проза, не вошедшая в рубрики Куст, или Рождение племени-1©

[Иван Дымарьин]

Часть первая

Почему-то ему было интересно думать о племени.

Глупо, да? Современный человек в современном городе, занятой, между прочим, человек, устающий от ежедневной гонки и нервотрёпки, в свободную минуту представлял себе остров в океане. Остров, на три четверти вполне цивилизованный, а на четверть… Целую четверть занимают на нём пески, кустарники, редкие оазисы, где живут дикари. Они периодически соприкасаются с цивилизацией – вернее, цивилизация то и дело дотягивается до них, и порой это завершается мирно, а иногда – не совсем…

Вот, по сути, чем он занимается: сам для себя сочиняет сказку (а может, притчу) о дикарях, живущих на том острове, затерянном где-то в Тихом океане. Почему, для чего делает это – он и сам не ведает…

Он удобно устроился в кресле, полулежа. Глаза у него закрыты. Он сочиняет…

1.

Их было пятеро - смуглокожих, в набедренных повязках. У каждого – копьё с каменным наконечником, на поясе – кремнёвый нож. Они быстро и почти бесшумно продвигались вперёд по ночной равнине.

Впереди были двое: один тщательно принюхивался к окружающему, второй всматривался вдаль и поглядывал по сторонам. За ними шёл крепкий молодой мужчина. А последним – великан, тащивший на себе щуплого старика.

Равнина, занимающая бОльшую часть этого тихоокеанского острова, была почти без всякой растительности. Лишь кое-где на растрескавшейся от жары земле можно было увидеть островки сухого бурьяна. Изредка попадались скопления больших валунов и каней поменьше.

Целью этих пятерых был куст, разросшийся метра на четыре в ширину и метра на два в высоту, ощетинившийся во все стороны жесткими ветками. Он только снаружи выглядит сухим, внутри же у него полно живых ветвей, с листьями. Мало того – с плодами.


2.

Великий вождь МантвАн никогда не ошибается, ГУхи знал об этом. Вот и сегодня вождь не ошибся, назначив его, Гухи, главным в пятёрке. Он не только его силу и ловкость оценил: Мантван знал, что Гухи смел, умён, сообразителен. Большая честь для него, молодого воина, быть главным в пятёрке, у которой почётное задание: принести двадцать плодов самхУши к свадьбе дочери великого вождя.

Мантван сделал безошибочный выбор. В пятёрку он включил великана ХОбхи за его мощь и выносливость, такой человек в отряде всегда нужен, особенно если понадобится тащить раненого или – тушу убитого зверя. КарУху вождь выбрал потому, что у того самый зоркий глаз, ЛЕмбу – за то, что у него самый острый нюх. Одно было непонятно Гухи: почему Мантван велел ему взять ещё и ПестЕлу.

Пестела стар, тощ, низкоросл, ни в схватке, ни в выслеживании никакого от него толку, да и выдержит ли он столь долгий и утомительный переход? Поскольку вождь не только никогда не ошибается, но и всё сокрытое видит насквозь, он прочитал одолевавшие Гухи сомнения и, отведя его в сторонку, негромко произнёс:

– Было мне видение, о Гухи: Пестела тебе очень пригодится!

Гухи ответил, как подобает:

– Слава тебе, о великий вождь! Ты никогда не ошибаешься!

Но вот уже и ночь на исходе, они почти дошли до Несравненного Куста, чтобы сорвать двадцать, как полагается по обычаю, плодов самхуши для двадцати самых почётных гостей на свадьбе великого вождя, – а от Пестелы пока одни неприятности. То он упал, то начал отставать, то наступил на колючку (хорошо, что в перемётной суме у Гухи есть для таких случаев мазь, от которой боль проходит, а рана быстро затягивается).

Ну ладно. Скоро они дойдут до Куста. Совершат положенный ритуал – нельзя подходить к священному месту без ритуала. Сорвут двадцать плодов самхуши, Гухи уложит их в свою перемётную суму. Потом будет самое трудное: где-то переждать жару, а с наступлением ночи – в обратный путь. Жаль, конечно, что придётся потерять целый день, но только безумец рискнёт двинуться в оазис, где живёт племя, днём: пекло убьёт его.

Ночь кончалась. Кончался и их путь к Несравненному Кусту.


3.

Гухи верил в мудрость великого вождя Мантвана, но сейчас ему было ясно, что вождь ошибся. Он ведь ни слова не сказал о том, что с Несравненным Кустом творится неладное. Лемба с его острым нюхом утверждает, что внутри священного растения находятся двое, мужчина и женщина, и к тому же – мбУту (белые).

Вождь об этом ничего не сказал, и Гухи оказался в сложном положении. Нужно ведь проводить ритуал, а позволено ли это, если Куст осквернён двумя мбуту?

Что делать? Возвращаться? Нельзя, сорвётся свадьба. Может быть, пойти самым простым путём: как ни в чём не бывало провести ритуал, потом – уничтожить этих мбуту, нарвать самхуши – да и дело с концом? Но, во-первых, Гухи – не один, остальные могут рассказать вождю, что всё было не по правилам, а вождь разгневается, велит повесить Гухи за ноги вниз головой и хлестать его плетьми. Гухи, наказание, конечно, выдержит, да ведь позора не оберёшься... Во-вторых, можно ли убивать находящихся внутри священного куста? Наконец, дозволено ли предать смерти внутри куста не просто кого-то, а именно мбуту?

Вопрос щекотливый... Никто не любит мбуту, племя долго воевало с ними, войну проиграло, жило в скитаниях. Но прошли годы, мбуту предложили великому вождю Мантвану жить в мире. Они дали племени оазис и ещё другие земли, в том числе и те, где растёт Несравненный Куст. Мантван объяснил племени: «С мбуту у нас плохой мир: мы не любим их, они не любят нас. Но лучше этот плохой мир, чем война. Войной мы уже сыты по горло». И племя согласилось с ним. И теперь очень важные мбуту время от времени приезжают к вождю в гости, ведут с ним разговоры о разных вещах, и это нужно, чтобы плохой, но всё-таки мир сохранялся и дальше.

Гухи точно знает: среди почётных гостей на свадьбе дочери вождя обязательно будут два-три важных мбуту. А тут вдруг станет известно, что пятёрка убила сидевших в Кусте белых людей... Нехорошо... Могут и не подвесить Гухи за ноги, а отвезти на лодке на середину реки Мазз и бросить в воду: если не съедят тебя крокодилы, пока будешь плыть к берегу, то живи. А крокодилов там – уйма...

Гухи привык чувствовать себя уверенно. Смелым воином, которого уважают мужчины и любят женщины. И вот впервые в жизни он оказался в такой ситуации, когда от его уверенности не осталось и следа.

Четверо распластались на земле, настороженно всматриваясь и вслушиваясь в иссякающую ночь. Гухи лежал чуть в стороне от них, ожидавших его решения, и напряжённо думал.

Если бы он находился здесь один и не боялся, что вождь узнает, как тут всё было не по правилам, он бы долго не размышлял, а пошёл бы самым прямым путём... Нет-нет, об этом он уже думал. Нужно – о другом. Как это, оказывается, трудно – думать!..


4.

Он услышал шорох. Посмотрел. К нему подползал Пестела.

– О Гухи, – зашептал Пестела (говорить Гухи разрешил только шёпотом, чтобы мбуту не узнали об их присутствии), ты, наверное, вспоминаешь Вспомогательное Заклинание?

«Какое ещё заклинание?» – хотел ответить Гухи, но вместо этого, из осторожности, промычал что-то неопределённое.

– Я так и думал, – радостно зашептал тот, – я был уверен, что ты знаешь: в случае, если Несравненный Куст осквернён, произносится Вспомогательное Заклинание, которое всё очищает. После этого Заклинания можно проводить ритуал.

Гухи слушал, и в душе его рождалась надежда.

– Так повелели наши предки, – продолжал шептать Пестела. – Мало кто сегодня помнит их язык, потому и неудивительно, что ты, молодой воин, мог забыть какие-то слова из этого Заклинания. Но старый Пестела хорошо помнит его. Если позволишь, я произнесу это Заклинание, а потом мы проведём ритуал.

Вот он, выход из трудного положения, подумал Гухи. Значит, неспроста было великому Мантвану видение, что Пестела мне очень пригодится... Ай да старик! А я считал его никчемным...

– О Пестела, – зашептал Гухи, – ты прочёл мои мысли. Я благодарю тебя за помощь. Сейчас я скажу о своём решении остальным, и ты произнесёшь Заклинание.

– О да, достославный Гухи, – ответил Пестела, – я произнесу Заклинание, а также Дополнение К Нему.

Гухи опять чуть было не задал вопрос, который мог бы поставить его в невыгодное положение: «А что это за Дополнение?» Он кивнул и прошептал:

– Ну конечно, конечно. И Дополнение тоже. В нём ведь говорится...

– ...как раз о такой ситуации, в какую мы попали, – подхватил понятливый Пестела.
– О том, что делать, если в Священном Кусте находятся люди.

– Хорошо, – прошептал обрадованный Гухи. И знаком приказал троим ползти к нему.

Гухи сказал им о Вспомогательном Заклинании - и почувствовал, как Хобхи, Лемба и Каруха расслабились. Значит, тоже переживали, не знали, что делать...

Пестела прочёл Заклинание, потом – Дополнение К Нему, в котором говорилось, что сначала нужно трижды обратиться к чужакам с призывом мирно покинуть Куст. Затем, если не согласятся, – атаковать. И, наконец, если убить или изгнать их не удастся – вести с пришельцами переговоры.

Всё было ясно, Гухи порадовался, что есть чёткий план действий. Правда, непонятно было, как вести переговоры, Гухи никогда ими не занимался. Но он был уверен, что до переговоров дело не дойдёт: мбуту или удерут, или будут убиты.


5.

Из куста видели: дикари некоторое время лежали, а потом встали во весь рост, образовали, взявшись за руки, круг, и самый тщедушный из них прокричал несколько фраз на непонятном наречии. Потом повернулись лицом к кусту, опустились на колени и дружно запели что-то заунывное.

– Что будем с ними делать? – спросила Элен. Она была встревожена.

Крис полуобернулся к ней:

– По обстановке. Не волнуйтесь, мэм, я все беру на себя.

Вежливый какой, подумала Элен. Называет ее «мэм». Что, с одной стороны, приятно, а с другой – напоминает о возрасте. О том, что она старше двадцатипятилетнего Криса на полтора десятка лет...

Крис смотрел на пришельцев сквозь прибор ночного видения. Другой такой прибор он перед этим дал Элен.

– Всего пятеро, – сказал он. - Тут и делать-то особо нечего...

– Вы их убьете?

– Ну, что вы, мэм, – ответил Крис. – если их поубивать, может быть скандал.

– А как же?.. – она не закончила вопрос.

Крис снова посмотрел на нее.

– А так, как предписано: сначала – переговоры, а потом, если ни к чему не придем, я их угощу кое-чем несмертельным. Но мне нужно знать, сколько времени нам потребуется, чтобы выполнить задание.

Она подумала.

– Еще как минимум – двое суток.

– Ясно, – сказал Крис. – Значит, вот этот срок мы и будем выторговывать. Или, если вынудят, – отвоевывать.


6.


Трое суток назад их высадил здесь вертолет - вместе с оборудованием и всем необходимым. Не ночью, а днем - тогда, когда из-за жары в эти места вряд ли кто сунется. И вот, после многих успешных часов работы, приходится отвлекаться на дикарей.

Крис обещает с ними справиться, и Элен ему верит. Неумеху на такое задание не послали бы. Но ее беспокоит состояние приборов: не пострадали бы от враждебных действий дикарей. Конечно, Крис предпринял кое-какие меры: обтянул куст маскировочной сетью, перед приборами с внешней стороны укрепил металлические листы... Но опасения все равно остаются – и за компьютер, и за радиотелефон, и за сотовые, а главное – за мини-лабораторию, которую она тут развернула.

Куст снаружи сухой, а внутри полон живых веток с зелеными листьями и плодами, которые дикари назsвают так: самхуши. Эти розоватые плоды похожи на небольшие яблоки. Они очень вкусны. И обладают свойством утолять и жажду, и голод.

Куст, думает Элен, интересен во многих отношениях. Например, земля внутри него осыпана опавшими листьями, но они почему-то не сухие, как это обычно бывает, а мягкие, упругие. Много загадок таит этот куст, и Элен охотно занялась бы их разгадыванием. Но фирму, пославшую их сюда, куст как таковой не интересует. Фирму интересуют самхуши. Действительно ли они обладают теми свойствами, которые приписывают им и дикари, и те немногие цивилизованные люди, которым довелось отведать эти «яблочки»? Действительно ли они излечивают множество болезней и утраивают силы человека?

Затем ее и прислали сюда, и приборы дали, и охраной обеспечили, в лице невозмутимого Криса: исследуй, проводи опыты, бери анализы, сообщая все промежуточные сведения непосредственно начальнику лаборатории фирмы. А начальник в случае необходимости под большим секретом подключит к работе по каким-то направлениям тех или иных специалистов лаборатории...

Перед отправкой в эту необычную командировку заместитель директора фирмы объяснил Элен, почему выбрали именно ее. Учли и ее семнадцатилетнюю успешную работу здесь, и незаурядные знания и опыт. А еще и то, что она одинока: легче послать на работу в полевых условиях человека, не обремененного семьей... Не очень-то деликатно было напоминать ей о не сложившейся семейной жизни, но собеседник подсластил пилюлю обещанием, что по окончании командировки Элен получит повышение по службе.

Все понятно. Фирма хочет знать, стоит ли диковинный плод под названием самхуши, того, чтобы вкладывать деньги в его выращивание и продажу...


7.

Пятёрка подошла чуть ближе, Гухи продвинулся на четыре шага вперёд, и громко, отчётливо прокричал на языке мбуту:

– Пришельцы, это наша земля! Этот Куст – наш! Немедленно уходите отсюда, и тогда мы вас не тронем!

Он выдержал паузу и снова прокричал те же слова.


Тощий старик выкрикивает фразы как будто на английском, но какой же у него ужасный акцент! Элен не понимает ни слова.

– О чем он кричит? – спрашивает она у Криса.

– Я тоже плохо понимаю, – отвечает тот. – Сейчас, мэм, одну минуту...

Крис кричит старику:

– Repeat, please!

Ему приходится повторить эту фразу еще раз. Наконец, он улавливает смысл медленно произносимых дикарем фраз.

– Мэм, – сообщает Крис, – они требуют, чтобы мы немедленно убирались отсюда. И в этом случае обещают не тронуть нас. Но мы, конечно, никуда не уйдем. Вот что я собираюсь им ответить...


Он себе всё очень живо представлял. Настолько живо, что ему казалось: он находится там, среди действующих лиц этой сказки (а может быть, притчи). Незримо присутствует там и даже словно бы перевоплощается поочерёдно в каждого из них. То в Гухи, то в Пестелу, то в Криса, то в Элен… Захватывающие ощущения!

И главное – он не знает, даже не догадывается, что будет дальше…


8.

– Что говорит мужчина-мбуту? – спросил Гухи.

Пестела ответил:

- Он крикнул, что они никуда не уйдут. И, наоборот, требует, чтобы ушли мы. А если мы не подчинимся, они нас накажут...

– Вот наглецы! – вскипел Гухи. – Их же всего двое, а нас – пятеро, и они не смеют нам угрожать!

- О Гухи, – произнес Пестела, – осмелюсь напомнить, что у мбуту могут быть громыхалки...

«Да, – промелькнуло в голове у Гухи, – об это я не подумал... А почему? Потому что последняя война с мбуту была давно...»

Громыхалки... Страшное оружие, грохочущее и изрыгающее огонь, пробивающее тела воинов племени раскаленными камешками... Против громыхалок им, с копьями и луками, не выстоять...

Гухи задумался. И через некоторое время решительно произнес:

– Если они применят громыхалки, племя узнает об этом и пойдет на всех мбуту войной! Так и скажи этим двоим!

Пестела, тщательно подбирая слова на языке мбуту, выполнил приказ Гухи. И через минуту переводил командиру пятерки ответ мужчины из куста:

– Он говорит, что они не будут использовать громыхалки, но они применят против нас свое колдовство.

Гухи презрительно усмехнулся:

– Вранье! Какое может быть колдовство у мбуту? Колдовством владеют только наши шаманы!

Гухи подозвал свое воинство и торжественно произнес:

– Мбуту не захотели мирно покинуть Несравненный Куст. Они угрожают применить против нас свое колдовство. Но они врут. Колдовства они не знают. Сейчас мы на них нападем и убьем их!

И Гухи издал боевой клич племени.

Продолжение - далее

[Иван Дымарьин]

9.

Пятеро побежали вперед. Они были уже метрах в пятнадцати от куста, когда что-то упало у них на пути – и вспыхнул нестерпимо яркий свет, и раздался оглушительный грохот. Свет становился все ярче, а грохот превращался попеременно в визг, вой, скрежет...

Потрясенные дикари упали на землю.

Мужчина и женщина, надевшие перед этим специальные темные очки и наушники, смотрели на них из куста.

Элен впервые видела светошумовую гранату в действии. Вот, значит, что имел в виду Крис, когда говорил, что угостит дикарей кое-чем несмертельным... Оригинально... А главное – никто не будет убит.


Пестела приподнял голову, осмотрелся. При ярком свете было отчетливо видно, что все четверо его соплеменников лежат, уткнувшись лицом в землю. Все, включая главного – Гухи. Им страшно. Это понятно. Пестеле тоже страшно, но и интересно. Любопытство побеждает страх. Пестела старше всех в пятерке. Он помнит времена, когда в племени были люди, владевшие настоящим колдовством, а не теми фокусами, которые показывают нынешние шаманы. Были заживлявшие раны прикосновениями. Были останавливавшие взглядом летящий предмет. Сокращавшие расстояния... То колдовство забыто, утеряно.

Колдовство мбуту – совсем другое, но оно тоже завораживает, потрясает и озадачивает....


Гухи был под сильнейшим впечатлением от колдовства мбуту. Но довольно скоро он взял себя в руки и привел в порядок свои мысли. Нужно сорвать двадцать плодов самхуши и принести их в оазис. Для этого придётся убить или взять в плен двух мбуту. Они – колдуны, но и колдуны боятся смерти, увечий. Против опытного воина колдун бессилен.

Гухи посмотрел на своё лежащее на земле воинство и крикнул:

– Вставайте, трусы! Колдовство кончилось. Вперёд!

Он вновь издал устрашающий боевой клич племени и, потрясая копьём, побежал. Оглянулся и увидел, что только великан Хобхи мчится за ним. А вот ещё и Пестела поднялся с земли и бежит сюда...

А "колдовство" действительно кончилось: иссяк свет и заглох звук...


10.

У Криса целый арсенал оружия. Винтовка с оптическим прицелом, два или три пистолета, гранаты. И еще – лук и колчан стрел. Как только дикарь, прокричав что-то, побежал в атаку, размахивая копьем, Крис взял в руки винтовку. И пояснил:

– Пули - резиновые. Как и обещал вам, мэм, убивать дикарей не буду.

Элен заметила, что вслед за командиром поднялись и побежали к кусту громила с копьем непомерной величины и тот самый старик, который вел переговоры. А двое остались лежать на земле. Только головы приподняли и наблюдали за происходящим.


Гухи обернулся и увидел, что Лемба и Каруха лежат на земле. Он крикнул им:

– Вставайте, трусы! За мной!

Лемба и Каруха поднялись и побежали вперед.

Гухи снова повернулся лицом к врагу и тут что-то ударило его в лоб. Он запнулся на бегу – и ощутил второй удар в то же место.

Гухи выронил копье и упал.

Воины его пятерки отреагировали на это по-разному. Лемба и Каруха, как по команде, снова упали на землю. Пестела бросился к Гухи. Хобхи, оглянувшись на упавшего командира, через мгновение подолжил бег.

Крис понимал, что главная опасность теперь исходит от гиганта. Метнет свое огромное копье – и прошьет куст насквозь. Но резиновыми пулями этого громилу не проймешь...

Крис потянулся к луку.

В тот самый момент, когда великан поднял руку, чтобы метнуть копье, Крис всадил стрелу в его правую ляжку. Дикарь взревел и выронил копье.

– Думаю, все, мэм, – сказал Крис. – Атака отбита и вряд ли повторится.


11.

Великий вождь Мантван дал Пестеле поручение. И поручение это надо выполнить.

Перед тем, как сказать напутственное слово пятёрке, отправлявшейся за плодами самхуши, вождь отвёл Пестелу в сторону и сказал:

– О Пестела, я выбрал тебя для этого ответственного дела не случайно. У меня к тебе просьба: помоги Гухи. Он хороший воин, но ему недостаёт твоей мудрости. Если он попадёт в трудное положение или не будет знать, как поступить, помоги ему. Подскажи.

Пестела заверил вождя в своей преданности, поблагодарил его. И произнёс:

– Всем известно, что великий вождь Мантван никогда не ошибается. Значит, и это твоё поручение мне – не ошибка. Очевидно, ты знаешь что-то о том трудном положении, в которое может попасть Гухи...

Вождь засмеялся, погрозил ему пальцем:

– А ты хитрец, Пестела! Хочешь выведать у меня то, что не положено знать. Ну ладно, я дам тебе подсказку, а ты уж сам додумай и разберись, что к чему...

Подсказку вождь дал такую:

– Безумец ДЕнех – берег – голоса неизвестных.

Все то время, пока они шли к кусту, Пестела раздумывал над этими словами, но так ничего и не понял. Безумец Денех – в прошлом один из воинов племени. Он серьёзно нарушил закон и был брошен в кишащую крокодилами реку Мазз. Денеху удалось благополучно доплыть до берега, но пережитое потрясение повредило его рассудок. И поэтому Денех стал жить отдельно от племени, севернее, среди низкорослых кустраников. Некоторые говорили, что дело не в рассудке, а в обиде на вождя, подвергнувшего его столь суровому наказанию. Денех – превосходный охотник, в поисках добычи он отправляется на большие расстояния; по слухам, заходит иной раз даже в запретные земли, где живут мбуту.

А теперь проясняется вот что: Денех забрел в эти самые места возле Несравненного Куста - и услышал голоса неизвестных. И, в очередной раз, как он делает несколько раз в году, придя в племя обменять убитого зверя на одежду и оружие, кому-то рассказал об этом. Что это за неизвестные, так встревожившие вождя, Пестела догадался только сейчас. Они (вот о чём умолчал Мантван в своей подсказке) говорили на языке мбуту.

Теперь понятно, почему вождь встревожился и предположил, что у пятёрки могут быть осложнения. И оказался прав. Мантван никогда не ошибается. А если бы ошибался, племя выбрало бы себе другого вождя.

Да, пока ты не совершаешь серьёзных ошибок, ты можешь называть себя великим вождём или, как предшественник Мантвана на этом посту, величайшим из великих. Да хоть Духом, Сошедшим с Неба! Всё это допустимо, но только до тех пор, пока ты не начнёшь ошибаться. А там уж – никакие самовозвеличивания не помогут: племя низведёт тебя до уровня рядового воина и изберёт себе другого вождя.

Итак, нужно выполнить поручение Мантвана.


12.

Четверо из пятёрки сидели на земле. Пятый – Гухи – лежал и не подавал признаков жизни. Тем не менее, Пестела утверждал, что душа его скоро вернётся в тело и тогда все увидят, что Гухи жив.

- Звук был, как у громыхалки, - сказал Каруха.

- Да, - согласился Пестела, - но это была не громыхалка. Горячие камешки, которыми она стреляет, пробили бы Гухи лоб. А тут просто что-то сильно ударило его в лоб, да он еще и, когда падал, головой о землю стукнулся крепко.

Возражений на эти слова не последовало.

– А пока душа его гуляет в соседнем мире, – сказал Пестела, – командиром вместо Гухи буду я.

– Это почему же? – язвительно осведомился Лемба. – Ты что у нас, самый сильный?

– Нет, – твёрдо ответил внутренне готовый к подобным речам Пестела, – самый сильный – Хобхи. Но, когда Гухи приказал идти в атаку, я, старик, выполнил приказ, а ты и Лемба, два молодых и сильных труса, испугались и не двинулись с места. Правду я говорю, Хобхи?

– Правду, – пробасил Хобхи и потрогал жгут на ноге, наложенный Пестелой.

– Вот поэтому, – продолжил Пестела, – никто из вас двоих командовать не будет. А буду – я, потому что не струсил, и ещё потому, что я старше вас и мудрее.

– Ты старше. А почему ты решил, что мудрее, не понимаю, – сказал Лемба.

– Так решил не только я, Лемба, – по-прежнему твёрдо ответил Пестела. – Так решил и великий вождь Мантван, который попросил меня помогать Гухи в трудных ситуациях. А почему он считает меня мудрым – спросишь у него самого, когда мы вернёмся в племя.

Великий вождь Мантван – это был серьёзный довод. Лемба и Каруха молчали.
Пестела решил закрепить успех:

– И я хочу предупредить вас двоих: если не будете выполнять мои приказы, Хобхи с вами разберётся по-своему. Что ты с ними сделаешь, Хобхи?

– Проломлю этим балбесам башку, – и Хобхи продемонстрировал всем свой невиданных размеров кулак.

Карухе и Лембе было не совсем понятно, почему Хобхи поддерживает Пестелу. Но именно Пестела после атаки на мбуту перетянул жгутом ногу Хобхи, а перед этим смазал его рану мазью из перемётной сумы Гухи.

– Слушайте меня внимательно, воины, – произнёс Пестела. – Как вы помните, в Дополнении К Вспомогательному Заклинанию сказано: если чужаки не ушли из Куста сами после предупреждения и если их не удалось выбить, нужно вести с ними переговоры. Переговорами займусь я. Вы же, Лемба и Каруха, отнесёте Гухи в то место, где лежит четыре больших камня. Устроите его там как следует, потом один из вас вернётся сюда, а второй будет присматривать за Гухи и охранять его. Хобхи останется здесь, а я пойду к Кусту вести переговоры.


13.

Почему-то только перед переговорами пришла Пестеле в голову мысль о том, что мбуту, засевшие в Кусте, питаются плодами самхуши. Для воинов его племени это было табу, за нарушение которого бросали в реку Мазз, к крокодилам. Воинам разрешалось, набрав двадцать плодов для вождя, а вернее, для его почётных гостей, сорвать один для себя и разделить его на пять частей – каждому из пятёрки по кусочку. И потом, смакуя, всячески продлевая наслаждение, эти кусочки съесть. А мбуту, не признавая никаких табу, нагло поедают плоды Священного Куста. Ведь и не знают, наверное, что плоды эти излечивают человека от всех болезней и утраивают его силы...

Пестела почувствовал обиду на судьбу. Он всю жизнь был смелым, сильным, выносливым воином и охотником, но ни разу его не назначали старшим не то чтобы над сотней, а даже над десятком человек. Только теперь, когда он стар и слаб, словно в насмешку, судьба поставила его во главе крохотной горстки воинов. Три человека в его подчинении – да это просто смех! И всего-то на несколько часов, пока Гухи не станет лучше. А тут ещё мысль о том, что плоды самхуши могли бы помочь ему вернуть былую силу и здоровье, - так нет же, нельзя... Они близко, плоды, но мбуту могут ими наслаждаться, а он, Пестела, нет.

И тогда он решил, что попробует нарушить табу.


14.

Неудобств было много. Дневная жара, чуть опавшая к ночи. То, что приходилось сидеть в кусте, все время помня: сделаешь неосторожное движение – оцарапаешься. Что и говорить, в таких условиях она еще никогда не работала. Из куста был выход, заложенный камнем. Время от времени Крис этот камень отодвигал – и тогда появлялась возможность ненадолго выбраться наружу и там подвигаться, походить, а то и зайти в кабину сгруженного с вертолета переносного туалета...

Неудобств было много, но Элен быстро к этому приноровилась. Работа ее захватывала. И только появление дикарей и все последовавшее за этим отвлекло ее от привычного хода мыслей.

Этот куст нужен и нам, и дикарям, думала Элен. Мы не можем его поделить. Для них этот куст, наверное, священный, не зря же они тут что-то пели. Проводили какой-то ритуал... Но мы не можем им уступить. И потому – победа достанется сильнейшему: нам.

Крис оказался прав: атака действительно закончилась, и не похоже, что она будет повторена. Дикари ушли, унося своего пострадавшего главаря. Но – что это? Она не поверила своим глазам и ушам: снова появился старик, который вел с ними переговоры, и попросил разрешения подойти к кусту. О чем-то хочет говорить. Крис велел ему положить копье на землю и после этого подойти.

А потом произошло то, что удивило Элен неописуемо: когда старик остановился в метре от куста, Крис заговорил с дикарем на его языке. Было заметно, что и старик тоже очень удивлен...

О чем они говорили? Элен не понимала. Крис коротко переводил ей главное в их беседе.


– Ты говоришь на языке моего племени? – изумился Пестела. – Почему же ты раньше мне этого не сказал?

Мужчина-мбуту ответил из куста:

– Потому что тогда ты и твои люди хотели изгнать нас из куста. А теперь ты пришел договариваться.

Да, Пестела хотел договориться. Но без угроз все равно не обошлось. Впрямую он не угрожал. Просто рассказал, что будет: им нужны самхуши для свадьбы дочери вождя, и, если они их не получат, скоро сюда придут не пять человек, как сейчас, а большой отряд воинов. Пестела добавил, что на свадьбу приглашены важные мбуту, и им тоже не понравится то, что торжественный ритуал нарушен из-за двух мбуту, сидящих в кусте.

Мужчина выслушал его, не перебивая. Спросил:

– Сколько самхуши вам нужно?

– Двадцать пять, – ответил Пестела.

– Подожди, – сказал мбуту, – мы должны посоветоваться.


Крис объяснил Элен ситуацию: вождь племени выдаёт замуж свою дочь, и, по обычаю, каждому почётному гостю на свадьбе он должен преподнести по одному такому «яблочку»... И просит он этих «яблочек» – двадцать пять.

– Я думаю, мэм, это что-то много... Мы ведь тоже эти «яблочки» употребляем... Да и в фирму нужно что-то привезти, так ведь? Давайте-ка я сейчас посчитаю, сколько их тут вообще...

- А я уже сосчитала, - ответила Элен, - здесь тридцать девять самхуши. Если дать ему двадцать пять, у нас останется четырнадцать. Десять – в фирму. Тогда нам с вами остается всего четыре. Этого мало. Хотя вы съедаете в день всего два самхуши, а я вообще одно, и нам хватает... Но пробыть здесь нужно еще двое суток. Значит, нам как минимум нужно шесть самхуши. С учетом того, что у нас есть и другая еда.

Крис был удивлен. Сказал, что даже не заметил, что насыщается столь малым количеством этих плодов. Они, получается, действительно какие-то необыкновенные...

- Если мы дадим ему двадцать три, нам хватит, - сказала Элен.


15.


– Нет, двадцать пять мы дать не можем, – сказал Крис дикарю на его языке. - Можем дать только пятнадцать

- Но почётных гостей на свадьбе будет двадцать, а не пятнадцать, - сказал Пестела.

- Почему же ты просишь двадцать пять?

Потому, ответил подготовившийся к этому вопросу Пестела, что таков обычай: пять плодов – воинам пятерки, которая их доставляет.

- Я понял, - ответил мужчина-мбуту, - и про почетных гостей, и про обычай. Но мы можем дать вам только пятнадцать плодов.

Пестела испытывал сложные чувства. Пятнадцать – мало. Нужно доторговаться с мбуту хотя бы до двадцати одного: двадцать – на свадьбу, один плод, по обычаю, разделит пятерка. И - всё? Досадно! Но, с другой стороны, и облегчение на душе: не придется нарушать табу. Все-таки это непривычно и страшно – нарушать...

- Пятнадцать – мало, - твердо произнес Пестела. – Я уже сказал: гостей – двадцать.

Мбуту ответил:

- Нас в кусте всего двое, но над нами есть командир. Он запретил давать больше, чем пятнадцать. Но, - мужчина выдержал паузу, - этот командир очень хотел бы иметь такой нож, как у тебя. За нож он готов отдать пять плодов.

Пестела обрадовался: мбуту начал торговаться! И попросил, к счастью, не копье. Потерять или отдать кому-то копье – бесчестье для воина. А нож – это уже не так важно. Но что же, остановиться на двадцати? Нет, надо попытаться добиться большего...

- Пять? – переспросил Пестела. – Это мало. Отдам нож за восемь самхуши.

Мбуту помолчал. Потом сказал:

- За нож и бусы, которые у тебя на шее – дам восемь самхуши.

На том они и договорились. Сквозь просветы между ветвей передали друг другу то, чем обменивались.

Ночь кончилась, всходило солнце. Пестела подумал, что день придется провести в этих местах, укрываясь от жгучего солнца. А вечером – отправляться назад.

[Иван Дымарьин]

16.

С наступлением темноты пятёрка двинулась в обратный путь. Впереди шли разведчики – Лемба и Каруха, за ними – Пестела с перемётной сумой, в которой лежали двадцать плодов самхуши. Позади всех – Хобхи, нёсший на спине так и не пришедшего в себя Гухи.

Возвращаясь утром от куста, двадцать один плод Пестела положил в сумку, чтобы потом, у больших камней, один разделить на пять частей. А два плода, о существовании которых остальные члены пятёрки не догадывались, он, недолго думая, съел по пути.

Когда Пестела сообщил, что переговоры прошли успешно, воины выразили радость криками. Сочувственно отнеслись к известию о том, что за плоды мбуту потребовали у него нож и бусы, и пришлось отдать.

Лемба с большой точностью разделил своим ножом самхуши на пять частей. Разбрелись по разным углам пещеры: каждый хотел в одиночестве посмаковать лакомство. Пестела, чтобы не вызвать подозрений, вёл себя как все. Потом стали обсуждать, что делать с пятым кусочком, предназначавшимся Гухи. Раненый дышал, но не открывал глаз и не шевелился. Решили положить его кусочек самхуши в перемётную суму и принести в племя, а там – как великий вождь решит.

До жары успели нанести сухой травы, веток от низкорослого кустарника, сооорудили укрытия от солнца.

... Пестела шёл ходко, не отставал: он чувствовал прилив сил после съеденных самхуши. Хорошо бы, думал он, чтобы такое состояние продлилось подольше. Тогда, по приходе в оазис, может быть, у него получится то, что в последние несколько месяцев не получалось: переспать с женщиной...


- Они ушли, мэм, - сказал Крис. – Можно расслабиться.

- Ох, как хорошо! – ответила Элен. – А то меня вся эта история с дикарями так напрягала...

«Меня тоже, - подумал Крис, - но я все же извлек из ситуации небольшую выгоду... За кремневый нож и бусы из такого заядлого коллекционера, как Эбботт, я вытащу не меньше пятисот долларов. Ради таких случаев действительно стоило учить язык дикарей. Cлавно я сработал: Элен про нож и бусы ничего не знает... »

А вслух он произнес:

- Этот дикарь сказал мне: «Вскоре мы двинемся в обратный путь и к утру будем в племени. Послезавтра – свадьба. Потом пройдут ещё пять дней, в течение которых, по закону, нельзя никого убивать. Поздним вечером пятого дня большой отряд воинов отправится сюда и наутро будут здесь. Они захотят вас убить, потому что вы оскверняете Священный Куст». Так что, мэм, у нас есть неделя. А нужно нам – всего двое суток, потом ведь мы улетим обратно, так?

- Так, - подтвердила Элен.



Часть вторая


17.

Великий вождь Мантван никогда не ошибался, потому что старался не упустить из виду ни одной мелочи, а все полученные сведения перепроверял. То, что по прибытии пятёрки с самхуши рассказал ему Пестела, он тоже решил перепроверить. Поговорил с глазу на глаз сначала с Лембой, потом – с Карухой, потом – с Хобхи. Все подтвердили правдивость слов Пестелы.

Можно было считать эту историю завершённой. Но что-то беспокоило Мантвана. Он не сразу понял, что именно, а когда к вечеру, наконец, сообразил, предпринял кое-какие действия. И послал гонца за Карухой.

Как рассказал вернувшийся вскоре гонец, Каруха, ужинавший со своей молодой женой, удивился, что его во второй раз, да ещё и в сумерках, вызывают в Большую Хижину, но, тем не менее, пошёл и сейчас ждёт у входа.

– Зови! – приказал вождь.

Каруха вошёл в хижину, в очередной раз вслух подивившись её великолепию. У всех в племени, не исключая и жреца, хижины были из веток, плотно подогнанных одна к другой и смазанных смолой. У вождя же хижина была из подаренной очень важным мбуту прочной, ничем не пробиваемой ткани, натянутой на костяк из жердей. Хижина была разделена завесой на две половины: в одной вождь, восседая на Почётном Ложе, принимал воинов и проводил совещания со старейшинами, во второй жили жена и четверо детей Мантвана, к которым он присоединялся по завершении дневных дел.

Каруха подошёл к Почётному Ложу, поклонился вождю; тот разрешил ему сесть на земляной пол.

– Скажи, о Каруха, – начал вождь, – не заметил ли ты чего-нибудь странного в поведении Пестелы?

Каруха внутренне напрягся. Очень хотелось понять, чем вызван этот вопрос.

Каруха с большим удовольствием оговорил бы Пестелу: слишком уж старик нос задрал. Но Мантван – человек осторожный. Скажешь что-то про Пестелу, а он сказанное обязательно перепроверит, расспросив и других членов группы. Да и самого Пестелу спросит.

Что же ответить?

– Знаешь, о Мантван, всё поведение Пестелы там, у Несравненного Куста, можно посчитать странным, потому что он делал то, что должен был делать другой: Гухи. Именно Пестела читал Заклинание и Дополнение к нему. А потом, когда Гухи ранили, Пестела стал командовать группой. И именно он вёл переговоры с мбуту.

Мантван слушал внимательно. Спросил:

– А потом, на обратном пути? Был ли Пестела таким же, как раньше, когда вы шли к Несравненному Кусту?

Каруха ответил, что на обратном пути Пестела был выносливее и бодрее, чем на пути к Кусту, но это и понятно: он ведь съел кусочек самхуши.

– Один кусочек? – в тоне Мантвана было сомнение. – Или, может быть, он нарушил табу и съел больше? А что, если мбуту дали ему на один плод самхуши больше? Никого из вас там не было, когда он с ними разговаривал. И никто не видел, пошёл ли он с плодами прямо в пещеру или по дороге свернул куда-то и там съел лишний плод... Или всё-таки кто-то что-то видел?

Это уже была подсказка. И содержала она приманку: вождь упомянул о нарушении табу. За это в реку Мазз бросают, к крокодилам. Не бойся, Каруха, намекал вождь, оговаривай Пестелу: в крокодильем чреве он тебе уже никак не сможет отомстить...

А почему бы и не оговорить? Но - зачем Мантван добивается этого?

Допустим, вождь уверен, что Пестела нарушил табу. По его внешнему виду, поведению различил опытным глазом, что старик съел лишний плод. А доказательств – нет. Но всё может быть и не так. А вдруг вождь его, Каруху, проверяет: способен он оговорить или нет?

– Я жду ответа, – напомнил Мантван.

«Точно! Проверяет! Наверное, Пестела рассказал ему, как мы струсили и не поднялись в атаку. И если мы теперь ещё и оговорим Пестелу, этого будет достаточно, чтобы подвергнуть нас самому страшному наказанию...»

– Ну что ж, – сказал Мантван, – ответа я, видно, не дождусь... Твоё молчание, о Каруха, свидетельствует, что тебя одолевают сомнения. Давай сделаем так, – вождь говорил мягко, не было в его тоне недовольства. – Пойди к Пестеле и посмотри, чем он занимается. И если ты увидишь, что он спит с женщиной, это будет подтверждением моей правоты.

– С женщиной! – воскликнул удивлённый Каруха. – Да у него с женщинами в последнее время ничего не получается!

– Вот именно, – сказал вождь. – А получиться может лишь в том случае, если он съел плод самхуши. Понимаешь?


18.

Просто так он бы меня туда не посылал, думал Каруха, идя в сгущающейся темноте к хижине Пестелы. Видно, соглядатаи донесли вождю, что идёт к старику женщина. Какая? Да скорее всего – ТИа...

Откуда Тиа родом, не знал никто. Была она смуглокожей, как и все в племени, но принадлежала к какому-то другому народу. После большого шторма обнаружили воины на берегу океана обломки шхуны, тела нескольких взрослых людей и плачущую девчушку лет двух от роду, она и говорить-то ещё толком не умела. Девчушку взял себе воин Ахтр, у которого своих детей не было. Девчушка называла себя «Тиа», другого имени Ахтр ей давать не стал. Полтора десятка лет прожила Тиа в его шатре. К Ахтру и его жене ГАмсе относилась очень хорошо, как к родным отцу и матери. А вот к другим членам племени проявляла некоторую отчуждённость. Ощущала в себе иную кровь? Чувствовала себя не совсем среди своих? Спроси её – удивится: «Да я такая же, как вы все! Вы мне все – родные!» А в повадках всё-таки сквозит отчуждение. Замкнутая эта Тиа. Кое-кто считает – себе на уме. Близко ни с кем не сходится, не дружит. По-настоящему любит только Ахтра и Гамсу. И ещё нравится ей близкий друг Ахтра, Пестела. Он с ней играл, когда поменьше была, много ей рассказывал интересного, обучал всякой всячине.

И вдруг – горе: Гамса умерла. Да и многие в тот год умерли от лихорадки. А прошло ещё полтора года – погиб в битве Ахтр...

И из трёх родных людей остался у Тии только один – Пестела.

Ей было семнадцать, ему – сорок. Он о ней заботился. Опекал, как только мог. Стремился хоть отчасти заменить ей мать и отца. Однако Тиа ему другую роль отвела: очень близкого друга. А по прошествии времени – и любовника... Но замуж за него выходить отказывалась.

Они виделись очень часто, но жили в разных хижинах. Она не хотела становиться его женой, а он ни на ком другом не хотел жениться. Случались у них размолвки и даже разрывы, месяца на два-три. Во время этих разрывов Пестела сходился с другими женщинами племени. Но после всё равно возвращался к Тиа...

Теперь Пестела уже не тот. Постарел. А Тиа ещё молода и свежа.


Каруха шёл медленно. Не хотелось ему торопиться. Он не знал, как относиться к тому, что, возможно, увидит в шатре Пестелы. Допустим, старик резвится с Тиа. Дальше что? Пестелу бросят к крокодилам, но Тиа-то будет знать, кто донёс вождю. И она отомстит. Пестела обучил её, ловкую, гибкую, сильную, воинским и охотничьим навыкам. И поплатится Каруха жизнью за то, что исполнил волю вождя...

Шагах в пятнадцати от хижины Пестелы он остановился. Задумался. Что можно сделать? Можно войти к старику и рассказать ему о разговоре с вождём. Вдвоём, а вернее, втроём с Тиа они придумают, что ответить Мантвану. Но что, если люди вождя их подслушают?

Да, он совсем забыл о соглядатаях. Донесут вождю: шёл медленно, нехотя, а потом и вовсе остановился...

Из-за соглядатаев нельзя и просто вернуться к вождю и сказать, что Пестела мирно спит. Или – что Пестелы нет дома, ушёл куда-то.

Если бы можно было войти в дом незаметно... Посмотреть, что там, и уйти. И не узнала бы Тиа, кто донёс на Пестелу... Но нет, нельзя: если войти, не предупредив хозяина хижины, можешь получить нож или стрелу в сердце. Незаметно входят только враги, считается в племени. Не назвался – могут убить или ранить.

Надо было на что-то решаться, а Каруха всё раздумывал. Продолжал стоять недалеко от хижины Пестелы.

[Иван Дымарьин]

19.

Пестела был счастлив. Его душа и тело пели. Он сегодня полон сил, как в юности. Он сегодня неутомим. Он получает огромное наслаждение. И при этом радуется, что хорошо не только ему, но и Тиа. Он её удивил и обрадовал. Доставил ей не меньшее удовольствие, чем себе...

Они сделали передышку. Лежат в изнеможении рядом друг с другом, тяжело дышат. Устали... О, добрые духи, сделайте так, чтобы Пестела почаще так уставал!

Вот что значит – самхуши! И будет он, Пестела, дураком, если не придумает, как сделать так, чтобы лакомиться этими плодами почаще. Ведь они приносят счастье. И загрустившая было в последнее время Тиа ожила, расцвела. «Вот странная девочка! Парней и мужчин племени, готовых спать с ней, променяла на меня. И даже когда я стал бессилен в постели, не пошла искать кого-то другого. Не бросила меня, немощного. Но – погрустнела. А сегодня, моя печальная девочка, я тебя развеселил, обрадовал, осчастливил»...

Лежали, отдыхая. Шептали друг другу ласковые слова...

Тиа вдруг напряглась. Спросила:

– Слышишь?

– Нет. Что?

– Там кто-то есть... Сейчас сюда войдут...

Пестела поверил: Тиа обладала на редкость острым слухом.

В правой от входа стене хижины был небольшой проём. Пестела оставил его специально, чтобы было куда бежать в случае опасности. В этот проём и скользнула Тиа, прихватив свою юбочку из широких пальмовых листьев.

Пестела остался один на широком, предназначенном для двоих, ложе из мягкого мха. Он уже не лежал – сел. И достал из-под ложа свой кремнёвый нож.


Человека, который шёл к нему, Каруха увидел ещё издали. Это был Лемба.

Каруха не стал его окликать. Знал: нюх Лембы безошибочно приведёт его к нему. Так и случилось.

Оказалось, Мантван вслед за Карухой вызвал к себе Лембу. Говорил с ним о том же. И просил проверить, чем занимается Пестела. Добавил при этом:

– Там, недалеко от хижины Пестелы, тебя ждёт Каруха. Идите к старику вместе.

Значит, уже донесли вождю, что я тут стою, подумал Каруха. Как же я, с моим зрением, не заметил соглядатаев? Хорошо они прячутся...

– Пойдём, Каруха, к старику, – сказал Лемба. – А то мы тут с тобой дождёмся, что ещё и Хобхи придёт...

– Может, и лучше, если придёт, – ответил Каруха. – Не так страшно будет. Ведь Тиа нам после казни Пестелы мстить будет. Поубивает поодиночке.

Лемба задумался, но ненадолго.

– Не бойся! Нас же всё-таки двое. Мы за ней следить будем. Мы сами её подкараулим после казни старика – и убьём. Сначала переспим с ней, а потом убьём.

А и в самом деле, подумал Каруха. Нас же двое. Хорошо, что я дождался Лембу!..

Они подошли к хижине старика. Каруха крикнул:

– О, Пестела, это мы, Каруха и Лемба, хотим войти в твою хижину!

Голос Пестелы ответил:

– Входите!


20.

Воткнутая в земляной пол тонкая палочка, смазанная смолой, освещала незамысловатое убранство хижины: ложе, на котором сидел Пестела, очаг, угол, где хранится оружие, погашенный факел, укреплённый на стене.

– Мы пришли тебя проведать, о Пестела, – бойко заговорил Лемба. – Как ты себя чувствуешь после большого перехода от Несравненного Куста?

Женщины в хижине не было, и Каруху это обрадовало.

– Спасибо за заботу, о Лемба и Каруха, – ответил Пестела. – Как я себя чувствую? Очень устал. Осилил обратный путь лучше, чем путь туда, потому что съел кусочек самхуши. А пришёл домой – навалилась такая усталость, что решил сразу лечь спать...

– Прости, что разбудили, – сказал Каруха. Он уже настроился после пары обычных вежливых фраз уйти и сказать вождю, что тот ошибается.

– Спать? – переспросил Лемба. – Что-то непохоже, дорогой Пестела... Запах женщины у тебя в хижине. Она тут была совсем недавно...

Каруха чуть было не сказал Лембе: «Ну что ты влез? Всё портишь! Сейчас бы спокойно ушли...» Но он сдержался.

– Ну конечно, – спокойно проговорил Пестела, – была здесь женщина. Тиа, как и вы, захотела меня проведать и зашла. Но, как видите, надолго задержать ее я не смог. Стар я, сил у меня гораздо меньше, чем было раньше...

Не только Каруху, но, кажется, даже и Лембу смутило то, что Пестела так откровенно говорит о своей неспособности спать с женщиной. «Вот она, старость! – подумал Каруха. – А каким я буду в его годы?..» Ему стало страшно от этой мысли.

Тут он вспомнил, о чём ещё хотел спросить старика.

– О Пестела, рассказал ли ты великому вождю о том, что я и Лемба... ну... замешкались и не сразу поднялись, когда Гухи приказал идти в атаку?

Пестела удивлённо посмотрел на него.

– Зачем же я буду подставлять вас под наказание? Мы же с вами были в одном отряде, хоть и маленьком. Нет, не сказал я вождю об этом.

– Ну и хорошо, – с облегчением произнёс Каруха. – И не говори ему. Спасибо тебе, о Пестела!


Когда Каруха и Лемба ушли, Тиа снова оказалась в хижине. Подошла к Пестеле, села рядом с ним. Прошептала:

– Громко говорить не будем, чтобы не подслушали... Объясни мне, что происходит. Откуда у тебя такая сила сегодня? И почему эти двое пришли узнавать, как ты себя чувствуешь? Кстати, это Мантван их послал. Я слышала, Лемба сказал: «Так Мантвану и скажем...»
Пестела помолчал. Выхода нет, нужно всё рассказать.

– Тиа, – прошептал Пестела, – я нарушил табу. А Мантван, видно, догадывается. Послал этих двоих проверить...

Она отреагировала на его подробный рассказ о произошедшем неожиданно спокойно.

– На все табу мне плевать. Я хочу одного – чтобы нам было хорошо, тебе и мне. Если плоды так помогают, значит, нужно почаще их есть.

– И я о том же думаю, – сказал Пестела. – Только как это сделать?

– А что тут думать? – И она прошептала ему в самое ухо: – Нужно уйти из племени. Поселиться поближе к Кусту.

– Уйти? – от неожиданности он повысил голос.

– Тсс! – зашептала Тиа. – Тихонечко. Там, снаружи, – соглядатай вождя.

– Ты его видела?

– Слышала...


21.

Соглядатай Вуст был человеком опытным, любил своё дело и относился к нему очень добросовестно. Когда вождь дал ему задание, Вуст уточнил некоторые детали и понял, что работа предстоит серьёзная. Чтобы тебя не заметил Каруха и не учуял Лемба, нужно хорошенько потрудиться.

Вождь не велел действовать самым прямым путём, то есть – подкрасться к хижине Пестелы и всё увидеть и услышать самому. Его интересовало ещё и поведение Карухи и Лембы. Для того, чтобы охватить всю картину, Вусту пришлось забраться на дерево самИр и спрятаться в гуще листвы, перед тем натерев своё тело мазью, пахнущей, как это дерево. Теперь Каруха и Лемба его не увидят и не учуют.

Он всё учёл, даже то, что в стене хижины Пестелы есть проём. Вуст сидел лицом к проёму.

Вождь не послал его к хижине Пестелы и, сам того не ведая, проявил мудрость. Вуст знал то, чего не знали в племени: Тиа обладает очень острым слухом. Возле хижины она бы его услышала.

Тиа скрывала это своё свойство, знал о нём только Пестела. Но – узнал и Вуст, случайно подслушав разговор этих двоих.

Разве от него что-то скроешь? Тем и нравилась ему работа соглядатая, что он всё обо всех знал. Он любил узнавать. Любил прятаться, подслушивать и подсматривать. Это приносило удовольствие. И это давало чувство власти над всеми в племени.

В племени, где он рано или поздно станет вождём.

Да-да-да! Вождём! Выбирают обычно лучшего воина и охотника? Ну и что же? А придет срок – выберут его. Потому что он очень умело воспользуется тем, что знает о каждом. Искусно стравит одних с другими. Кого-то припугнёт разоблачением. Кому-то пообещает поддержку. Да мало ли можно сделать, зная людские секреты...

Великий вождь Мантван никогда не ошибается? Да, но только потому, что на него работает Вуст. Сообщает ему ценные сведения. Без него вождь давно бы уже лишился своего поста. Но Вусту Мантван пока нужен, потому и держится ещё на Почётном Ложе. Убери сейчас Мантвана –его место займёт красавец, силач, лучший стрелок из лука и копьеметатель, сообразительный и храбрый Ам. Вуст ведёт тонкую игру, призванную убрать Ама с его пути. Вот тогда, когда не будет просматриваться явной замены Мантвану, Вуст и выйдет на первый план...

А сейчас он выполняет очередное секретное задание - при помощи своего сына, ГанУра. Ведь, забравшись на дерево, Вуст уже не слезет с него, пока всё не закончится. Значит, под деревом должен сидеть Ганур и быть готовым в любой момент бежать в Большую Хижину, чтобы передать Мантвану слова своего отца. Слова простые, доступные для запоминания восьмилетним мальцом. Такие, например: «Глазастый идёт медленно», «Глазастый остановился и ждёт возле хижины», «Нюх подошёл к Глазастому»...

Для Ганура это – игра. Отец-выдумщик всегда придумает интересную забаву. Сейчас они представляют себя разведчиками в чужом племени...

По приказу Мантвана стража пропускает Ганура в Большую Хижину беспрепятственно. Мальчишка считается одним из гонцов вождя.

У Мантвана на носу – свадьба дочери, забот полно (правда, и помощников хватает), а он находит время для слежки за Пестелой и остальными. Видно, для него это очень важно. Почему? Этого Вуст пока не знает, но надеется узнать.


Соглядатай Вуст очень опытен и осторожен, а потому не могла Тиа его услышать. Услышала она не его, а Ганура.

– Беги, - прошептал с дерева Вуст, – и передай: «Она вышла из хижины, стоит, прячется». Запомнил?

– Да, – прошептал в ответ Ганур. – Бегу.

Тиа не слышала их шёпота, приглушённого ветром и расстоянием. Но донёсся до неё слабый треск сухой ветки, на которую наступил Ганур, убегая. Треск долетел из-под дерева, и Тиа решила, что там, под деревом, и прячется соглядатай.

Добавлено через 2 минуты

22.

– Я слышала соглядатая, а он меня, наверное, видел, – прошептала Тиа. – И сообщил Мантвану...

– И что же? – спросил Пестела. – В дом вошли двое мужчин, ты застеснялась и выскочила. Это не доказывает, что я съел плод.

– Не доказывает, – согласилась Тиа. – Но наводит на подозрения... Противно-то всё это как! Не дают толком переспать мужчине с женщиной, суют свой нос... Скажи, о Пестела, как долго продлится действие плодов, которые ты съел?

– Я думаю, не меньше, чем одну луну.

– Целую луну! – воскликнула Тиа и тут же, спохватившись, снова перешла на шёпот. – Еще двадцать семь дней и ночей мы могли бы получать то же, что сегодня. А вместо этого будем прятаться и таиться, потому что за тобой следят...

И в самом деле, противно, подумал Пестела. И ужасно обидно терять эти ночи... Так что же, действительно уйти из племени? Но ведь это – МОЁ племя! Вся моя жизнь прошла здесь...

– Помнишь КлИбу? – спросила Тиа.

– Да.

Появилась у замкнутой Тиа подружка, Клиба. Лун восемнадцать дружили. А потом Клиба исчезла. Говорят, с обрыва в реку Мазз упала. Вроде видела на воде её юбочку из листьев пальмы...

– Она не погибла.

– А где же она? – удивился Пестела.

– У Денеха. Они хотели жить вместе, вот она и решилась бежать из племени. Я ей помогла.

– С сумасшедшим живёт, – сказал Пестела. – Вот уж радость!

– Он совсем не сумасшедший. Притворяется. Просто ему не нравится Мантван и порядки в племени. Давай и мы сбежим, милый Пестела! – она погладила его по щеке. – Здесь тебя не ценят по-настоящему, а ведь ты очень мудр. Давай создадим новое племя, и ты будешь в нём вождём!

– Какое ещё племя? – усмехнулся Пестела. – Мы с тобой да Денех с Клибой?

– У них дети родятся. И у нас с тобой – тоже... – Она снова погладила его. – Я ведь ещё молодая, могу рожать. А ты будешь есть самхуши и проживёшь долго-долго, о вождь Пестела!

Пестела представил себя вождём большого племени. Да, заманчиво... Но легко ей бросаться такими словами: «уйти из племени»! Она здесь так и не стала до конца своей. А я-то плоть от плоти племени, я тут родился, вырос, возмужал. Всё, чему научился – отсюда...

А с другой стороны, никого дороже Тиа у меня нет. Я без неё засохну от тоски. Значит, надо решиться и уходить с ней. Даже ради этих двадцати семи дней и ночей счастья...

Что же, начинать всё заново? Там не будет такого оазиса. Там – жара, сушь. Там – множество опасностей. Ведь и к Кусту подойти, чтобы плодов набрать, удастся не сразу. Отряд пойдёт туда, уничтожит или прогонит мбуту, совершит очистительные ритуалы у Куста...

Ну и ладно, мы это переждём. Не страшно. Мы всё, что надо, переждём – и всего постепенно добьёмся...

Настроение Пестелы менялось. Он ощутил что-то вроде охотничьего азарта. Нас не двое, нас – четверо. А это уже – маленький отряд. Денех – отличный рыбак и охотник. Тиа любую опасность услышит заранее. Я, из-за съеденных самхуши, гораздо сильнее, чем был раньше, полноценный воин. Клиба – девушка сильная и ловкая, очень быстро бегает. Неужели же вчетвером не справимся со всеми трудностями?..

– Хорошо! – сказал Пестела. – Я согласен. Пойдём.

Тиа бурно обрадовалась, обняла Пестелу. А потом, чуть поостыв, напомнила о соглядатае. Он видит дверь хижины и проём. Значит, там выходить нельзя. Нужно сделать пролом в другой стене, вылезти в него и уйти незамеченными. А лучше – чтобы она, не скрываясь, вышла в дверь, а Пестела чуть погодя вылез через пролом. Иначе соглядатай доложит вождю, что Тиа давно находится в хижине, а значит, Пестела её ублажает.

– И вождь пошлёт сюда стражу за тобой, о Пестела...

– Ладно, – сказал Пестела. – Пойдём порознь. Ты идёшь к себе и берёшь только самое необходимое. А я с самым необходимым вылезаю через пролом. Встретимся у тебя.

[Иван Дымарьин]

23.


Тиа вышла из хижины. Прислушалась. Соглядатая не было слышно. Затаился...

Она шла обычным шагом, чтобы не вызвать у соглядатая подозрений.

Тиа думала о том, что нашла нужные слова, чтобы убедить Пестелу уйти из племени. Но это не всё, что она может ему сказать. Кое-что приберегла про запас. Если в пути Пестела устанет, ослабеет духом, заговорит о том, что надо вернуться в племя – она скажет ему то, что заставит его с новой силой стремиться туда, к Денеху. К свободе.

Она расскажет ему о том, что говорил ей Мантван. И о том, почему вождь послал Пестелу к Несравненному Кусту.


Вождь сидел на Почётном Ложе, перед ним стояли Лемба и Каруха. По лицу Мантвана трудно было понять, рад он или опечален тем, что сообщили ему эти два воина.

«Неужели я ошибся? – думал Мантван. – А ведь как было бы здорово – прищучить хитрого старика! Тогда Тиа говорила бы со мной совсем по-другому... Униженно просила бы сохранить жизнь её бесценному Пестеле... И уже не я ей, а она мне предлагала бы сойтись...

Почему я так устроен? У меня есть жена. Вокруг полно женщин, которые охотно спали бы со мной. Так почему же мне нужна именно эта гордячка, непонятно какого племени, у которой взгляд может быть холодным и твёрдым, как камень, а слова – острыми, как нож? Почему меня так тянет к ней? Ну хорошо. Тянет. Хочу её. Но почему не могу просто взять силой? Вот тогда, полгода назад, когда, зная, что они с Пестелой крепко поссорились, я вечером прокрался в её хижину, один, без стражи, отправив соглядатая в другой конец оазиса наблюдать за кем-то, – почему тогда, предложив ей себя и получив отказ, я не взял её силой?

Не знаю. Силой – не могу.

Отказала мне. Не прельстилась ни на богатые подарки, что я ей пообещал, ни на что другое. И я вынужден был уйти, не добившись своего. Но я сказал ей, что через шесть лун навещу её снова, чтобы узнать, не изменила ли она своё решение.

Прошло шесть лун. Мне мешал Пестела: он и Тиа не были в ссоре. Тогда я придумал отправить его с группой за самхуши. И в его отсутствие ночью навестил Тиа. Она была так же непреклонна, как и в первый раз.

И вот появилась возможность заставить её смягчиться. Схватить нарушившего табу Пестелу и объявить, что его бросят в Мазз, к крокодилам. И полюбоваться тем, как она придёт униженно просить за старика. И милостиво пообещать смягчить наказание, если только она будет понятливой и покладистой...

Нет. Всё рушится. Каруха и Лемба свидетельствуют в пользу старика.

«У меня столько дел! Свадьба дочери... Нельзя доверяться только помощникам и помощницам, я должен сам всё проверить. Я должен быть там, на окраине селения, где натянут огромный шатёр, под которым будет проходить празднество. А я занимаюсь этим стариком и проклятой Тиа!..».

Всё внутри Мантвана кипело. Но он спокойным тоном поблагодарил Каруху и Лембу и отпустил их.

Как только они ушли, в Большую Хижину стремглав влетел Ганур и передал Мантвану очередное сообщение своего отца. Мантван отослал его обратно, велев сказать одно слово: «Продолжай».

Значит, вот оно что! Эти ротозеи Каруха и Лемба проглядели Тиа. А она – там! Кого бы потолковей послать туда, чтобы прихватить Тиа и старика на месте, в постели?

В самом деле – кого? Все, кто потолковей, занимаются подготовкой к свадьбе. Послать двух стражников? Нашумят, эти двое обведут их вокруг пальца.

Может быть, так: послать к хижине Вуста. Он всё разнюхает и пришлёт ко мне своего мальчишку. Тогда я направлю к хижине двух стражников, чтобы схватить старика.

Двух? Не мало ли? Съев плод самхуши, Пестела стал сильным. С ним надо считаться, как с настоящим воином. А если ещё и Тиа придёт ему на помощь... Да и задача ведь не в том, чтобы их убить: и старик, и женщина нужны мне живыми.

Так что же, послать всю мою стражу, всех четверых? Тоже не дело. Большая Хижина без охраны – это может вызвать ненужные вопросы. Сейчас ночь, но из-за подготовки к свадьбе то и дело приходят ко мне с разными вопросами.

Нет, так не годится. Как же поступить? Хоть сам иди к этой проклятой хижине!

Вождь надолго задумался...

Из задумчивости его вывел Ганур, прибежавший с новым сообщением от отца.

Услышав это сообщение, Мантван, удивив и напугав Ганура, зарычал, как зверь, выхватил из-за пояса кремнёвый нож и со всего размаху запустил его в стену хижины. Непробиваемая гибкая ткань стены отбросила нож обратно, он просвистел над головой едва успевшего пригнуться Мантвана. Это происшествие, кажется, немного отрезвило вождя. Он с усилием улыбнулся и сказал Гануру:

– Это я так играю... А ты беги и передай отцу такое слово: «Свободен». Запомнил?


Провели, думал Мантван, вновь оставшийся в одиночестве. Тиа ушла, теперь ничего не докажешь. Ну, ладно! После самхуши сила у старика ещё какое-то время сохранится. И я буду следить за этой парой каждую ночь.

Попадётся мне старик, всё равно попадётся. Я своего добьюсь. Будет Тиа в ногах у меня ползать!..


24.

Из-за свадьбы дочери вождя племя не сразу обнаружило исчезновение Тии и Пестелы. И они смогли благополучно добраться до мест, где скрывались Денех и Клиба.

То была пещера на берегу океана. Вместительная, глубокая. Из-за больших камней у её входа – почти незаметная снаружи.

Пещера – это, конечно, не оазис, где живёт их племя. Но в её глубине есть ручеёк с пресной водой. А значит, жить можно.

Можно жить, собирая в пору отлива оставшихся на песке крабов и раковины со съедобными моллюсками. Можно, отходя от берега в глубь суши, охотиться на съедобных змей и черепах.

Денех и Клиба приняли беглецов по-братски. Было заметно, что они искренне им рады. Денех охотно согласился считать Пестелу вождём их маленького племени.
Мужчины заговорили о том, как добывать пропитание и избегать встреч с врагами. Разговор затянулся надолго.

Тиа и Клиба тайком от мужчин поговорили о своём… Легко сказать: мы создадим новое племя. А на деле как? Рожать-то детей придётся им, женщинам. И не только рожать, но и выхаживать. Как это будет? Вот, допустим, они обе забеременели. Через девять лун родили по ребёнку. Дальше что? Снова беременеть? Нет, не годится: надо выхаживать малышей. Хотя бы до двухлетнего возраста, а уж потом можно беременеть снова, чтобы родить второго, когда первому будет почти три года. Трёхлетний всё-таки не младенец, и ходит сам и многое другое делает сам. Ещё чуть подрастёт – сможет даже помочь присмотреть за новым малышом…

Значит, получается так: рожать раз в три года. За десять лет у каждой из них будет по три ребёнка, а всего – шесть. Негусто. Хорошо, конечно, но племенем это назвать нельзя. А ещё через десять лет? Если всё будет хорошо – ещё шесть-семь детей. А всего – двенадцать-тринадцать. Плюс четверо взрослых. Племя? Нет, конечно. Но – будут к тому времени среди детей уже большие, взрослые, которые выберут себе пару, и тогда родятся новые ребятишки… А значит, хоть и медленно, но племя будет расти …

Всё это, конечно, при том условии, что им четверым удасться справиться со всеми трудностями, выжить.

Да, главное пока – выжить.


25.

Прошел год. Трудный, тревожный. А все же и радостный. Никто им не приказывал, никто не заставлял делать то, чего не хочется.
Совсем неплохой год...


- Не может быть, - сказал Пестела.

- Ты мне не веришь, о вождь? – спросил Денех.

Как Пестела мог ему не верить? Денех был прекрасным охотником и воином. На него во всем можно было положиться. Он с самого начала легко признал Пестелу вождем и относился к нему с уважением.

- Прости, о Денех, - сказал Пестела. – Я тебе верю. Просто твое сообщение было для меня неожиданным.

Еще бы! Провести год в пещере на берегу океана, привыкнуть к этим местам – и вдруг такая новость... Новость, из-за которой придется все менять и снова уходить.

Год в пещере... Сначала - вчетвером, а потом, когда с разницей в две луны Клиба, а затем Тиа родили по мальчику, - вшестером. Обустроились – и вот вновь предстоит неблизкий путь... Но дело того стоит. Потому что о редких, сопряженных с риском вылазках к Несравненному Кусту за плодами самхуши теперь можно забыть. Вместо этих вылазок будет кое-что несравненно лучшее...

Ушедший на охоту Денех целых два дня не возвращался. Переволновались тут все за него. И вот только что он пришел с ошеломляющей вестью: на пустынной равнине есть место, где растут высокие кусты, и среди них, обычных, есть и такой, который изнутри увешан плодами самхуши. Точное подобие Несравненного Куста! Хотя, поправился Денех, не совсем точное: этот куст выше и шире. Он не будет тесным не то что для четверых взрослых и двух малышей, но и для десятка человек.

Невероятно!

Там, значит, бьются за куст, называют его священным, риуталы проводят, а здесь есть такой же, и никто о нем не знает. Там за сорванный плод самхуши готовы убить, а здесь...

Женщины в глубине пещеры кормят детей грудью. Они еще не знают о поразительной новости, которую принес Денех – как и положено, тот вначале сообщил о ней вождю.

- Мы пойдем туда, о Денех, - торжественным тоном произнес Пестела. – И там наше племя будет расти. Будет обустраиваться - в кусте и вокруг него...

[Иван Дымарьин]

Вот ведь что он придумал! Аж сам себе не поверил… Да-да, есть ещё один куст с плодами самхуши! Герои его сказки (или – притчи?) переберутся туда – и жить им станет несравненно легче. От голода и жажды ни дети, ни взрослые страдать не будут. А главное – они будут в безопасности!
Но тут у него возникло сомнение. Чем же это в кусте безопаснее, чем в пещере? В окрестностях хищные звери водятся, и змеи, и тарантулы. Воины племени могут в те места забрести (хотя и далековато это для них…). А ещё – почему не может пронюхать про тот куст компания, в которой работают Крис и Элен? Вот возьмёт фирма и да пришлёт к этому кусту вертолёт, да высадит туда своих людей. Кровопролитием может обернуться…
Он ощутил беспокойство. Как же так? Его герои, к которым он уже привык, могут погибнуть? И – о, ужас! – не только герои, но и их дети? Все будущее племя?
Если снова пришлют Криса, может обойтись без смертоубийства. Он применит что-нибудь, что не отнимает жизнь у человека. Так что же? Ввести в действие Криса? Пусть лучше он и Элен прилетят обследовать новый куст, чем какие-нибудь жестокие люди…
Но почему-то не было облегчения на душе. И была смутная догадка, мало-помалу превратившаяся в уверенность: Криса больше не пришлют.
Почему? Его что, уже нет в живых?
Да жив он, Крис, живёхонек. Откуда такая уверенность? Ну… откуда-то. Доказательств нет, а уверенность почему-то есть. Жив Крис, только не работает уже по прежней специальности. А где он и чем занимается? Неизвестно.
Неизвестно?
Как-то смутно на душе. И непонятно: почему про всё и всех он может сочинять совершенно свободно, а с Крисом получается затор. Почему-то нельзя взять и сочинить, что Крис занимается прежним делом и его пришлют на вертолёте с Элен к кусту, где дикари…
Почему нельзя – вот вопрос.
Впрочем, что-то начинает брезжить… И не только в сознании. Ему казалось, что он сидит в полутьме, чтобы глаза отдыхали, а оказывается, вокруг довольно светло. Не так, как бывает днём, а так, как на рассвете. И понятно, что он связан… Как-то тесно, что-то держит его со всех сторон… Попал в плен к дикарям? Этого ещё не хватало! Разве дикари – не его выдумка?
Нет, это, к счастью, не плен… Он сидит внутри куста, и ветки цепко держат его со всех сторон. В кусте – это здорово! Он знает, что делать, он справится. А Элен – она тоже здесь?
Вот оно что: он и есть Крис! Значит, дикари и куст – не выдумка, и он не сочиняет, а вспоминает? Ну да, и остров в океане – это остров, на котором он живёт, в красивом и шумном городе…
Он пытается обернуться, чтобы посмотреть, тут ли Элен, но как-то слишком крепко держат его ветви куста… Или это не куст? Холодом словно бы обдаёт… Или это от страха так кажется? Как не испугаться: он, видимо, сидит, связанный, в пещере на берегу океана… А так обрадовался перед этим тому, что он в кусте и что Элен рядом…
Он не говорит, он думает, но слово «Элен» почему-то произносит вслух. Это имя словно бы вырывается на волю само собой:
– Элен…
И – вот где настоящее потрясение – он вдруг слышит:
– Да, милый! Я здесь!
Это её голос! Голос Элен!
И тут быстро-быстро прокручиваются в его сознании воспоминания, и он почему-то твёрдо знает, что это не фантазии, не сказка (или притча), а самая что ни на есть реальность… В вертолёте на обратном пути они неожиданно разговорились, и Элен была так естественна и мила, и так красива, и было с ней так интересно, и он забыл, что эта женщина старше его, и ему хотелось только одного: не расставаться с нею никогда… Расстаться пришлось в тот же день, но он перед этим попросил у неё номер телефона. На всякий случай. Вообще-то он был уверен, что это наваждение пройдёт и пытался трезво взвесить ситуацию, напоминая себе и о разнице в их возрасте, и о том, что без особых хлопот он может подцепить любую дамочку одних с ним лет или даже моложе… Но почему-то его тянуло к Элен, и на следующий день он ей позвонил, и в тот же вечер они встретились…
Тут оказалось, что глаза его едва приоткрыты, и оттого непонятно, где же он находится, и надо открыть их, но это, оказывается, не так просто… Он делает усилие и всё-таки открывает глаза и видит рядом с собой Элен, и мгновенно вспоминает, как они были счастливы и во время их первых свиданий, и потом, и до свадьбы, и после неё… И как она сказала, что для неё стало открытием то, какой он начитанный…
И лишь после этого он осматривается и понимает, что находится в больничном боксе, на кровати, рядом с которой сидит Элен.
– Что со мной? – спрашивает он.
Элен, его прекрасная Элен, его жена, отвечает мелодичным голосом:
– Ты попал в аварию. Врачи тебя спасали. Оперировали. Теперь тебе лучше. Ты идёшь на поправку. Я так рада!..
Она рада – значит, и он рад. Он улыбается. Потом спрашивает, отчего у него ощущение, что он зажат со всех сторон Элен объясняет: ты перетянут бинтами в некоторых местах – туго-натуго.
Они разговаривают. Он рад тому, что всё объяснилось. Хотя, конечно, не буквально всё…
Он спрашивает про племя, спрашивает, не намечается ли новая экспедиция на вертолёте к несравненному Кусту. И неожиданно слышит:
– А племени никакого уже нет…
– Что? – не понимает он. – Как это нет? Дикарей что, уничтожили?
Она поясняет: дикари есть, а племени нет. Оно распалось на несколько частей.
Элен не скрывает того, что деталей произошедшего не знает. А в общих чертах так: старика, который подходил к кусту и торговался с Крисом по поводу плодов самхуши, по возвращении заподозрили в том, что он съел больше этих плодов, чем разрешено. Вождь племени посадил его, говоря современным языком, под арест. Молодая женщина, любовница этого старика, пришла просить вождя за него. Рассказывают, что вождь потребовал за это, чтобы она переспала с ним. Женщина согласилась, они договорились о встрече в тайном месте. На эту встречу она принесла с собой нож, которым и заколола вождя. Сама скрылась, но перед этим при помощи того же ножа ранила стражника у входа в хижину, где сидел арестованный, и освободила своего любовника. И они бежали.
– Их нашли? – спрашивает Крис.
– Нет. Их никто и не искал: не до того было. Начались споры–распри о том, кто будет новым вождём. Те хотели посадить на это место одного, эти – другого, начались стычки, дошло до кровопролития…
– Вот это да! – восклицает Крис.
Элен продолжает:
– Дикари к нам, белым людям, относились плохо. А теперь… Не знаю, что у них в глубине души, но действуют они так: всячески стремятся заполучить нас в союзники, чтобы мы признали данное конкретное их сообщество и заставили другие части, отколовшиеся от былого племени, подчиниться этому сообществу. Ты понимаешь, о чём я? Каждая часть расколовшегося целого хочет, чтобы племенем признали именно её… Ну, а наши люди, что-то обещая, что-то даря, чему-то обучая, понемногу цивилизуют, насколько это возможно, все части былого племени.
– А про ту женщину, которая сбежала со стариком, что-то известно? – спросил Крис.
– Нет, - ответила Элен. – Абсолютно ничего.
Он помолчал немного, переваривая услышанное. Мало помалу дикари превратятся в подобие цивилизованных людей. Путь долгий, но он уже начат. Хорошо это или плохо? Цивилизация – это хорошо. И всё-таки жаль, что исчезнет кусочек совсем другого мира, мира древнего, так непохожего на наш. Впрочем, пришла ему неожиданная мысль, может, и не исчезнет…
– Про эту женщину и старика, – произнёс Крис. – Я, кажется, знаю, чем они занимаются.
– Чем же? – спросила Элен с неподдельным интересом.
Крис помолчал немного и произнёс:
– Они вдали от всех создают новое племя.


Конец сказки. А может, притчи.

[олдшуз]

специально засёк... основательно причитался к середине опуса. финал в крисом и элен несколько скомкан, чувствуется, что автор выдохся. да и вообще, если белых людей убрать, то ценность сюжета поменяется мало. не смею учить, но мне видится, что если бы шло параллельное развёрнутое развитие отношений криса и элен было бы интереснее
язык правильный, без косяков... во всяком случае, я не нашёл ни одного серьёзного. но несколько бедноват на литературные "изыски"
в общем, мне понравилось. все замечания сугубая имха)

[Иван Дымарьин]

Олдшуз, спасибо за отклик. В целом считаю его положительным. Над замечаниями подумаю.