проза, не вошедшая в рубрики Звезды

[Наив]

Что-то переменилось.
Возможно, притупилось ощущение бесконечности – странной и пугающей, без единой минуты живого времени.
А еще - вернулось желание говорить, и, теперь, мне хочется рассказать кому-то о своих звездах.
Я сижу на верхнем этаже высоченного автобуса, крадущегося по невидимой дороге. Кроме меня здесь нет ни души.
За окнами – непролазная, до испуга, темень.
Только сквозь прозрачную крышу серебристыми, зовущими глазами с неба смотрит на меня ночь.
Уставший вечер давно и безнадежно отстал от нас, скрывшись где-то за невидимым горизонтом, а новое утро еще не родилось.
И, вряд ли родится. Потому что вместо пункта назначения в билете лежит на боку вытянутая восьмерка.
Не помню, как очутился здесь, ведь автобус никогда не останавливается.
Возможно, так было всегда, и я пришел в этот мир отрешенный и тихий, с перекошенным бледным лицом и задранной кверху головой.
А может быть и нет.
Ведь в моем билете в графе «время отправления» значится несерьезная, родом из детского сада, болезнь – скарлатина. Застенчиво улыбаясь беззубой улыбкой девчонки из старшей группы, она впилась мне в горло мертвой хваткой.
Вызванному по такому случаю докторишке, похожему на старую сморщенную обезьяну, оставалось только констатировать летальный исход.
Вспомнил. Тогда то я и попал в этот автобус.
Сперва путешествие было невыносимым. Я совершенно не знал чем себя занять, и, закрыв глаза, ежился в кресле под пронзительными взглядами небесных светил.
Изнывая от одиночества, я представлял, как где-то наверху щелкает затвор и пуля, отлитая из лунного света, пробивает стекло и прошивает мне голову, избавляя от непрошенной бесконечности.
Но вскоре я нашел занятие.
Однажды я услышал, как звучат звезды. Оказывается, пока я сидел в унылой тишине, они галдели там, за стеклом, кружась во вселенском танце.
Сначала до меня доносилось только шуршание, но, со временем, я научился различать голоса отдельных светил.
От причудливых созвездий вместе с мягким светом лились странные, чуждые человеческому уху, песни.
В них мешались гул океана, завывание ветра, вздохи сгорающего в ярком пламени воздуха и множество других, не тождественных никаким словам, звуков.
А через некоторое время я отыскал созвучие звезд, рождающее мою мелодию.
Не могу ее описать – это невозможно. Да и не нужно.
Скажу только, что она была невероятно, до последней звездоноты моею.
Но хватит болтовни! Давайте-ка, я лучше покажу вам звездочку из своего созвездия.
Какую? Да хотя бы… вот эту, крошечную, шелестящую, как речной камыш.
Прикасаюсь к ней - сквозь стекло.
И мы уже летим, пробиваясь сквозь толщу сверкающих светляков - месяцев, дней, часов - кусочков времени чьих-то жизней, мешая время с пространством и растирая в мельчайший порошок звездный свет.
Мгновение/бесконечность - и мы у цели.
Звезда оборачивается теплым июньским вечером.
Ветерок заблудился в непролазных зарослях камыша, и, что-то жалобно лепетал, прерываемый резким стрекотом цикад. Солнце почти спряталось.
В воздухе еще сильнее запахло плавнями, тиной и сыростью. От невысокого причала только что отчалил катер, увозя в город уставших дачников.
На берегу реки, под кое-как скроенным из шифера навесом разместилась компания ребят.
Весь день они купались, ныряя в воду с причала, и порядком умаялись.
А теперь, грызя зеленые, из соседского сада, абрикосы, шлепали растрепанными картами о деревянную скамейку.
Вон тот русый, с обожженным на солнце носом, мальчишка – это я.
Мне двенадцать и меня впервые оставили ночевать на даче самого.
Я как раз вытащил из колоды карту и завопил «Привет, валет!», когда к скамейке подошли двое ребят, на пару лет постарше.
- Отойдем. Разговор есть.
Они оттащили меня под крону старого ореха.
- Мне сказали, ты клеишь мою девчонку. Это правда? – Спросил тот, что повыше, с короткой стрижкой. – Ну, чего молчишь?
От удара по лицу я на миг потерял сознание.
- Вставай! Дерись, ублюдок!
Она сидела с остальными на скамейке и презрительно смотрела сквозь меня своими васильковыми глазищами.
Из носа потекла кровавая жижа, внутри нестерпимо щемило, а руки сжались в кулаки. Но я остался лежать на земле.
Трус! Какой же я трус!
Ту ночь я проплакал навзрыд.
Почему я потащил вас именно к этой звезде?
Отчего - не к радостной или счастливой?
Не знаю.
Я часто к ней летаю.
Можно было бы еще наведаться к красноватому карлику.
Туда, где девушка, носящая под сердцем моего ребенка, с надеждой смотрела на меня, а я трусливо отвернулся.
Или к любой другой необратимой минуте из созвездия ушедшей жизни.
Ведь надо мной - застывший салют вечности.
И масса времени. Мертвого времени, без возможности что-то изменить.
А у вас?

(с) Наив

[Klivija]

оч и оч достойная вещь .

[Муза]

Мой статус остается неизменным: "НАИВный почитатель"

[chajka]

Голосовала именно за эту вещь. Потом отобрала еще 2 ,чтобы поощрить и другие тоже хорошие рассказы.
Но если бы надо было выбирать один , не стала бы сомневаться.
Просто блестяще написано и очень близко.

[cyan]

и после этого Нетормоз победил? o tempora o mores

[Муза]

cyan, на ЯПе имеется своя коньюнктура... собственно почему мы и расстались...

[cyan]

Муза, просто большинство людей там не видят, или видят по другому вещи, подобные этому рассказику...обидно, но так было всегда. и будет.

[Peccator]

Наив,
Отличная вещь.Краткий рассказик о краткой жизни,"слайды прилагаются".Хорошо.

[thelonewolf]

круто. хорошая проза. Наив = знак качества

[Ringa]

Очень сильно. Очень нежно. Очень трогательно. Очень живо.
Голосовала за других, но этот рассказ запомнился, запал в душу. Жемчужинка.