Я, признаюсь, малость косорука.
Ждёт жильё ремонта много лет,
В этом нет надежды на супруга,
Потому что и супруга нет.
Звать людей, платить - без вариантов.
Интернет зачитан мной "до дыр",
Там нашлась прекрасная команда -
Четверо парней и бригадир.
Всё купили, дело стартовало.
Мне - на службу. Вечером - хоть плачь:
В комнате разгром девятым валом.
Рослый симпатичный бородач
На стену обои лепит смело
И поёт: "Судьбе... мерси боку..."
Смотрит бригадир за беспределом,
Прислонясь к дверному косяку.
Косяков немало, между нами,
А сказать по правде - миллион.
Буря в совокупности с цунами -
Так примерно выглядит ремонт.
Зло роняю: "Ладно вы, поганцы,
Пол прожгли, разбили мне окно,
Но не замечаете нюанса:
То, что все кораблики вверх дном?!"
Я ремонт закончила местами,
Выгнав сгоряча квинтет взашей...
Комната с названием "Титаник"
С той поры - любимица гостей.
Глюки
"Четверо парней и бригадир... "
"Косяков немало между нами...
Буря в совокупности с цунами
Так примерно выглядит ремонт."
"То, что все кораблики вверх дном?!"
"Я ремонт закончила местами,
Выгнав сгоряча квинтет взашей...
Комната с названием "Титаник..."
Бро стрелял по-снайперски (местами):
Белку в глаз картечью наповал,
Уток бил, не целясь, косяками,
А медведя – тупо проморгал.
Вроде не предвиделось подлянки –
Арсенал – армейский магазин:
Двое ружей, плюс одна бердянка
И на всякий случай карабин.
Натаскал на зверя злую свору:
Трио такс и семеро собак.
Дёрнул чёрт охотничьей порою
Пригубить палёнки натощак.
Закусил неправильным грибочком –
Мысли стали девственно чисты.
Беззаботно лёгким голубочком
Припорхал в пахучие кусты.
От грибов, а может, от малины
Внутренний титаник встал вверх дном:
Из невинных перьев голубиных
Выполз огнедышащий дракон.
Помнил Бро час ящера местами:
Вроде пнул топтыгина ногой.
Буря в совокупностью с цунами —
Так примерно выглядел тот бой.
Дождь смывал последние минутки,
Громыхал, прощаясь, летний гром.
Пролетали серым клином утки
И медведи рыжим косяком.
-------------------------------------------
№2
Почти по Грину
«Худосочная дама печального возраста...,
угасающей внешности, в море узористом...
умостилась задумчиво около берега...,
Мимо мачо идут с казановьими лицами ...", -
2 акт - паратур, №15, Худосочная дама печального возраста. Григорий Беркович
У огромного, Чёрного, брошена книжица,
Возле - дама худая, волнительно белая,
Вал узором морским упоительно лижется.
Знатоки со всего черноморского берега
Собрались у прибоя, сидят по-восточному.
Михрибан крутит пальцем: "Она необычная!"
Абдулбар возражает: " Она худосочная!" -
Наблюдателей женщине трудно ли вычислить?!
Прибежала Мадина : "Где прибыль, шашлычники?!"
Точно кот на охоте за жалкими мышками,
Мажет фартуком сальным зевакам по лысинам,
Размахалась, да так, словно море колышется.
Разбежались. Над пляжем запахло мангалами,
Духовитостью сытной на травах и специях.
То туда, то сюда донжуанят нахальные,
Мимоходцами резвыми порскают местные.
На песочных часах лишь минута для тружениц.
Дина к даме из Киева села, доверилась:
- Алый парус манил, принц-шашлычник - мой суженный.
Чуть...Знаток женских тел ходит пляжем вдоль берега!
В этот день черноморье посредственной внешности
Распласталось песком и смеётся над Греями:
Двум лежащим вне времени искренне шепчется.
Горизонтом сползает лепёшка прогретая...
К чёрту, пойдем по длинной –
Мимо других дорог.
Там, на краю вселенной
Нас поджидает волк.
Солнце укрылось в пасти,
Спит в животе большом...
...На горизонте – счастье
Красным карандашом.
Зооцветобуйство
" Ты нарисуешь волка
Красным карандашом..."
авт.БлайндПИ
В сказке нужны поправки,
Мистика в стиле "фолк".
Девочка в серой шапке,
С солнышком в пузе волк.
Я нарисую волка
Красным карандашом.
Кажется, мало толку...
Ладно, можно ещё:
Бац - и зеленый заяц,
Темно-вишневый гусь.
Крашу и улыбаюсь -
Будет в восторге ТЮЗ!
Зебра - моя проблема,
Мука из-за полос:
Синий сегодня в теме
Или отстой? Вопрос!
Вместо цветных феерий
страшный увидел сон:
Плачут в испуге звери,
Множа вселенский стон.
Воют: "Эй ты, художник!
Свой напиши портрет!"
Запросто! Мне не сложно!
Выбрать бы только цвет...
-------------------------------------------------------------------- №4 Пародия
Секрет:
Алиса Корвин. Логопедический этюд
Карл у Клары украл кораллы.
Красть у подружки гадко и скверно.
"Яркие признаки криминала!"-
Каркают кумушки, щурясь манерно.
Всё на запоры: сердце и двери.
Не из-за цацок рыдает дама:
Как проходимцу себя доверить?
Рушатся чувства - вот она, драма!
Некуртуазный душок скандала.
Кларина месть смешна и нелепа:
Клара у Карла кларнет украла,
Вмиг растеряв духовные скрепы.
Клара и Карл, дурацкие кражи ...
Скороговорка - сплетни вороньи:
В драме моментик немаловажный -
Звали их раньше Клайдом и Бонни.
Логопедический слямз
"Карл у Клары украл кораллы.
Красть у подружки гадко и скверно.
"Яркие признаки криминала!"-
Каркают кумушки, щурясь манерно.
Всё на запоры: сердце и двери.
Не из-за цацок рыдает дама"
Маск с гримаской намазал масло,
Масло от "Теслы" не слишком-то вкусно,
Сквасился Вивсла, а после - Товсла,
Мысли слоятся, закисло сусло.
Если запоры, то масло слабит,
В случае слабости способ в масть ли?
Смальцем бы смазать мослы осла бы,
Мускулы словно смолистый пластик.
Слёзы Москвы заслужить смоги-ка,
Слава в словах, но слова-то зависли.
Власти - за стусло, но после сникли,
Сломленно молвили массы: "В смысле?"
№5
Пародия
Секрет:
Братислава. Скажи ты
Утренний кофе разлит сгоряча,
Ссора утихнет к обеду,
Если ты скажешь, что будешь скучать -
Я никуда не уеду!
Жизнь состоит из любви и фигни,
Прочие темы смени ты.
Если ты скажешь, что будешь звонить,
Я подключу безлимитный.
На разговорах о прошлом – табу,
Бывшие скрыты укромно.
Если ты скажешь: «Прости и забудь!»
Я не прощу и припомню!
Мысли про нас догоняют меня
Всюду, куда я не сунусь,
Если ты молча захочешь обнять,
Не разлучить никому нас.
Пародия.
Если ты
"Утренний кофе разлит сгоряча,
Ссора утихнет к обеду,
Если ты скажешь, что будешь скучать -
Я никуда не уеду!
Жизнь состоит из любви и фигни,
Прочие темы смени ты."
Возле подъезда тебя повстречать,
Плавно затеять беседу...
Если меня пригласишь ты на чай,
Я никогда не уеду!
Буду без устали, только моргни,
Печь кулебяки да торты.
В доме, уверена, куча фигни -
Всё повыкидывать к чёрту.
Мебель, конечно, придётся менять:
В моде сегодня барокко.
Будешь возить на работу меня,
Сына готовить к урокам.
Станешь банкиром. Примерно за год
Скопим приличную сумму...
Даже на водку, подлец, не зовёт -
Хоть бы о внуках подумал!
№6
Секрет:
Мирная держава. Автор - Елена Тютина
Школьный класс: доска, цветы, подсобка,
три окна на юг обращены.
Военрук с квадратным подбородком
говорит о принципах войны.
Бред несёт! Мы – мирная держава.
За окном продмаг и темнота:
спичек нет, зато пылится «Ява»,
и портвейна с гречкой – до черта.
Видно ЛЭП и краешек больницы
(мы там летом тырим инвентарь).
Военрук цензурно матерится,
пополняя далевский словарь.
Не дорос по службе до комбата,
потому не вытравил тоску,
потому глядит потухшим взглядом,
прислонясь к дверному косяку.
Мы кричим, но он не слышит крика,
как Бетховен, старый и глухой.
Юлька спит, лицом уткнувшись в книгу,
до утра якшалась с гопотой.
Смех вокруг, ведь жизнь, как грипп, заразна,
оттого все счастливы вполне.
Миру – мир! Мы думаем о разном,
не желая думать о войне.
Пародия
Ностальгическое
Школьный класс: доска, цветы, подсобка,
три окна на юг обращены.
Военрук с квадратным подбородком
говорит о принципах войны.
Школьный класс: доска, цветы, подсобка,
За подсобкой - угол, поворот,
Дверь, за дверью - стол, бутылка, стопка,
Чашка, гречка, «Ява», бутерброд,
Ложка, вилка, подоконник, шторы,
За окном - продмаг, крыльцо, фонарь,
За продмагом - склад, за складом воры
Летом в поле прячут инвентарь,
Стыренный со склада у продмага,
У того, что видно из-за штор.
Окна, стёкла, спичек нет, бумага,
Пыль, стена, пожарный щит, топор.
Видно ЛЭП и краешек больницы,
Стоит лишь на цыпочки привстать,
Форточка открыта, матерится
Кто-то, сотрясая небеса.
Военрук, похоже. За пол-ставки
Он для склада делает забор.
Бред несёт! Напился. «Эй, малявки!, -
Нам кричит, тащите ка топор,
Тот, что на стене, где щит пожарный,
За подсобкой, там, где школьный класс.»
Мы несём и заодно словарный
Пополняем матами запас.
Он мужик хороший, хоть и пьющий,
Гитарист и «редкий потаскун»,
Что он «редко тащит» знает Юлька,
Вон она, приткнулась к косяку.
Мы неделю пишем в классе лозунг
«Гриппунет! Победа! Мирумир!»,
Краски получили у завхоза,
У завхоза прозвище - «Шекспир».
Почему такую кличку дали?
Может потому, что он немой?
(Уточню у Мишки и у Гали...)
Да! Завхоз не дружит с головой:
Он на складе держит оборону,
Но лазейки знают пацаны,
Он - один, нас - рать, нас - легионы
Главное, чтоб не было войны.
№7
Дети лейтенанта де Тревиля
*************************...Внук Дюма - покорный ваш слуга...
***************************…Внук Дюма, по сути Д'Артаньян,
******************************С явным мушкетёрским отголоском,
******************************Зацелован голью, сыт и пьян
******************************В кабаках меж Киевом и Омском.
******************************Внук Дюма с подвесками - в ломбард
******************************И обратно, в бар, к дежурной музе...
******************************Внук Дюма (№18 1 паратур) автор Pilot
Говорит — он младший внук Дюма,
Только по-французски ни бельмеса,
Весь такой от горя до ума
Мушкетёр российского замеса.
Бабки, бабы, бары и понты,
Краденые кольца и подвески...
Отсидит и снова в лоскуты —
Широко живёт, по-королевски!
Гопник, а по сути, д'Артаньян
Из поэтов местного разлива,
Любит караоке и кальян,
После драки хлещет водку с пивом.
Отгулял и снова в каземат,
Самозванец — слово дуэлиста!
Из него такой же внук Дюма,
Как из Робеспьера Монте Кристо.
№8
Страшнее мышки зверя нет
*****************************************...оказалось диким и неразумным,
*********************************************Что однажды весной, заигравшись цветной пургой,
*********************************************В этот край залетел бедолага-весенний ветер.
********************************************Он – персона нон-грата, преступник, шельмец, изгой –
********************************************Хуже ветра нет ничего на свете!..
********************************************№11 2 акта, Изгой, автор: Николай Даниш
Как-то прошлой зимой, соблазнившись ржаным зерном,
В тёплый дом забежал серошерстый мышонок-шкетик.
Он — персона нон-грата, преступник, в дому ночном —
Хуже мыши нет ничего на свете!
Поднялся паранойный скандал — нарушен домашний рай!
Заорали, да так, что в округе сместилось эхо:
— Ты нарушил покой и расплату теперь принимай,
Полезай в мышеловку, хвостатая ты помеха!
А мышонок вертелся, пытался залезть в горшок,
Но не в силах украсть оказался запасы каши.
Был порыв его смелым, был голос его высок,
Но попытка — спонтанной, слабой, пустой, не страшной.
Всё осело на круги своя, обрело покой,
Устаканилось и продлилось в своё удовольствие.
Лишь одно изменилось в мире: исчез изгой —
Возмутитель стабильности, лености и спокойствия.
№9
Вербальная камасутра
********************...Цены тоже — будто на дрожжах,
***********************доллар продолжает дорожать…
***********************Но могу спокойствие надеть и
**********************пить с коктейлем неба кислород,
**********************обжигая горло, нёбо, рот.
**********************И чихать — на грипп, хоккей и баню.
**********************В ней касаюсь я мохнатых верб
**********************и слова подбрасываю вверх
**********************способом общения вербальным.
**********************№34 Мост, автор Персея, Лента произведений 2 акта
Признаюсь, я дама хоть куда —
экстраверт, стройна, но не худа,
не гонюсь за модой и диетой.
Я могу спокойствие надеть
вместо платья — это способ ведьм
спрятать ум за вывеской эффектной.
Пью не много — неба кислород,
самогонку, если кто плеснёт.
Если нет, варю на кухне зелье
из мохнатых пауков и верб,
мастерски подбрасывая вверх
курс валют, для пущего веселья.
И, чихая на смертельный грипп,
добавляю в чан волшебный гриб —
галлюциногенный или чайный,
а потом с любовником в кровать —
до утра счастливца баловать
способом общения вербальным.
№10
Пародия на «Выкуп»
Автор - Ирина Суворова (2-й тур - паратур)
Секрет:
В засуху жарким полднем в джунглях и воздух душит.
Скоро придут муссоны, следом польют дожди.
Помнишь свой щедрый выкуп – тёплую бычью тушу?
С бычьих костей помчалось время большой беды.
Чтобы не сдохнуть в стае мало быть сильным, ловким.
Многим отважным братьям сила пошла не впрок.
Знаешь, законы джунглей учат не только волки.
Помнишь, как в чёрных углях красный расцвёл цветок?
По берегам Вайнганги сотни костров у хижин,
Лёгкие сари женщин красит огнём закат.
Ночью глаза закрою – эту картину вижу.
Не говори мне больше: зверь человеку — брат.
Знаешь, я пахну волком – в хижинах мне не верят.
Помнится старожилам блеск твоего клыка.
Просят за тушу выкуп – шкуру лесной пантеры.
Мне очень жаль, Багира. Зря ты того быка...
В джунглях маньяк завёлся, душит зверей, подонок,
Кличка - Горячий Воздух. Жарит, коптит, печёт,
Воздух наглеет, зная, скоро придут Муссоны,
С ними не забалуешь, страшен Муссонов ход.
Диким быком пройдутся у берегов Вайнганги,
Смоют десятки хижин, станут чинить суды,
Длинным удавом - шлангом Воздух наполнят влагой,
Старший среди Муссонов - грозный Большойбеды.
Чтобы не сдохнуть, Воздух льстиво задует с юга,
Будет кружить шакалом возле муссоньих ног:
«На шашлыки? Рыбалку? Рыба, на Чёрных Углях
Лучше чем у деревни Красный Расцвелцветок....»
Грузно пройдут Муссоны, снова жара настанет,
И индианки скинут легкие сари с плеч,
Воздух запахнет волком, даже не волком - стаей,
И по закону джунглей дальше продолжит жечь.
Пародия на «Выкуп» автора Ирины Суворовой (2-й тур - паратур)
Секрет:
В засуху жарким полднем в джунглях и воздух душит.
Скоро придут муссоны, следом польют дожди.
Помнишь свой щедрый выкуп – тёплую бычью тушу?
С бычьих костей помчалось время большой беды.
Чтобы не сдохнуть в стае мало быть сильным, ловким.
Многим отважным братьям сила пошла не впрок.
Знаешь, законы джунглей учат не только волки.
Помнишь, как в чёрных углях красный расцвёл цветок?
По берегам Вайнганги сотни костров у хижин,
Лёгкие сари женщин красит огнём закат.
Ночью глаза закрою – эту картину вижу.
Не говори мне больше: зверь человеку — брат.
Знаешь, я пахну волком – в хижинах мне не верят.
Помнится старожилам блеск твоего клыка.
Просят за тушу выкуп – шкуру лесной пантеры.
Мне очень жаль, Багира. Зря ты того быка..
Косяк
Мне очень жаль, Багира. Зря ты того...
На чердаке и летом - глухо, питаться нечем,
Осенью - вовсе туго, в каждой щели - пассат.
Помнишь, Малыш, как грубо, подло и бессердечно,
Ты другана подставил из-за простого пса.
Я то считал, мы - братья, прямо, как бык и цепень,
Верил, вдвоем мы - стая, вместе в окно - легко,
Ты ж оказался мелким, где-то пол метра с кепкой,
Плюшек давно не носишь, носишься со щенком.
На чердаке антенна - чайкой в лучах закатных,
Реет белье, как сари, звездная высь хрупка,
Ночью глаза закрою, крышу срывают маты,
Грезится пес на торте, свечки и два цветка.
Дух от тебя - собачий, ты ей, как корж, пропитан,
Воры на крыше знают: шавка для вора - враг,
В банду меня позвали, первое дело - Бимбо.
Банде закон не писан. Сори, братан, косяк...
№12
На произведение "Айсберг" (паратур 2 акт)
Автор - Лана Юрина
Секрет:
Айсберг
Мне так приметна майская пора:
желтеет возле мусорок сурепка,
скрипят качели ржаво во дворах,
болтается бельё в тугих прищепках.
А к вечеру выходишь простынь снять
и ловишь краем глаза, ненароком –
коты, пригревшись на закорках дня,
зажмурившись, мурчат с открытых окон.
Такая, знаешь, поздняя весна:
в ней свежесть марта, трепетность июля,
в ней просто невозможно не признать –
тебя люблю я.
А ссоры что… застывшая вода,
когда – не то, не так, и недопонял,
когда, как снежный ком, всё больше льда.
Но вот – весна ж, и айсберг на ладонях
уже трещит и тает с каждым днём.
Так я твоим дыханием согрета…
Болтают бабки – вам, мол, надо деток.
(Ну что, начнём?)
«Айсберг»
Болтают бабки – вам, мол, надо деток.
Как беспредметно май ворчит с утра,
У мусорки - пакетов целый остров,
И я ругаясь, мчу на всех парах
В детсад закинуть двух орущих монстров.
Скрипят качели, их не слышу я,
Орут коты, достали паразиты,
От солнца блики, словно чешуя,
Слепят глаза, и клещ энцефалитный,
Как тот маньяк, нацелился с куста
На нежность плеч, на шею, на макушку,
Зажмурившись, считаю вслух до ста...
На лавке две противные старушки
Мне моют кости, мол, идёт сопля,
Нос - вверх, ни здрасьте вам, ни до свиданья,
Пусть судят, наплевать на них, ведь я
И выше, и моложе, и гуманней.
Я - айсберг, неприступная скала,
Когда-то эти чертовы бабули
Наворковали: «Деток бы! Бла-бла...»
Не чувствую,
Не слышу,
Мимо -
Пулей.
Охотник-дед ружье мне как-то завещал
Хоть от охоты мне ни холодно, ни жарко.
И не был я спецом по эдаким вещам,
Но этот ж дед - и я был очень рад подарку.
И вот с тех пор ко мне приходят эти сны.
Вот хоть убей себя - а снится каждой ночью,
Что я в лесу в лучах мерцающей луны
Лежу с ружьем в снегу, и между многоточий
Холодных стылых звезд спускается ко мне
Слегка навеселе дедок в тулупе красном
Мол, не боись, пацан - похлопав по спине,
Дуплетом вдарит в ночь -” со мною не опасно”...
И этот дед-мороз завалит кабана,
Потом пяток волков, и зайца - “шобы было”.
А я такой себе сижу - ну вот те на,
Охотиться я шел, а всех зверей убил он!
И жду со страхом, чей придет черед потом:
Закончится зверье совсем, и, хоть не звали,
Веселый дед мороз появится с ружьем
И в следующий раз уже меня завалит…
№14
“Нелепость пересечений
трудно себе представить,
но из случайных фрагментов
такие выходят узоры -
любая орнаментальность
покажется
тривиальной”
(с) Алиса Корвин "Череп Земли"
Я тебя...
Белый снег исчерчен брызжущим жёлтым:
- "Я тебя..." и судя по способу исполнения "... ненавижу..."
Но не хватило жёлтого.
На чёрное всегда не хватает жёлтого.
Нелепость пересечений белого, жёлтого и чёрного -
всегда конец. Смердящий труп любви.
Вот такая орнаментальность.
Тривиальная.
продолжение завтра
Последний раз редактировалось admin; 08.05.2020 в 22:30.
Время мчится. Я вновь на перроне стою.
– Здравствуй, мама. Не пью, не курю, не даю, – убедительно вру, как реклама.
(с) Елена Тютина
Путешественник
Здравствуй, папа, пишу из заморской страны, вышли сала, просветы ковид не видны, а в округе съедобного мало. Здесь на завтрак медуза, на ужин кальмар, на обед многоногий страшной экземпляр, помнишь, папа, как дома бывало: я, за день на харчах поднабравшийся сил, до рассвета сношался, курил и кутил, отдыхала реклама тротила.
А вчера приходил папуас-фантомас и поглядывал дюже неладно на нас, я б его… только сил не хватило. Нас закрыли на судне, мы пьём “ТераФлю”, есть “Плейбой”, на него только чуб тереблю, вот такая ипонская сила.
№16
Говорит подполковник Иваныч. Он в Умани
Под гранитом лежит, самолётом растерзанный: (с) Георгий Волжанин
Я – Крепость
Иван Иванович Иванов – обычный советский солдат.
Просыпается утром он,
берёт из тумбочки полковой самиздат,
отрывает полоску,
слюнявит,
козью ножку закручивает,
и жить хорошо,
и жизнь хороша,
и заря занимается лучиками.
Намедни приснилось ему
далёкое,
забытое и растраченное:
как борьбу с сорняками и вредителями
разворачивает
рано утром соседская Нюрка
на кособокой грядке,
и жизнь хороша,
и жить хорошо,
и кажется всё в порядке.
Иван Иванович Иванов – обычный любящий сын.
Бывает, закроет глаза
и видит,
стоит у ставень косых
мама
за горами,
лесами,
за речными излучинами
и смотрит
прямо в душу ему
глазами соскученными.
Выйдет на вал,
закурит,
сонный Брест его завораживает,
тишина звенит небесная,
песней комариной окрашенная.
На канале с выводком солнце встречают чирки,
и весь берег осотом зарос,
а меж него –
васильки, васильки.
Иван Иванович Иванов обычно худого не ждал,
но засвистел артиллерийский снаряд,
раздался глухой удар,
встречается он с монументальным солдатом,
смертями заведующим,
и меняется
именами, событиями и датами
со следующим:
Александр Ефремович Потапов (1913 – 1941) – обычный советский солдат...
Магомед Яхъяевич Узуев (1917 – 22.06.1941) – обычный советский солдат...
Иван Петрович Беляев (1914 – 23.06.1941) – обычный советский солдат...
Ефим Моисеевич Фомин (15.011909 – 26.06.1941) – обычный советский солдат...
Андрей Митрофанович Кижеватов (31.08.1907 – 29.06.1941) – обычный советский солдат...
Ботабай Арынович Сулейменов (1921 – 1941) – обычный советский солдат...
...
№17
Пародия на стихотворение второго тура "Рыбалка" (6).
Секрет:
Рыбалка
Был месяц май, была во лбу дыра,
погожий день ел суп из топора,
безмолвие закладывало уши,
и папиросы были не крепки.
Окурки, выпадая из руки,
шипели, затихая в липкой луже.
Гуляло солнце в пламенных штанах.
Была рыбалка, клёв такой, что нах,
и червяки травили анекдоты.
Река пропахла водкой и тоской,
текли слова о том, о сём, на кой
с нетрезвых уст Кирьяна и Федота.
Политики коснулись пару раз,
проснулся бес, седой башкой затряс,
вопрос ребром поставив между ними.
И понеслось кто прав, кто виноват…
А из реки таращилась плотва
на идиотов зенками шальными.
Был мат отборным, был большим кулак.
Нос кровью захлебнулся и набряк,
а хуки вмиг набрали обороты.
Кирьян в аффекте взялся за топор,
по-достоевски кончив разговор,
и хрустнул мир несчастного Федота.
Был месяц мур*, река была хмура,
Сварог варганил что-то из ребра,
Два рыбаря держали в дланях уды,
Зондируя сомовьи берега.
Да только не клевали ни фига,
Опричь* мозгов, усатые паскуды.
Гудели квакши, пуча очеса,
От "Беломора" морок нависал.
Кирьян таращил взор на черепаху:
- Ей не дойтить, итить её в ноздрю.
Сома съедим и - к батюшке Царю:
Башкой в сметану или же на плаху.
Скупой ответ Федота - "чтоб он сдох",
Красноречивил - Царь ему не пох.
Почуяв кровь, река покрылась ёжей.
- Дык, что, Федот, сначала - по сому,
Аль на "Сапсане", сразу, к Самому? -
Бубнил Кирьян, затрёпанный надёжей.
Сначала чресла* обожгла уда,
Потом батог гулял поди куда,
Но доставалось больше по хребтине.
Когда ж Кирьян издал последний квок,
И зрился Царь сквозь бесовской зевок,
Федот нырнул за корешем в трясину.
Был месяц мур... Хитро минуя крюк,
Два рыбаря отправились к Царю
Челами бить о панцирь черепахи.
*Мур - (устар.) название месяца "май" от слова "мурова".
*Опричь - (устар.) кроме.
*Чресла - (устар.) бёдра
№18
Секрет:
1 тур, "Красота", Ander A
... я ехал? шёл? откуда и куда? -
с никчёмным прошлым оборвались связи -
передо мной предстала красота
во всей своей исконной ипостаси;
раскинулась свободно и легко,
ошеломляла, накатившись валом,
и всё, что было в этом мире до,
отныне важным быть переставало;
она была всеобщей и ничьей,
благословляла и влекла в инферно,
и было в ней до самых мелочей
всё искренно и чудно соразмерно;
сверкала, словно сказочный кристалл,
бросала в жар и превращала в лёд, но...
но я совсем... совсем не ожидал,
насколько эта встреча мимолётна
Случай в Сочи
Я всё забыл от этой ипостаси...
Разволновался, ибо эта "стась"
Глаза и ноготки себе раскрасив,
Лежала на пригорке, развалясь.
Задумался: что ж так разволновало
Поклонника тайцзы и бусидо?
Возможно, что четыре мощных вала:
Два - после тонкой талии, два - до...
Что заводило - "стась" была большая,
Роскошная и вроде бы ничья.
Вразвалку подойдя, сказал ей: "Зая,
Так соразмерно всё у вас в Сочах!"
Я приземлился возле стаси наземь -
Пардон, а вам не страшно здесь одной?-
Но был напрасно праздно куртуазен
С забытой кем-то куклой надувной
№19
Секрет:
№21 "тайны небесной воды" АС Пупкин
Тайны небесной воды
Белый вол на краю ойкумены, закованный в лёд,
Просыпаясь, суставами хрустнет смурной и слабый.
Солнцеликий лис потянется и зевнёт,
И распорет ледовый панцирь когтистой лапой.
От волнения вол наморщит волна́ми лоб,
Замычит в голышах призывну́ю язям и сигам.
А они, серебром горя, поваля́т вало́м
В пуповины истоков, чтобы бесследно сгинуть.
Сноровит сосать небеса синий вол Байкал.
То захлещет хвостом, то сластится мил и кроток,
То взревет от досады он у прибрежных скал,
Обтирая спиной борта быстроходных лодок.
Сколько небо не пил, зелёным Байкал зацвёл.
Ночи в Тенгри обнимет крыльями белый кречет,
От жары захворает горячкой зелёный вол
И грибными дождями горячечный жар излечит.
Бог завяжет ковши медведиц в чудную снасть
И к заре на рыбалку выйдет за лунной рыбой.
Чёрный вол без остатка звёздное Тенгри выпьет,
Чтобы в будущий день опять синевой восстать.
Пародия
"Наташа, мы всё..."
"Белый вол на краю ойкумены, закованный в лёд,
Просыпаясь, суставами хрустнет смурной и слабый" (с) АС Пупкин
"Ходила Наташа за реку поглядеть, какую ещё окаянь ей подбросят бесы" (с) он же
Белый вол на краю ойкумены, затиснутой в ворд,
просыпаясь, нечаянно вспомнит, что он - Наташа,
над которой нависли тучи кошачьих морд
и с тревогою смотрят, наверное, просят каши.
Сколько лоб ни волнуй, не выправить бытия,
и Наташа встаёт, экран разбивая рогом.
Нецелованных гор опасные острия
заправляет в ножны лифчика кружевного.
Погоди, - говорит Наташа, - с чего бы гор?
Я - брутальный вол, я дико велик и страшен!
И от взмаха хвоста летит со стола фарфор.
Я свободный зверь! - с балкона ревёт Наташа.
Убежит по утёсам крыш, сноровист и нагл,
чёрный вол, прихватив из бара с собой бутылку.
Хруст суставов порвёт тишину на британский флаг,
заблистает в ней месяц, словно в кастрюле килька.
...Солнце к небу прилипло, как на тандыр лаваш,
белый вол задремал в степи без конца и края.
Вновь явились коты, - "разгромили мы всё, Наташ." *
На краю ойкумены стоят, от стыда сгорая.
* популярный мем в соцсетях
Секрет:
Добавлено через 27 минут
№20
Автор: номер 12, 2 тур, В замке снежной королевы
"зовёт: г... ге... гер... –
всё тише, но они слышат и появляются – гермиона и гарри.
вечность вспыхивает синим"(с)Ringa
Пародия:
Поток сознания (авангардная экстрасенсорная мега-пародия с последовательным стихийным зарождением и угасанием рифмопар и неожиданными сбоями ритма)
Му-му не спится. Не идёт к ней сон.
Ей кажется, что начал петь Кобзон,
Но это, храп Герасима верлибром
Тревожит неокрепший ум Му-му...
Герасим спит. Ещё б не спать ему -
Ноль пять умяв, усваивает хрипло.
Во сне по Волге-матушке с Му-Му
Плывет на лодке. Тяжело ему:
Пока он спит, идёт его работа.
На душу давит совесть или что там...
Да и топить - не очень - по субботам.
Герасим шарит взглядом: где топор?
Не видит топора мужик в упор.
Забыл на берегу его, растяпа.
Вопрос стоит ребром: чем бы убить?
Быть может, собачёнку утопить?
-Г..Ге..Гер...- Му-му отчаянно вздыхает -
Как мужику помочь - не понимает.
Слова нейдут совсем собачьим горлом.
Но тут от волшебства дыханье спёрло:
Синеет вечность, к ним из облаков
Выходит мощно Гарри Поттер с палкой.
Му-му - в экстазе: Гермиона рядом.
Очкарик что-то громко произносит
И пёсик обретает право слова:
- Ге-ра-сим, просыпайся! Солнце встало!
-Му-му, отстань, дай сон мне досмотреть!
Мужик не осознал: случилось чудо.
Но храп пропал.
Добавлено через 12 минут
№21
Секрет:
Автор Галья Рубина-Бадьян.
Hа другой половине Земли
Побледневшее небо рассвета
пьет росу пышногривых долин.
Солнце в море спускается где-то
на другой половине Земли.
Ты сидишь там, у кромки прибоя,
позволяя нахальной волне,
сокрушать то, что строили двое,
чем гордиться могли бы вполне:
над морями потерь - акведуки
и внезапной любви цитадель.
Но теперь ты все время не в духе,
и невольно бежишь от людей.
Мы давали друг другу обеты,
a расстались - друг другу назло.
Я готова нарушить и этот,
чтоб забраться к тебе под крыло
Пышногривые женщины Кубы,
Краснокожие гордые скво
Искусали мне яростно губы,
Будоража моё естество.
Ну а я, ловелас и повеса,
От людей убежавший в тоске,
Видел только родную Одессу
И тебя на прибрежном песке.
Где белёсую кромку прибоя
Рисовала луны акварель,
Где с упорством лихого ковбоя
Я любви штурмовал цитадель.
Только ты не хотела и слушать,
Словно в чём-то я был виноват…
Почему надо что-то нарушить,
Чтоб забраться к тебе под халат?
Добавлено через 4 минуты
№22
Бабушки. Автор - Братислава (№43 во втором акте)
Секрет:
Бабушки
Бабушка Ира рисует со мной на обоях
Модных принцесс, цитадели и толстых драконов,
Фотоальбом достаёт – рассказать про былое,
Шепчет плохие слова про страну и законы.
Курит кальян и пускает колечки изящно,
Любит заказывать вечером суши и пиццу.
Не запрещает подолгу смотреть «зомбо-ящик»
И в телефоне сидеть, если ночью не спится.
Бабушка Валя готовит пюре и котлеты,
Вкусные блинчики мажет домашней сметаной,
Может устроить нам партию в шахматы с дедом,
Вяжет носки (я возьму, но носить их не стану).
Не доверяет «Вестям», истеричкам, рекламе,
Шапку надеть заставляет, страшась менингита,
И отправляет во двор – пообщаться с друзьями,
Выдав немного печенья для "этих бандитов".
Утром овсянка и чашка морковного сока,
Позже –сольфеджио, теннис. Английский чуть после.
«Мама, а можно щеночка? Мне так одиноко...»
«Папа, а можно сестрёнку? И к бабушке в гости?»
Рады родители бабушке чадо подбросить
Только которой – не могут решить полюбовно,
Ибо друга друга бабули мои не выносят.
Вот и растит меня гадкая Фрекен Петровна.
Ироническое стихотворение:
Девушки
Ира рисует в альбоме драконов,
Любит поэмы и музыку Листа,
Звонко хохочет, читая Джерома,
И обожает одеться искристо.
Валя заботлива, нетороплива,
Ценит беседу и вдумчива в слове,
Любит грустить при погоде дождливой,
Шьёт, вышивает и славно готовит.
Ира — вся праздник из смеха и шума.
Валя — покой в бурном море смятений...
Дома сижу и не знаю, что думать, —
Кто мне дороже для вдохновенья.
Ира важна мне и Валя нужна,
Но не решится вопрос полюбовно, —
Вряд ли мой выбор одобрит жена —
Консервативная Фрау Петровна.
Последний раз редактировалось admin; 09.05.2020 в 12:40.
Причина: Добавлено сообщение
Всё между нами поделено надвое.
Бывшее узами – стало оковами.
Каждое слово – ожоги терновые,
Каждое слово стервятником падает.
Адовой правдой глаза мне исколоты,
Но никогда не узнаешь, наверное,
Что за прикрытыми тонкими веками
Сложены пазлы чудесного города.
Там на горе, между белыми дачами,
Падая с неба на тихую улицу,
Ласковый солнечный свет группируется
В рыжей хурме на ступенях истраченных.
К морю оттенка увядшего ириса
Я от конфликта сбегаю по лестнице.
И на фантомном песке примерещится:
Чёрт его знает, а может, помиримся...
Пародия
Коктейль
Всё между нами поделено надвое.
Там на горе, между белыми дачами,
Падая с неба на тихую улицу,
Ласковый солнечный свет группируется
В рыжей хурме на ступенях истраченных. Юлия Михайлова
Всё, что случается, делим мы надвое –
теплое слово и слово колючее,
шёпот влюблённый и маты презлющие…
Нынче подумалось - надвое надо ли?
Можно делить на число бесконечное,
в миксер забросить и всё перемелется –
горькую правду, раздора метелицу,
ночи любви и беседы сердечные…
Вечное солнце, подслушав, испуганно
вниз поскакало по тучам ступенями:
- В крошку покрошат светило – до фени им,
будь хоть Сварог, хоть чурбан необструганный.
Быстро в хурму, как атлет, группируется,
катит по кочкам к закатному финишу.
- Что за хурма? - хвать и в миксер для имиджа. -
Классный коктейль - похвали, что я умница!
Брошу для цвета увядшего ириса,
сверху приправлю парфюмом для мачо, и
к чёрту те горы с белёными дачами!
Выпьем, давай, по глотку и помиримся.
№24
Секрет:
Автор - Марина Старчевская (mastar).
Живи…
Не ожидай знамений свыше,
Когда делами правит ложь.
Не чёрный кот идёт по крыше,
А тёмный и унылый дождь…
Живи, как путник на постое,
То, чем владеешь, тем богат,
Цени хорошее застолье,
Не ради календарных дат.
Смотри на жизнь, как смотрит пьеску
Случайный зритель из райка,
Её не делят на отрезки —
Она и так невелика.
И не рассчитывай на знаки,
Ещё не вызрел эпилог,
Читай стихи своей собаке,
Дели с ней булку и сырок.
был карандаш. ещё тетрадь была
в забытом доме на краю села,
где опускались облака на крышу,
а я писал про дом и облака,
и возвращалась на круги строка,
и выходил из круга шишел-мышел.
была ноль пять из местного сельпо,
ещё трещал будильник ночью, по
которому я выходил на воздух.
там ветер целил мне в лицо и грудь,
и на ладонь садился отдохнуть,
и исчезал в непостижимых звёздах.
была кровать и шаткий табурет,
по мостовой шагал парад планет,
ведро гремело, вечность грохотала,
но стоило привстать из-за стола –
незавершённость сущего и мгла
терялись в разветвлениях фрактала.
бренчал амбивалентный карнавал,
под этот звон я напрочь забывал,
что надо забежать ещё в сельпо мне.
гудели так тревожно провода…
была ли рядом женщина тогда –
не помню.
(Migov)
сельское
ещё трещал будильник ночью, по
Migov
был карандаш, тетрадка и кровать,
и где-то далеко была ноль пять,
и опускались зори пёстрой лентой,
по мостовой шагал шагал в сельпо.
цитировал будильник ночью по –
и это было мне амбивалентно.
я изучал фракталы с тем, другим:
под вагнера чертили мы круги –
являлся шишел-мышел в жёлтой блузе,
и южный ветер ел из наших рук,
а норд-норд-ост нам целил прямо в грудь –
но каждый раз до призраков контузил.
ломались флейты, падало ведро,
а в небе грохотал парад коров,
и фортинбраса тяготила бойня,
и карандаш всё время пропадал...
была ли рядом дания тогда –
не помню.
№26
Секрет:
Смотри, какое лето
Смотри, какое лето за окном –
на небе солнце бусиной латунной,
коты и дети ходят босиком
в кругу петуний,
жуют травинки, преграждают путь
хмельным шмелям, забыв про все запреты.
Скажи, а если нас с тобой разуть –
мы сможем это?
Мы сможем хоть на миг, но стать собой,
и, наплевав, что сорок стукнет вскоре –
раскинуть руки и слепой спиной
упасть в цикорий?
Тогда прижмусь отчаянно к тебе,
под нами будет синь и сверху – сине,
а сердце вдруг сорвётся в долгий бег,
невыносимый.
Как раньше скажешь – девочка, держись.
Забудется всё то, о чём молчали...
Смотри, какое лето. Может, жизнь
начнём сначала?
(Лана Юрина)
Курортное
Смотри какое лето за окном!
На небе солнце – прям яичко всмятку,
бомжи и кошки лазят нагишом
в посадках мятных,
жуют траву, рвут крылышки на треть
хмельным шмелям с полосками проплешин...
Все мысли об одном – тебя раздеть!
(а кто безгрешен?)
Когда вокруг безумствует июль,
с ума сбегают слабые туристки.
Послушай, можно я тебе налью
грамм триста виски?
Тогда в тебе проснётся белым днём
одна из тайных сексуальных бестий!
Как думаешь, а мы с тобой рискнём –
ещё по двести?..
Так легче хоть на миг, но стать собой,
осталось шлифануть немного пивом,
и прям с разбегу печенью немой
упасть в крапиву,
в клубок свернуться словно те ежи,
мечтать, чтоб это лето не кончалось…
К утру мы протрезвеем – и дружить
начнём сначала.
№27
Секрет:
Мирная держава
Школьный класс: доска, цветы, подсобка,
три окна на юг обращены.
Военрук с квадратным подбородком
говорит о принципах войны.
Бред несёт! Мы – мирная держава.
За окном продмаг и темнота:
спичек нет, зато пылится «Ява»,
и портвейна с гречкой – до черта.
Видно ЛЭП и краешек больницы
(мы там летом тырим инвентарь).
Военрук цензурно матерится,
пополняя далевский словарь.
Не дорос по службе до комбата,
потому не вытравил тоску,
потому глядит потухшим взглядом,
прислонясь к дверному косяку.
Мы кричим, но он не слышит крика,
как Бетховен, старый и глухой.
Юлька спит, лицом уткнувшись в книгу,
до утра якшалась с гопотой.
Смех вокруг, ведь жизнь, как грипп, заразна,
оттого все счастливы вполне.
Миру – мир! Мы думаем о разном,
не желая думать о войне.
(Елена Тютина)
Миру – мир
Школьный день, как водится, не весел.
Я же дрался с ними, как с людьми,
а они меня облили пепси,
видно позабыв, что миру мир.
Я в подсобке прячусь от уродов.
Грозный, хоть немного полинял,
выпятив квадратный подбородок –
царь с портрета смотрит на меня.
Я забился в тень, глаза зажмурив,
но приём укрыться не помог,
мне портрет орёт:
– Эй ты, дежурный,
что расселся, быстро всё помой!
За ведром, покоцанным и ржавым,
мышь подохла и скопилась грязь, –
он в меня кидается державой,
следом нецензурно матерясь.
Я чихаю в облаке из пыли
и кричу, от злости сам не свой:
– Крепостное право отменили,
так что, император, сам тут мой!
Нет нигде сегодня миру мира.
Смотрит злобно чей-то лысый бюст –
бью его обломком транспортира:
с пережитком прошлого борюсь.
Целится скелет берцовой костью,
поднялось, с державой в лапах, ввысь
тронутое молью, да и просто –
тронутое – чучело совы.
Но звонок – и всё затихло разом.
Где-то по доске стучит мелок.
Мы с портретом думаем о разном,
не идём сегодня на урок.
№28
Секрет:
Не Ассоль
Прислонясь к дверному косяку,
Провожаю взглядом альбатроса.
Где-то - жизнь, а здесь сплошная проза.
Может, с альбатросом ускользнуть?
Бросить этот город - горсть домов
(В каждом, за бронёй решёток - Каин),
Частокол заборов, пыль окраин
И косяк облупленный дверной.
Душных узких улиц лабиринт -
Там и крысоловам жутковато.
В нём закат - таверны завсегдатай,
Так, дотла, наверно, и сгорит.
К новым берегам - без парусов,
Без штурвала, компаса, без карты,
На энтузиазме и азарте.
Но тогда, какая я Ассоль?
Свесившись по груди из окна,
провожаю взглядом дикой утки,
как садишься в битую маршрутку
и сбегаешь в даль, что не видна.
Ты сумел поджечь последний мост,
обвинив меня легко и просто,
что долбила клювом альбатроса
твой почти по-детски нежный мозг.
Где-то – жизнь, а тут сплошная злость!
Раз за разом обещал быть верным,
но о Гальку бился равномерно
(на меня силёнок не нашлось).
Броситься б в погоню побыстрей
сквозь домов разбросанные крошки –
и вцепиться яростной бульдожкой
в мною же раскормленный филей!
Впрочем, никого не разыскать
без штурвала, компаса и веры.
Да и ты – не принц, а сивый мерин!..
Заведу
другого
рысака.
№29
Секрет:
Тайны небесной воды
Белый вол на краю ойкумены, закованный в лёд,
Просыпаясь, суставами хрустнет смурной и слабый.
Солнцеликий лис потянется и зевнёт,
И распорет ледовый панцирь когтистой лапой.
От волнения вол наморщит волна́ми лоб,
Замычит в голышах призывну́ю язям и сигам.
А они, серебром горя, поваля́т вало́м
В пуповины истоков, чтобы бесследно сгинуть.
Сноровит сосать небеса синий вол Байкал.
То захлещет хвостом, то сластится мил и кроток,
То взревет от досады он у прибрежных скал,
Обтирая спиной борта быстроходных лодок.
Сколько небо не пил, зелёным Байкал зацвёл.
Ночи в Тенгри обнимет крыльями белый кречет,
От жары захворает горячкой зелёный вол
И грибными дождями горячечный жар излечит.
Бог завяжет ковши медведиц в чудную снасть
И к заре на рыбалку выйдет за лунной рыбой.
Чёрный вол без остатка звёздное Тенгри выпьет,
Чтобы в будущий день опять синевой восстать.
(АС Пупкин)
Тайные тайны
Серый кот, посреди межсезонья, с дрожащим хвостом,
Растянулся над крышами города – сонный и хворый.
Золотистая мышь покинет нору́ потом,
Пробежит мимо бледной лапы горячим вором.
Мышь похитит с земли вчерашнего снега след.
Кот коричневый в чреве своём понесёт пшеницу.
Это просто легенда, круче которой нет.
Не прокатит – скажем, что автору это снится.
Снится кот голубой и глаза янтарём горят –
С перепугу приснилось автору это что ли? –
Синий кот человечье племя ведёт к морям,
Тёплой лапой добавив в соль лепестки магнолий.
А подуют ветра – ощетинится синий кот.
Ночи в Сочи взлетят вереницей голодных чаек.
Конь игристый, процокав по гальке, коту соврёт,
Что в легенду спустился с горы ну совсем случайно.
Конь, поймав половину звёзд на блесну, поймёт,
Что ни смысла, ни тайны в лучшей легенде этой...
В красных яблоках кот мелькнёт среди голых веток,
Чтобы снова разлечься над крышами серым котом .
№30
Секрет:
секрет
бессонница уверенной рукой
отдёргивает шторы, ставит чайник.
за окнами – туман по-над рекой,
и чайки
расселись бугорками средь камней
(я вышью их потом из белых бусин).
ты обещал во сне прийти ко мне –
дождусь ли?
и не сорвусь ли в этот твой Талнах,
тьмутаракань заснежено-глухую?
пока ты там – я тут сижу впотьмах,
кукую
на наш солнцеподобный абажур,
что тоже ждёт, прикинувшись зарёю…
когда вернёшься, я секрет скажу:
нас трое.
(Лана Юрина)
секрет
проснусь и неуверенной ногой
шагну с кровати аж до абажура,
зажжётся свет в углу – где ты нагой
и куры.
не лично ты, а фотка в стиле ню,
и куры – просто вышивка из бусин.
наобещал прийти, кричал женюсь –
ты струсил?
да ну и ладно – сколько вас таких,
сбежавших по столицам да кукуям.
пока ты там, я с мальчиков плохих
кайфую:
когда он душка, а в постели – зверь!
прими спокойно, в общем, без истерик –
когда вернёшься, то откроет дверь
Валерик.
он, может, будет не совсем одет –
мы с ним слегка увлечены игрою.
я так тебя ждала – сказать секрет:
нас трое
№31
Секрет:
читала девушка в трамвае…
трамвай. окно. неон аптеки.
фонарь. шаверма. магазин.
ручьи на окнах, вне салона реки:
Янцзы машин.
мелькали храмы, мельтешили хамы,
обычный городской исход.
трамвай. салон. огни рекламы.
и вот…
столкнулись двое возле двери…
один - вперёд, второй хотел назад.
уже исчезли комильфо-манеры,
ещё интеллигентен мат…
и превратились инвективы
в пизанскую безбашенную брань.
забыты школьные факультативы,
обнажена гортань.
пустой конфликт обычно переполнен
словами, криками, подбитым ветерком.
метали двое те лексические молнии.
битком
набиты были, одиночеством и склокой,
аптеки. улицы вождей.
в трамвае девушка читала Блока.
а за окном
Янцзы машин,
Безликий Нил людей.
(О.Юшкевичъ)
писал дежурный полицейский...
заправка. давка. вход на рынок.
ларьки. торговля. лук. урюк –
но мне к другим рядам. спешу я мимо,
к Саянам брюк.
нуждался в брюках, для прогулки с дамой.
вполне приятные дела.
трамвай. журнал. меня реклама
вела.
и вот примерка на картонке...
нога – вперёд, другой ногой назад.
та ткань была некачественной, тонкой,
но мой интеллигентен мат.
платить летают директивы.
не-комильфо торговец смотрит злей.
я падаю в проходе некрасиво,
и обнажён филей.
конфликт я в безысходности дополнил
словами, криками, забытым кошельком.
я предлагал за вырванную молнию
Биткойн.
лицо набито аргументом очень веским.
фонарь. аптека вдалеке.
писал отчёт дежурный полицейский,
что у меня
Сахара брюк,
и Гоби в кошельке.
№32
Секрет:
Мирная держава
Школьный класс: доска, цветы, подсобка,
три окна на юг обращены.
Военрук с квадратным подбородком
говорит о принципах войны.
Бред несёт! Мы – мирная держава.
За окном продмаг и темнота:
спичек нет, зато пылится «Ява»,
и портвейна с гречкой – до черта.
Видно ЛЭП и краешек больницы
(мы там летом тырим инвентарь).
Военрук цензурно матерится,
пополняя далевский словарь.
Не дорос по службе до комбата,
потому не вытравил тоску,
потому глядит потухшим взглядом,
прислонясь к дверному косяку.
Мы кричим, но он не слышит крика,
как Бетховен, старый и глухой.
Юлька спит, лицом уткнувшись в книгу,
до утра якшалась с гопотой.
Смех вокруг, ведь жизнь, как грипп, заразна,
оттого все счастливы вполне.
Миру – мир! Мы думаем о разном,
не желая думать о войне.
(Елена Тютина)
Просто о сложном
Школьный класс: доска, цветы, подсобка,
три окна на юг обращены.
...
Бред несёт! Мы – мирная держава.
За окном продмаг и темнота:
...
Видно ЛЭП и краешек больницы
(мы там летом тырим инвентарь).
Елена Тютина
Школьный класс. Тоска, зевота, Пушкин.
Мы с окном глазеем на восток.
Тичер наш, похожий на лягушку,
Сложно рассуждает о простом.
Бред несёт. А хочется на воздух,
В темноту, прильнувшую к сельпо,
Вместе с Юлькой посмотреть на звёзды,
Вдоль реки прошлёпать босиком.
Из окна киоск отлично видно –
Я вообще со зрением дружу.
Виктор Палыч злится – Ленский гибнет,
А ученики над этим ржут.
И кричит на нас, но толку мало –
«Наше всё» сегодня не у дел.
Юлька мой нахальный взгляд поймала,
Пнула больно, чтобы не глядел.
Значит, любит. Напишу записку,
Воплощу в стихах свою мечту…
Мда. Онегин – всё-таки редиска.
Я, пожалуй, книгу перечту.
Лезет ненавистный город сквозь заслон картонных стен,
а в шкафу привычный шорох и бряцание костей –
хочет в комнату пробиться персональный мой чекист.
На обоях – лица, лица, как дверные молотки.
Я не свой, не настоящий, позабытый и немой,
я сыграю в шкаф, как в ящик, и захлопнусь на замок:
мир не вспомнит, не достанет...
Зябко кутаясь в пальто –
прочь, кошмарные созданья, все на волю, шкаф – мой дом!
Я, как Германн, болен, болен – проломил бы стену лбом...
А снаружи шёпот моли:
"Что ж ты так жесток, мой бог?!
Память, будь она неладна, дожевала, довела –
гонит запахом лаванды в опостылевший Икстлан,
зарываюсь в темень шерсти, отгоняя боль утрат,
только призраки ушедших лезут сквозь дырявый драп.
Потускнел ненужный глянец, у штиблет неважный вид,
смотрит, вечно ухмыляясь, мой костлявый визави.
Память мучить перестанет, ослабеет, пожелтев,
и газетными листами ляжет в пыль библиотек,
и меня придавит стопкой глупых писем и стихов –
и под ней я стану тонкой, неподвижной шелухой.
Может быть, искатель гайдов вдруг наткнётся на неё,
пробурчит: "Какая гадость!"
И в окно меня стряхнёт..."
«Я не свой, не настоящий, позабытый и немой»
Ветровоск, «Псих и моль»
Лезет шкаф из дома в город – дымный сумрачный, пустой… Болен, выпотрошен, вспорот, моль кружила – нет и той. Здесь когда-то жили двое: я и личный мой палач, – а теперь никто не ноет – сдохла пара старых кляч.
Прилетают чьи-то тени – память прячется в нору, ночью слышится кряхтенье, затихает поутру. Кто я? Кто я? Болен, болен… Даже умер, чёрт возьми! Но, как ранее, не волен оказаться за дверьми.
Мы мертвы, сыграли в ящик я и бледный визави. Чей же взгляд и скрип щемящий? Кто там прячется внутри? На обоях – лица, лица, как дверные молотки, я не помню, как молиться, мысли – врозь, как пауки... Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна пробирается, чтоб мучить, разумеется, больна… Кто я? Только лишь мечтатель, жизнь растративший во мгле,
новой вечности создатель. Этот шкаф – мой лучший блеф…
№34
Секрет:
Тур 2, №18
Социопаты
А Дед Мороз на праздник не пришёл.
Прислал исповедальную открытку, что слаб телесно, вымотан душой и с каждым годом всё несносней пытка под вопли отмороженных зайчат фиглярствовать вокруг усопшей ёлки.
Что он латентный псих, социопат с ментальностью затравленного волка и кармой балаганного шута. Что сыт по горло лицемерной дружбой – никто ему не рад за просто так и без подарков дедушка не нужен.
У адресата был последний шанс исправить всё...
Он плакал над конвертом. Ехидный когнитивный диссонанс шептал, что не пристало интроверту так психовать из-за проблем шута – от нервов станешь сам социопатом. Что мир спасать – пустая суета, а жертвенность потерями чревата. Напомнил, что эмпатии запас исчерпан на кресте чужих болячек, что от креста его никто не спас (возможно, всё сложилось бы иначе). Что в балагане Оскар не вручат – за роль удавят, а сыграют плохо. Что в детстве все похожи на зайчат, а постарев – на грустных скоморохов.
В больничном морге доктор-баламут смешил интернов топовым курьёзом: под Новый год замёрз бродячий шут, прижавшись грудью к статуе Мороза, как будто лёд надеялся согреть и разменять убогую ментальность на глупую, но жертвенную смерть.
... А в это время на планете дальней
По снежно-белой шёлковой траве
Брели в обнимку два социопата:
Старик с мешком и добрый человек.
– А ты простил бы?
– Я прощал когда-то...
«А Дед Мороз на праздник не пришёл.»
Ирина Суворова, победитель первого и второго туров, команда "Вездеходы", «Социопаты»
«Я не хотел бы чтобы над моей работой 2 тура (44 ) глумились пародисты.
...любая работа/глум над гражданской лирикой 44 го ставит под вопрос возможность моего дальнейшего участия."
Георгий Волжанин, капитан команды "Вездеходы"
А капитан на конкурс не пришел. Сказал "пошли вы" или что-то вроде, что в этом цирковом колхозном шоу не время и не место для пародий. Что не позволит глум за просто так, что в памяти священные зарубки – Война и Бог, Политика и Флаг... (А дальше разобрал один лишь Пупкин). Что вместо лиц – округлые филе, что слёз полна уже седьмая пинта, что с бала уплывёт на корабле пирата, неулыбчивого Флинта.
Мда... У админа был последний шанс исправить всё. Представлен ультиматум, как в рифме неумелый ассонанс – прочтение сопровождалось матом. Он плакал, словно Кай над сотней призм, он трясся, как вампир в потоках света, врождённый гетероалкоголизм нашёптывал забытые ответы. Что больше унижаться не с руки, что стал ангедонистом поневоле: советчики, скоты и дураки, и никого, кто скажет: "Я доволен". Что творчества хронический ринит сродни неинвазивной диарее, а всех поэтов надо хоронить за кладбищем. И лучше поскорее.
Князь Тьмы смеялся, нажимая зум, сквозь адский пламень наблюдал с экрана, как вездеходной гусеницей глум давил кротов, детей и ветеранов. А где-то, на тропе среди небес, в лучах луны банально-серебристой пилили брёвна и валили лес в казённых робах два ангедониста. Пусть критик (сам – посредственный пиит) напишет, что концовка бородата.
– А ты простишь?
– Прозаик их простит.
– Ты, верно, шутишь?
– Я шутил. Когда-то.
Был месяц май, была во лбу дыра,
погожий день ел суп из топора,
безмолвие закладывало уши,
и папиросы были не крепки.
Окурки, выпадая из руки,
шипели, затихая в липкой луже.
Гуляло солнце в пламенных штанах.
Была рыбалка, клёв такой, что нах,
и червяки травили анекдоты.
Река пропахла водкой и тоской,
текли слова о том, о сём, на кой
с нетрезвых уст Кирьяна и Федота.
Политики коснулись пару раз,
проснулся бес, седой башкой затряс,
вопрос ребром поставив между ними.
И понеслось кто прав, кто виноват…
А из реки таращилась плотва
на идиотов зенками шальными.
Был мат отборным, был большим кулак.
Нос кровью захлебнулся и набряк,
а хуки вмиг набрали обороты.
Кирьян в аффекте взялся за топор,
по-достоевски кончив разговор,
и хрустнул мир несчастного Федота.
Был месяц май, была дыра во лбу.
Кирьян бубнил молитву – бу-бу-бу,
погожий день намыливал верёвку…
был карандаш. ещё тетрадь была
в забытом доме на краю села,
где опускались облака на крышу,
а я писал про дом и облака,
и возвращалась на круги строка,
и выходил из круга шишел-мышел.
была ноль пять из местного сельпо,
ещё трещал будильник ночью, по
которому я выходил на воздух.
там ветер целил мне в лицо и грудь,
и на ладонь садился отдохнуть,
и исчезал в непостижимых звёздах
была кровать и шаткий табурет,
по мостовой шагал парад планет,
ведро гремело, вечность грохотала,
но стоило привстать из-за стола —
незавершённость сущего и мгла
терялись в разветвлениях фрактала
бренчал амбивалентный карнавал,
под этот звон я напрочь забывал,
что надо забежать ещё в сельпо мне.
гудели так тревожно провода…
была ли рядом женщина тогда —
не помню.
«Был месяц май, была во лбу дыра,
погожий день ел суп из топора,
безмолвие закладывало уши...»
Таина Ким, «Рыбалка»
«был карандаш. ещё тетрадь была
в забытом доме на краю села,
где опускались облака на крышу...»
Migov, «не помню»
О той резне поведать вам пора,
Хоть в памяти огромная дыра,
Про двух друзей - Кирьяна и Федота.
Так вот, был карандаш, тетрадь была...
Ой, это не из нашего села,
А то село - да ну его в болото.
Сейчас вернётся на круги строка.
Так вот, была махорка некрепка,
Шипела в луже (надо же, паскуда).
Была ноль пять из местного сельпо.
Ой, снова не отсюда, впрочем, пох.
Была ноль пять - неведомо откуда.
Федот кирял, Кирьян же - подсекал,
И, надо же, он выловил фрактал!
И отпустил. Видали идиота?
Потом - амбивалентных карасей,
И вот тогда от путаницы сей
Проснулся бес седой внутри Федота.
Затем Федот прищурился хитро
И выхватил гремящее ведро,
В нём полведра отборнейшего мата.
Кирьян же взял свой шаткий табурет -
И, в общем, на семь бед - один ответ,
Ни правых нет в беде, ни виноватых...
Федот надул разбитую губу,
Кирьян разросся шишкою во лбу,
Но пьяные обиды скоротечны.
От ссоры не осталось и следа.
Была ли с ними женщина тогда?
Конечно!
№36
Секрет:
Тур 2, № 45
Вдруг...
Вдруг воздух стал колюч и стыл,
сутулым – небосвод.
Покойный будто и не жил...
Не жил,
не жил,
но вот
скулит голодный старый пёс,
забившись в конуру:
– Хозяин, ты ведь не всерьёз?
Я без тебя умру.
– Умру, –
прошелестел жасмин.
Поник вишневый куст.
Для них
вчера понятный мир
теперь уныл и пуст.
Старик был хмур и одинок –
ни друга, ни родни,
но те,
кого он так берёг,
остались вдруг
одни.
И пса,
и дом,
и двор,
и сад,
пока хватало сил,
он много-много лет подряд
кормил, чинил, растил...
– Как мог ты нас оставить вдруг? –
росой всплакнула сныть.
Не знал ни счастья, ни греха,
Лишь сад да огород.
Старик всё сеял да пахал,
Тянул,
тянул,
и вот
Рыдает верная жена,
Платочек теребя:
– Мы были как одна струна,
Ну как я без тебя?
– Ну как? –
промолвило дитя,
скулит дворовый пёс.
Что раньше спорилось шутя,
Скатилось под откос.
Порой был резок сгоряча,
И часто был хмельной,
На все вопросы отвечал
Сутулою спиной.
Но бабку,
внучку,
пса,
кота
выстраивал, как взвод,
И заполнялась пустота.
Теперь – наоборот.
Зимою мышка вмёрзла в лёд,
Да разве в этом суть...
А репка спеет и растёт.
И некому тянуть.
№37
Секрет:
Чужестранец
Смотрю альбом. Как будто в полынью,
Я окунаюсь в чёрно-белый снимок –
Там мы вдвоём, табло со словом «Нью»,
И расставание неотвратимо.
Давно прощён – не предал, не продал.
Наш мир стал шире, а дороги дальше:
Как в отчий дом, ты ездишь на Урал,
Но хвалишь вид с Рокфеллеровой башни.
На вешалке твой тренч, моё пальто -
Примета апогея нашей дружбы.
Пьём, ссоримся, но сходимся в одном -
«Star Wars» без перевода много хуже.
При каждой встрече щурюсь близоруко,
Стремясь увидеть в чужестранце друга.
Вернулся как-то с саммита в семью.
Хотел достать подарки – понял точно:
Влетит в табло за снимок в стиле ню,
Забытый в чемодане под сорочкой.
Топчусь в прихожей. Страшно, хоть кричи.
Что делать? Может, скрыться за Уралом?
Порвать и незаметно съесть клочки?
Раскаяться красиво и устало?
Хотел кричать, что я не предавал –
Мол, взгляды шире, а дороги дальше.
И в апогее ехать на вокзал,
Спать на скамье, порезать руку даже.
Но мне на счастье, щурясь близоруко,
Жена решила: это снимок друга.
№38
Секрет:
Земля и небо
Дремлет Тусон*.
Не в силах никто помочь ей. И самолет, сорвавшись с полоски взлётной, стихнет вдали и станет последней точкой, небо разрезав медленно на полотна. И пропадет.
Она подождет немного,
выйдет на авеню, посидит в кофейне.
Ей на земле лишь только одна дорога
- к дому, где тихо чахнет очаг семейный.
В спальне остывшей спрячет под пледом тело. Только окно - как щель посреди забрала.
Снова земля без Генри осиротела. Небо в свою обитель его забрало.
Время идет неслышно...уже вторую зябкую ночь опять коротать без сна ей. Но не впервые небо его ворует. Может, вернет...Вернет ли? Никто не знает.
Генри - пилот. И где только в мире не был! Ей же скучать затворницей в цитадели. Впрочем, они и сами - земля и небо. Вечный конфликт несхожести параллелей. Он так привык просторами быть ведомым, дом ему слишком мал, а подушки душны. Ей не понять, что гонит его из дома, что он находит в зыбких слоях воздушных...
Время, как лис, крадется на мягких лапах, память о прошлом делит на быль и небыль.
Знаешь, она так любит табачный запах.
Знаешь, она давно ненавидит небо.
Каждый грустит и празднует, как умеет,
Жизнь коротка – воспользуйся тем, что дали.
Я пледофил. Слыхали слова чуднее?
Прячу тела под пледом, коплю детали.
Кто-то монетки редкие собирает,
Бабочек сушит, клеит в альбомы марки,
Я же далёк от этого мини-рая,
Мне по нутру топор и костюм немаркий.
Ручки и ножки складываю отдельно,
Головы в ряд насаживаю на гвозди,
Туловища укладываю в постели
Рядышком. Будто меня посетили гости
и по любви остались со мной навеки.
С ними легко - живым я давно не верю.
Время добавить нового человека...
Может, сегодня он постучится в двери?
№39
Секрет:
не помню
был карандаш. ещё тетрадь была
в забытом доме на краю села,
где опускались облака на крышу,
а я писал про дом и облака,
и возвращалась на круги строка,
и выходил из круга шишел-мышел.
была ноль пять из местного сельпо,
ещё трещал будильник ночью, по
которому я выходил на воздух.
там ветер целил мне в лицо и грудь,
и на ладонь садился отдохнуть,
и исчезал в непостижимых звёздах.
была кровать и шаткий табурет,
по мостовой шагал парад планет,
ведро гремело, вечность грохотала,
но стоило привстать из-за стола –
незавершённость сущего и мгла
терялись в разветвлениях фрактала.
бренчал амбивалентный карнавал,
под этот звон я напрочь забывал,
что надо забежать ещё в сельпо мне.
гудели так тревожно провода…
была ли рядом женщина тогда –
не помню.
(Migov)
Я бедно жил
я бедно жил – тетрадь да карандаш.
сводил концы с концами, иногда
знакомым поздравления ваяя,
писал о том, как дорог юбиляр,
как неподвластен он календарям
и год от года близких удивляет.
хозяин щедро водки наливал,
а поутру трещала голова,
будильник вместе с ней трещал нещадно.
я по нему на воздух выходил –
там ветер тёрся в области груди,
домашнего питомца замещая.
был табурет. ещё кровать была:
когда я напивался добела –
меня в ней вечность нежно обнимала.
но стоило объятья разомкнуть,
я снова выбирал всё тот же путь,
теряясь в разветвлениях квартала.
бренчал сосед, кричали петухи.
мои амбивалентные стихи
просились и на свалку, и в двухтомник.
тогда я понял или не тогда,
что все мои творения – вода,
не помню.
№40
Секрет:
Течёт немое время
Казалось, время яростно течёт
И капли на лице блестят опалом.
С опасностью играя в чёт-нечёт
Я до сих пор жива - уже немало.
Развеял вихрь моих следов пунктир,
Ведущих в направлении к закату.
В театр абсурда превращённый мир
Давно забыл, каким он был когда-то.
Пустились вскачь события и дни,
И перемена мест - калейдоскопом,
Грядущий вечер шепчет: "Отдохни,
Остановись, подумай о высоком,
Открой глаза и оглянись вокруг -
Пусть суета сует в забвенье канет..."
Картины детства - радость, боль, испуг -
Услужливо подкидывает память.
Забывшись, начинаю их смотреть,
И слышу голос: "Ты, увы, не с теми!"
Зелёной вспышкой настигает смерть...
И сквозь меня течёт немое время.
(Роксана Ланд)
Яростный день
Казалось, время яростно течёт
И капли на лице блестят опалом.
С опасностью играя в чёт-нечёт
Я до сих пор жива - уже немало.
Роксана Ланд
Сегодня солнце яростно печёт,
А лужи гневно светятся опалом.
Поглядывая вниз через плечо,
Я чуть от блеска наземь не упала.
Недобрый ветер яростно гудит,
Качая вяз, горящий изумрудом.
И что там ожидает впереди,
Загадывать и боязно, и трудно.
Смотрю, как небо яростно блестит
Топазом необъятного размера.
Ещё квартал как минимум идти,
А страх уже повис на шее змеем.
Машины мимо яростно бегут,
Слепя глаза кристаллами "сваровски",
А под мостом на левом берегу
Сверкают хризолитами берёзки.
Со мною кто-то шутит – чёрт-не чёрт,
Но точно малый из его компашки,
И если он меня не допечёт,
То буду знать, что родилась в рубашке.
№41
Секрет:
С любимыми не расставайтесь
В нашем доме нынче день прескверный выдался…
Проведя по сердцу лезвием ножа,
Ты сказала мне:
– Поди-ка, елку вынеси.
От дивана отлепись – пружин не жаль?
На слова жены не сильно я обиделся,
но представил – наша улица пуста,
ни прохожих, ни собак – лишь своры вирусов.
Затаились, невидимки, по кустам!
На безлюдьи исхудавшие голодные,
обуяла их, небось, такая злость,
что любого, кто спускается по сходням к ним,
загрызут, оставив череп или кость.
Разволнуется жена, позвонит:
– Где же ты?
Ёлку в лес понёс садить – тож не верба!
Ведь жена моя – волнительная женщина.
Помытарит одинокую судьба!
Будут долгими отчаянные поиски
по пустынным незнакомым городам,
добредёт она до северного полюса…
спросит:
- Где он?
Ей укажут мишки – там…
На жену взглянул я с бережною нежностью
и с улыбкой похотливого кота,
и ответил, приглашая в своё лежбище:
«Дорогая, лучше ты иди сюда…»
(Яна Яблоко)
Простая история
Разволнуется жена, позвонит:
– Где же ты?
Ёлку в лес понёс садить – тож не верба!
Ведь жена моя – волнительная женщина.
Помытарит одинокую судьба!
Будут долгими отчаянные поиски
по пустынным незнакомым городам,
добредёт она до северного полюса…
спросит:
- Где он?
Ей укажут мишки – там…
Яна Яблоко
Даже мелкие деленья на термометре
День за днём тебе вбивают в сердце клин,
Ведь шкала похожа чем-то на километры,
Что нежданно между нами пролегли.
Ты на юге плачешь. Я грустю на полюсе:
Только звери знают где – и то не все.
Ты сказала – выбрось ёлку, я исполнил всё,
От тебя уйдя по лесополосе.
Завела меня в снега судьба-мытарщица,
Тут кукую без тебя совсем один,
То медведь какой трапезничать притащится,
А недавно йети в гости заходил.
Вспоминаю часто облик твой волнительный,
Ты всегда умела нравиться людям
И с любой работой ладить офигительно,
Рук умелистых своих не покладя.
Ты найдешь меня легко в медвежьем лежбище,
Мы покинем это место навсегда
И вернемся в наше старое убежище –
Кирпичовый домик в лесе у пруда.
№42
Секрет:
№14 автор mastar
Живи…
Не ожидай знамений свыше,
Когда делами правит ложь.
Не чёрный кот идёт по крыше,
А тёмный и унылый дождь…
Живи, как путник на постое,
То, чем владеешь, тем богат,
Цени хорошее застолье,
Не ради календарных дат.
Смотри на жизнь, как смотрит пьеску
Случайный зритель из райка,
Её не делят на отрезки —
Она и так невелика.
скрипела дверь, и ты, душа моя,
тихонько появлялась у порога,
оглядывала пустоту жилья,
свыкаясь с полумраком понемногу.
я ждал тебя, как прежде, по средам,
я ждал тебя, как ждал тогда адам
вторую производную от бога
скрипела дверь, и ты входила в дом,
на страже тишины часы стояли,
я поднимался на ноги с трудом,
укутывался плотно в одеяло,
потом садился на увечный стул,
как будто пустоту собой заткнул,
но получалось у меня едва ли
скрипела дверь в убогую нору,
ты в контражуре медлила в проёме,
а мне в сорокаградусном жару
привиделось в туманной полудрёме –
наш город был совсем опустошён,
а пятый македонский легион
вставал во всеоружии на стрёме
скрипела дверь, а тени на стене
под звон небесных сфер кружили вальсы,
корабль летел на бреющем к волне,
меняя ставки, имена и галсы,
и сон о том, что комнаты пусты,
мой сон о том, что существуешь ты,
сбивался
скрипела дверь, и ты душа моя,
скрипеть и охать стулья вынуждала.
под центнером роскошным вопия,
убогий быт упорствовал устало.
и я, поднявшись на ноги с трудом,
заткнуть собой пытался ветхий дом,
два раза завернувшись в одеяло.
трещала дверь, когда на перекур
в проем ты выдвигалась пароходом,
но прислонясь к дверному косяку,
ты чуть его не вынесла к енотам.
увечный стул отбросив второпях,
я шёл к тебе спасать дверной косяк —
вторую производную от входа.
визжала дверь, истошно выл диван,
скончалась мышь грызущая обои,
в агонии часы пробили два,
в кустах на стрёме ждал сигнала к бою
весь пятый македонский легион,
чей темперамент может быть сравнён
с тобою.
№44
Секрет:
Бабушки
Бабушка Ира рисует со мной на обоях
Модных принцесс, цитадели и толстых драконов,
Фотоальбом достаёт – рассказать про былое,
Шепчет плохие слова про страну и законы.
Курит кальян и пускает колечки изящно,
Любит заказывать вечером суши и пиццу.
Не запрещает подолгу смотреть «зомбо-ящик»
И в телефоне сидеть, если ночью не спится.
Бабушка Валя готовит пюре и котлеты,
Вкусные блинчики мажет домашней сметаной,
Может устроить нам партию в шахматы с дедом,
Вяжет носки (я возьму, но носить их не стану).
Не доверяет «Вестям», истеричкам, рекламе,
Шапку надеть заставляет, страшась менингита,
И отправляет во двор – пообщаться с друзьями,
Выдав немного печенья для "этих бандитов".
Утром овсянка и чашка морковного сока,
Позже –сольфеджио, теннис. Английский чуть после.
«Мама, а можно щеночка? Мне так одиноко...»
«Папа, а можно сестрёнку? И к бабушке в гости?»
Рады родители бабушке чадо подбросить
Только которой – не могут решить полюбовно,
Ибо друга друга бабули мои не выносят.
Вот и растит меня гадкая Фрекен Петровна.
(с) Братислава
Дедушки
Бабушка Ира рисует со мной на обоях
Модных принцесс, цитадели и толстых драконов...
Рады родители бабушке чадо подбросить
Только которой – не могут решить полюбовно,
Ибо друга друга бабули мои не выносят.
Вот и растит меня гадкая Фрекен Петровна.
(с) Братислава
Дедушка Гоша друзей угощает абсентом,
После читает Верлена и Хемингуэя
И на обоях рисует картины треченто -
Дедушка, выпив абсента, так много умеет!
Дедушка Юзик* пьет вечером только гарэлку*,
Кушает сало, поет белорусские песни,
Периодически ловит какую-то белку -
Дедушка после гарэлки такой интересный!
Утром меня кормят мюсли с банановым смузи -
Это полезно и сытно. Потом - репетитор.
"Мама, а множно мне к дедушке Гоше? Дед Юзик
Тоже хороший, забавный и очень открытый!"
Рады б родители дедушкам внука подкинуть,
Только боятся того, что со мной после станет -
Ведь по утрам оба деда пьют тёмное пиво.
Вот потому и растит меня злой Мистер Няня.
*Юзик - сокращенное белорусское от имени Иосиф.
*гарэлка - белорусская водка
"Мистер Няня" - американский фильм 1993 года
№45
Секрет:
Чёрный ворон
Я признался маме с папой, что уже недели три
Рвёт меня когтистой лапой чёрный ворон изнутри.
Он томится в теле хвором и наружу норовит,
Старый мой индейский ворон – настоящий инди-вид.
И такой же – за окошком, с тем же взглядом колдуна,
Мне не страшно, ну немножко, мутно небо, ночь мутна.
«Бедный мальчик, – плачет мама, – ты горяч и бледнолиц,
Отчего же ты упрямо всё твердишь про этих птиц?
Это ж надо вдохновиться и устроить суету…»
Но меня большая птица называет Виннету.
Входит медсестра в палату: «Что же ты не спишь, Вадим?»
Отзываюсь: «Мне пернатый обещает – полетим».
Злобный доктор нос воротит, знает чёртов эскулап,
Что желает свежей плоти древний ворон Цап-Царап.
Он во мне сидит, как в клетке, он страдает от оков,
А таблетки – что таблетки? Проглотил – и будь здоров.
Мама стонет: «Ахинея», папа шепчет: «Болтовня».
Он становится сильнее, скоро вытеснит меня.
Что ты вьёшься, вредный ворон, над моею головой,
Ты в пацанском договоре твердью клялся мировой.
Говорит, что надоело, нет семейного гнезда,
Что моё больное тело не покинет никогда,
Я же стану чёрной птицей через несколько минут.
Он вещает – всё случится, если с ветки не спугнут.
За окошком ворон скачет, улыбается хитро,
Ты скажи, что это значит, обещал меня не тро…
(с) Migov
Мудрый филин
Я признался маме с папой, что уже недели три
Рвёт меня когтистой лапой чёрный ворон изнутри.
(с) Migoв
Знает врач Манипуляев, что уже недели три
Мной успешно управляет мудрый филин изнутри.
Он сидит среди извилин и наружу не спешит,
Неприкаянный мой филин – настоящий Вечный Жид.
Страшно, страшно поневоле: с ветки, голову склоня,
Явно чем-то недоволен, филин смотрит на меня.
Главный врач весь день пытает: "Бедный мальчик, ты здоров?
Ведь уже с начала мая всё твердишь про этих сов!
До такого доучиться! Очень странный поворот..."
Но меня большая птица Петей Кащенко зовёт.
Говорю официально (филин мне не даст смолчать!) -
Психиатр я гениальный, круче даже главврача!
Санитары наготове, главный прячется за шкаф -
Видит, жаждет свежей крови древний филин Мозго-Прав.
В тело он моё вселиться очень хочет, паразит!
Мне же старой мудрой птицей доживать мой век грозит...
Может, это случай редкий? Или кто-то пошутил?
За окном интерн на ветке поглощает хлорофилл.
Главный врач кричит: "Помилуй! Я так больше не могу!!!"
А из кресла филин мило соглашается: "Угу!"
№46
Секрет:
не помню
был карандаш. ещё тетрадь была
в забытом доме на краю села,
где опускались облака на крышу,
а я писал про дом и облака,
и возвращалась на круги строка,
и выходил из круга шишел-мышел.
была ноль пять из местного сельпо,
ещё трещал будильник ночью, по
которому я выходил на воздух.
там ветер целил мне в лицо и грудь,
и на ладонь садился отдохнуть,
и исчезал в непостижимых звёздах
была кровать и шаткий табурет,
по мостовой шагал парад планет,
ведро гремело, вечность грохотала,
но стоило привстать из-за стола —
незавершённость сущего и мгла
терялись в разветвлениях фрактала
бренчал амбивалентный карнавал,
под этот звон я напрочь забывал,
что надо забежать ещё в сельпо мне.
гудели так тревожно провода…
была ли рядом женщина тогда —
не помню
…И был склероз. Лекарство церебрил*.
И мудрый ворон долго говорил,
Но как-то очень тихо и невнятно,
Мол, Волга в Каспий весело течёт,
Что дважды два четыре — верный счёт,
И что на Солнце есть, конечно, пятна.
Потом пришли иные рубежи**:
Шепталось про «ча-ща», про «ши», про «жи»,
«Не-ни», — но было, в общем, всё равно мне…
«Эм-це-квадрат» звучало, как во сне…
Вот помогли таблетки или нет —
Не помню…
*Церебрил — препарат, используемый, в частности, при нарушениях памяти.
**Склероз склерозом, а строку Ю. Визбора ЛГ процитировал точно.
№47
Свободная тема
Секрет:
Я резких не люблю движений.
Пожалуй, даже ненавижу.
Из всех известных положений
Горизонтальное мне ближе.
Ведь, согласитесь, было б странно,
Наевшись, скажем, пармезану,
Болтаться перпендикулярно
По отношению к дивану.
Куда приятнее с ним слиться,
Припасть небритою щекою
И откровенно насладиться
Почти кладбищенским покоем!
Чтоб ни домашних, ни знакомых
И прочих вредных насекомых
Над чутким ухом не жужжало
И сладкий сон не нарушало.
Ведь, согласитесь, было б странно,
Наевшись, скажем, пармезану,
Болтаться перпендикулярно
По отношению к дивану. ([Ссылки могут видеть только зарегистрированные пользователи. ])
Когда наемся пармезана,
Хотя бы в виде бутерброда,
Я не умею встать с дивана —
Такая странная порода!
Когда отведаю спагетти,
Подлив туда пикантный соус,
Диван милей всего на свете:
Лежу, молчу, ни с кем не ссорюсь.
И овощей откушав, тоже
Лежу без сил, совсем несчастным
И грустно думаю: ну кто же
Меня накормит просто мясом!
№48
Секрет:
Автор: Pilot
Лунный камень
Выключатель в небе щёлкнул.
В честь грядущего бурлеска
Полумесяц выбрил щёки
До оранжевого блеска.
Обнажённая Венера,
В серебристой вуалетке,
Выбирает кавалера,
Словно яблоко на ветках.
С дрожью звёзды Ориона
Ждут приветливого взгляда,
И готовы в тьме бездонной
Сгинуть в роли звездопада.
Рыжий франт напряг аорту,
Он кричит Ковшу Большому:
"Кавалеры только портят
Эротическое шоу!"
Полумесяц - зритель ёмкий,
В корень зрит, и в ширь, и в дали.
Наши вкусы по каёмке,
Как в затмение совпали.
Но приятель глянул хмуро
Из-за тучки чёрно-белой,
Как моя звезда-окурок
В бездну сада полетела
Над созвездием крапивы,
Над галактикой капусты...
Что ж, не всё, что сердцу мило,
Может в камне вызвать чувства.
Пародия
Глюкопад
Хорошо в селе в июле!
Тихой ночью на опушке
С милым драпа мы курнули,
На траве расслабив тушки,
А точнее – на подстилке.
Видим в небе супершоу –
Месяц электродоилкой
Доит звездную Корову,
А Стрелец в созвездьи Зайца,
Отвлекаемый Венерой,
Прострелил Кентавру яйца,
Хоть и целился в химеру.
Запыхтев звездой-окурком,
Затянулась я с усладой,
Как явился Сивка-Бурка:
- Чё те надо? Чё те надо?
Чтоб послать коняку к чёрту
мощным матом семистопным,
Милый мой напряг аорту…
а она возьми и лопни.
№49
Секрет:
Автор: Олег Юшкевич
Эндогенная депрессия
1.
*моё жильё: ненужные цветы,
*напрасные уборки, войны с пылью.
*на чердаке валяются хвосты,
*в подвале – перепончатые крылья.
*сегодня – праздник, тортик-дикобраз,
*пустые разговоры о погоде.
*зашли друзья, сказали пару фраз.
*друзья сейчас то входят, то выходят.
*\хотя, с годами…
*правильней – уходят… \
*2.
*сойти на «нет», забыть частицу «да», нет денег, аппетита и помина.
*я ем жаркое, тлеют холода \жаркое ради ритма, ем ботвинью\.
*чертополох – на завтрак скушал сам,
*друзьям – обед: без хлеба – мёд, сгущёнка.
*а ужин надо бы отдать врагам.
*сварил себе на ужин каши пшённой.
*3.
*вот согласитесь, сон придумал Бог –
*взял с потолка бессонницу лукавый.
*овец считаю, ненавижу блох,
*ворочаюсь… о времена! о нравы!
*полтретьего, встаю, ползёт луна,
*под утро лес соперничает с раем:
*так тихо, словно умерла война.
*похоже, дождь сегодня собирается.
*4.
*сойти с ума на станции апрель
*от скуки, безысходности, беззимья.
*любить весну и не любить капель –
*как ненавидеть собственное имя.
*я просто ослик, мне себя не жаль,
*журчат ручьи, а я кричу от боли.
*и складывают крылья в мой подвал
*не ангелы –
*неправильные пчёлы…
Пародия
Рифматизм
зашли друзья, сказали пару фраз.
друзья сейчас то входят, то выходят.
\хотя, с годами…
правильней – уходят… \
сойти на «нет», забыть частицу «да», нет денег, аппетита и помина.
я ем жаркое, тлеют холода \жаркое ради ритма, ем ботвинью\.
чертополох – на завтрак скушал сам,
друзьям – обед: без хлеба – мёд, сгущёнка.
сойти с ума на станции апрель
от скуки, безысходности, беззимья.
овец считаю, ненавижу блох,
ворочаюсь… о времена! о нравы!
Приспичило мне строки рифмовать
от скуки, безысходности, беззимья.
\чтоб избежать глагола, «вашу мать»
я здесь втулю, а в ритм воткну «ботвинью»\.
Я буду очень искренней в стихах,
признавшись, что отпетая засранка:
мне с пылью воевать \для рифмы – «ах»\
в облом всегда \для ритма – «спозаранку»\.
Мой кофе с нежной пенкой подостыл.
\через строку смотрите рифму к «вылью»\.
Сварю бульон: ослиные хвосты,
чертополох, мышей летучих крылья –
такой гостям забацаю обед
с особенной начинкой для лазаньи,
чтоб все кто входит, вмиг сошли на «нет»
\верней – сошёл на них исход летальный\.
Эх, не хватает пафоса в строфе
в шикарном поэтическом этюде…
\не парясь, напишу для рифмы «фе»
и не к селу – о города! о люди!\
Вы скажете, мол, скобки не тудать,
мол, смысла нет в стихах \для рифмы – мало\.
Но я же собиралась рифмовать
и больше ничего не обещала.
№50
Секрет:
Автор: Migov
не помню
был карандаш. ещё тетрадь была
в забытом доме на краю села,
где опускались облака на крышу,
а я писал про дом и облака,
и возвращалась на круги строка,
и выходил из круга шишел-мышел.
была ноль пять из местного сельпо,
ещё трещал будильник ночью, по
которому я выходил на воздух.
там ветер целил мне в лицо и грудь,
и на ладонь садился отдохнуть,
и исчезал в непостижимых звёздах.
была кровать и шаткий табурет,
по мостовой шагал парад планет,
ведро гремело, вечность грохотала,
но стоило привстать из-за стола –
незавершённость сущего и мгла
терялись в разветвлениях фрактала.
бренчал амбивалентный карнавал,
под этот звон я напрочь забывал,
что надо забежать ещё в сельпо мне.
гудели так тревожно провода…
была ли рядом женщина тогда –
не помню.
Пародия
была ноль пять
была ноль пять из местного сельпо
…там ветер целил мне в лицо и грудь,
и на ладонь садился отдохнуть,
и исчезал в непостижимых звёздах
…была кровать и шаткий табурет,
…незавершённость сущего и мгла
(Migov «Не помню»)
была ноль пять из местного сельпо,
и женщина, которая мне по,
которая в моём дворе увязла.
смеркалось, мошкара искала свет,
сидел поддатый Сашка (мой сосед)
с покрышками от сломанного ваза.
была кровать с пружинами и без,
ладонь и грудь, ребро, распутный бес,
незавершенность сущего и злоба.
окурки остывали на столе,
и слышался собачий вой во мгле,
такой, что пробирало до озноба.
потом был двор, нелепый разговор,
и простынь на веревке бельевой
раскачивалась, словно на качелях.
был ветер, он устроил карнавал,
и скрип калитки всем напоминал
рыдание больной виолончели.
не слушая, как стонут провода,
ни совести не зная, ни стыда
курила жадно женщина в исподнем,
сосед притих, как сбитый воробей.
а где был я в тот вечер, хоть убей,
не помню.
«Я летел стремглав, не зная брода
И, без всяких вычурных затей,
Усмехался я голобородо,
Начиная жизнь с младых ногтей….
Друга я спросил: «Скажи-ка, Йорик,
Что мне делать? Быть? Или уйти?»
*** (Я всю жизнь готовился к премьере). Burcher
В воду лазил я, не зная броду,
Ибо лазить вброд способен всяк.
Усмехался я голобородо,
гололобо бился о косяк.
Голой правдой взмахивая сдуру,
день за днем обламывал перо.
Гологрудо лез на амбразуру
гадких пародийных мастеров.
Каждого зануду-пародиста
ждал под дых нагой ногой удар.
То во мне буянил голо-систо
о-гол-телый мой поэцкий дар.
Будучи решительно мажорен,
округлив и оголив глаза,
друга я спросил: "Скажи-ка, Жорик,
Как тут быть? Писать аль не писать?"
Ждал погоды с моря я, но скоро
холодок проник в моё нутро.
Громыхнул в ответ угрюмо Жора
чем-то, так похожим на ведро.
А в другой руке сжимал лопату...
Ночь была прохладна и свежа.
Я бежал, сверкая голопято.
Только, видно, медленно бежал...
«На канзасских полях индевеет густая пшеница…»
Игорь Брен. Серенький волчок
На канзасских полях индевеет густая пшеница.
У казахов - овёс, конопля и, возможно, пшено.
А в ЮАР два осла на овце захотели жениться,
потому что в ЮАР всё, что хочется - разрешено.
Только дело не в том. Дело в том, что морозно в квартире!
Я дрожу на краю. На каком, это - тайна! Секрет!
Но ловите намёк: край того, что похож на "четыре",
если сверху смотреть... Я дрожу и жую винегрет.
Полчаса, как жую эту тёмно-багровую гадость.
Сам готовил её! Да, умею готовить. А чо?
И стихи сочинять! Я - богато-наполненный кладезь!
А в тамбовских лесах закружился, зарыскал волчок.
Он пока не готов. Я не знаю, как волка готовить.
Но приманку ему подготавливать начал уже:
собачонку мою (пикинес-рекордсмен из Ростова)
и жену положил на кровать, в кружевном неглиже.
Пикинес и жена задремали в морозистой неге.
Мой волчок прибежит! Я умнее его. Он - глупей.
Я его подхвачу. Закручу с кориандром и снегом.
Для чего этот снег, объяснить не могу, хоть убей!
Ну, а если волчок унесёт за Скалистые горы
проржавевшую жизнь на своих волосатых плечах,
я поймаю... песца! И, прикинувшись жалким, но гордым,
ослеплюсь, оглушусь, жгуче-яростно мат лепеча.
Наконец-то мы уже устали
Сели и, уставшие, сидим
нам конец пути обрезал дали:
у пути конец неотвратим!
Мы по жизни баржу протянули -
надобно хоть что-нибудь тянуть!
Без падений и без загогулин
с ней в обнимку кончили мы путь.
Мы сидим уныло, не при деле,
а вокруг бурлачится народ...
Раньше жизни мы в лицо глядели,
а теперь глядим на оборот.
№55
Секрет:
Прекрасный мир (№27, 1-й тур)
Он люто ненавидел темноту,
чахоточную сырость мрачных штолен,
нитратный привкус тления во рту,
тоскливый страх, что безнадёжно болен
и вряд ли будет найден эликсир.
С ума сводили сны:
сжимает в лапах
янтарный шар – другой, прекрасный мир.
И так легко!
Ни боли нет, ни страха.
Покой внутри и светлячки вокруг,
как маленькие звёздочки победы.
Он вскакивал,
забыв про свой недуг,
и каждый раз – хребтом о камни неба
(таких небес не знать бы никому).
Чей злой язык назвал слепца уродцем?
Кто подменил янтарный свет на тьму?
Волшебным утром нежился под солнцем,
блаженно щурясь, сумасшедший крот.
Я дико ненавижу дачный быт.
А вам самим понравилось бы, что ли –
приперлись к вам бы мрачные жлобы,
и ну совать лопатой в сумрак штолен.
Один больной на голову
косил —
свернувшись в шар, я взвизгивал от страха.
Другой, допив волшебный эликсир,
за баню шел.
И грязно лапал трактор.
Скажите мне, какой покой вокруг,
когда от звезд в дугу свело хребетик –
в колонках день орали Миша Круг,
и Стас Михайлов про судьбу и ветер.
(Судьбу такую пожелать кому?)
На чей злой вкус раскручены красавцы?
Ужасный мир!
Устав от адских мук,
кроты нашли щиток: "Не прикасаться!",
слепым глазам не веря.
...горячо
..............поспорили не в рифму на могучем...
Что было дальше, не скажу.
Молчок!
Но намекну, что куч на сотках – куча.
И стало тихо.
Правда, светлячок?
№56
Секрет:
Рыбалка (№6, 2-й тур)
Был месяц май, была во лбу дыра,
погожий день ел суп из топора,
безмолвие закладывало уши,
и папиросы были не крепки.
Окурки, выпадая из руки,
шипели, затихая в липкой луже.
Гуляло солнце в пламенных штанах.
Была рыбалка, клёв такой, что нах,
и червяки травили анекдоты.
Река пропахла водкой и тоской,
текли слова о том, о сём, на кой
с нетрезвых уст Кирьяна и Федота.
Политики коснулись пару раз,
проснулся бес, седой башкой затряс,
вопрос ребром поставив между ними.
И понеслось кто прав, кто виноват…
А из реки таращилась плотва
на идиотов зенками шальными.
Был мат отборным, был большим кулак.
Нос кровью захлебнулся и набряк,
а хуки вмиг набрали обороты.
Кирьян в аффекте взялся за топор,
по-достоевски кончив разговор,
и хрустнул мир несчастного Федота.
Был конкурс, было в лом писать стихи,
и было настроение плохим,
а мыслей под прической было мало.
И жизнь была ни разу не мила,
но в руки я сама себя взяла
и ими же нетленку накатала.
Про жизнь в дыре - на лобутенах, нах,
и солнце в ох… фигительных штанах,
у Шнурова втихую рифму стырив.
В квартире пахло пылью и тоской,
строчила я о том, о сем – на кой?
И злое дежавю давило гирей.
Все это было, было сотни раз -
топорный суп, набор случайных фраз
и бес в ребре, трясущийся от смеха.
Но дым столбом от крепких сигарет
и в том дыму кобылы сивой бред
для поэтесс от бога не помеха.
Был бойким слог, как первый майский гром,
и Дональд Трамп боялся за бугром
и требовал с Меланией развода.
В дыму кромешном вешался топор,
я словом жгла, но с некоторых пор
ворочался в гробу истлевшем Федор.
Был конкурс, было в лом стихи писать,
от чувств избытка поминалась мать,
но правила ее не допускали …
№57
Секрет:
Недоделанное (№44, 2-й тур)
Лизавете Петровне сегодня причудилось -
По приметам судить - безусловно неладное:
На окошко пичуга проворная, щуплая
Запорхнула и ну на старуху поглядывать.
"Стук-постук" - перестук клювом быстрым гомозится,
По стеклу, о стекло: " Туки-тук!"- не отвертишься.
- Предсказание судеб - нелепица грозная,
Лиза-Лизонька, полно ты, в жизни есть светлое!-
Говорит подполковник Иваныч. Он в Умани
Под гранитом лежит, самолётом растерзанный:
- Ты, Петровна, не бойся, ты жёнушка умная.
Предначертано свыше нам столько чудесного!
Повороты ключа, дверь, шаги торопливые, -
Чудеса исполняются по расписанию.
Существо небом данное - не поликлиникой,
Медсестра, - разговорчива и обязательна.
Лёгкорукость сестрички ей-ей стрекозишная,
Уколола - не чувствуешь боль от инъекции.
- Будет всё хорошо, - отражает глазищами -
Двор, скамеечку; вот поравнялась с соседками...
Неогранка сегодня какая-то странная.
По приметам судить – впору плакать и каяться.
Натощак зачитал семь катренов с экрана я,
И теперь мне все время зловеще икается.
Гомозились по тексту пернатые нечисти
И стучали по темечку клювами босыми,
Откровенно грозя переломом конечностей,
А потом появились и мертвые с косами!
Первым прапор приперся, Георгий Иванович,
Хоть и помер давно, если верить свидетельству.
Там написано четко: Иванович, скошен ВИЧ.
Под гранитом положен, а корочки эти - в стол…
И курили в сторонке стыдливо былинники,
И валились без сил как один аналитики.
А поскольку источник попахивал клиникой,
Из него медсестричка логически вытекла.
В переделку попали, штрафбата почище, мы.
От поставленной клизмы замучились с гландами.
Растерзала коза нас кривыми ручищами.
Неспроста же приметы сулили неладное...
Неоправданно долго терпелись мучения,
А коза беломором давилась и кашляла.
А потом приняла триста грамм - для лечения -
И уснула на кухне совсем по-домашнему.
Я на улицу вышел, в башке - будто выстрелы,
И глядели менты на меня недоверчиво.
В психбольницу пришел:
- Мне б укольчик, по-быстрому!
А не то я свихнусь - от стихов недоверченных!..
