Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка Современная поэзия, стихи, проза - литературный портал Неогранка

Вернуться   Стихи, современная поэзия, проза - литературный портал Неогранка, форум > Наши Конкурсы > Конкурсы Прозы > Конкурс N4 "Что вижу - то пою!" проза


Ответ
 
Опции темы

Лента произведений конкурса "Что вижу - то пою!", номинация "Малая проза"

Старый 18.11.2008, 19:33   #11
Посетитель
 
Регистрация: 04.07.2007
Сообщений: 8


ГРЕЗЯЩАЯ

Без претензий к совершенству

Звонок раздался уже под утро, когда было ещё темно. Я встал с кровати, чтобы поднять трубку, зная, что это звонит она. Её никогда не заботило, который час и всегда было наплевать, сплю я или ем, принимаю душ или занят работой. Так случилось и в этот раз. Я подошёл к телефону, раздумывая, что же такое чрезвычайно важное для неё произошло.
- Что стряслось? – спросил я сонным голосом. Здороваться не стал потому, как приветствие теряло всякий смысл в ночной дымке.
- Я придумала себе новое развлечение, – выпалила она. – Вечером встретимся и я расскажу тебе про него.
Не дождавшись реакции на услышанное, она повесила трубку. Некоторое время я ещё слушал короткие гудки, а после побрёл на кухню. Сон ушёл. Я подошел к чайнику. Чаю мне не хотелось, но я автоматически нажал на кнопку. Мысли гуляли по кухне, то, присаживаясь на табурет то, взмывая к люстре. Наблюдая их, я вспомнил, что почти так же и она ворвалась в мою жизнь. Её зовут Саби. Я её знаю недавно, относительно моей длительности жизни и одновременно давно, по ощущениям от общения.
Я уставился в окно, из которого брезжил сероватый свет умирающей ночи. И воспоминания о нашем знакомстве, которые я хранил в сердце, ворвались в мою окончательно пробудившуюся голову.
Это был обычный день. Маленький ресторанчик, где я работал официантом. Уютное местечко, куда приходят парочки выпить кофе, перекусить и поболтать друг с другом. И в тот вечер было всё как всегда. Смена заканчивалась, и последним клиентом, свалившимся на мои, уже уставшие за день плечи, стала она. Вошла в ресторан, присела за столик у окна и уставилась на меня. Я сразу заметил её жёлто-зелёные глаза, формой напоминавшие птичьи… И ещё тот хищный огонёк. Дополнением служили естественно-рыжие волосы, немного вьющиеся от природы. Эти глаза «позвали», и я подошёл.
- Здравствуйте, - я протянул меню.
Она взяла и продолжала смотреть на меня, и казалось, не поняла слов. Не отрывая взгляда, она молчала. Так продолжалось некоторое время. Я не выдержал, и отвёл взгляд. Она довольно рассмеялась и открыла меню.
- А, какая разница, ЧТО меня будет сегодня ужинать.
Я невольно нахмурился и посчитал, что ослышался.
- У нас в меню сегодня…
Но она перебила:
- Я вижу, – сухо ответила она. – Я же говорю, что абсолютно не важно, ЧТО меня будет сегодня ужинать.
Я оторопел. Она подняла на меня свои глаза. Убрала за ухо прядь непослушных рыжих волос.
- А что бы Вы посоветовали? – спросила она, будто очнувшись.
- Ну… - промямлил я. И совершенно не представляя, что ответить, ляпнул – Возможно, кофе?
Поняв, что несу ахинею, я поспешил исправиться. Даже открыл рот, чтобы предложить одно из фирменных блюд, но она опередила.
- Хорошая идея. Принесите мне кофе.
Я с облегчением отошёл от её столика. Всю дорогу до кухни я раздумывал над произнесённой ею фразой.
«Странная девушка – думал я, - и мысли у неё какие-то бредовые. Как может ЕДА есть ЧЕЛОВЕКА?».
Я вернулся с кофе. Она окинула меня взглядом, как будто видит впервые. Я поставил на столик чашку.
- Что-нибудь ещё? – прозвучал стандартный вопрос.
- Спасибо. Больше ничего.
Но я не ушел. Я стоял и смотрел. Смотрел и ждал чего-то, сам не понимая, почему не ухожу. Она вопросительно глядела на меня.
- Вы и правда считаете, что еда может питаться человеком? – я перефразировал услышанное от неё недавно.
- Только так оно и происходит, – она нисколько не удивилась вопросу.
Я задумался и побрёл к стойке. Она меня вернула вопросом.
- А Вы не согласны?
- Скорее никогда не задумывался об этом, – смутился я.
- Ресторан уже закрывается, – она лукаво улыбнулась. – Можно прогуляться до Набережной. Если Вам интересна тема взаимосвязей и воздействий.
- Хорошо, – согласился я, удивляясь сам себе.
- Меня зовут Саби, – подмигнула она. И как-то вдруг мне стало легко.
Через полчаса мы были уже на Набережной. Вот так она и ворвалась в мою жизнь, перевернув всё с ног на голову. Гуляя по берегу реки, она объясняла, как сигареты курят человека, а буквы пишут его. Как я был на тот момент далёк от сути того, что она говорила. Мне просто нравилось слушать её. Голос Саби был отнюдь не бархатным. Он был даже чуточку резковат для девушки. Но сочетание её голоса, внешности и манеры поведения делали её непохожей на женщин, которых я знал.


Я перевел взгляд от окна, за которым хозяйничал рассвет, на чайник. Он уже давно вскипел и даже начал остывать. Я снова нажал на кнопку чайника и пошёл в душ. Нужно было собираться на работу. Выйдя из ванной комнаты, я насыпал в кружку растворимый кофе, залил его кипятком и пошёл одеваться. Надел белую рубашку, брюки, натянул носки и, отхлебнув пару глотков кофе, обулся и вышел из дома. Ресторан, в котором я так до сих пор и работал, находился в двух кварталах от дома. В воздухе пахло приближающейся осенью. Я шёл по дороге вдоль соседнего дома и думал об утреннем телефонном звонке. Вообще я очень часто думаю о Саби. Но если выразиться точнее, она не даёт мне не думать о ней, хотя я и не возражаю.
Это утро было необычайно теплым. Я вспомнил, как она рассказывала, что уходящее лето дарит один единственный день, когда воздух наполнен сыростью, но одновременно пропитан некой духотой.
«Наверное, сегодня именно тот день», - пронеслась мысль, несмотря на то, что лето ещё и не думало сдавать своих позиций. Я остановился и вгляделся в это утро. Беспокойство овладело мною на какое-то время, но тут же стремительно растворилось в ласковых лучах восходящего солнца.
«Спокойное Око, без зависти взирающее даже на чрезмерно большое счастье…» - процитировал я в голове слова Заратустры и направился навстречу новому дню.

- Привет, Рел! – прозвучало стандартное приветствие от моего напарника. Мы всегда работали вдвоём, хотя не очень справлялись с обслуживанием. Хозяину заведения было не по карману содержать большой штат, поэтому приходилось успевать. В благодарность за старания шеф всегда накидывал сверх установленной зарплаты.
Очередной трудовой день шёл легко. Знакомые посетители, изученные фразы, привычная осанка. Ничего не отличало этот день и не выводило его из ряда будней.
Наступило время перерыва, и мы отправились передохнуть и выкурить по сигарете. День дарил тепло, и мы вышли на улицу через чёрный вход, откуда повара получали продукты для ресторана. Присели на лавочку.
- Ну, и денёк сегодня, – начал напарник. Обычное начало беседы, но сегодня это немного раздражало. – Прямо парит. Наверное, к вечеру хлынет дождь.
Но я его не слышал. Я хотел угадать о новом увлечении Саби, хотя где-то внутри понимал, что это просто невозможно. Всё дело в том, что она всегда страдала от излишеств, вернее говоря, излишества страдали от неё. Она их не принимала. И впитывая эту жизнь как должную, наступила пора пресыщения. Пресыщение… так любила она называть это. И убегая от пресловутой пресыщенности, она придумывала различные развлечения.
- Знаешь, - однажды сказала она, - я часто встречаю странников. Эти странники не ищут понимания и не жаждут со мной встретиться. Они просто движутся в своих иллюзиях, но движение предусматривает реальность происходящих действий.
- Ты о чём?
Она всегда начинала говорить, когда я меньше всего этого ожидал.
- Поравнявшись, - она продолжила, - они задают мне вопросы, которые заставляют задуматься об иллюзорности моего пути. Потому как это движение, которое они называют жизнью – всего лишь иллюзия. Иллюзия происходящего с ними, а возможно даже и иллюзия самой встречи. Много различных размышлений пронзают сознание на тот момент,… но это всего лишь момент. Он нужен для осознания пути. А что есть – путь?…
- Да о чём ты говоришь-то? - перебил я, продолжая недоумевать
Она сделала паузу, давая время переварить ею сказанное, после чего продолжила.
- Вопрос этот задаётся, а ответа не находится. А может и находится, но присутствие страха не даёт его принять. Что-то нужно сделать для того, чтобы все загадки превратились в решение.
- Но ты всегда можешь спросить у них. Это всё-таки встреча, а она подразумевает диалог. Разве нет? – я упорно не понимал.
- Можно об этом спросить у странников, - она посмотрела на меня своими птичьими глазами и слегка улыбнулась, - Но, о странность, именно тогда я начинаю понимать, что те странники – это и есть Я. Забавно!
Она подняла глаза на пролетающих в небе птиц.
- Но что с этим делать? – прозвучал её грустный вздох, - Опять парадоксальная загадка. Постоянный круг, из которого можно вырваться, лишь лишившись рассудка…
Я молчал. Повторил движение её глаз, и тоже увидел птиц. Пространственным взглядом я проводил их за соседний дом.


- Да что с тобой происходит? – я почувствовал на своём плече руку напарника. – Ты сегодня какой-то молчаливый и рассеянный. Странный день и ты странный.
- Наверное, давление…, – начал я врать.
- Ладно, пошли - сказал он, почувствовав моё нежелание говорить. - Народ подтягиваться сейчас будет. Вечер близится всё-таки.
Мы вернулись в зал, и опять понеслось: столики, стойка, кухня, приветствия, благодарности, прощания… Столько всего и ничего одновременно. Пустота.
конкурсант_25 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.11.2008, 19:36   #12
Посетитель
 
Регистрация: 04.07.2007
Сообщений: 8
Завершение работы почти валило с ног, но всё-таки оно наступило. Я присел за ближайший столик к барной стойке и прикурил сигарету. Выпустил безжалостный дым изо рта, и устало облокотился на стол. Я курил и впитывал атмосферу прожитого дня. Вот он и закончился. Ещё один безвозвратно прожитый день. За очередную порцию рабочего времени не успело произойти ничего, что могло бы изменить его течение. И безысходность вечера накрыла своим присутствием.
«Да, пожалуй, я сегодня утомил этот день» - бередили меня мысли.
Затушив сигарету, я поднялся. Попрощался с собиравшимся впопыхах персоналом, и поспешил избавить помещение ресторана от себя. Я готовился к встрече с Саби, и нужно было ещё зайти домой переодеться.
Я шёл по вечернему городу и втягивал ноздрями в себя воздух. В прохладе, подаренной дождливой темнотой, различались люди, иногда машины, иногда события, происходящие в недалёком расстоянии от места вдыхания. Шагами я чувствовал, насколько воздух пропитан людскими спорами, их снами, желаниями. Как они читают, развлекаются, занимаются теми делами, которые для них готовит ночь. Впитывая их жизнь, мелькали различные вкусовые эффекты: вкус жареной картошки, солёный вкус слёз, леденцовый запах близости отношений. В воздухе парила сладость разочарований, горечь идиллии и приторность вязкого, как мёд, наплыва мыслей.
Мерцали фонари, освещающие дорогу. Проезжающее мимо авто зафиксировало светом остановку, и вновь нахлынули воспоминания о Саби.
Как-то однажды проходя именно по этой дороге, раздался звонок мобильного телефона. Я поднял трубку.
- Алло.
- Привет, это я, – прозвучал, ставший уже родным, голос.
И дальше мы пошли, держась за руки. Она рассказала о том, как научилась сниться. Она снилась своим друзьям и людям, имевшим место в её жизни. Первое время, разглядывая чужие сны, она просто забавлялась. Позволяя себе бродить в поисках значимых событий их жизни, она поняла, что попытки обнаружить что-то стоящее внимания становятся тщетными. И тогда она внесла в их сновидения рациональность и осознанность. Ей нравилось наблюдать за тем, как небезразличные ей люди начали смотреть дальше своего быта и увлекались пониманием действий своих снов. Долгое время она играла с их сознанием, но вскоре и это занятие перестало приносить радость.


Я шёл погруженный в свои мысли и даже не заметил, как оказался возле двери собственного подъезда. Поднявшись на этаж, открыл дверь и, не зажигая свет, прошёл в комнату. Присел на кресло и достал сигарету, но, пошарив по карманам, обнаружил, что оставил спички на барной стойке в ресторане. Убрал сигарету обратно в пачку и уставился в окно. Полнолуние. Я смотрел на это жёлто-белое чудо, и восхищался правильностью формы, гордостью парения и взглядом с высоты. Мною был пойман лунный взор. Из янтарных глаз её лился серебристый свет. Она вошла в мою душную комнату и подарила своё спокойствие, хладнокровие и капельку грусти. Попытка выдержать её проникновенный взгляд сорвалась. Я моргнул, и в ту же секунду обнаружил луну, висящей на своём глубоко синем небе. Она улыбалась.
Распространившуюся тишину нарушил телефонный звонок. Я не спешил поднимать трубку. Сидел в кресле и смотрел на дорожку, выложенную лунным светом, которая вела как раз к телефону, а аппарат своим звоном бескомпромиссно разрушал мои грёзы. Наблюдая за уходящими мыслями о светиле, мне пришлось смириться с неизбежностью поднятия трубки.
- Да, – произнёс я с нескрываемой грустью, приложив трубку к уху.
- Здравствуй, сын. Вот наконец-то и услышала тебя.
Это была мама. Милая мама. Я уже давно не говорил с ней. Очень часто скучал. Знал, что она переживает. И вот она пришла ко мне через телефонный провод, заставляя почувствовать себя виноватым за то, что так долго не звонил. Родные ноты голоса понесли перед глазами вереницу воспоминаний детства, которое пестрило кадрами проектора. Они проносились, отрастая волосами, и мелькали руками мамы, которые подстригали их. Тёплое молоко с ненавистной пенкой, дни рождения, подаренный велосипед, первый класс, музыкальная школа, выпускной, добрые и грустные мамины глаза перед моим отъездом в другой город, моё обещание звонить каждый месяц... В голове возник образ отца, который отсутствовал на всех мероприятиях моих воспоминаний. Его просто никогда не было. Ни-ког-да! Была лишь мама.
Она постоянно задаёт вопросы о моей жизни, о том, как я провожу свободное время. Это не контроль, а скорее просто беспокойство, но меня это вводит в состояние временной неадекватности. Откровенность материнской опёки вызывает агрессию, которую я стараюсь подавлять в себе.
- Как ты живёшь? – спросила она с надеждой в голосе. Как ей хотелось услышать желанный ею рассказ о моей успешной жизни.
- Да, всё хорошо, – сказал я, вовсю старавшись превратить свой привычный разговорный тон в необычайно счастливый. – Всё в норме на работе, вот квартиру недавно поменял. Теперь живу в Центральном районе. Шумно бывает и непривычно, но недалеко до работы. Всё нормально, не переживай.
Я говорил и понимал, что она ждёт совсем другого. Мне по-прежнему не удается воплотить в жизнь её мечты. Я молчал в трубку, в душе сильно коря себя, что не умею лгать. Не умею лгать складно и сладко, так, чтобы моё вещание принесло ощущение легкости и правильности жизни с её точки зрения.
- Как дела у Натальи? – её вопрос вернул меня в недавнее прошлое, которое, как мне казалось, погребено буднями и суетой.
- Да всё хорошо, мам, – я постарался скрыть равнодушие. – Скоро она ко мне переедет.
Говорил, и ненавидел себя за то, что пришлось так неумело соврать. Когда-то я считал, что с Наташей нас свела судьба. Я был как сумасшедший. Строил семейные планы. Даже назначили дату свадьбы. А в прошлом месяце отгулял на свадьбе своего напарника. Он женился на Наташе. Закономерно… Он больше подходил для семейной жизни. Женщины выбирают сильнейшего для создания семьи…
Но не смог я рассказать это всё матушке.
- Она передавала тебе привет, – на этот раз я сказал правду. Когда мы виделись с Наташей последний раз, она просила об этом.
- Она славная. Как бы я хотела, чтобы вы были счастливы, - в её голосе послышалось бессилие.
- Я тоже… Прости, что так долго не звонил, – мои слова прозвучали началом прощания. – Я скоро исправлюсь.
- Я тебе верю, – голос задрожал, но она взяла себя в руки. – Звони мне.
- Обязательно, – с любовью отозвался я. – Я позвоню на днях. Пока мама. Я рад был тебя слышать. Пока.
- Пока…
Я дождался гудков в трубке, опустил её на аппарат и откинулся на спинку кресла.
Мысли в голове спорили практически без моего участия, а самому думать не хотелось. Голова покоилась на подголовнике и просто созерцала луну, которая висела в небе. Светило откровенно смеялось над моими попытками угомонить хаотичность движения беспорядочных мыслей. Тоска нырнула в глаза и решила в них поселиться, но, возник образ Саби, и всё исчезло, кроме комнаты и меня самого, сидящего в кресле.
Вряд ли бы мама с пониманием отнеслась к рассказу о поезде сновидений, который последние месяцы меня высаживает в незнакомой местности и о Саби. Удивлению не было бы предела, если бы она услышала про то, что этот поезд прибывал всегда, как только я закрывал глаза. И то, что это всё началось ещё с детства и продолжается до сих пор, вероятно, расстроило бы её до глубины души. Такого поворота я не мог допустить, поэтому некоторые события, имевшие место в моей жизни, оставались далеко от её ушей, дабы не тревожить материнское спокойствие ещё дальше, чем мне уже удалось.
конкурсант_25 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.11.2008, 19:38   #13
Посетитель
 
Регистрация: 04.07.2007
Сообщений: 8
Тот сновиденческий поезд обычно уносил меня далеко от места засыпания. Когда я ступал на землю, то наблюдал удивительные пейзажи, реальность которых никогда не вызывала сомнений. Бывали времена, когда не хотелось никуда ехать, тогда мой вагон отцеплялся на школьном дворе и я оставался бродить по знакомым местам, а остальные пассажиры мчались дальше в свои сны на длинном эшелоне грёз. Состав был бесконечным. Несколько я раз я ждал его окончания, но начинала кружиться голова и тошнота подступала к горлу от быстрого мелькания вагонов. Я отворачивался, а когда состояние входило в привычную норму, то от поезда не было даже и следа.
В один из ничем не примечательных вечеров я долго ворочался перед тем, как заснуть и толком даже не заметил, как поезд забрал меня. Когда чувства проснулись, я был уже в своём вагоне и в окне пестрели картинки, отображающие разноцветные нити. Некоторое время, наблюдая это движение, я даже увлёкся. Улавливал моменты и фиксировал их глазами, словно фотоаппаратом. Забавно было их потом разглядывать, добавлять штрихи, менять цвета, рисовать в них эмоции. Но вскоре это наскучило и я начал подумывать о том, чем заняться. Покидать поезд не хотелось, я решил прогуляться по вагонам. Выйти получилось не сразу. Проблема возникла с открытием двери. Я дергал её на себя, а на самом деле она открывалась наружу. После нескольких попыток это удалось, и я вошёл в чужой вагон. Вагон сильно напоминал мой, только что-то настораживало. Это был запах. Яркий и прозрачный. Он отличался от привычного запаха моих сновидений. Я осмотрелся. Тогда я увидел её впервые. Она не была той Саби, которая спустя долгое время пришла в ресторан, но её аромат сложно было перепутать. Именно его я и уловил, когда увидел птичьи глаза, которые позвали в тот день к её столику. Только вот вряд ли я помнил тогда эту встречу. Сейчас она смотрела в окно, и не отвлеклась даже, когда я подошел. Скорость её картинок была гораздо медленнее тех, что я видел в своём окне. Они словно парили, а взгляд Саби управлял их движением, заставляя их то останавливаться, то резко увеличивать скорость. Я был поражен. Наша встреча прошла в полном молчании. После мы часто встречались, но никогда не разговаривали. Просто бродили до тех пор, пока я не просыпался в собственной постели. Приводила ли она меня туда или я возвращался по собственному желанию, меня не волновало, я просто жил в ожидании наступления сумерек.


Время поджимало, и я поднялся с кресла. Зашёл в ванную, умыл лицо. Переоделся в комфортную спортивную одежду для обычной вечерней пробежки, вышел из дома, и направился в сторону Набережной. Там меня ждала Саби.
Я её увидел на обычном месте, где мы часто встречались - лавочка, стоящая на берегу реки. Рыжими локонами Саби играл ветер. Она смотрела на воду, в которой отражалась луна.
- Привет, – сказал она, даже не посмотрев на меня. – Слышишь?
- Привет, – я присел рядом. – Ты говоришь про переборы волн?
- Пора лунного безразличия. Ты знаешь, что луна умеет говорить? – казалось, она меня не слышит. - И не только луна, а вообще все небесные тела. И совершенно не важно, что ты не видишь их всех.
- Они говорят именно сейчас? – я прислушался.
- Всегда.
Она продолжила.
- Вообще все небесные тела говорливы. Они охватывают всё своим чутким взором, и видя происходящее как неизбежность, имеют свойство вести мысли. Помогать в принятии правильности решения. При их содействии понятие кармы меняет привычные очертания. Это становится очередным неизбежным этапом на том пути, которое для нас избирает будущее. Состояние отрешённости накрывает своим обаянием спокойствия. Ближайшее сознание Луны умеет сказать, какой шаг будет нужным для следующего. Последовательность определённости заставляет почувствовать уверенность, в момент пряности бытия…
Она замолчала и перевела на меня свои птичьи глаза, откинула со лба непослушную прядь и улыбнулась. В её глазах отражалась луна. Я смотрел на неё и чувствовал, как растворяюсь в их манящем свете.
- Ты хотела мне рассказать что-то, - напомнил я об утреннем звонке.
Глаза её блистали луной. Я видел собственное отражение, и теперь она говорила моими мыслями, а я был свидетелем того, как она всякий раз сходила с ума, но не становилась сумасшедшей.
- Я хотела тебе рассказать о том, что научилась жить в отражениях. Это и есть моё новое увлечение. Недавно, смотря в зеркало, я увидела себя настоящую. Это случилось спонтанно. Я просто поняла это, а сейчас в этом уверена. Я поняла, что живу в витринах, в отражении окон домов, проезжающих автомобилях, кинескопах телевизоров, во всем, что имеет свойство отражать. На данный момент я нахожусь в отражении твоих глаз… И мне это нравится, – она улыбнулась моей радужной оболочкой.
- Саби, - я наконец-то сформулировал то, что так долго не решался сказать. - Такое ощущение, что с тобой произошло однажды то, от чего ты меня сейчас заслоняешь собой.
- Вполне возможно, что это всего лишь хвост времени, – она взяла меня за руку.
В эту ночь наши тени гуляли по Луне. Прогулка была чудной. Одна из тех необычных, которые мне подарила Саби. Я увидел вблизи, как выглядят кратеры неги, холмы изящества, овраги непристойностей. В те мгновения не существовало удивления. Всё было понятным и разумным, знакомым и цельным. Наши тени жили своей привычной жизнью, недоступной телам. Передвижение, подобное течению мыслей, провожало вздохами времени, возносило и, повисая в лунном свете, укладывало в колыбель тьмы.
Мелькали пейзажи. Я видел в них Саби. Она была молоденькой девушкой примерно восемнадцати лет. Всё те же рыжие локоны, птичьи, искрящиеся светом глаза. Смена настроений, выражений лица, эмоций…
… К ней опять вернулось то частое состояние отрешенности от окружающего мира. Оно пришло вечером, принеся с ветром розоватые тучи. Закат будто был наброском кисти Рериха, только, как и всегда, в вырисовывавшемся для неё пейзаже отсутствовали горы. Я был частью Саби и видел, как часто в своих мечтах она грезила о подъёме. Возвыситься над этим опостылевшим от пряности и сладости миром. Именно этим были заняты её мысли в то время. О, если бы она умела просто наслаждаться уготовленной для неё жизнью. Многие ей завидовали. Ведь у неё было всё, о чем может мечтать каждая женщина.
Наступила темнота, а когда она рассеялась, Саби показала мне меня самого. Я смотрел и понимал, что иногда страдал от отсутствия восхищения. Даже не страдал, а скучал. Считал себя самодостаточным, старался быть последовательным в поступках, фразах, мыслях, верил в то, что нашёл свой путь, своё место в этой жизни. Это было даже не предназначение, а тропа, состоящая из дней. Порой я завидовал людям, нашедшим себя в путешествиях, в событиях, связанных с риском или с природным единением. Несбыточность мечты и непонятая грусть – это всё осталось со мной навсегда.
- Люди стремятся быть кем-то – озёрами, цветами, птицами. Быть кем-нибудь. Только не собой, – Саби грустно улыбалась. - Поэтому по сути ничего собой не представляют. Хотят подражать природным явлениям, придумывают научные изыскания, создают объекты, входящие в историю. Очень часто придумывают друг друга. Запечатлевают себя в книге бытия, считая, что это и есть путь к спасению. Спасению от одиночества, безысходности, обыденности, не понимая, что всё это они и есть. Однообразие эссе, которое они готовы скрасить сюжетом событий - это пресность, скрываемая попытками создать безупречность.
конкурсант_25 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.11.2008, 19:40   #14
Посетитель
 
Регистрация: 04.07.2007
Сообщений: 8
Я молчал, поскольку слов для комментариев не нашлось. И тут торопливо она задала вопрос.
- Что тебе сегодня снилось?
И как обычно я был не готов ответить. Сон сегодняшний был прерван её звонком. Я просто подскочил с кровати, а сновидение растаяло в воздухе наступающего утра. Но восстановление в памяти картинки пробуждения расшатали образы сна, которые посыпались водопадом воспоминаний.
- Когда ты меня разбудила, я совершенно ничего не помнил, – моё признание ещё прочнее зафиксировало сюжет сновидения. – Ммм…, но по-моему сейчас смогу всё рассказать. Я вспомнил, мне снился необычный сон. Сегодня поезда не было, а был просто вечер… Обычный и рабочий… Только событие происходило не в ресторане. Нас было пятеро… Ммм.. Четыре сотрудника и руководитель-женщина. Знаешь…, вроде бы, я её знал очень хорошо. Сферу деятельности я не запомнил, но сама работа несла в себе важность. Я мало что знал о сотрудниках, а просто выполнял задачи планирования. Каждый делал свою работу. Помню момент, что я отвлекся и заметил, что один из работников вышел из комнаты. Вернее говоря, даже не вышел, а его просто не стало, – я рассказывал это всё торопливо, боясь забыть сновидение. - Он переместился, оставив лишь серый шлейф. Через некоторое время он объявился в комнате точно таким же способом. Я попытался сделать вид, что ничего не заметил, но это либо не получилось, либо само действие было проделано специально, дабы привлечь моё внимание. Он подошёл и сказал: «Идём». Губы его не двигались, и я догадался, что это он говорил мысленно. И я его понимал.
- Конечно. Это же был сон, а жизнь там освобождена от слов. Рассказывай дальше.
- Мы подошли к входу в комнату. На двери, оббитой кожей тёмного цвета, виднелись прибитые кружки. Как мне сначала показалось, они были вбиты в хаотичном порядке, но он мне сказал: «Смотри!». Я стал вглядываться и обнаружил, что они сдвигаются в пентаграмму. Но двигались не сами кружки, а их отделившиеся образы. Знак возник в воздухе между мной и дверью. Пентаграмма, состояла из чего-то похожего на дым и колыхалась, как будто под дуновением лёгкого ветра, перебирая уголками. Я сфокусировал зрение, и на знаке стали вырисовываться какие-то символы и буквы. Они появлялись и исчезали, но вникнуть в их смысл было невозможно. Это было похоже на демо-версию какой-то программы.
- Результат деятельности техногенности, – она рассмеялась. – Дальше.
Я продолжил.
- Это длилось недолго. Тот самый сотрудник, с которым мы подошли к двери, положил руку мне на плечо, и всё прекратилось. Он посмотрел мне в глаза, развернулся и направился к своему рабочему месту. Остальные продолжали работать так, словно ничего и не происходило. Я остался в растерянности возле двери. Страха не было, но ощущение непонимания поглотило меня. Шеф нашей группы находилась в своём кабинете, у неё была отдельная комната. Я пошел к ней, чтобы поговорить об увиденном. Но только я поравнялся с её дверью, как она отворилась.
- И она заговорила с тобой? – я был удивлён, что Саби знает о дальнейшем развитии событий.
- Да, но откуда ты знаешь?
- Это замечательно. Ты совершенствуешься в своём сумасшествии. Что же она тебе сказала?
- Руководительница мне сказала:
-Теперь ты все знаешь, - она говорила так же мыслями, не произнося ни слова.
- Хотя ты наверняка и предполагал, что всё именно так. Продолжим?
Я обернулся на сотрудников. Они подняли голову, и с улыбкой смотрели на меня.
Она прошла в центр комнаты, а я сел за свой стол. Все погрузились в работу. В офисе висела привычная тишина, которой я никогда
не придавал значения, хотя работал в ней по ощущениям уже долгое время. Через некоторое время в воздухе стали проявляться символы, буквы, знаки… и это всё состояло из чего-то похожего на дым и колыхалась, как будто под дуновением лёгкого ветра…
- Хм… Весьма любопытно. Но только помни, что безумие – это пока твоя прихоть. Всё это только лишь на время. Совсем скоро эта прихоть перестанет тебе подчиняться. Наступит иная пора, когда она подчинит тебя полностью. Сейчас ты можешь изменить многое, но не хочешь - тобою владеет любопытство. Позднее случится так, что события выйдут из-под твоего контроля. Ведь контроль – это всего лишь предсказуемое поведение мира. Пока ты хочешь, чтобы так оно и было. Когда действие овладеет, тебе станет страшно. Но будет поздно. Принимай решение сейчас. Говоря это, я уже знаю, какой выбор ты сделаешь. Этот тот путь, который ты должен пройти, и именно поэтому я здесь с тобой. На данном этапе страху нет места. Совсем скоро ты не сможешь стать прежним. Я говорю не про те перемены, происходящие постоянно, а про те некоторые, что не знают понятия времени...
- Как же быть?
- Когда ты говоришь то, что думаешь - тебя начинают считать сумасшедшим. Тогда ты начинаешь произносить банальности - тебя называют гением. От героя до негодяя пара честных фраз. Это место выбора. Будь осторожен.

В пёстрый аромат полёта влился привкус падения, и я оказался лежащим на кровати в собственной квартире. За окном брезжил рассвет. Я проснулся один. Саби со мной не было. А в голове звучало только одно слово: «Отражения…».
Как мне хотелось в этот миг говорить с ней, глядя в птичьи глаза, касаться её рыжих волос. Я не хотел в это утро оставаться в одиночестве. Мне было страшно. Страшно за неё и тошно за себя. Хотелось кричать, но я сдержался. Стало просто пусто.
Появились лучи субботнего солнца. Я по-прежнему валялся на кровати и строил планы на грядущий день. Была уверенность, что она сегодня позвонит только после обеда, и нужно было себя как-то занять до её звонка. Будучи настоящей и постепенно становясь завтрашней, она оставляла сообщения в голове для себя вчерашней. Эти сообщения приходили мыслями. Последнее время - моими мыслями, и я научился принимать это как данность.
- Всегда ли утопающий воспринимает спасателей, как спасителей? Желание быть спасённым не всегда бывает истинным. Помни о корнях тебя питающих, – я не помнил того, кто это сказал, но посчитал это девизом настоящего дня. Повернулся к стене и уснул.
И опять перед глазами возникла Саби. Подъем. Её подъем.
Она начала свой подъём. Это было трудное занятие, но она делала его уже не в первый раз, поэтому знакомые ощущения давали силы для подъёма. Те мысли, глубоко поселившиеся в голове, подталкивали и облегчали каждый шаг. Первые усилия были оправданы обречённостью существования. Ступени были мягкими и утопали в ногах, доставляя удовольствие, и одновременно придавали тяжесть передвижению. Перила уносились вверх, маня кажущейся бесконечностью. Но она не касалась их руками, боясь того, что ноги останутся далеко позади от стремительного желания движения рук. Сквозь окно на втором этаже пробивались останки луны и кусок необычайно звёздного в ту ночь неба. Ей нравилось смотреть на небо. Бесконечный небесный простор вселял в неё чувство единение с бескрайней синевой. Поднимая руки к небу, она ощущала то, как оно внемлет и умеет обнимать. И приходило пьянящее спокойствие, которое она испытывала довольно нечасто.
Осталось всего две ступеньки лестничного марша. Совсем скоро она сможет насладить свой взор звездным небом и оставшимся кусочком луны. До рассвета оставалось всего несколько часов. Самая прекрасная пора. Она не могла не восхищаться тем, как ночь отдавалась рассвету. Пора тишины. Предрассветные часы представлялись ей временем забвения и полноты жизни, которые продлить, увы, было не по силам.
Последняя ступень лестницы, казалось, скрыла по горло, но отступила перед её взглядом в навсегда уходящую ночь. Ступив на площадку перед окном, она коснулась ладонями стекла. Потом прильнула своим лицом и всем своим существом к его холодной поверхности. Душная атмосфера комнаты попросилась наружу, и она, оттолкнув задвижки, распахнула окно. Непосредственный в своём великолепии ветер ворвался в дом, заставив отпрянуть от неожиданности. «Весна балуется»- подумалось ей. И запах первых распустившихся уже цветов вскружил голову. Этот аромат, исходивший из природы, отвёл на время мысли, так занимающие её некогда. Она стояла перед распахнутым настежь окном и чувствовала, как ветер играет с её одеждой, волосами, как он окутывает с ног до головы, а после отступает. Он как будто зовёт выйти поиграть из замкнутого пространства, которое стало ей домом. Она встряхнула головой, прибрала разметавшиеся пряди, взором утихомирила ветер и обратила взгляд на вертикальную лестницу, ведущую на крышу. Много раз она поднималась по ней с очередным желанием посмотреть на созвездия или просто встретить рассвет. Но на этот раз подъём по ней имел другую цель. Эта цель имеет свою историю…
конкурсант_25 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.11.2008, 19:41   #15
Посетитель
 
Регистрация: 04.07.2007
Сообщений: 8
Проснувшись, я уже знал ту историю. Голова сильно болела, я опять закрыл глаза. В темноте возникла дверь, похожая на ту в поезде сновидений, когда я впервые увидел Саби. Но эта дверь ничего уже не открывала. Она ничего не скрывала, а просто появилась, как воплощение попыток жить. Я наблюдал её торец и небольшую часть стороны. В той темноте закрытых глаз не существовало ни дверного проёма, ни коробки для её прикрепления. И, тем не менее, она скрипела несмазанными петлями в моей голове своим присутствием…

Опять телефон разверз свою пропасть трескотни.
- Добрый вечер! Пригласите, пожалуйста Лену к телефону.
- Знаете, Вы ошиблись номером, - я постарался сдержаться. – Набирайте номер правильно.
- Я правильно набрал. Я понимаю, что вы меня недолюбливаете, но всё же пригласите её к телефону, у меня очень важная новость для неё.
- Послушайте, предположим, что у вас и есть новость, но для того дома, где сейчас прозвучал звонок, она, поверьте, неактуальна.
Я держал себя из последних сил, чтобы не сорваться, поскольку слышно было, что абонент был весьма нетрезв, и меня очень напрягал его тон беседы.
- И вообще, эмоции мешают разуму. А тот допинг, который Вы приняли, помогает эмоциям разрушить границы реальности. Сюжеты рождают эмоции супротив разуму. Мысли рождают суть происходящего, и несут прочь от логических умозаключений. Вам понятно? А теперь звоните Лене!
Я положил трубку.
- Отражения, блин… Надо сегодня позвонить маме.
Окончательно проснувшись, я пошёл в ванную. Голова по-прежнему болела, но та боль была уже частью меня. Когда растворяешься в ней, она перестаёт существовать… Ты сам становишься болью.
Я включил воду и посмотрел в зеркало.
На меня смотрели жёлто-зелёные глаза, формой напоминавшие птичьи, был в них хищный огонёк. Дополнением служили естественно-рыжие волосы, немного вьющиеся от природы.
- Привет! – сказал я, но губы мои не двигались.
- Привет! Человек – существо социальное и двуполое, - прозвучал ответ.
Я улыбнулся… мне уже не было больно…

Я уже тогда знал, что после игры в отражения, она начнёт писать. Мелькать в буквах, растворяясь в строчках. Играть с точками, превращая их в запятые. И всё это будет для неё необходимо, но не насущно… А я ….Я буду просто её читать, рождаясь теми строчками…

Когда-то я встретил её в поезде сновидений, потом она вошла в ресторан, где я работал. А может быть, она просто меня придумала...
конкурсант_25 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.11.2008, 21:35   #16
Посетитель
 
Регистрация: 13.05.2008
Сообщений: 18



Ужин с сумасшедшей
(Иллюстрация №1)

Стоял теплый оранжево-красный сентябрьский вечер. Кленовые листья грустно помахивали растопыренными ладошками, напоминая и напоминая этими прощальными жестами о приходе осени и не давая обманчивому теплу внушить оптимистам несбыточные надежды.
Открылась и закрылась тяжелая деревянная дверь с надписью "Шансон", вихрь листьев взметнулся, крутанулся разок-другой по асфальту, заглянул в кафе и успел выпорхнуть обратно десятком золотых бабочек в стремительном фуэте, спровоцированном этим случайным сквозняком. Солнечный луч, проникший через открытую дверь, добрался до самого дальнего, темного угла и осветил ярко-рыжую шевелюру, прикрытую широкополой шляпой того же оттенка, оранжевой, огненной, вот только не новой, а наоборот, слегка потертой.
На женщине было синее нарядное платье того самого василькового цвета, который составлял тайну Марка Шагала. Девушки на его картинах всегда улетали в небеса именно в таких платьях. Она изредко подносила к губам бокал с текилой и слушала джаз. В этом кафе обычно играли хорошую музыку, днем, вечером, утром. Когда бы вы ни зашли. Вечером приходил джаз-бэнд, а все остальное время звучали записи профессионалов, старых добрых классиков. Ее завораживал Гершвин. Вилка в руке тихо покачивалась в такт мелодии.
"Summer ti-i-i-ime… Ти-ри-ри-ту-ру-у-у-рам…ра-а-ам…" - шляпа наклонилась, перышки, украшавшие ее, зашевелились от влетевшего в дверь ветра.
-София, тебе прислали яблоко.
Она подняла глаза. Синие-синие, небесно-васильковые. "Тайна Шагала, загадка Шагала - рупь у Савеловского вокзала…" - букетик васильков в красной, замерзшей руке, описанный Вознесенским.
-Вон тот молодой человек у барной стойки, видишь?
Она оглянулась. У барной стойки было трое молодых людей. Один из них помахал ей рукой. Да, приятный. Милый, интеллигентный. Похож на… София резко отвернулась. Опять. Опять и опять. Ее крест и кара небесная…

* * *
-Смотри,смотри, вон Сонька…Опять приперлась поесть нахаляву.
-Удивляюсь, почему ее не гонят? Вроде, приличное кафе, я сюда днем, бывает, с ребенком прихожу… Прям срам один…
-Ну. Так-то, она, вроде, чистая, аккуратная, но ведь все говорят, совсем ненормальная. Сашка мой говорит, симпатичная… Гы-ы-ы… Кудрявая вон. Не люблю я рыжих.
-Ой, а мне так и кажется, у нее в шевелюре мыши водятся… или еще какие насекомые…
-Во-во, или птички какие-нить задрипанные… Срамота.

* * *
-Татьяна Петровна! Здравствуйте, дорогая… Чмок-чмок… Выглядишь отлично… Свеженькая, молоденькая… Не стареешь…
-Здравствуйте, Надюша. Рада видеть… Да и вы в прекрасной форме. Все по салонам? Косметологи-визажисты? Пальтишко, гляжу, новое прикупили? Красивое… Кожа натуральная, тончайшая, легчайшая… Идет вам, к глазам… Ой а помада-то какая… Ив Роше? Нет, не любите? А я беру. Я выписываю, они присылают каталог, я заказ делаю по почте… Мне у них духи нравятся. Ну, рассказывайте, рассказывайте… Как Инночка? Устроилась?
-Устроилась, страшно довольна. Они в круиз собирались, но Олег настоял на Италии. Все время туда ездят… Венеция, Рим, Флоренция. Никак не может обойтись, полюбил Флоренцию, и все тут, что поделаешь…
-Он ведь свою первую книжку в каком-то замке писал? Нет? Так говорили. Путешественник. Хорошо живут-то?
-Хорошо, я прямо очень довольна. Все у них есть. Ездят все время… Не жадничает. И мне подарки без конца… Ну, да ему грех жаловаться, она ведь у меня такая красавица…
-Надюша, осторожно, отодвиньтесь. Там, за вами эта женщина… Еще разольет вино… Или вилкой ткнет. Вот хорошее кафе, люблю его, но никакого фейс-контроля… Может, сказать кому-нибудь, чтобы не пускали ее…

* * *
-Привет, мужики… Слышь, Леха, в выходные опять на шашлыки собрались, поедешь?
-Ну, поехали. А телки? Тех же самых возьмем?
-Че, больной, что ли? Других. Вон, Витька обещал кого-нить склеить… Че, Витюха, сделаешь?
-Я сказал, бабы будут, значит, будут. В крайнем случае, вон ту чокнутую прихватим.
-С ума сошел? У ней птицы в голове. Или в шапке.
-У тя самого птицы в голове. Ты смотри, она красивая, между прочим.
-Витька, ты не увиливай давай. Обещал баб, волоки. Да не одну.
-Если б она нормальная была, то офигенная была бы телка. А то, что одна… Не проблема. Гы-ы-ы…
-Ну пошли ей конфетку. Или яблочко вот. А то вдруг, и впрямь, придется…
-Знакомиться-то будешь, Витек? Или обойдется?
-Обойдется. Там и познакомится. Может, я еще кого найду, вон парочка сидит, ниче вроде.
-Ну, ты давай. Проиграл, нах, давай, обеспечивай нас телками.

* * *
"Где ты сейчас? Что с тобой? Двенадцать лет прошло, а я ничего о тебе не знаю, совершенно ничего. Не знаю, какого цвета у тебя пальто, какой шарф, свитер… Я представляю тебя во всем старом, в том, чего давно уже нет…
Я все еще люблю тебя. Мне даже смешно. Что изменилось? Все и ничего. Все - во мне. Ничего - в моем отношении к тебе. Разве что, глубже стало, нежнее. А самое смешное, что, по-прежнему, ничего нельзя сказать…
Я же понимаю… Она не виновата, твоя жена. Не виновата, что любит не так, как ты хочешь… Она просто не умеет. Она несчастна, беспомощна, слаба. Ей не перенести твоего ухода. Какого ухода? Глупости, все глупости… Ей и измены не перенести… А ты не сможешь жить с ложью. И я… Нет, я смогу. Чего я только не смогла бы, чтобы быть с тобой. Дурочка, дурочка, Анна Каренина. Слабонервная неврастеничка…Ей так повезло, а она не поняла. А я вот даже не знаю, любил ли ты меня раньше, тогда… А вдруг ты меня не помнишь? Или помнишь как-нибудь смутно?
Мой хороший, дорогой мой… Такой добрый, такой светлый… Ты всегда излучал тепло… Знаешь, мне ведь почти ничего не надо… Я согласилась бы просто видеть тебя время от времени… Или слышать. К примеру, разговаривать по телефону… Раз в неделю… Мне бы только разок прижаться к твоей щеке… Один раз… Чтобы ты хоть знал, что я люблю тебя. Это главное, хотя бы знать. Если бы я знала, что ты меня любишь, я бы ни о чем больше никогда не попросила… Я бы обошлась даже без поцелуев… Господи, где же ты?"

* * *
-Вчера, слышь, с Вадькой встречалась.
-Ну-у? И как?
-У него бусинка, прикинь. Знаешь, где? Пирсинг.
-Клево. Мне тоже как-то попался один такой. Прикольно.
-Да меня как-то не вставило. Особенно во рту мешает. Гы-ы-ы…
-Сегодня Анькина училка звонила, ниче, грит, сделать не может. Не хочет читать, зараза, и все тут. Выдрала ее, а че толку? Скучно ей, грит. Ну, не любит, понимаешь? Отец тоже… беседовал с ней, никакого эффекта. В кого она такая…
-Смотри, смотри, яблоко убогой вон тот козел послал… Прикалываются.
-Молодой человек! Угостите даму спичкой! Зажигалку золотую на рояле забыла… Тя как зовут, красавец? Че, Витя? Ну-ну. Я запомню. В киоске у трамвайной остановки я че-то тя не наблюдаю. Ага, там работаю.А ты где? Ну, приходи, побалакаем.
-Эй, Витя, а че вы яблочко убогой послали, а? Поспорили? Шо трахнете ее? Ну, вы крутые… Да на черта она вам сдалася, лучше к нам в гости заходите. Вон, к Ларке в киоск. Че гришь? На шашлыки? Заметано. Конечно, поедем. Ты тока, Витя, сумасшедшую оставь в покое, слышь? А то я брезгливая… Обойдется. Гы-ы-ы…
-Вот прикинь, Ксюха, на черта мне щас второй ребенок? Мой все настаивает. А я думаю, ни фига. Чой-то я буду в пеленках копаться, одной во-от так хватило, паршивки…

* * *
-Танюшечка Петровна, ваши-то как дела? Что Сергей Степаныч? Не болеет?
-Полежал недавно в больнице. Спец. Ну, конечно, устроили. Зять постарался. Одноместная палата, полное обследование. Обслуживание шикарное, как в санатории. Поясницу лечил.
-Мой тоже на курорт съездил. В нервном отделении отдыхал. Сочувствую ему. Если там все такие, как вот эта дама, были… Ему даже изменить мне не с кем было… Я специально его в такое место отправила. Чтоб не думал лишнего…А то ведь, только зазеваешься…
-Про эту даму, между прочим, говорят, что очень красивая раньше была. Образованная, умная. А чокнулась от любви.
-Ну прямо помешались все на этой любви. Что за любовь такая, когда от нее можно рехнуться? Не понимаю. Любовь - это дети, семья, дом… Чего еще-то? А то, бывает, еще и чужих они любят. Это уж совсем подлое дело.
-Совершенно согласна. Подло и гадко. Если тебя замуж не взяли, значит, не нужна такая никому… Хоть и образованная вся из себя … Чего ж на чужих зариться?
-Взгляните только , какие птички у нее на шляпе. Жуть. Прошлый век. Доисторизм.
-Как это можно, совершенно за собой не следить… Надо ж о моде хоть элементарное представление иметь… Это просто неуважение к окружающим.
-Ходит, распространяет инфекцию. Может, в милицию заявить?

* * *
конкурсант_26 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.11.2008, 21:37   #17
Посетитель
 
Регистрация: 13.05.2008
Сообщений: 18
("Ужин с сумасшедшей", продолжение)
* * *
"Оказалось, нельзя забыть. Нельзя. А я ведь старалась…Я с Мишей жила. И живу. Он неплохой, мой муж. Другой давно бы меня бросил, а он… старается лечить. Только любовь никак не лечится. Пытался вчера спрятать эту шляпу. Смешно. Говорит, к ней вороны слетаются, хотят устроить гнездо. Миша, конечно, хороший, но он не понимает, что это не вороны и не воробьи, а мои мысли. Да, есть довольно черные, а есть серенькие, повседневные… Ярких вот только нет, цветных. Тропических, как раньше… А надежда есть… Да, есть… Вдруг, все же, когда-нибудь мы увидимся? Вот тогда и появятся вокруг меня цветные, радужные колибри. И бабочки огромные появятся, и радугу опять начну видеть… Говорят, настоящая любовь должна быть безусловной, абсолютной. Не зависящей ни от чего. Ни от взаимности, ни от того, встречаются люди или нет… Нет, моя любовь пока еще не такая… А жаль… Надо постараться, чтоб было так…
О чем я думаю?
О падающих звездах…
Гляди, вон там одна, беззвучная, как дух,
Алмазною стезей прорезывает воздух,
И вот уж путь ее потух…

Не спрашивай меня, куда звезда скатилась.
О, я тебя молю, безмолвствуй, не дыши!
Я чувствую, она лучисто раздробилась
На глубине моей души…

Да, да, она на глубине моей души… Лучисто раздробилась… Вот вам и Набоков, вот и циник…"
К ее столику подошел бармен с маленьким подносом.
-Яблоко? Какое яблоко?
-Вот это. Взгляни, какое красивое. Красное. Символ любви и молодости.
-Любви и молодости?
-Ну да. Ты ему нравишься.
Я? Нравлюсь?
-Конечно. Он хочет поговорить с тобой. Завтра вечером, в парке. Ты придешь?
"Он похож, похож… Такой же лучистый, и глаза серые, добрые…Может быть, поговорить? Вдруг он что-нибудь знает о нем?"
-Я приду.

* * *
Пожилой мужчина в теплом меховом жилете сидит за столом и глядит в сад, распахивающий ему свои объятия всякий раз, когда он думает о ней. Он думает, мечтает, плачет, он вспоминает ту далекую осень, такую же теплую и оранжевую.
Снова осень, которой
Не было никогда.
Солнечный луч под шторой,
Замерший навсегда,
Облетевшие листья,
Наш непройденный путь,
Обрисованный кистью,
Золотистой чуть-чуть…

Когда-то он написал это и много всего другого о ней. И вот опять, опять… В соседней комнате жена смотрит телевизор. Конечно, он любит жену. Он благодарен ей за то, что не один. Одному ему было бы не выдержать этой муки. Он до сих пор не может вспоминать о том дне, когда Миша принес ему письмо от нее. Прощальное. Он и не думал, что она может любить Мишу. Такого пресного, скучного, правильного. Пошлого. А она, оказывается, любила. И вышла потом за него. Да… Неисповедимы пути…
У него есть ее фотография. Она лежит на столе, под другой картинкой. Иногда он достает ее и рассматривает. Собственно говоря, достает каждый день. Он ничего не знает о ней. Не знает, как она сейчас подстрижена, накрашена, одета. Она всегда была такая красивая, элегантная. От нее исходил тонкий аромат духов, вся она была окутана романтическим флером и положительными эмоциями, лучилась теплом и нежностью. Ему всегда казалось, что над ее головой собираются стайки тихо щебечущих райских птиц… Из-за нее он стал поэтом, а потом переводчиком. Стихотворение Тарковского считает своей биографией и держит под стеклом:
Год за годом проходит,
А стареющий пес
Все стихи переводит,
Задыхаясь от слез,

И совсем понемножку
Жизнь растратил б свою,
Но глядит он на кошку,
Нарисованную,

И ему веселее,
И полегче ему,
Все кошачьи затеи
Обожающему.

Раз в месяц он пишет ей чисто дружеское письмо. И отсылает. Но ни разу не получил ответа.

* * *

"Почему нужно ждать до завтра? Если он что-то знает, то скажет мне сегодня. Сейчас, немедленно. Нужно самой позвать его в парк."
У дверей тихо тренькает колокольчик. Сквозняк, вихрь листьев, колыхание перышек на шляпе.
-Моя жена здесь? Извините. Извините, Бога ради. Разрешите пройти. Пойдем домой, София. Нет, писем нет. И не было. Я купил на Плотинке картину, которая тебе тогда понравилась. "Осенний парк". Так ты идешь?
-Иду. Спасибо, Миша. Ты, как всегда, вовремя.
конкурсант_26 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.11.2008, 21:45   #18
Посетитель
 
Регистрация: 13.05.2008
Сообщений: 18


Шановная пани

(Иллюстрация №15)

Было это давно и, к тому же, в Одессе. А поэтому можно считать, что как бы и не было вовсе, тем более, что я был в ту пору такой еще лысой шмакодявкой, что мои мысли и сделанные в процессе жизни выводы не могут интересовать сколько-нибудь адекватных людей. Ну и будем так считать, что ничего не было.
Отдыхали на пляже. Я, моя мама Роза, тетя Вита и чья-то дальняя приятельница Эмма, о которой и тогда не было никаких сведений, а теперь и подавно. Жара в те первые июньские дни стояла особенно дикая, и на пляж рванулись все, кто мог и не мог, невзирая на пол, возраст и комплекцию. Вытащили из сундуков купальники, распотрошили вошедшие в моду шкафы-купе и облачились в бретелечки и полоски, безжалостно вонзившиеся в отвыкшую от таких смелых экспериментов плоть. Отпускной сезон только начался, но пляж уже был полон туристов, пытающихся вытеснить коренное население, которое тоже не сдавалось и боролось за место под солнцем, занимая лежаки и топчаны с самого раннего ранья и не выпуская их из рук до первой звезды.
Для меня на пляже было много интересного. Во-первых, вареная кукуруза, продававшаяся в огромных количествах, желтая, упругая, натираемая солью. Во-вторых, сушеные и вяленые рыбки, которые считались вредными для детского организма и которые мне старались не давать, а я старался раздобыть всеми правдами и неправдами. В третьих, камешки и ракушки, собираемые мною тоннами, любовно промываемые в воде и сваливаемые в полиэтиленовые мешки. Из песка я тоже строил, как все нормальные дети. Только не замки, а сковородки. Большущие, многочисленные сковородки, на которых жарились котлеты из грязи, добываемой у самой воды, под кустами. Вообще, кустов в этом месте нашего полудикого пляжа было особенно много, что приносило свою пользу, позволяя прятаться от мамы и тети Виты, когда приходила пора собираться домой.
В тот день, о котором пойдет речь, прятаться было еще рановато, до нашего обычного отправления домой оставалось часа два, а потому я спокойно множил свои сковородки, разравнивая песок ладонями и рисуя на нем круги, как инопланетяне на полях штата Арканзас. Народу в этой части пляжа было немного, но, занятый делом, я совершенно не заметил, как с нами рядом приземлились двое мужчин с видеокамерами, разговаривавшие друг с другом на непонятном мне, хотя и смутно знакомом языке. Это сейчас я бы с ходу опознал в них иностранных туристов, а тогда глупо пялился круглыми синими глазами и задавался вопросом, почему я ничего не понимаю, хотя очень внимательно слушаю. "Очень плохая дикция, - думал я осуждающе, - взрослые дядьки шепелявят не меньше меня, и если их не терзает раз в неделю логопед, то это вопиющая несправедливость." Может, я думал и не этими словами, за точность сейчас не поручусь, но смысл в свои рассуждения вкладывал именно такой.
-Шановные пани, - обратился к тете Вите и маме один из дядек, складывая свою видеокамеру на песочек, - шановные пани, пше проше, тут не занята территория?
-Свободно, - отвечала тетя Вита, поправляя локон, - можете смело приземляться.
И тогда другой мужчина, сняв с себя жилеточку из светлой джинсы, такую же панамку, шорты и сандалии, обратился к чужой приятельнице Эмме с просьбой покараулить его барахлишко, пока он сходит искупнется разок-другой.
-Не будет ли затруднительно для шановной пани посмотреть за видеокамерами и одеждой? - попросил он смиренно, устраиваясь совершенно уж по-домашнему и извлекая из котомки полотенца, покрывала, газеты и крем для загара.
Я задрал тогда голову и, пораженный непонятной речью, стал рассматривать маму и тетю Виту, не понимая, что такое значит, "шановные" и как можно отличить шановную пани от нешановной. В то время я, как уже упоминалось, представлял из себя мелкого, неуклюжего лилипута с огромной лысой башкой, не способной к соображению. Я, в основном, наблюдал и запоминал, выучивал новые слова и осваивал понятия, поэтому имел задумчивый вид и удивленное лицо, поворачивающееся, как подсолнух, за каждым заинтересовавшим меня движущимся объектом. Стоя рядом с мамой и тетей Витой, я мог беспрепятственно обозревать примерно по половине каждой из них, все остальное терялось в каких-то заоблачных высях, как верхние этажи небоскребов. Наверное поэтому верхние, деликатные части их купальных туалетов оставались мною неизученными и как бы вовсе не существующими, зато нижние были хорошо знакомы и назывались попросту штанами, как, впрочем, и все мои шорты, плавки, колготки, рейтузы и брюки. Я хорошо знал, что мама на пляже ходит в красных штанах в белый горошек, в то время как тетя Вита наряжается в зеленые с беленькими полосочками. Сам я тоже имел специальные пляжные штаны, белые в голубую полоску, с красными дурацкими кораблями, которые, думаю, очень шли к моей глупой физиономии. Скудость словарного запаса и жизненного опыта в результате привела к тому, что выражение "шановная пани" было истолковано мною совершенно превратно. Поразмыслив над непонятными словами, я решил, что они обозгачают даму в штанах, то есть отдыхающую на пляже купальщицу, олицетворением которой была статуя женщины с веслом, украшавшая берег неподалеку.
"Значит, шановные пани бывают только на пляже," - раздумывал я, озираясь вокруг и находя всех окружающих женщин чрезвычайно "шановными". Помимо штанов, мне пришло в голову еще слово "шаньги", и я даже засомневался, уж не кухарок ли имел в виду иностранный дядька. В таком случае, непонятное слово превращалось в самый изысканный комплимент, потому что умение печь шаньги было для меня тогда неоспоримым плюсом.
Пока я размышлял, дядьки ушли купаться, оставив все свои вещи под присмотром той самой Эммы, которую кто-то вроде бы знал, и потому поздоровался, заметив в песке по приходе на берег. Они плавали и резвились, гоняясь друг за другом и громко оря, а малоизвестная Эмма в бирюзовых штанах курила сигаретку и вертела в руках джинсовую сумку, раскрывая ее и разглядывая содержимое. Тетя Вита, между тем, поднялась и тоже устремилась в воду. "Пошла кокетничать с иностранцами," - подумал я это или что-то подобное и стал с интересом на них пялиться. Вскоре все они стали выкрикивать мамино имя и звать ее к себе, в результате чего я остался один рядом с кустами, Эммой и иностранным барахлом. Посидев немного, я вдруг смекнул, что наступил прекрасный момент для того, чтобы спрятаться, и, поскольку меня сейчас никто не видит, то и найти будет практически невозможно. Незнакомая Эмма в расчет не шла, так как погрузилась то ли в глубокие размышления, то ли в летаргический сон.
Я встал на косолапые ножки и, подскакивая, побежал в кусты, благополучно достиг их и плюхнулся на землю, заползая поглубже и маскируясь, как наш кот Барся с украденной сосиской в зубах. Никто не отреагировал на мое перемещение, так как, собственно, никого вокруг и не было. Никем не потерянный, я полежал в засаде минут десять, после чего стал клевать носом и задремывать, а когда неожиданно проснулся, увидел, что Эмма складывает вещи в сумку, собираясь, по-видимому, уходить. Совершенно, казалось бы, неинтересный факт: почти не известная Эмма собралась домой и кидает в сумку свое барахлишко. Однако каким бы идиотом я ни был, а присмотревшись, почуял неладное. Дама воровато озиралась и как-то чересчур поспешно пыталась запихнуть в торбу сначала одну иностранную видеокамеру, а потом и вторую. Вытаращив глаза, я глядел из кустов, как дикарь из зарослей бамбука, осмысливая эту странную сцену, а Эмма тем временем благополучно собралась и, прихватив сумку, пошла по берегу, покачивая бедрами. Забегая далеко вперед, скажу, что с тех пор ее никто, никогда и нигде больше не видел.
Вскоре из воды показались и замерзшие купальщики, которые прежде всего кинулись к своим махровым полотенцам и долго растирались, давая бессовестной Эмме возможность унести похищенные предметы как можно дальше от места своего преступления. Расстроенный, я вышел из кустов и стал бочком пробираться поближе к маме, и тут один дядька обратил внимание на отсутствие видеокамер, а заодно и охранявшей их дамы. Что тут началось, описать словами просто невозможно. Поляки стали спрашивать у мамы и тети Виты, кем им доводится исчезнувшая пани, куда она могла отправиться и почему ушла по-английски, оставив их ценности на разграбление, а мама с тетей Витой честно начали припоминать, но так и не вспомнили, кто познакомил их с Эммой и чьей подружкой она все-таки является. Пока выясняли, я заметил, что дядьки оказались на редкость деликатными, ибо ни один из них не заподозрил неизвестную Эмму в воровстве, обвинили ее лишь в легкомыслии и неспособности держать слово. Вслед за этим стали оглядываться в поисках настоящих воров и тут вспомнили, наконец, обо мне. О, нет, привлекать меня в качестве воришки им, к счастью, и в голову не пришло, и прежде всего, потому, что унести две видеокамеры мне было еще не по силам. Однако я, не видевший себя со стороны, был весьма обеспокоен и отчаянно хотел снять с себя подозрения. К тому же покрывать практически не знакомую Эмму мне не было никакого резона, и я направился прямым ходом к полякам, чтобы дать свои показания, а они кинулись ко мне, чтобы - чем черт не шутит - справиться у мальца, не забредал ли в их отсутствие кто посторонний. Услышав в результате вопрос, не видел ли я, кто унес камеры, я заволновался, пытаясь сформулировать свой ответ подоходчивее, и решил воспользоваться их же иностранной терминологией, дабы избежать неточностей. Приняв сосредоточенный и умный вид, я набрал побольше воздуха и с чистой душой сдал вороватую Эмму:
-Сперла камеры шТановная пани. В бирюзовых штанах.
Должен сказать, что мое выступление несколько разрядило обстановку, все взрослые начали хохотать, и даже обкраденные поляки. Видя, что меня, вроде бы, не понимают, я решил растолковать свою мысль подоходчивее, поднапрягся и пояснил:
-Трусовная пани.
Не знаю, поняли ли они, кого я имею в виду, но, во всяком случае, назревающий международный конфликт после этих моих слов был полностью исчерпан.
конкурсант_26 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.11.2008, 21:50   #19
Посетитель
 
Регистрация: 13.05.2008
Сообщений: 18


Репетитор по фантасмагорийскому
(Иллюстрация №3)

Утро выползало из голосящего будильника, разливалось по спальне и уже разбрасывало по стене пригоршни солнечных зайчиков, а Кутя все еще не мог продрать глаза, вернуться из мира снов. Вчерашнее сидение за компьютером не прошло даром, с некоторых пор он не ложился спать раньше часу. "Все этот дурацкий английский!" - возмущенно подумал он и стал нашаривать под кроватью тапочки, а найдя их, прошлепал прямиком к своему ноутбуку и, зевая во весь рот, вошел в электронную почту. В ящике было письмо. Нетерпеливо щелкая мышью, Кутя открыл его и победно выдохнул: "Yes!"
В строке "Кому" стоял его собственный электронный адрес: "Garik98@Olympus.ru". "От кого" - он бросил быстрый взгляд и сюда, хотя все знал заранее: "Fantasmagoria/London@mail.ru". Он протер глаза и сделал парочку приседаний. Мелькнула шальная мыслишка: "Может быть, сначала выпить кофе? Или умыться?" Но в следующий момент его пальцы уже совершали привычный пассаж, чтобы открыть прикрепленный файл. Перед ним потекли иллюстрации. Одна, две, три, четыре, пять… "Как сегодня много," - ворчливо подумал Кутя и углубился в сопровождавший их текст. Это был текст на английском языке, и прочитать его с ходу он не смог. Вытянув из ящика стола словарь, он от досады стукнул по нему кулаком, но делать было нечего. Содержание письма становилось понятным только после тщательного перевода.
"Девятое путешествие в Фантасмагорию. Полет к Диспетчеру снов," - прочитал он и углубился в перевод.
-Свалила на меня всю черновую работу, - сердито бормотал он. - Репетиторша чертова. Ну и методика! А обращение с учениками…
Словно спохватившись, он вдруг зажал себе рот свободной рукой и отчаянно замотал головой. Потом подозрительно щелкнул по "Входящим." Так и есть! "И как она только чувствует, когда я начинаю ругаться?" - в который раз изумился он и открыл новое письмо от Герты Симеоновны.
"Успокойся, Кутя. Здесь еще можно. Здесь ты не привлечешь к себе ни убийц, ни экзекуторов. Но ты понимаешь, это имеет свойство входить в привычку."
Он понимал. Он еще не бывал в Фантасмагории, но знал, как можно и как нельзя там вести себя. И уж не потому, что это была такая прихоть Герты Симеоновны, а просто это было смертельно опасно. Полеты, походы и поездки в Фантасмагорию были не для слабонервных.
-Хочешь ТУДА, переводи с английского на русский. И на фантасмагорийский, - сразу сказала она ему, когда вопрос о первом полете только забрезжил на горизонте. - Я должна отрабатывать деньги твоих родителей и учить тебя английскому. Мне присылают сны прямо из Лондона. Сны высшего качества, смею заметить! И кто ж виноват, что в Лондоне говорят по-английски, а я у них на таком хорошем счету, что со мною работают напрямую, без посредников… Согласись, Кутя, что английские сны самые загадочные в мире!
Кутя, он же, собственно, Миша Кутовой, победитель всех олимпиад по английскому, не мог не согласиться со своим репетитором. С тех пор, как он попал в ученики к Герте Симеоновне, он не знал ни одного спокойного дня. Родители не могли нарадоваться, видя его потрясающие успехи во всевозможных "Британских Бульдогах", но ни одна живая душа, кроме Кути и его учительницы, понятия не имела о том, какой ценой завоевываются эти успехи. Фишка состояла в том, что Герта Симеоновна оказалась настоящей, чистокровной фантасмагорийкой, то есть, уроженкой и жительницей страны снов, мечтаний, фантазий, духовных поисков и прочих нематериальных ценностей. В ней она , собственно, и проживала, а в нашем параллельном мире работала, приблизительно так, как работают люди на Севере вахтовым методом. И ее родным языком был фантасмагорийский. Английский же жители Фантасмагории использовали как международный язык, для общения на человеческом уровне с представителями разных стран нашего мира. Ну и так уж получалось, что все ее ученики выучивались фантасмагорийскому наравне с английским, да еще и обязаны были знать оба языка в совершенстве! Другое дело, что не каждый мог стать ее учеником. Этому событию предшествовала обычно череда всевозможных совпадений и случайностей, в результате которых ни у одной из сторон не оставалось выбора: только обучать и обучаться. Вот дети и обучались, начинали интересоваться страной изучаемого языка, начинали стремиться и рваться в Фантасмагорию, и когда, наконец, попадали туда, то понимали, что возврата для тех, кто там выживет, не бывает. Вот такой прикол.

* * *
-Герти, я сварила кофе.
На подносе стояло две фарфоровых чашечки на тонких кошачьих лапках. На обеих - голубые незабудки с золотыми серединками, каждая чашка - на четырех голубовато-дымчатых полосатеньких ножках с крошечными коготками.
Герта Симеоновна подняла глаза от бумаг. Переводы. Масса переводов с английского на фантасмагорийский. Вчера пришла новая партия снов.
"Нет, если б не ученики, - с усмешкой подумала она, - мне бы в жизни всего этого не разгрести… Они добрую половину переводов на себя берут…"
Несколько лет назад ее назначили куратором этого Портала. Исследования, проведенные Фантасмагорийской Академией Наук показали тогда очень страшные вещи. Настроение жителей материального мира было снижено и держалось угрожающих отметок. Люди были на грани депрессии и черной меланхолии. История же свидетельствовала о том, что это всегда вело к войнам и революциям, которые неизбежно пагубно сказывались на нематериальной стороне бытия. Поэтому Ученый Совет решил предупредить нежелательное развитие событий и скорректировать хотя бы сновидения. Конечно, это не могло решить всех проблем. Для снижения риска поголовной депрессии нужно было в корне менять жизнь населения, но это было делом долгим и хлопотным, а ситуацию следовало переломить немедленно… Всю территорию по эту сторону поделили и назначили кураторов, возложив на них ответственность за душевное состояние населения прилегающих местностей. Портал, который курировала Герта Симеоновна, снабжался снами самого высшего качества, благодаря ее связям с Dream Laboratory, не знающей себе равных в производстве снов и расположившейся поблизости от Лондонского Портала Связи с Фантасмагорией. Вот почему все сопровождение шло по-английски и требовало перевода на фантасмагорийский язык и языки стран-потребителей. Герта Симеоновна вполне справлялась с переводами, а в последнее время, когда поток снов увеличился, привлекла к работе целую артель, трудившуюся в поте лица, а порой и помогающую осуществлять доставку снов в Центральную Диспетчерскую. Конечно, это было категорически запрещено. Именно это и абсолютно категорически. Но она нарушала правила и допускала их к полетам. Разумеется, предварительно долго тренировала и воспитывала . Правда, не все поддавались воспитанию и тренировкам, и тут уж она ничем не могла помочь, ибо, в конечном итоге, все равно, все зависело от учеников. Она и так появлялась в чьей-то жизни не сразу и неспроста. "Когда ученик готов, приходит учитель," - это правило всегда было неизменным и действовало в любом мире.
-Герти. Он уже готов.
-Кофе?
-Кутя. Я говорю о Кутовом.
Рядом с письменным столом стояла Серпентина Плутониевна, ее бабушка. Да, вот так вот. Герта Симеоновна жила с бабушкой и котом Персеем. Такая у нее была семья. Впрочем, в Фантасмагории этому не придавали большого значения. Понятия этого параллельного мира всегда были гораздо менее условны, чем наши. Самой высшей ценностью там издавна признавалась безусловная любовь. Абсолютная, та, что не зависит ни от чего: ни от взаимности, ни от общественных установок. А в каком виде это реализовалось на практике, никого не интересовало… Последние полгода кот дома отсутствовал. Герта Симеоновна никому постороннему не смогла бы доверить этот участок. Слишком неблагополучный, со слишком пессимистически настроенным населением. Она поручила эту работу Персею, назначив его своим волевым решением и, как всегда, ни с кем не посоветовавшись. Даже с Серпентиной Плутониевной, потому что Серпентина Плутониевна непременно захотела бы полететь сама, и тогда прощайте вкусные завтраки и изысканные ужины. Ибо в этой семье так было заведено: Герта Симеоновна работала, как лошадь (можно даже усилить сказанное, добавив: как лошадь Пржевальского), а бабушка готовила, стирала и убирала, поддерживая внучку и обеспечивая ей крепкий тыл. Однако, в свое время и она была профессионалом высокого класса, неоднократно засылалась в материальный мир, принимая наиболее приемлемый для него вид: то ведьмы, то биоэнерготерапевта, чтобы вести коррекцию материальности с позиции высших ценностей.
-Он вполне готов к тому, чтобы на этот раз полететь.
-Не знаю, Серпи, - Герта Симеоновна задумчиво отхлебнула из чашки с лапками. - Может быть, рановато? Ему всего четырнадцать.
-Сейчас паспорт получают именно в четырнадцать. Посмотри на него. Он остроумен, как Арик.
-Дед был уникальным, Серпи. Никому из них даже не приблизиться к нему.
-Ну конечно, не приблизиться, Герти. И не надо. Такие, как Арнольд, быстро сгорают. Но на этого можно положиться.
-Знаю, знаю. Но я думала, хоть через годик…
-Но, между прочим, все остальные в командировках. А сны нужно отправлять, они готовы. Все переведено, скомплектовано, адаптировано. Персей пишет, у них материалы на исходе. Кстати, ему нужен новый ноутбук. Его постоянно клинит. Ты хотела оставить один, из партии усовершенствованных.
-Я оставила. Знаю. Посылку на станцию нужно отправлять. Но…
-Ну а что, Герти? Начинать все равно надо. Он достаточно умен. Это самое главное. Он сдержан. И он не Овен.
-Самое главное, что он не Овен! - усмехнулась Герта Симеоновна. - Быть Овном там весьма… неудобно!
Бабушка с внучкой понимающе рассмеялись и принялись за блинчики с земляничным джемом.
-Подумай, Герти, подумай.
-Хорошо. Я подумаю.
* * *
конкурсант_26 вне форума   Ответить с цитированием
Старый 18.11.2008, 21:53   #20
Посетитель
 
Регистрация: 13.05.2008
Сообщений: 18
(продолжение)
Кутовой только что закончил перевод и сидел перед ноутом, обхватив голову руками. Что он переводил? До сих пор это были сны. Иногда красивые и романтичные, иногда - загадочные и странные, иногда - безумные, без границ и правил. О том, как эти сны посылаются людям, Миша старался не думать. То есть, он знал, что существует определенная технология, которая каким-то неведомым образом срабатывает и запускает нужное сновидение. Он даже попросил как-то послать ему тот сон, который только что переводил и который произвел на него сильное впечатление. Ее попросил, Герту Симеоновну. И в ту же ночь увидел его.
Да, до сих пор это всегда были сны. А вот сегодня… С одной стороны, казалось бы, это сновидение в жанре фэнтези. С другой - четкая инструкция, наставление о том, как вести себя ТАМ. Да и не только. О том, как вести себя, он уже знал. А сейчас собственноручно перевел правила полета, способы управления котопланом.
"Неужели? - подумал он, боясь поверить и боясь ошибиться. - По-моему, в четырнадцать еще никто не летал."
Кутовой вновь повернулся к ноутбуку, пробежался по клавиатуре. На экране замелькала его коллекция виртуальных книг о Фантасмагории, описаний, альбомов, цветных иллюстрауий. В вирте все было возможно, даже собрать такую библиотеку. Он открыл полюбившиеся дневниковые записи одного путешественника.
"В Фантасмагории материя всегда следует за духом , воплощение за идеей, эта последовательность нерушима. Материя не вступает в игру сама по себе, без идеи, но уж если слово произнесено, картина в воображении нарисована, ничто не сможет воспрепятствовать ее воплощению…"
"Однажды я имел неосторожность вспомнить там рассказ Толстого "После бала", недавно прочитанный моей дочерью. Картина столь навязчиво лезла в мозг, что я не смог ее отогнать, и, конечно, был избит вместе с тем несчастным, которого подвергали экзекуции…"
"Грязные, черные пожелания моментально осуществляются, обрушиваясь на того, кому пожелали зла, а потом, по закону бумеранга, тотчас возвращаются к пославшему их и бьют еще сильнее…"
" В этой стране происходит некое смещение угла зрения на мир. Мы начинаем видеть все варианты развития событий… Пространство вариантов… Те крайние проявления, на которые способна та или иная душа. Поэтому темным душам там становится очень страшно. Там нужно полностью контролировать себя, не давая душе темнеть, распоясываться. Иначе она притянет Зло…"
Он побарабанил пальцами по столу. Слишком трудно, особенно, если ты импульсивный, быстро на все реагирующий подросток. Кажется, тот ученик, которого избили шпицрутенами, был по гороскопу Овном. И, между прочим, он летал уже будучи взрослым. "Хорошо, что я Стрелец… - подумал Миша. - Это, и впрямь, очень хорошо, потому что я чувствую приближение полета… Ну, что ж… Не знаю, счастье это или испытание… Или такой вид тестирования… - он усмехнулся. - Да, препод она классный, ничего не скажешь… Высшая оценка - ВЫЖИЛ."
На экране запульсировал конвертик, давая знать, что пришла почта. Кутя открыл "Входящие" и нашел там письмецо от Персея.
"Миха, привет," - писал он, - "ничего не просекаешь? Сдается мне, что мы с тобой скоро увидимся… Конечно, это не моего ума дело, но больно уж ты быстро взрослеешь. И ботанишь по-черному. Боюсь, что Серпи сделала на тебя ставку, а ты сам знаешь, в каком она авторитете… По крайней мере, она третий день подряд жарит блинчики с земляничным джемом… А ты и сам знаешь, чье это любимое блюдо. Ума не приложу, что она кладет в этот джем, но после них всегда добивается всего, чего хочет. Хорошо, что Герти не сказала ей о моем предполагаемом полете, а то, знаешь, пара блинчиков - и я бы тут сейчас не сидел. Жарил бы котлеты на кухне, а наша Серпи летала в облаках… Между прочим они обещали мне новый ноут. А волочь его сюда совершенно некому, все в разъездах. Разве что сама сподобится, да ведь ей некогда. Ученый Совет совершенно из ума выжил, нагружает ее, как школьную училку… Миха, хотел сказать, ты стал классным переводчиком. Сны просто блеск. Честно. Никто из прежних так не переводил. Как живые. Ну, они, конечно, и так живые, но я про плоский вариант, тот, что для транспортировки. Ты, Миха, может, даже талант среди материалов. Тебе книги надо для них писать.))) Ну ладно, это все лирика. Важно другое. То, что тебя, кажись, избрали. Готовься. Ну, а мы-то с Раей рады, конечно. Ждем-с."
-Вот бли-и-ин… - Кутовой схватил себя за вихор и дернул. - С земляничным джемом… Значит, не я один с ума спятил… Персик тоже… Ну, а уж о Герте Симеоновне и говорить нечего… Скоро первоклассников засылать начнет…
В этот момент зазвонил телефон.
* * *
-Миша? - произнес знакомый голос, в котором Куте всегда мерещилась легкая усмешечка, как будто Герта Симеоновна кривовато улыбается уголком рта. - Доброе утро.
-Да… Здравствуйте, Герта Симеоновна… - промямлил он, пряча письмо Персика и срочно выходя из электронной почты, словно она могла увидеть их переписку из телефонной трубки.
-Как продвигается "Девятое путешествие"?
-Я закончил… Только что. Все в порядке.
-В порядке? Ты уверен? - ему показалось, что усмешка стала явственнее.
-Да, Герта Симеоновна, - его самого поразила появившаяся в голосе твердость. - Я готов.
-Угу, - неопределенно протянула она. - Я, впрочем, так и знала.
-Сегодняшний урок… будет? - он не знал, что еще сказать.
-Нет… То есть, да… Ну, в общем, приходи…
"С вещами?" - подумал Кутя, но воздержался от шуток.
-Со всеми переводами. С хорошим настроением и запасом позитива. Постарайся выспаться.
-Прямо сейчас?
-Да, вот прямо сейчас и ложись. Я позвоню Персею, он пошлет тебе сон.
"Он уже подсуетился, - мелькнуло в Кутиных мозгах. - Спасибочки."
-А в семь я тебя жду.
-Хорошо, Герта Симеоновна. Я буду. Передавайте привет Серпентине Плутониевне.
Положив трубку, она рассмеялась. В соседней комнате Серпентина Плутониевна положила параллельную трубку.
-Слышишь, Герти, мы не ошиблись. Он уже совершенно взрослый.

* * *
Выйдя из дома, он сразу же увидел его. Своего врага, самого мерзкого человека, которого он когда-либо встречал. Вообще-то его звали Пашей, но была еще и кличка, и весьма примечательная, Покойник. Этот тип имел удивительно мертвецкую внешность: синюшное лицо, слегка закаченные, пустые глаза, бескровные губы… В их городе он прославился тем, что грабил слабых. Подкарауливал первоклашек по одному и отбирал деньги и мобильники, обманывал пенсионеров, являясь к ним с известием, что их внук попал в ДТП и требуется взятка инспектору ГИБДД… Однажды придумал продавать заранее места на кладбище, мотивируя предложения тем, что кладбище собираются закрывать для захоронений… Его сажали, выпускали, снова сажали и снова выпускали.
Покойник был кошмаром Кутиного детства, причем, Кутя боялся его больше не как бандита и вора, а как какую-то непонятную потустороннюю сущность, с которой невозможно бороться. В младших классах его даже терзали ночные страхи, особенно после того случая, когда Покойник встретил его в темном дворе и прошипел в ухо, что перережет всю Кутину семейку, если не будет регулярно получать "налог на хорошие оценки". Этот налог платили ему все отличники, никто ни разу не отказался. А Кутя не заплатил. Ну, и попал за это в больницу. Но семейку, как грозился, Покойник не тронул, видимо, только пугал. Вдобавок ко всему, этот тип завел двух бультерьеров. Бультерьеры ходили по улицам без поводка и намордника, кидались, на кого вздумается, но пока каким-то чудом никого не загрызли. За ними обычно волокся пьяный Покойник, отпуская шуточки, от которых у прохожих волосы вставали дыбом.
Теперь подросший Миша уже не боялся его так панически. Его лишь охватывало непреодолимое омерзение, впрочем, Покойник последнее время находился в тюрьме и глаза не мозолил. А сейчас, видимо, вновь вышел на свободу.
-А-а-а-ах, какие люди! - просипел он, сплевывая. - И без охраны… Слышь, ты, ботаник… За тобой должок!
Миша очень торопился. Он долго готовился к этому дню, и теперь, когда величайшее событие его жизни подошло так близко, ему было совершенно не до выяснения ненужных отношений…
"Почему всегда так бывает: словно какие-то мелкие бесы строят козни в преддверии важных моментов, - подумал он вскользь. - А может быть, это тренировка? Нет, если представить себе, что я уже там, а это всего лишь мыслеформа… Неужели там будет все тот же Пашка Покойник?"
-Да ни за что, - пробормотал Миша и пошел прямо на своего противника. - Некогда, некогда, мимо!
Вытянув руку, он отстранил оторопевшего Покойника и удивительно спокойно прошел мимо него. В мыслях у него при этом вертелось: "Знаю я теперь, как сквозь стены проходят. Главное, их не видеть, а видеть то, что за ними!"

* * *
конкурсант_26 вне форума   Ответить с цитированием
Ответ

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 11:48. Часовой пояс GMT +3.



Powered by vBulletin® Version 3.8.6
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot
Права на все произведения, представленные на сайте, принадлежат их авторам. При перепечатке материалов сайта в сети, либо распространении и использовании их иным способом - ссылка на источник www.neogranka.com строго обязательна. В противном случае это будет расценено, как воровство интеллектуальной собственности.
LiveInternet