Оголодавшие и отощавшие за зиму деревенские коты еще не пели своих ночных арий, когда утром, выйдя из дома, я услышала странный гул, как будто неумелая чья-то рука из скрипки извлекала монотонные свистящие звуки. Звуки слышались с высоты. Подняв голову, увидела пару лебедей. Летели красиво, мощные взмахи крыльев и издавали эти странные звуки. Так началась весна в деревне.
Мой сосед Зигмас подарил мне перед 8 марта собственноручно сделанный веник из прутьев. Я на него за это совсем не в обиде - какие могут быть цветы в деревне в начале марта. И хоть, были у меня веники всякие разные пластмассовые, прислонила я Зигмаса веник к стенке верх тормашкой и получился как бы букет из прутьев.
Странный этот Зигмас. Пришел как-то и рассказывает, что ему внучка купила лейку, а крышку от лейки он найти никак не может. Я ему и говорю:
- Что ты, Зигмас, собираешься в лейке суп варить, зачем тебе крышка?
Или на днях рассказывает:
- Прилетели большие-большие, кричат и кричат. Спрашиваю:
- Кто же это?
Ни по-литовски, ни по-русски сказать не может. Пока до меня не дошло – журавли!
- Гярвес (по-литовски журавли) что ли?
- Да-да, говорит – журавли!
Журавль – птица очень боязливая, но в нашей глухомани пришлось мне наблюдать стаю совсем близко от дома, всего в метрах 20-30. Действительно большие и величавые птицы. Каждый вечер весной они оглашают окрестные леса своими тревожными и тоскливыми криками. Боятся охотников? Зачастили к нам в деревню незнакомые люди с ружьями. Поэтому и косули выбегают из леса к дороге, знают, что возле дороги их никто не тронет. Но близко к ним не подойдешь - пугливы очень. Часто мы с дочерью ходим гулять вечером в поле и не раз видели косуль издалека. Стоит подойти поближе – косуля резко разворачивается, сверкнув белым пятном на задней части. Поэтому и называют косулю бегающей мишенью, даже в сумерках эти пятна отчетливо видны. Пришлось только однажды видеть косуль вблизи. Вечером, когда ехали в деревню, дочь едва успела затормозить, и в свете фар мелькнули огромные глаза на грациозных маленьких головках – стадо перебегало дорогу.
И как такое чудо можно убить! И здесь, женская дискриминация - охота на самок в Литве разрешена, в самцов нельзя стрелять – их мало. С наступлением весны, куда-то пропали лисы, а зимой нередко можно было их видеть возле самой деревни. Сидящий на дороге орел – тоже нередкое явление. Очень много кабаньих следов: в лесу, на дороге.
С кабанами в нашей деревне связана очень печальная история. В нашей, в общем-то бедной деревне живет довольно крупный землевладелец – Антанас Буткус. У него около 300 га земли и леса. Случилась эта история лет 15 назад. Кабаны по ночам очень близко подходят к деревне, портят посевы, роют картошку. Доставали они и Буткуса, и он как-то вечером, взяв ружьё, решил их попугать. Его долго не было, и мать Антанаса послала внука позвать отца. Дальше можно было бы не рассказывать: отец в темноте застрелил своего сына, думая, что это – кабан. Прошло с тех пор много лет и боль от потери притупилась, но мать и сын до сих пор не помирились, обвиняя друг друга в гибели мальчика. Вот такая история, и много вёсен пройдет пока она не забудется. А пока … цветут подснежники, зацвели первые примулы, тюльпаны отчаянно таранят покрасневшими от мороза листьями мерзлую землю. И окончательные аккорды в этой весенней деревенской симфонии поставила гроза, нечаянно случившаяся в конце марта.
Лето
После двухмесячных майских и июньских холодов в деревне буйствует лето. Верховой ветер с невероятной скоростью тащит по небу сверкающие белые облака и темные лохматые тучи, обрушивая на землю ливни и град. Через короткое время снова сияет солнце, и о прошедшем дожде напоминает завеса дождя на горизонте возле самого леса. Желтеющие и уже погибающие растения вдруг во одну ночь зазеленели и стремительно начали расти.
У меня сегодня траур по махровому дельфиниуму. Он был редкой нежно-сиреневой красоты, погиб видимо во вчерашнюю бурю. Утром я нашла его бездыханным на земле, может боковой отросточек даст семена.
Не все цветы любят жару, роскошные цветы красной парковой розы вдруг превратились в блеклые неопрятные лохмотья и разом опали, точно застыдившись своей некрасивости. В начале цветения, когда было еще довольно прохладно, роза раскидала свои ветви метра на полтора, украсив по всей длине бутонами невероятного совершенства: соседи, проходя мимо, головы посворачивали, любуясь прекрасной розой.
Махровым колокольчикам любая погода нипочем: белые, розовые, голубые и, конечно, фиолетовые – они долгое время украшали фасад дома. Не рискую сажать возле дома георгины – нахальная, почти вульгарная красота этих цветов не терпит соседства других цветов, превращая цветник в пеструю мешанину безвкусицы.
Самый благодарный цветок – анютины глазки – трогательная прелесть этих цветов радует глаз с апреля почти по декабрь. Отблагодарит и петуния продолжительным цветением, но только при хорошем уходе.
Мой рабочий день в деревне начинается с куриной передислокации. Их сорок штук. Сколько бы я ни кричала: «Цып-цып» от отчаяния переходя на: «Кис-кис», куры не идут на мой зов. Выпущенные из сарая, они моментально разлетаются по всему двору, уничтожая по пути всю зелень, а заодно и мои драгоценные цветы. На помощь приходят дети.
Я кричу Ричке:
- Окружай! Осторожно, не беги!
Александра заходит с тыла, так втроем мы отлавливаем по одной курице и заталкиваем их под сетку. Процедура эта продолжается около получаса, с каждым разом она удлиняется – куры, натренировавшись, легко убегают от своих преследователей. Посмотреть на куриные бега собираются соседи, вскоре и они принимают участие в ловле непослушных наседок. На дворе стоит невобразимый шум и гвалт, комментарии и хохот сопровождают неудачливых поимщиков. Поэтому наши курицы – длинноногие, сухопарые, как английские лорды и преимущественно бесхвостые, потому как при ловле хвост – самое уязвимое место.
Я не знаю, как перенесу кровожадный финал, а пока куры смотрят мне в глаза, читают мои невеселые мысли и ласково щебечут, когда я беру их на руки.
Другая моя забота – это картошка. Конечно, посадка, уборка – это все с помощью трактора, а вот, когда трактору уже не повернуться в картошке, на помощь приходит моя тяпка-самотяпка фирмы «Фискарс». К слову сказать вся наша ручная техника этой самой фирмы. Дорого, но зато удобно и надежно. Полю на днях я свою картошку, подходит сосед Зигмас и начинает ругать тракториста и его технику, которой он наше поле обрабатывал.
- Вот говорит, мой трактор нормально окучивает, и не нужно с тяпкой по полю бегать.
Я спрашиваю:
- А чей ваш трактор?
Зигмас отвечает:
- Да, наш – русский!
- А соседа чей?
– Польский!
Я не знаю точно, кто по национальности Зигмас: литовец или поляк (в деревне живёт много поляков), но то, что не русский, совершенно точно. Ностальгия по прежним временам видимо не обошла и нашу деревню.
Предметом злословия деревенских служит и моя теплица. Помидоры этим летом так разрослись (может переизбыток навоза, а может от холодов), что войти в теплицу можно только на четвереньках, ползком, а так как развернуться на узкой тропинке совершенно невозможно, приходится давать задний ход и таким образом вываливаться из теплицы. Спасает, отчасти, от насмешек внушительная цифра собранного прошлогоднего урожая.
Количество завязей у помидор в этом году тоже обнадеживает, если, конечно, не прекратятся дожди. Увы, потоки дождя, низвергающиеся с неба и днем и ночью после месячной засухи, уже никого не радуют. Мокнет под дождем старый трактор соседа, мокнет и он сам, пытаясь устранить очередную поломку. Деньги, которые получают от продажи молока, не покрывают даже затрат. Развалился старый сарай, в котором держали скотину, значит больше не будет мяса. Поэтому и смотрят соседи голодными и недоуменными глазами на сытых и довольных горожан: как понять этот абсурд, когда производящий продукты питания ведет полуголодное существование.
Уйти от печальных мыслей мне помогает «шумотерапия». Я ложусь на диван, стоящий на веранде и слушаю, как шумят большие, старые тополя. Этот шум уносит меня в далекое детство. Маленькая деревенька, расположенная у небольших гор Уральской гряды. Старый домик моей бабушки, посередине двора – огромная ива, посаженная еще дедушкой. Его уже давно нет в живых. Рассказывают, что дедушка, был очень работящим, имел большое хозяйство, пасеку, 40 яблонь – даже в колхозном саду столько не было. Завидовали. От раскулачивания его спас пожар. Когда сгорел дом, дед построил маленький домик, в котором потом и доживала моя бабушка. Когда заходишь в сени, надо смотреть под ноги, иначе можно угодит в щели или наступить на прогнившую доску. В доме одна комната, там и спят и готовят. Справа - печь и большие полати, слева - стол и радио, больше ничего не умещалось в комнате. Запах чистоты и опрятности… и старости. Старые фотографии в рамочке из фольги, герани на окнах – запахи моего детства.
На дедушку кто-то написал донос: якобы плохо отзывался о советской власти. Его спасло то, что начальником НКВД оказался его дальний родственник.
Полоскает ветер серебряные листья ивы, кричат вороны, то ли наяву, то ли там в ушедшем детстве, ласкает седой ковыль мои поцарапанные ноги, когда я ношусь по горам в поисках пропавшей козы. Бабушка почти не готовила, чашка чая за весь день и может быть одно яичко. Бабушке хватало, а нам растущим детям всегда очень хотелось есть, даже хлеб был нам очень вкусен. Так и запомнилась: жадная и злая бабушка. Потом, когда я уже стала студенткой и приехала в деревню, бабушка отвела меня в сторону, чтобы никто не видел, вытащила из кармана пятерку и сунула ее мне. Теперь, спустя много лет, я думаю, что бабушка была не жадной и злой, а скорее бедной и усталой.
В деревне не прекращаются дожди. Последняя десятка напуганных кур ждет своей участи…
Вот такая история, и много весён пройдет пока она не забудется.
Все же, наверное, "вёсен"
. Еще запятые по всему тексту буквально как попало рассыпаны, надо что-то делать.
Искренний, душевный рассказ. Lanagai, спасибо.
Осень
Сентябрь в этом году пришел не по-осеннему жаркий, с редкими теплыми дождями, и только тишина, не нарушаемая привычным птичьим гомоном, да вечерние туманы нагоняли тоску где-то заблудившейся осени.
Разгонять тоску нам помогают прогулки в лес. Обычно мы ходим вдвоем с дочкой в сопровождении котов: впереди светлый кот – Барсик, позади – темно-серый - Муркинас. Мы идем минут 20 по дороге через поля, затем приходим на вырубку, здесь садимся на пни, отдыхаем. Садятся на отдельные пеньки и наши коты, тоже отдыхают, понимающе на нас поглядывают. Затем возвращаемся обратно, неся какое-то время котов на руках.
Вот и на этот раз мы с дочерью засобирались в лес. Перед тем, как идти, насыпала я Муркинасу сухого корма. Едва Муркинас услышал слово «лес», не доевши, что с ним редко случается, помчался за нами. У Барсика в тот день нашлись более неотложные дела. Дошли мы как всегда до вырубки и увидели, как в поле за нами идут двое в военной одежде. Встречаться в лесу с незнакомыми людьми нам вовсе не хотелось и мы присели в густой траве, пытаясь переждать, пока они пройдут мимо. Мы-то присели, да вот кот, не поняв наших маневров, бродил вокруг, мяукая. Пришлось мне, за хвост затащить кота в траву. Страхи наши оказались напрасными – это были мужчина и женщина: видимо они напрямик через лес шли в соседнюю деревню. И тут Кристине пришла идея, заглянуть в лес, посмотреть грибы. Так мы и сделали.
Больше всего в лесу я боялась наткнуться в высокой траве на кота. Месяц назад, выходя из дома (выходила как-то боком, неся тарелку с кормом в руках), я нечаянно наступила на Муркинаса, разлегшегося на пороге и наступила видимо на живот. Мой крик слился с воплями кота, тарелка отлетела в сторону, калоша на левой ноге вмиг заполнилась кровью. Эта же калоша полетела в кота. Муркинас сердито фыркнул и убежал. Правда на следующий же день мы помирились, и я по-прежнему стала кормить кота. Через день моя нога распухла и почернела: стало очевидно, что без помощи хирурга не обойтись. Насколько серьезна моя рана, я еще не понимала, только соседская девочка Габия, провожая меня в больницу, сказала:
- Не переживайте, моя бабушка и с одной ногой прекрасно себя чувствует.
Прекрасно-то – прекрасно, да, вот беда, как я вам теперь пироги печь буду!
Ногу мне не отрезали, просто разрезали и вставили трубочку, чтобы гной вытек. После этого случая стала я остерегаться кота и теперь в лесу меня заботили не столько грибы, сколь страх, наступить в траве на Муркинаса. Постепенно грибной азарт взял свое: нежданно-негаданно мы набрели на грибное место. Потом, смеха ради, дали понюхать Муркинасу боровик и вот пошла после этого «грибалка». Сядет Муркинас возле хорошего гриба и мяучит, пока мы не подойдем. Мешки, на всякий случай взятые, переполнились, пришлось подберезовики выкинуть, оставить одни боровики и подосиновики. Так мы открыли грибной сезон в деревне: хотите - верьте, хотите - нет!
Между делом убрали и картошку. Мы уже жили в будние дни в городе, а в выходные дни ездили в деревню. И именно в выходные, как нарочно, случались дожди. Пришлось мне в четверг, в единственный день, когда в нашу деревню ездит автобус, поехать самой, чтобы пораньше, дотемна начать убирать выкопанную трактором картошку. Выехала я после обеда, до деревни где-то 15 км, стояла прекрасная теплая погода. Меня только смутила большая стоимость билета, совершенно не вязавшаяся с 15 км. И вот мы едем, человек 7-8, не больше, не останавливаясь, проезжаем перекресток, на котором указан поворот на нашу деревню. Катит наш автобус через хутора и деревушки, мы уже - в другом конце Йонавского района. Звонит моя дочь, интересуется, как картошка. Я ей отвечаю, что нас катают по всей Литве, но возможно к вечеру доедем. В автобусе - оживление! И сразу пошли знакомиться, кто – откуда. Выяснилось, что нашу улицу в деревне называют «Пурвос гатве», что означает улица «грязи». Действительно раньше, когда не было асфальта, так скорее всего и было, а теперь настоящее название «Швесос гатве» - улица «Светлая», больше соответствует действительности. Где-то ближе к четырем часам мы, наконец, приехали в нашу деревню.
Хорошо придумано: коммерческая выгода налицо – содрать побольше денег с пассажиров и катать по кругу.
Осенью нам предстояло заняться посадкой груш и яблонь, для этого нужно было съездить в Лондон и купить там саженцы. Не подумайте, что ехать надо в Англию, так называется питомник. Кроме того, недалеко от Лондона находилась Швейцария и Венеция. Это коттеджные поселки. Вот такая у нас обширная география. Что меня поразило в этом Лондоне, так это аккуратно посаженные и чисто выполотые ряды саженцев примерно на 2 га, огромная теплица, большой ангар с приготовленными для продажи саженцами. Все очень ухоженное и в образцовом порядке. Всем хозяйством управлялась семейная пара, причем довольно пожилая. Фантастической трудоспособностью отличаются литовцы, у нас бы на таком пространстве толклись десятка два человек и без особой пользы.
Наши хозяйственные будни перемежаются с очередной «грибалкой». Ездим мы за грибами недалеко от полигона, где периодически проходят стрельбища. Живущие в нашем городке бомжи собирают грибы на самом полигоне, буквально под пулями, ползком. Их не устрашают ни грозные предупреждения о штрафах, ни надписи «заминировано». Для многих грибы - это единственный источник существования. В прошлом году на полигоне шальной пулей убило женщину. Когда я вижу унылые лица грибников, собравшихся у соседнего подъезда, у меня пропадает охота ездить за грибами. Для нас это забава, для них – хлеб насущный. Сидят они у подъезда и ждут, когда вернется с базара перекупщица и выкупит грибы.
Последние грибы – опята, вырастают в наших сараях и между яблонями. Это стабильный сбор в полтора-два ведра и он обходится без приключений.
Осенний ветер косматит деревья, гонит по дороге опавшие листья. Стучит вишня уже голыми ветками в окно, стучит лапкой брошенный Барсик в окно опустевшего дома. Не берут его в город, боятся блох.
Обнимая на прощание кота, я мысленно умоляю Барсика: «Сделай, что-нибудь героическое! Поймай мышь! Ведь имя твое – Барс! Растопи лед в их сердцах, погибнешь ведь зимой!»
А с запятыми возможен такой вариант: я удалю старый текст и введу заново отредактированный, если это возможно.
Собственно, ради критики и правок "Неогранка" и создана. Для поиска своего читателя Вам надо показаться на других ресурсах с соответствующим уклоном.
А редактирование текста самостоятельно можно производить только в течении часа. Теперь же выкладываете текст новой редакции как комментарий и пишете модераторам просьбу о замене головного поста. Можно даже в личную почту, так еще вернее.
так даже нерусские не говорят.
А рассказ очень даже неплохой. Так и подмывало крикнуть на всю мощь легких: "Лабас риктинис, Летува. Я вновь пришел к тебе." Только с засухой немного не понял. Не думал, что в Прибалтике может быть засуха, да еще месячная.
По тексту, кроме препинаков:
Я всей душой за грамотность речи, но может, пускай бы осталась "десятка"? Этакий налет литовского акцента, что не только простительно, но еще и колоритно.
Да и "тормашкой" тоже. Текст-то документальный, живой, не выдумка и не стилизация.
Как вы думаете, какое время года самое нелюбимое у деревенских?
Нет, не зима, а лето и весна, когда крестьянский непосильный труд затмевает все радости и красоты жизни, когда усталость так выворачивает спину, что пропадает охота смотреть любимые сериалы и сидеть судача с соседями.
Долгожданная зима пришла в деревню под рождество, пришла морозная, малоснежная, с холодными ветрами. И так же неожиданно ушла в самое рождество, обнажив мерзлую землю с застывшей зеленой травой. Возле самого дома, пережив десятитиградусные морозы, с любопытством: - А не весна ли? – уставились на свет синие анютины глазки.
Rizutes grizo! – показывая на рыжего кота, кричит мне соседка.
Если вернулся Рыжик, значит, придет настоящая зима. Так бывало уже не первый год. С наступлением холодов возвращается к дому отъевшийся и раздобревший кот Рыжик, чтобы потом весной на все лето уйти охотиться в лес и в поле.
И, действительно, под Новый год вновь ударили морозы, запуржило, замело дороги, наступила настоящая зима, которую в здешних краях давно позабыли. Замерла жизнь в деревне, без того брошенной и покинутой людьми. Каждый второй двор – нежилой, занесен снегом, ни тропинки, ни собачьего лая. Уезжают литовцы за границу на заработки, за лучшей долей, из «сраной Литвы» и возвращаются со словами:
- Лучше я говно буду есть…
Не все возвращаются. Остаются те, которые сумели задвинуть в закоулки своего сердца тоску по Родине, способные работать по 12-16 часов в сутки. Вот и дочери Онуте трудятся в Ирландии. Младшая – Марите, разделывает тушки индюков на фабрике, другая временно не работает, учится и живет на пособие. Марите уезжала в Ирландию стройной, красивой совсем молодой женщиной.Летом во время отпуска приехала сильно располневшая плечистая особа. Отекшие глаза, тупой усталый взгляд пятидесятилетней бабы. Что непосильная физическая работа делает с женщиной? А ведь Марите нет и тридцати. Конечно, там в Ирландии заботятся о таких трудягах, как Марите. Дали ей с двумя детьми дом, который впоследствии можно выкупить. Денег, что получает, вполне хватает на жизнь, даже в отпуске пошиковать себе позволяет. Съездить на море, деньгами пошвыряться на зависть родственникам. Но если каждый год за пять, то на сколько она будет выглядеть лет через десять? Вот и болит голова у матери о дочерях, не радуют ее дорогие подарки из далекой Ирландии.
Зимой, точнее в начале ее, режут в деревне скотину. На помощь всегда зовут Митьку. Никто толком не знает, кто Митька – литовец или поляк. Он почти не говорит – он глухонемой. В то утро у Митьки голова гудела с похмелья, но сосед Йонас уговорил его. Брал Митька за работу недорого, десятка два литов, пару килограммов мяса, ну и угощение, как водится. Свинья, которую мы купили у соседа, доросла до своих положенных 180 кг и завалить такую свинью Митьке конечно, было не впервой. Вот только голова сильно болела. И руки у Митьки тряслись. Наверное поэтому путы на ногах некрепко связал. И как только мужики потянули за веревки, чтобы свалить свинью, она вдруг резво выскочила из веревок. Никто до сих пор не может понять, как Митька верхом на той свинье оказался, но голос скачущего на свинье Митьки звенел по всей деревне:
- Пшеклентная, тварь!!!
«Тварь» ту, конечно, поймали и Митька получил свои заработанные 20 литов, а «угощение» на столе совсем поправило здоровье Митьки. Но дело не в этом. На прощание Митька неожиданно промычал:
- Я вам теперь всегда бесплатно резать буду!
Оказывается, как нам Йонас потом пояснил, Митька в жизни своей таких разносолов не кушал. И перчики в томате, фасоль маринованная и в помидорном соку, баклажаны с чесноком, маслята и опята. Капустка квашено-тушеная, свежая с укропом и паприкой. Я уж не говорю про всякие там огурчики, помидоры, икру из кабачков и тыквы. Митька не сьел ни одного кусочка мяса, зато все салаты вокруг него были аккуратно подъедены. Он забыл и про позорные «скачки» на свинье - такое неизгладимое впечатление на Митьку оставили наши соления.
Давно в эту зиму не видела я Доминикаса. Мальчика из бедной многодетной семьи, без отца. Мальчишка частенько наведывался, предлагал помочь, привезти песок для кошек, за что получал свои честно заработанные 5 литов. А тут на днях заскочил. Увидел, что катаю тесто на пельмени, с удивлением спросил:
- А вы каждый день готовите?
Не стала я его еще больше удивлять и говорить, что даже не один раз в день. Видела не однажды пьяную его мать у магазина.
Первое мое знакомство с деревней и его жителями, точнее детьми состоялось летом. Мы только приобрели свой дом, и я решила прогуляться по деревне. Идет мне навстречу Доминикас, здоровается так открыто и искренне, как могут только дети и деревенские жители, протягивает мне ладонь, а на ладони вишни, сияющие и теплые от солнца.
Так и вошла в мою жизнь литовская деревня с улыбкой Доминикаса и сияющими вишнями на его ладони. С молчаливой добротой соседей и готовностью помочь всегда, даже тогда, когда самим невмоготу.
Нынешней зимой наблюдали мы редкую и странную картину. Невысоко в небе над снежными полями, в белесой дымке облаков повисли совсем рядом два светила. Что из них - солнце, а что - луна трудно было определить, так одинаково скудно освещали они снежную пустыню.
Значит, где-то на Земном шаре можно было наблюдать затмение солнца.
Деревне этой зимой повезло – два солнца осветило ее землю, много снега выпало. Кто сказал, что деревня богом забытая и людьми покинутая?…
(c) Lanagai
Конечно "вёсен"!
И с запятыми вышла неурядица с перепугу: очень боялась выставить этот текст, кто-то говорит, что вздор всё это, кому-то нравится...А ведь есть еще продолжение - "Осень" и "Зима".
Вам спасибо за терпение!
А с запятыми возможен такой вариант: я удалю старый текст и введу заново отредактированный, если это возможно.
Labas rytas, grianatoly!
Доброе утро, всем!
При нынешней очумелой погоде не только потопы, но и засухи в Литве случаются.
Насчет "завязи" что-то я в "сумление" вошла, как-будто род.падеж от мн. числа "завязи" выходит "завязей", но может я ошибаюсь...
Насчет "верх тормашками" -это просторечие, вроде бы соответствующее стилю изложения...
А вот "последняя десятка испуганных кур" как бы созвучна "последняя десятка оставшихся рублей", но возможно я тоже ошибаюсь. Да и что взять с дважды "иносранца"!
Dekui Вас grianatoly,
Благодарю и Вас Нильс-ойка, за помощь и поддержку!
Секрет:
Осень
Сентябрь в этом году пришел не по-осеннему жаркий, с редкими теплыми дождями, и только тишина, не нарушаемая привычным птичьим гомоном, да вечерние туманы нагоняли тоску где-то заблудившейся осени.
Разгонять тоску нам помогают прогулки в лес. Обычно мы ходим вдвоем с дочкой в сопровождении котов: впереди светлый кот – Барсик, позади – темно-серый - Муркинас. Мы идем минут 20 по дороге через поля, затем приходим на вырубку, здесь садимся на пни, отдыхаем. Садятся на отдельные пеньки и наши коты, тоже отдыхают, понимающе на нас поглядывают. Затем возвращаемся обратно, неся какое-то время котов на руках.
Вот и на этот раз мы с дочерью засобирались в лес. Перед тем, как идти, насыпала я Муркинасу сухого корма. Едва Муркинас услышал слово «лес», не доевши, что с ним редко случается, помчался за нами. У Барсика в тот день нашлись более неотложные дела. Дошли мы как всегда до вырубки и увидели, как в поле за нами идут двое в военной одежде. Встречаться в лесу с незнакомыми людьми нам вовсе не хотелось и мы присели в густой траве, пытаясь переждать, пока они пройдут мимо. Мы-то присели, да вот кот, не поняв наших маневров, бродил вокруг, мяукая. Пришлось мне, за хвост затащить кота в траву. Страхи наши оказались напрасными – это были мужчина и женщина: видимо они напрямик через лес шли в соседнюю деревню. И тут Кристине пришла идея, заглянуть в лес, посмотреть грибы. Так мы и сделали.
Больше всего в лесу я боялась наткнуться в высокой траве на кота. Месяц назад, выходя из дома (выходила как-то боком, неся тарелку с кормом в руках), я нечаянно наступила на Муркинаса, разлегшегося на пороге и наступила видимо на живот. Мой крик слился с воплями кота, тарелка отлетела в сторону, калоша на левой ноге вмиг заполнилась кровью. Эта же калоша полетела в кота. Муркинас сердито фыркнул и убежал. Правда на следующий же день мы помирились, и я по-прежнему стала кормить кота. Через день моя нога распухла и почернела: стало очевидно, что без помощи хирурга не обойтись. Насколько серьезна моя рана, я еще не понимала, только соседская девочка Габия, провожая меня в больницу, сказала:
- Не переживайте, моя бабушка и с одной ногой прекрасно себя чувствует.
Прекрасно-то – прекрасно, да, вот беда, как я вам теперь пироги печь буду!
Ногу мне не отрезали, просто разрезали и вставили трубочку, чтобы гной вытек. После этого случая стала я остерегаться кота и теперь в лесу меня заботили не столько грибы, сколь страх, наступить в траве на Муркинаса. Постепенно грибной азарт взял свое: нежданно-негаданно мы набрели на грибное место. Потом, смеха ради, дали понюхать Муркинасу боровик и вот пошла после этого «грибалка». Сядет Муркинас возле хорошего гриба и мяучит, пока мы не подойдем. Мешки, на всякий случай взятые, переполнились, пришлось подберезовики выкинуть, оставить одни боровики и подосиновики. Так мы открыли грибной сезон в деревне: хотите - верьте, хотите - нет!
Между делом убрали и картошку. Мы уже жили в будние дни в городе, а в выходные дни ездили в деревню. И именно в выходные, как нарочно, случались дожди. Пришлось мне в четверг, в единственный день, когда в нашу деревню ездит автобус, поехать самой, чтобы пораньше, дотемна начать убирать выкопанную трактором картошку. Выехала я после обеда, до деревни где-то 15 км, стояла прекрасная теплая погода. Меня только смутила большая стоимость билета, совершенно не вязавшаяся с 15 км. И вот мы едем, человек 7-8, не больше, не останавливаясь, проезжаем перекресток, на котором указан поворот на нашу деревню. Катит наш автобус через хутора и деревушки, мы уже - в другом конце Йонавского района. Звонит моя дочь, интересуется, как картошка. Я ей отвечаю, что нас катают по всей Литве, но возможно к вечеру доедем. В автобусе - оживление! И сразу пошли знакомиться, кто – откуда. Выяснилось, что нашу улицу в деревне называют «Пурвос гатве», что означает улица «грязи». Действительно раньше, когда не было асфальта, так скорее всего и было, а теперь настоящее название «Швесос гатве» - улица «Светлая», больше соответствует действительности. Где-то ближе к четырем часам мы, наконец, приехали в нашу деревню.
Хорошо придумано: коммерческая выгода налицо – содрать побольше денег с пассажиров и катать по кругу.
Осенью нам предстояло заняться посадкой груш и яблонь, для этого нужно было съездить в Лондон и купить там саженцы. Не подумайте, что ехать надо в Англию, так называется питомник. Кроме того, недалеко от Лондона находилась Швейцария и Венеция. Это коттеджные поселки. Вот такая у нас обширная география. Что меня поразило в этом Лондоне, так это аккуратно посаженные и чисто выполотые ряды саженцев примерно на 2 га, огромная теплица, большой ангар с приготовленными для продажи саженцами. Все очень ухоженное и в образцовом порядке. Всем хозяйством управлялась семейная пара, причем довольно пожилая. Фантастической трудоспособностью отличаются литовцы, у нас бы на таком пространстве толклись десятка два человек и без особой пользы.
Наши хозяйственные будни перемежаются с очередной «грибалкой». Ездим мы за грибами недалеко от полигона, где периодически проходят стрельбища. Живущие в нашем городке бомжи собирают грибы на самом полигоне, буквально под пулями, ползком. Их не устрашают ни грозные предупреждения о штрафах, ни надписи «заминировано». Для многих грибы - это единственный источник существования. В прошлом году на полигоне шальной пулей убило женщину. Когда я вижу унылые лица грибников, собравшихся у соседнего подъезда, у меня пропадает охота ездить за грибами. Для нас это забава, для них – хлеб насущный. Сидят они у подъезда и ждут, когда вернется с базара перекупщица и выкупит грибы.
Последние грибы – опята, вырастают в наших сараях и между яблонями. Это стабильный сбор в полтора-два ведра и он обходится без приключений.
Осенний ветер косматит деревья, гонит по дороге опавшие листья. Стучит вишня уже голыми ветками в окно, стучит лапкой брошенный Барсик в окно опустевшего дома. Не берут его в город, боятся блох.
Обнимая на прощание кота, я мысленно умоляю Барсика: «Сделай, что-нибудь героическое! Поймай мышь! Ведь имя твое – Барс! Растопи лед в их сердцах, погибнешь ведь зимой!»
(с) Lanagai
Lanagai, я объединил две темы в одну. У Вас должна быть еще одна глава - Зима, если не ошибаюсь. Если она готова - можете разместить ее здесь же в виде комментария. Позже я попытаюсь соединить все главы в одно произведение, т.е. придать товарный вид.
Просьба к модераторам: пожалуйста замените весь текст темы нижеследующим комментарием.
Секрет:
Весна
Оголодавшие и отощавшие за зиму деревенские коты еще не пели своих ночных арий, когда утром, выйдя из дома, я услышала странный гул, как будто неумелая чья-то рука из скрипки извлекала монотонные свистящие звуки. Звуки слышались с высоты. Подняв голову, увидела пару лебедей. Летели красиво, мощные взмахи крыльев и издавали эти странные звуки. Так началась весна в деревне.
Мой сосед Зигмас подарил мне перед 8 марта собственноручно сделанный веник из прутьев. Я на него за это совсем не в обиде - какие могут быть цветы в деревне в начале марта. И хоть, были у меня веники всякие разные пластмассовые, прислонила я Зигмаса веник к стенке верх тормашкой и получился как бы букет из прутьев.
Странный этот Зигмас. Пришел как-то и рассказывает, что ему внучка купила лейку, а крышку от лейки он найти никак не может. Я ему и говорю:
- Что ты, Зигмас, собираешься в лейке суп варить, зачем тебе крышка?
Или на днях рассказывает:
- Прилетели большие-большие, кричат и кричат. Спрашиваю:
- Кто же это?
Ни по-литовски, ни по-русски сказать не может. Пока до меня не дошло – журавли!
- Гярвес (по-литовски журавли) что ли?
- Да-да, говорит – журавли!
Журавль – птица очень боязливая, но в нашей глухомани пришлось мне наблюдать стаю совсем близко от дома, всего в метрах 20-30. Действительно большие и величавые птицы. Каждый вечер весной они оглашают окрестные леса своими тревожными и тоскливыми криками. Боятся охотников? Зачастили к нам в деревню незнакомые люди с ружьями. Поэтому и косули выбегают из леса к дороге, знают, что возле дороги их никто не тронет. Но близко к ним не подойдешь - пугливы очень. Часто мы с дочерью ходим гулять вечером в поле и не раз видели косуль издалека. Стоит подойти поближе – косуля резко разворачивается, сверкнув белым пятном на задней части. Поэтому и называют косулю бегающей мишенью, даже в сумерках эти пятна отчетливо видны. Пришлось только однажды видеть косуль вблизи. Вечером, когда ехали в деревню, дочь едва успела затормозить, и в свете фар мелькнули огромные глаза на грациозных маленьких головках – стадо перебегало дорогу.
И как такое чудо можно убить! И здесь, женская дискриминация - охота на самок в Литве разрешена, в самцов нельзя стрелять – их мало. С наступлением весны, куда-то пропали лисы, а зимой нередко можно было их видеть возле самой деревни. Сидящий на дороге орел – тоже нередкое явление. Очень много кабаньих следов: в лесу, на дороге.
С кабанами в нашей деревне связана очень печальная история. В нашей, в общем-то бедной деревне живет довольно крупный землевладелец – Антанас Буткус. У него около 300 га земли и леса. Случилась эта история лет 15 назад. Кабаны по ночам очень близко подходят к деревне, портят посевы, роют картошку. Доставали они и Буткуса, и он как-то вечером, взяв ружьё, решил их попугать. Его долго не было, и мать Антанаса послала внука позвать отца. Дальше можно было бы не рассказывать: отец в темноте застрелил своего сына, думая, что это – кабан. Прошло с тех пор много лет и боль от потери притупилась, но мать и сын до сих пор не помирились, обвиняя друг друга в гибели мальчика. Вот такая история, и много вёсен пройдет пока она не забудется. А пока … цветут подснежники, зацвели первые примулы, тюльпаны отчаянно таранят покрасневшими от мороза листьями мерзлую землю. И окончательные аккорды в этой весенней деревенской симфонии поставила гроза, нечаянно случившаяся в конце марта.
Лето
После двухмесячных майских и июньских холодов в деревне буйствует лето. Верховой ветер с невероятной скоростью тащит по небу сверкающие белые облака и темные лохматые тучи, обрушивая на землю ливни и град. Через короткое время снова сияет солнце, и о прошедшем дожде напоминает завеса дождя на горизонте возле самого леса. Желтеющие и уже погибающие растения вдруг во одну ночь зазеленели и стремительно начали расти.
У меня сегодня траур по махровому дельфиниуму. Он был редкой нежно-сиреневой красоты, погиб видимо во вчерашнюю бурю. Утром я нашла его бездыханным на земле, может боковой отросточек даст семена.
Не все цветы любят жару, роскошные цветы красной парковой розы вдруг превратились в блеклые неопрятные лохмотья и разом опали, точно застыдившись своей некрасивости. В начале цветения, когда было еще довольно прохладно, роза раскидала свои ветви метра на полтора, украсив по всей длине бутонами невероятного совершенства: соседи, проходя мимо, головы посворачивали, любуясь прекрасной розой.
Махровым колокольчикам любая погода нипочем: белые, розовые, голубые и, конечно, фиолетовые – они долгое время украшали фасад дома. Не рискую сажать возле дома георгины – нахальная, почти вульгарная красота этих цветов не терпит соседства других цветов, превращая цветник в пеструю мешанину безвкусицы.
Самый благодарный цветок – анютины глазки – трогательная прелесть этих цветов радует глаз с апреля почти по декабрь. Отблагодарит и петуния продолжительным цветением, но только при хорошем уходе.
Мой рабочий день в деревне начинается с куриной передислокации. Их сорок штук. Сколько бы я ни кричала: «Цып-цып» от отчаяния переходя на: «Кис-кис», куры не идут на мой зов. Выпущенные из сарая, они моментально разлетаются по всему двору, уничтожая по пути всю зелень, а заодно и мои драгоценные цветы. На помощь приходят дети.
Я кричу Ричке:
- Окружай! Осторожно, не беги!
Александра заходит с тыла, так втроем мы отлавливаем по одной курице и заталкиваем их под сетку. Процедура эта продолжается около получаса, с каждым разом она удлиняется – куры, натренировавшись, легко убегают от своих преследователей. Посмотреть на куриные бега собираются соседи, вскоре и они принимают участие в ловле непослушных наседок. На дворе стоит невобразимый шум и гвалт, комментарии и хохот сопровождают неудачливых поимщиков. Поэтому наши курицы – длинноногие, сухопарые, как английские лорды и преимущественно бесхвостые, потому как при ловле хвост – самое уязвимое место.
Я не знаю, как перенесу кровожадный финал, а пока куры смотрят мне в глаза, читают мои невеселые мысли и ласково щебечут, когда я беру их на руки.
Другая моя забота – это картошка. Конечно, посадка, уборка – это все с помощью трактора, а вот, когда трактору уже не повернуться в картошке, на помощь приходит моя тяпка-самотяпка фирмы «Фискарс». К слову сказать вся наша ручная техника этой самой фирмы. Дорого, но зато удобно и надежно. Полю на днях я свою картошку, подходит сосед Зигмас и начинает ругать тракториста и его технику, которой он наше поле обрабатывал.
- Вот говорит, мой трактор нормально окучивает, и не нужно с тяпкой по полю бегать.
Я спрашиваю:
- А чей ваш трактор?
Зигмас отвечает:
- Да, наш – русский!
- А соседа чей?
– Польский!
Я не знаю точно, кто по национальности Зигмас: литовец или поляк (в деревне живёт много поляков), но то, что не русский, совершенно точно. Ностальгия по прежним временам видимо не обошла и нашу деревню.
Предметом злословия деревенских служит и моя теплица. Помидоры этим летом так разрослись (может переизбыток навоза, а может от холодов), что войти в теплицу можно только на четвереньках, ползком, а так как развернуться на узкой тропинке совершенно невозможно, приходится давать задний ход и таким образом вываливаться из теплицы. Спасает, отчасти, от насмешек внушительная цифра собранного прошлогоднего урожая.
Количество завязей у помидор в этом году тоже обнадеживает, если, конечно, не прекратятся дожди. Увы, потоки дождя, низвергающиеся с неба и днем и ночью после месячной засухи, уже никого не радуют. Мокнет под дождем старый трактор соседа, мокнет и он сам, пытаясь устранить очередную поломку. Деньги, которые получают от продажи молока, не покрывают даже затрат. Развалился старый сарай, в котором держали скотину, значит больше не будет мяса. Поэтому и смотрят соседи голодными и недоуменными глазами на сытых и довольных горожан: как понять этот абсурд, когда производящий продукты питания ведет полуголодное существование.
Уйти от печальных мыслей мне помогает «шумотерапия». Я ложусь на диван, стоящий на веранде и слушаю, как шумят большие, старые тополя. Этот шум уносит меня в далекое детство. Маленькая деревенька, расположенная у небольших гор Уральской гряды. Старый домик моей бабушки, посередине двора – огромная ива, посаженная еще дедушкой. Его уже давно нет в живых. Рассказывают, что дедушка, был очень работящим, имел большое хозяйство, пасеку, 40 яблонь – даже в колхозном саду столько не было. Завидовали. От раскулачивания его спас пожар. Когда сгорел дом, дед построил маленький домик, в котором потом и доживала моя бабушка. Когда заходишь в сени, надо смотреть под ноги, иначе можно угодит в щели или наступить на прогнившую доску. В доме одна комната, там и спят и готовят. Справа - печь и большие полати, слева - стол и радио, больше ничего не умещалось в комнате. Запах чистоты и опрятности… и старости. Старые фотографии в рамочке из фольги, герани на окнах – запахи моего детства.
На дедушку кто-то написал донос: якобы плохо отзывался о советской власти. Его спасло то, что начальником НКВД оказался его дальний родственник.
Полоскает ветер серебряные листья ивы, кричат вороны, то ли наяву, то ли там в ушедшем детстве, ласкает седой ковыль мои поцарапанные ноги, когда я ношусь по горам в поисках пропавшей козы. Бабушка почти не готовила, чашка чая за весь день и может быть одно яичко. Бабушке хватало, а нам растущим детям всегда очень хотелось есть, даже хлеб был нам очень вкусен. Так и запомнилась: жадная и злая бабушка. Потом, когда я уже стала студенткой и приехала в деревню, бабушка отвела меня в сторону, чтобы никто не видел, вытащила из кармана пятерку и сунула ее мне. Теперь, спустя много лет, я думаю, что бабушка была не жадной и злой, а скорее бедной и усталой.
В деревне не прекращаются дожди. Последняя десятка напуганных кур ждет своей участи…
(с) Lanagai
