
— Ты имеешь в виду докторов?
— Или младший медперсонал.
Пита эта информация заинтересовала, но не обеспокоила. Он был осторожен; никто не заподозрит его участие в убийстве.
— Вот поэтому попросили всех пройти через полиграф, — продолжила старшая медсестра.
Пит занервничал, его ладони покрылись испариной.
— И зачем все это нужно устраивать ради какого-то подонка?
— Что ж, оказалось, что он вовсе не такой плохой парень.
— Как? — холод пробежал по спине Пита.
— Убитый не был наркодилером; он был полицейским под прикрытием, у него осталась жена и четверо детей. Сослуживцы приняли его смерть, как вызов в свой адрес. Они вне себя.
Пит ничего не ответил; он просто пристально смотрел на план нового госпиталя, который висел на стене.
— Они установили детектор лжи в солярии в конце холла. Сейчас там находится Клара. Когда она вернется, я отправлю тебя.
— Сначала я хотел бы зайти в туалет. Перед работой я выпил две чашки кофе и не знаю, сколько времени продлится этот тест.
Старшая медсестра рассмеялась.
— Тогда ступай быстрее, Клара может вернуться в любую минуту.
Пит покинул пост медицинской сестры, но не направился в туалет. Вместо этого он нырнул в комнату для хранения медикаментов. Его возможности были ограничены. Конечно, если бы он предстал перед полиграфом, всё бы вышло наружу, а отказ от прохождения теста был бы равносилен признанию вины. Может, сбежать, но это опять подтвердит его причастность к убийствам.
«Все равно они найдут меня. Кроме того, я не знаю, куда мне деться», — думал он.
У Пита оставался только один выход. Он вынул связку ключей из кармана и отпер дверь кладовой, затем открыл медицинский шкаф.
— Я убил невинного человека, — сказал он, эта мысль давила на него, — офицера полиции, мужа и отца, доброго человека. Я не лучше тех преступников, которых убивал.
Он сунул руку в шкаф, вынул иглу для внутривенной инъекции и снял колпачок, затем рукой перехватил предплечье для вздутия вены.
— Пит? — позвала его старшая медсестра.
Клара, должно быть, вернулась. Скоро начнут искать и его.
Рука тряслась, когда он вводил иглу.
У Пита Резника в жизни была лишь единственная мечта: стать врачевателем, помогать больным и давать утешение умирающим. Эта движущая сила в какой-то момент сделала своеобразный поворот, и он перепутал роль целителя с ролью убийцы.
— Пит? — старшая медсестра дергала ручку запертой двери.
— Доктор… — тихо произнес Пит.
— Пит? Ты здесь?
— … лечит себя.
Медсестра вставила свой ключ и отперла дверь.
Пит надавил на поршень пустого шприца и впустил в вену смертельный кубик воздуха.
* * *
Сестра пощупала пульс, его не было. Она закрыла дверь кладовой и махнула рукой одному из полицейских.
— Пит здесь, — сказала она. — Он мертв.
Затем она спустилась в холл и открыла дверь в палату № 314.
— Вы были правы: это был Пит Резник, но его нельзя арестовать, он покончил с собой.
Мужчина из палаты 314 оказался полицейским под прикрытием, и это правда. Его не застрелили во время облавы на наркодилеров. Все было подстроено, раны оказались фальшивыми, а вся затея стала ловушкой для поимки убийцы.
— Трудно поверить, — со слезами на глазах сказала медсестра. — Я работала с Питом все эти годы и ничего не подозревала. Он был великодушным и заботливым; трудно поверить в то, что он мог кому-то причинить боль.
— На этом этаже произошло слишком много необъяснимых смертельных случаев, — пояснил ей детектив по расследованию убийств, — намного больше, чем обычно. Я догадывался, что кто-то из персонала прикладывал к этому руку. Но Пит оказался умным, надо отдать ему должное. Он преподнес нам хороший урок.
Теперь, когда ловушка захлопнулась, человек из палаты № 314 мог ее покинуть. Когда он шел по третьему этажу мимо поста медсестер, то видел, как тело Пита увозили на каталке.
— Поздравляю, детектив, — сказал главный врач и потрепал копа по плечу. — Теперь вы можете расслабиться, все кончено.
— Я делал свою работу, — ответил сотрудник уголовной полиции. — Мне платят за то, что ловлю плохих парней.
Но он не добавил, что эти «плохие парни» вскоре оказываются на улицах и продолжают снова грабить, насиловать, нападать и убивать. Выйдя из больницы, полицейский хотел знать, оказал ли он помощь жителям Пуритан Фоллс и защитил ли их тем, что положил конец карьере Пита Резника.
2004г

© Ник Георг 2013

[Нильс-ойка]

Да, материал для перевода очень хороший.

[Ник Георг]

Спасибо за отзыв и понимание. Думаю, порадую "Неогранку" своими переводами. Рассказов на очереди очень много + стихи из архива, о которых писал ранее. Плохо, что в сутки можно опубликовать только одну работу. Еще раз спасибо.

[Surrealizm]

Сообщение от Ник Георг

В киоске не было газеты «Газетт», поэтому я принесла «Глоуб».

По-русски несколько коряво звучит. Может убрать слово "газеты", и так понятно, что это газета. В целом напомнило сценарий детективного сериала: герои довольно хрестоматийны (чтобы не сказать шаблонны). Безлики. Никаких живых черточек.

[Нильс-ойка]

Surrealizm, да замечаний куча. Но, согласно Правил, текст со смайликами "не критикуйте" не критикуют.

[Ник Георг]

По-моему,Surrealizm, у Вас что-то плохо со зрением. Стоит значок "не критикуй". Объясняю: во-первых, значок ставлю потому, что рассказ уже редактировался преподавателем стилистики русского языка (с более двадцатипятилетним стажем) одного российского вуза; во-вторых, <герои безлики, никаких живых черточек> вопрос: Вы много читаете на языке современной англо-американской прозы? Я да. В современной прозе важен сюжет или интрига, а ГГ - второстепенные лица, которые их развивают.
В-третьих, Нильс-ойке <да, замечаний куча>. А Вы отдайте свое произведение на редактирование пяти редактором, получите одно замечание или кучу?
У меня всегда появлялась мысль: взять один из официально изданных коротких рассказов О'Генри, изменить его название, имена ГГ и выложить, а потом посмотреть, как его будут редактировать наши "знатоки" литературной правки. Когда-нибудь это сделаю. Спасибо всем за отзывы.

[Surrealizm]

Сообщение от Нильс-ойка

Но, согласно Правил, текст со смайликами "не критикуйте" не критикуют.

О, извиняйте)

Сообщение от Ник Георг

В современной прозе важен сюжет или интрига, а ГГ - второстепенные лица, которые их развивают.

Это печально. Потому моя фраза относится не к именно этому рассказу, а к современной англо-американской прозе вообще.

Сообщение от Ник Георг

У меня всегда появлялась мысль: взять один из официально изданных коротких рассказов О'Генри, изменить его название, имена ГГ и выложить, а потом посмотреть, как его будут редактировать наши "знатоки" литературной правки.

Первое, что попалось под руку:

...- Джед, ты умеешь печь блинчики?

Джед отложил свой шестизaрядный револьвер, которым собирaлся постучaть aнтилопью отбивную, и встaл нaдо мною, кaк мне покaзaлось, в угрожaющей позе. Впечaтление его врaждебности еще более усилилось, когдa он устремил нa меня холодный и подозрительный взгляд своих блестящих голубых глaз...

Угрожающая поза, враждебность, подозрительный взгляд, блестящие глаза - не так все плохо в англо-американской прозе)

[Ник Георг]

Вот и разобрались, что к чему. Но написано так, что это относится только к этому рассказу. Кроме того, пример, приведенный Вами, я очень хорошо знаю, отлично знаком с этим произведением. Но вряд ли Вы знаете, что так как писали Шарлота Бронте, Джейн Остин, Ч.Диккенс (на их произведениях меня учили языку) последние пятнадцать лет не пишут. а теперь возьмите С.Шелдона на русском и английском Вы просто зачитаетесь его произведениями, потому что есть интрига, и герои "второго плана", которые ее создают. Приведите мне пример современного англо-американского рассказа (последнее десятилетие), где я неправ.
P.S. посмотрите два замечания к "Гусенице"
С уважением, Ник Георг

[Surrealizm]

Сообщение от Ник Георг

а теперь возьмите С.Шелдона на русском и английском

На русском:

Сидни Шелдон

Гнев ангелов

Книга первая

Глава 1
НЬЮ-ЙОРК, 4 СЕНТЯБРЯ 1969 ГОДА

...Он был высок и строен, лицо его, казалось, состояло из сходящихся плоскостей, что придавало ему суровый и мрачный вид. Черные волосы были модно подстрижены, на выступающем подбородке виднелась неожиданная ямочка, а глубоко посаженные глаза были оливково-черного цвета. На нем был сшитый у портного костюм, голубая рубашка с синим галстуком и начищенные сшитые на заказ туфли. Если не считать глаз, которые постоянно обшаривали зал, Моретти был неподвижен...

Может люди здесь и герои второго плана, но они живые, осязаемые. Даже этот кусочек говорит о герое много. Модно подстрижен - следит за внешностью. Черные волосы, голубая рубашка, синий галстук - есть вкус. Костюм, туфли на заказ - не беден. Глаза обшаривают зал - тревожен. Его сразу видно.

На английском - увы)))
Еще в школе тщетно пыталась перевести фразу из "Последнего листа":
" В небольшом квaртaле к зaпaду от Вaшингтон-скверa улицы перепутaлись и переломaлись в короткие полоски, именуемые проездaми. Эти проезды обрaзуют стрaнные углы и кривые линии. Однa улицa тaм дaже пересекaет сaмое себя рaзa двa. Некоему художнику удaлось открыть весьмa ценное свойство этой улицы. Предположим, сборщик из мaгaзинa со счетом зa крaски, бумaгу и холст повстречaет тaм сaмого себя, идущего восвояси, не получив ни единого центa по счету!" Кто куда пошел и кто на ком стоял так и не выяснила))) Поэтому очень уважаю переводчиков)