|
Посетитель
Регистрация: 14.05.2007
Сообщений: 10
|
Иван Петрович Сракопадов
Иван Петрович Сракопадов проснулся от назойливого луча солнца, пробившегося в прожженую окурком дыру в шторах, и неприятно щекотавшего заплывшее веко. "Боже, снова утро..."- Подумал Иван Петрович Сракопадов, и мысли привычно скотились гремящими бильярдными шарами по стенкам такой привычно гудящей по утрам голове.
Иван Петрович Сракопадов был простым сантехником, не без аристократических замашек, и опять же не без тяги к прекрасному. Иван Петрович Сракопадов любил вино и женщин. Но вместо этого, зачастую, скорее всего от глубоко въевшегося в кожу запаха его рабочей среды, женщины его не любили. А клиенты вместо Бургунского носили самогон. Иван Петрович Сракопадов не был алкоголиком. Он не был даже пьяницей. Просто окружавшая его среда была вместилищем разочарований, которые ему, человеку с тонкой душевной организацией, носившему бабочку поверх желто-непонятной рубашки и синего комбинезона, и раскланивавшемуся с прохожими как некий стацкий советник приходилось топить в алкоголе, закусывая чем бог пошлет, то есть вареными диетическими яйцами с зеленым луком. Вся разница в смене сезонов года для Ивана Петровича Сракопадова была в смене закуски. При том не радикально. Летом это был зеленый лук, зимой репчатый. И как бы не стремился Иван Петрович Сракопадов к чему то новому все новости так или иначе становились связаными со степенью опьянения. "А стоит ли вообще жить, если истинная причина и даже следствие всех перипетий обязательно сводятся к стакану? А стоит ли жить, если члену не на кого стоять, и даже подрочить не получается, потому как напиваешься быстрее, чем туда дойдут руки? А стоит ли жить, если ты копаешься в чужих фекалиях, а душа постепенно наполняется их прямым отражением? А ну его, такие мысли... Опохмелиться бы и на работу...",- И он выпивал стакан, заботливо припасаемый на утро еще в трезвом состоянии, одевал комбинезон и выходил.
- Пятрович, тута такая бяда приключилася...- старая баба Нюра, жившая в этом доме со времен динозавров, встречала Ивана Петровича Сракопадова каждое утро на скамейке у парадного. Она, и ее нескончаемые проблемы были самым что ни на есть подтверждением существования реальности, и ее пока непоколебимого присутствия.- у меня тама снова унятаз забивси. Навернае эта апять эти с верхнего этажа сруть сваей краснай икрой, и трубы забивають гандонами. Я, старая, бальная, кажную ноч чую как они ебуцца. Страшна кричит эта девка! ой чего ана так кричит? Мой старый никада за всю жысть ни звука из меня не выдавил. А эти... Маладые... Зайди ко мне, милок, глян что с унятазам, а то самой мне, старай, к Нилавне на четвертый нада хадить. А там жеж внуки ейные, я перднуть баюся... Спаси, родненький, я уж тебя не обижу.
Самогон у бабы Нюры был отменным. Гнала она его постоянно используя карамель вместо сахара. Да и унитаз у нее забивался не от соседских, выброшенных в унитаз презервативов, а от отходов самогоноварения, ну того, что от браги после перегона остается. Забивался этот унитаз с завидной регулярностью. Иван Петрович Сракопадов был вовсе не против прочистить его снова. А что, лишняя бутылка в помеху не встанет. Иван Петрович Сракопадов кивнул в знак одобрения и медленно пошагал в контору под тенью старых лип, раскланиваясь прохожим...
Клавдия Степановна Членождущая была эстетствующей туалью. Она никогда не танцевала в балетной труппе из за более чем крупных форм, данных ей природой. Но в душе она была как минимум Анной Павловой. Клавдия Степановна Членождущая плакала под Растроповича и в свои 40 (с небольшим) зачитывалась Достоевским, Роменом Роланом и Жорж Санд. Клавдия Степановна Членождущая ждала своего принца. Вернее ждала принца, а своим он смог бы стать и в последствии. Ведь не зря она старательно готовилась к законному браку с каким нибудь заезжим Алленом Делоном, и совершенно не обращала внимания на местную праздно шатающуюся шваль. Ведь эти, окружавшие ее люди не могли отличить барокко от рококо и путали королей франции, называя всех максимум Людовиками. Это они, заслоняя ее, само совершенство в приготовлении пирожков с капустой, тыкали пальцем и смеялись над ее шляпками из тюля и крепдешина, которые она шила сама, и украшала перьями павлинов, и шелковыми розами. Клавдия Степановна Членождущая даже не заговаривала со своими соседями, и когда умерла ее мама, Матильда Васильевна Синечулковая, сменила фамилию и никого не спросясь, тихо кремировала тело на пустыре за леском одной из темных июльских ночей и продолжила тихо ждать принца обливаясь слезами и поглощая молочный шоколад по три сорок за плитку.
Клавдия Степановна Членождущая работала лаборантом в одном околонаучном заведении, вернее в институте химических проблем пищеварения сусликов в условиях средней полосы. Чем занимался этот институт, не знал никто, даже работавший в пункте приема стеклотары, расположившегося на гостеприимной территории, вечно выпивший Колян. Да а что могло интересовать нашу героиню с зарплатой эквивалентной цены десяти килограммов докторской колбасы. Клавдия Степановна Членождущая пила краснодарский чай с сушками и грезила, глядя грустными коровьими глазами в немытое окно выходившее во двор, как раз на пункт приема стеклотары. Перезвон бутылок за окном рождал в ее голове картины отплывающих от лазурного берега белокрылых парусников, уносящих ее, с принцем куда-то в розовый закат...
Иван Петрович Сракопадов однажды теплым летним деньком решил между делом вынести собравшуюся в его небольшой коморке, называемой гордо мастерской, секлянную тару. Накопилось ее как раз на ту сумму чтобы восполнить дома стратегический запас яиц и лука. А пара бутылок мятного карамелевого самогона бабы Нюры только и ждали, когда же будет готова закусь, и манили своми искрящимися из недр пустого холодильника эпохи развитого социализма. Иван Петрович Сракопадов заботливо собрал тару в авоську тех же славных времен, с которыми было связано столько надежд и главное там осталась его молодость, и неспешно, бормоча под нос Евтушенко отправился к ближайшему пункту приема.
Клавдия Степановна Членождущая заметила его сразу. Это был он! Принц в синем комбенезоне, легкой четырехдневной щетиной и бабочкой на желто-непонятной рубашке не первой свежести. Это Он! Только такой, графской походкой с авоськой пустой стеклотары был ее мечтами, неожиданно материлизовался во дворе их института. Слесарь, нет Сантехник ее мечты! Ее желанный, милионы раз облобызаный рыцарь разводного ключа. Клавдия Степановна Членождущая бросилась к двери, даже не пригладив волосы, перевернув стакан с неизменным чаем, рванула по трем лестничным пролетом, только бы не упустить этот момент...
- Здравствуйте, вы сантехник?,- Клавдия Степановна Членождущая нашла для этого обращения свой самый томный голос.
- Да...,- Иван Петрович Сракопадов оглянулся и от увиденного, грубые слова застряли в его горле.
- Я из 44 квартиры, у меня уже три года не работает слив в ванной, не могли бы Вы посмотреть?,- она взмахнула ресницами, а у него сердце забилось чаще,- Смогли бы?
- Да,- он нервно сглотнул ком, подступивший к гортани.
- Буду крайне признательна...
Прошло несколько лет. Однажды на пустыре за леском теплым летним вечером остановился джип, дверь распахнулась и свежие цветы упали на землю.
- Спи спокойно, мама. Я нашла своего принца, ну и кой чего еще...
Иван Петрович Сракопадов расковырял трубу под ванной в квартире Клавдии Степановны Членождущей. То что он там обнаружил позволило с полной уверенностью определить их совместное будущее. Мешок золотых монет царской чеканки, спрятаный заботливыми руками, провалился в трубу и наглух перекрыл сток. В общем. Опуская подробности о пирожках с капустой, они зажили счастливо прикупив небольшой островок в карибском море...
Но частенько ночами в своих снах Иван Петрович Сракопадов слышал позабытый голос прошлого: "...Пятрович, тута такая бяда приключилася..." и привкус отдаленно напоминавшего передержаный кальвадос на губах...
© Antti
|
Композиция, интрига, страдания мятущейся души, счастливая развязка - воссоединение двух романтических душ, переживших катастрофу разрыва мечты и действительности... и легкое дыхание неудовлетворенности русской интеллигенции. Все есть!
