миниатюра Гусеница, Бабочка и Червячок.

[Александр Астафьев]

Сообщение от lamalka

За что же Вы так ёжика то?

100% -за! Меняю шило на мыло, ежика на щетку!

[Ариадна Радосаф]

Александр Астафьев, я еще кое-чего подергала и поправила. Надо сказать, совсем незначительные правки: или перестановки слов, или знаки препинания, или глагольчики... В общем, рассмотрите. Потом киньте сюда последнюю редакцию, и усё будет ОК.))

Сообщение от Александр Астафьев

В отдельно взятом саду – огороде наливались соком фрукты и овощи. Груша, как и положено, тоже не отставала в своем развитии, ее ветки прогибались под тяжестью плодов.

Червячку, что коротал время в сладкой мякоти, наскучило это бесцельное занятие, он решил выглянуть наружу. Что там за пределами дом?.. Для этого ему и надо-то было, ползти в одном направлении, совмещая приятное с полезным: стремясь к цели, объедаться грушевым джемом.

Его слепая хитиновая головка, наконец, высунулась из груши, слегка покрытой розовым загаром, для этого сорта груши вполне здоровым. Говорить Червячок не умел, возрастом не вышел, он мог только слушать. Не ушами, их у него не было и в помине, он воспринимал звуки всем своим тщедушным тельцем. Чтобы внятно слышать, ему непременно надо было высунуться из прогрызенной дырочки, на столько, на сколько можно, потому что мякоть плода гасила идущие со всех сторон информационные вибрации.

Другого выхода у него не было: или СЛУШАТЬ, или УТОЛЯТЬ ГОЛОД. В первом случае, положение его представлялось незавидным: он мог просто свалиться в густую траву, из которой не сумел бы выбраться. Не исключалась и мгновенная, бесславная кончина Червячка: пролетающий мимо скворец или даже воробей, мог от нечего делать склевать его.

От солнца тоже не приходилось ждать поблажек, оно иссушало
подвижные колечки Червячка в считанные минуты. Как ни мал был выкормыш, опасные для своей жизни факторы он подсознательно учитывал, инстинкт самосохранения в его коричневой головке крошечным пятнышком проглядывал.

Рядом с Червячком, в поисках молодых побегов, мерила собою ветки подслеповатая Гусеница. Со зрением у нее были явные проблемы, Гусеница находила еду на ощупь, звуки извне воспринимала волосками, украшавшими тело в бессчетном количестве, как кокосовую пальму. При желании, она могла что-то лепетать, с неохотой отрываясь от клейкого листочка.

Гусеница нервничала, судьба забросила ее на грушу, листья которой не так приятны на вкус, как листья липы, или белой акации. Однако с этим приходилось мириться, что-то подсказывало ей: впереди - большое будущее, это лишь дело времени.

Над клумбой порхала стайка разноцветных бабочек. Утомившись от полета и отдавшись порыву ветра, одна из них села на грушу. В том самом месте, где крутил своей любознательной головкой Червячок, где у Гусеницы намечалась трапеза и аппетитно зеленел молодой, свернутый в трубочку лист.

Нельзя сказать, что Бабочка была общительной, скорее, просто любознательной. Она огляделась. Перед ней, свесившись наполовину из груши, висел Червячок. Тут же сучила своими присосками Гусеница. Слабое сотрясение воздуха передалось к ней от Бабочки через лист, она на мгновение замерла. В принципе, многоножка не имела врагов - кому нужна волосатая и разноцветная добыча… Вот и кокетничала ершистая щетка: я ли не красива, я ли не гибка… Тьфу!

Минутное оцепенение Гусеницы прошло, она подала голос. Не имея к Бабочке претензий по определению, чтобы только не молчать, она пробормотала:

- Летают тут… Проходу от вас нет.

- От кого слышу? – Бабочка удивленно покосилась на нее. - Молоко на губах не обсохло, а туда же…
Червячок равнодушно впитывал в себя диалог кровных родственниц, поворачивая головку в сторону очередного сотрясения воздуха. Он не понимал, о чем идет речь, просто слушал. Где-то глубоко в его подсознании теплилась мысль: существа, которых он ощущает, много выше его статусом. Как ни напрягался Червячок, пытаясь передать им свою точку зрения на мир – не получалось. Не наделила его природа органами коммуникативной связи, и ничего с этим не поделать. Его уделом было слушать, вводя в заблуждение других показной деловитостью.
- Я тут летаю, где придется, - откровенничала Бабочка, - разные цветочки встречаются, нектары недельной выдержки, пыльца, знаешь ли, всех сортов и оттенков...
- Я тоже, - перебила ее Гусеница, - куда хочу, туда и ползу, со свободой у меня в порядке. Больше того, ем до отвала. Что еще надо для жизни!
- Все так, - согласилась крылатая собеседница. – Кому-то хватает того, о чем ты сказала. Но… Я бы с тоски померла, если бы моя жизнь походила на твою. Нет, что ни говори, ею нельзя гордиться - ее надо пережить. Запомни - ПЕ - РЕ – ЖИТЬ! Чем отличается твой сегодняшний день, от вчерашнего? Позавчерашнего? То-то! А вот у меня…
- Ерунда все это! – не соглашалась Гусеница с Бабочкой. - Все относительно и субъективно. Тебе хорошо в твоем мире, мне хорошо - в моем. Найди десять отличий.
- Хватит одного, - Бабочка решила поставить точку в разговоре. - Твоя жизнь, которую ты считаешь самодостаточной – лишь этап моей. Я о ней УЖЕ все знаю, ты о моей – ЕЩЕ нет. Да будет тебе известно, твоя жизнь примитивна и однообразна, ты узнаешь это, став бабочкой. Свою никчемную жизнь гусеницы я вспоминаю с содроганием, в ней нет светлых пятен. Сейчас ты этого не поймешь, через две недели мы заговорим с тобой на одном языке. Имей терпение.
Бабочка проголодалась, как ни интересен ей был разговор с пушистой малышкой, она снялась с ветки и затерялась в царстве цветочных красок.
Гусеница тут же выбросила из головы все нравоучения своей "старшей сестры" и принялась за молодой листик, несший чувственное наслаждение.
Червячок, ничего не поняв из разговора, втянул свое тщедушное тельце в недра груши "бере".
"О чем они спорили?" - задавался он риторическим вопросом. - "Мир Бабочки… Что он из себя представляет, чем притягателен?" Судя по всему, понять это Червячку не было дано. Как ни крути, гусеница казалась ближе по духу: если очутиться с ней рядом, можно даже услышать чавканье.
И Червячок пришел к однозначному выводу: каждому – свое. Но одна назойливая мысль билась в головке: так, как он, жить нельзя! Высветился и главный вопрос: как обустроить свою жизнь в потемках. В середке груши, рядом с семенами, он давно выгрыз себе крошечное пространство, где мог безбоязненно подремывать, свернувшись в кольцо и воображая себя огромным и непобедимым. Но что-то не давало ему полноценно спать. Неявная, ускользающая мысль будоражила его, заставляя выедать в мякоти груши нелогичные ходы.
В какой-то момент пришло понимание: его настроение находится в некой неразрывной связи с геометрией лабиринта. Надо отчебучить что-то свое, атипичное, что Червячкам обычно претит.
Три дня он трудился без устали. Не в силах воссоздать рисунок ходов в своем воображении, Червячок прополз их несколько раз от начала до конца. Он не осмыслил их геометрии и законченности, но что-то подняло ему тонус.
Разрезав грушу, мужчина с удивлением смотрел на половинку. Это же надо, подумал он про себя, кому скажи - не поверят. На спелой и влажной поверхности среза, виднелись прорытые ходы. Сплетаясь, они походили на силуэт ромашки.
Червячок украшал свою отдельно взятую жизнь как мог. Жаль, времени ему на это отводилось мало.

[lamalka]

Ариадна Радосаф, удачные правки!

Опечатка:
Сейчас ты не этого не поймешь, через две недели мы заговорим с тобой на одном языке.

[Ариадна Радосаф]

lamalka, , опечатка.))

Я ее поправила, чтобы не вводила в заблуждение.

[Александр Астафьев]

" У тебя в руке клубок - волшебный шёлк, и какой бы ты дорогою не шел, вот потянется клубок, в золотых лучах зари, Ариадна, ты мне ниточку надежды подари..."

Дайте срок, исправлю все, как рекомендуете. Что бы я без вашей помощи...

Добавлено через 54 минуты

Очередная правка.



Удалена как промежуточная

[Ариадна Радосаф]

Александр Астафьев, кое-что явно неправильное, все же, осталось. То, что оставлять в тексте абсолютно невозможно.

"Это чудо природы воспринимала..."
"В свете сказанного высветился вопрос..."
"Трапеза листом..."
"Дуновение воздуха..."
"Бесконечный вопрос..."
"Выгрыз себе", а рядом - "воображая себя..."
"Нетиповое..." -
это все выражения несуществующие или нелитературные, поэтому я их упорно убираю.)
Посмотрите еще раз. Если согласитесь или внесете приемлемые правки, то я заменю головной пост.)

В отдельно взятом саду – огороде наливались соком фрукты и овощи. Груша, как и положено, тоже не отставала в своем развитии, ее ветки прогибались под тяжестью плодов.
Червячку, что коротал время в сладкой мякоти, наскучило это бесцельное занятие, он решил выглянуть наружу. Что там за пределами дома… Для реализации мечты, следовало ползти в одном направлении, совмещая приятное с полезным: стремиться к цели, при этом объедаться грушевым джемом.
Его слепая хитиновая головка, наконец, высунулась из груши, слегка покрытой розовым загаром, для этого сорта груши вполне здоровым. Говорить Червячок не умел, возрастом не вышел, он мог только слушать. Не ушами, их у него не было и в помине, он воспринимал звуки всем своим тщедушным тельцем. Чтобы внятно слышать, ему непременно надо было высунуться из своей дырочки насколько можно, поскольку мякоть плода гасила идущие со всех сторон информационные вибрации.
Другого выхода у него не было: или СЛУШАТЬ, или УТОЛЯТЬ ГОЛОД. В первом случае, положение его представлялось незавидным: он мог просто свалиться в густую траву, из которой не сумел бы выбраться. Не исключалась и мгновенная, бесславная кончина Червячка: пролетающий мимо скворец или даже воробей, мог от нечего делать склевать его.
От солнца тоже не приходилось ждать поблажек, оно иссушало подвижные колечки Червячка в считанные минуты. Как ни мал был выкормыш, опасные для своей жизни факторы он подсознательно учитывал, инстинкт самосохранения в его коричневой головке, крошечным пятнышком проглядывал.
Рядом с Червячком, в поисках молодых побегов, мерила ветки подслеповатая Гусеница, она находила еду на ощупь. Звуки извне, это чудо природы воспринимало волосками, их у Гусеницы, как у кокосовой пальмы – не счесть. При желании, она могла лепетать что-то неразборчивое, с неохотой отрываясь от клейкого листочка.
Гусеница нервничала, судьба забросила ее на грушу, листья которой не так приятны на вкус, как листья липы, или белой акации. Однако с этим приходилось мириться, что-то подсказывало ей: впереди у нее большое будущее, это лишь дело времени.
Над клумбой порхала стайка разноцветных бабочек. Утомившись от полета, и отдавшись порыву ветра, одна из них села на грушу. В том самом месте, где крутил своей любознательной головкой Червячок, где у Гусеницы намечалась трапеза на молодом, свернутом в трубочку листе.

Нельзя сказать, что Бабочка была общительной, скорее любознательной. Она огляделась. Перед ней, свесившись наполовину из груши, висел Червячок. Тут же сучила своими присосками Гусеница. Легкая воздушная волна от подлетевшей Бабочки передалась ей, она на мгновение замерла. Многоножка не имела врагов - кому нужна волосатая, разноцветная и горькая добыча… Кокетничала ершистая щетка: я ли не красива, я ли не гибка… Тьфу!
Минутное оцепенение Гусеницы прошло, она подала голос. Не имея к Бабочке претензий по определению, чтобы только не молчать, она пробормотала:
- Летают тут… Проходу от вас нет.
- От кого слышу? – Бабочка удивленно покосилась на нее. - Молоко на губах не обсохло, а туда же…
Червячок равнодушно впитывал в себя диалог кровных родственниц, поворачивая головку в сторону очередного сотрясения воздуха. Он не понимал, о чем идет речь, просто слушал. Где-то глубоко в его подсознании теплилась мысль: существа, которых он ощущает вблизи, выше его статусом. Как ни напрягался он, пытаясь передать пришельцам свою точку зрения на мир – не получалось. Не наделила его природа органами связи, его удел - слушать, вводя в заблуждение других, своей показной деловитостью.
- Я тут летаю, где придется, - откровенничала Бабочка, - цветочки разные встречаю, нектары недельной выдержки…
- Я тоже, - перебила ее Гусеница, - куда хочу, туда и ползу, со свободой у меня все в порядке. Больше того, ем до отвала. Что еще надо для жизни!
- Все так, - согласилась крылатая собеседница. – Кому-то хватает того, о чем ты сказала. Но… Я бы с тоски померла, походи моя жизнь на твою. Я бы на твоем месте не гордилась, а просто пережила ее. Запомни - ПЕ - РЕ – ЖИ - ЛА! Чем отличается твой сегодняшний день, от вчерашнего? Позавчерашнего? То-то! А вот у меня…
- Ерунда все это! – не соглашалась Гусеница с Бабочкой. - Все относительно и субъективно. Тебе хорошо в твоем мире, мне хорошо - в моем. Найди десять отличий.
- Хватит одного, - Бабочка ставила точку в разговоре. - Твоя жизнь, которую ты считаешь самодостаточной – лишь этап моей. Я о ней УЖЕ все знаю, ты о моей – ЕЩЕ нет. Да будет тебе известно, твоя жизнь примитивна и однообразна, ты поймешь это, став бабочкой.
Свою никчемную жизнь гусеницы я вспоминаю с содроганием, в ней нет светлых пятен. Сейчас ты не этого не поймешь, через две недели мы заговорим с тобой на одном языке. Имей терпение.
Бабочка проголодалась, и, как ни интересен ей был разговор с пушистой малышкой, она снялась с ветки и затерялась в царстве цветочных красок.
Гусеница, тут же выбросила из головы все нравоучения своей "старшей сестры" и принялась за молодой листик, несший чувственное наслаждение.
Червячок, ничего не поняв из разговора, втянул свое тщедушное тельце в недра груши "бере". О чем они спорили? - бесконечно задавал он себе один и тот же вопрос. Мир Бабочки… Что он из себя представляет, чем притягателен? Судя по всему, ему было не дано этого понять: как ни крути, гусеница ближе по духу: если оказаться с ней рядом, можно даже услышать ее чавканье.
И Червячок пришел к выводу: каждому – свое. И еще: так, как он, жить нельзя! В процессе осмысления высвечивался вопрос: как обустроить свою жизнь в потемках. В середке груши, рядом с семенами, он давно выгрыз себе крошечное пространство, где мог безбоязненно подремывать, свернувшись в кольцо. Воображая себя огромным и ужасным.
Что-то не давало ему полноценно спать. Неявная, ускользающая мысль будоражила, заставляя выедать в мякоти груши нелогичные ходы.
В какой-то момент к нему пришло понимание: его настроение находится в некой неразрывной связи с геометрией лабиринта. Ему надо отчебучить что-то свое, нетипичное, что Червячки обычно не проделывают. Претит им это.
Три дня он трудился без устали. Не в силах воссоздать рисунок ходов в своем воображении, Червячок прополз их несколько раз от начала до конца. Он не осмыслил их геометрии и законченности, но что-то подняло ему тонус.
Разрезав грушу, мужчина с удивлением смотрел на половинку. Это же надо, подумал он, кому скажи - не поверят. На спелой и влажной поверхности среза, виднелись прорытые ходы, сплетаясь, они походили на силуэт ромашки.
Червячок украшал свою отдельно взятую жизнь как мог. Жаль, времени ему отведено было совсем мало.

12. 09. 2009 г.
(с) Александр Астафьев

[Александр Астафьев]

Ариадна Радосаф,
Полностью согласен с Вашими правками последней моей редакции.
Будьте добры, замените головной пост на нее.

[Ариадна Радосаф]

Обновления в головном посте.

[нереида]

Александр Астафьев, прочитала с интересом. После правок стало значительно лучше. Мне нравится Правда, лишние запятые всё же мешают. По смыслу показалось слегка непоследовательно тут:

Сообщение от Александр Астафьев

Гусеница нервничала, судьба забросила ее на грушу, листья которой не так приятны, как листья липы, или белой акации. С этим приходилось мириться, что-то подсказывало ей: у нее большое будущее. Это лишь дело времени.

Сообщение от Александр Астафьев

Я тоже, - перебила ее Гусеница, - куда хочу, туда и ползу, так что со свободой у меня все в порядке. Больше того, я ем до отвала. Что еще надо для жизни!

Выходит, что гусеница всё таки кривит душой в разговоре с бабочкой

И ещё начало показалось излишне информативным: это же ведь не документальная повесть, чтобы писать про сорт груши, хитиновую головку червячка и тому подобное.
Но, как я уже сказала, миниатюра нравится своей доброй философией. Явно удачная работа.

[Solstralen]

Сообщение от нереида

Явно удачная работа.