В зелёной скворешне прячешься,
свой садик лелеешь яблоневый.
Ты здесь нарисован начисто,
написан стихами в прозе -
чтоб вечность латать текущую,
в тазы собирая капли её,
и самое в мире лучшее -
подвязывать плети розы.
Здесь ветер страницы ветхие
листает и перечитывает,
у сада играет ветками,
загривок густой ерошит.
Здесь даже промзоны мёртвые,
закатом насквозь пропитанные -
чудесны.
И жмутся мордами
друг к другу ряды заброшек.
Он ловит дни, отскребая с рук чешую налипшую,
вдыхает ночи, дымы костров голубые, терпкие.
В его карманах давно закончились все наличные.
Свободу цедит, холодный воздух ладонью черпая.
Он запрягает велосипед, говорит - "до скорого!"
и на багажник сажает лето в колючем свитере.
Но не уедет ни в Антарктиду, ни к морю Чёрному,
так и останется между Астраханью и Питером.
И будет прятать в своём простуженном средостении
шаги любимых, цветные сны, золотые улочки...
Пусть тонет в проруби уходящего дня осеннего
тончайший месяц - крючок рыбачий господней удочки.
[Ссылки могут видеть только зарегистрированные пользователи. ]
Под небом голубым есть город золотой, а рядом с ним - зеленый лес, и дуб шумит листвой.
Растут на дубе том поэты и певцы, безумные художники, бродяги, сорванцы...
Они на ветках гроздьями висят,
И небо жжет пылающий закат,
А на последней веточке - прозаааик,
В обнимку с откровением про зааааааек…
Прийти туда нельзя, но можно заплутать и вдруг услышать что-нибудь, когда все лягут спать:
Гитарный перебор прокатится в ночи, хихикнет скрипка тоненько, планшетник застучит...
И ты увидишь: спелые стихи
Со стуком вниз срываются с ветвей,
Они ведь с дуба падают случааайно,
А потому и очень неприкаааянны…
И я там шелестел, на нижней ветке рос, но ветер оборвал меня и из лесу унес.
А кто бродил внизу под дубом золотым - об этом мы из скромности давайте умолчим...
Ведь кроме облетающих стихов,
В траве полно созревших желудей,
Сияющих, как спинки скарабееев,
Они вам не стихи и не робеееееют...
Дразнит пустая страница альбомная –
вдруг да придумаешь что-нибудь умное?
Может быть, может...
а знаешь, любовь моя,
снилось мне снова – мы всё же не умерли.
Разочарован... я выплыла, ну прости –
благо вода для сгорающей заживо.
Вновь поражая тебя своей глупостью,
обескуражу своими пейзажами.
Тише, смотри же – мы в маленькой хижине,
стиснутой с разных сторон небоскрёбами.
Трудно представить, что можно быть ближе, но
мы не сдаёмся и сблизиться пробуем.
Я умываю тебя поцелуями,
ты мою рожицу гладишь скуластую...
Время пронзительно-солнечно-лунное
словно пронизано нашими ласками
Дела нам мало до города серого –
в красно-зелёном деревья вишнёвые.
Этим цветам до беспамятства веруя,
тонем друг в друге, как умалишённые
и, захлебнувшись небесными высями,
падаем, падаем...
Быть по-ведуньему:
можешь убить меня снова и высмеять...
Только я новую жизнь нам придумаю.
