повесть Поле Куликово

[Игорь Немодрук]

«Ну шо, Игорь Владимирович, снесло башню от молодого тела?- думал Игорь, - Снесло… Тебе бы, дураку старому, найти ровесницу, пусть лет на пять-семь моложе, да и жить спокойно, размеренно. Что б выглаженные рубашки в шкафу, кефир в холодильнике, чтоб: «Игорёк, тебе это вредно при твоём геморрое…». Тьфу, тьфу хай Бог милует! Но мы простых путей не ищем! Да? Таки да. Нашёл себе молодуху, герой. Когда сексом занимался в машине последний раз? Небось и забыл уже. А вот ответь себе честно – это что? Любовь? Или может, это ты так от старости убегаешь? Молодая, красивая, плохо ей после развода, ты-то знаешь, как может быть плохо и одиноко. Вспомни, как тебе было херово. Как будто ведром крутого кипятка ошпарили, и с тебя кожа слезла, и как дико хочется натянуть хоть что нибудь, хоть дерюгу какую вместо кожи, прикрыть эту боль! Вот ты и воспользовался ситуацией. И ощущаешь себя пацаном семнадцатилетним, чувства захлёстывают, всё как будто в первый раз, и глупости любые для неё готов творить и дом построить. Готов? А ведь таки да, готов. И таки да, люблю. Хотя и не пацан вовсе, а потому понимаю, что я для неё наверняка та самая дерюжка, которой она свою боль прикрывает. Пройдёт время, ей полегчает, оглядится она и поймёт, что кроме этой старой и дырявой дерюги есть вполне нормальные одежды. И откинет она тебя и пойдёт дальше по жизни….»
- О чём ты думаешь? – Таня повернулась к Игорю.
- О нас думаю, – Игорь повёл свою руку выше по внутренней стороне её бедра.
- Не балуйся, - она как то уютно развернулась в кресле, свернувшись калачиком и зажав Игореву ладонь ногами.- Что ты о нас думаешь?
- Думаю о том, что я люблю Лисёнка и пойдёт ли она за меня замуж?
- Не пойдёт.
-А шо так?
-Игорь, ты хороший. Мне хорошо с тобой, но мы же не сможем жить нормальной семьёй!
-Старый, да?
- Я не хочу, что бы люди говорили обо мне, обсуждали, косточки обмывали.
-Тебе не с людьми жить, Лисёнок. Люди так устроены, что всегда будут обсуждать других. Они о тебе только при одном условии скажут: «Она такая хорошая», если смогут добавить: «…но такая несчастная». И детей поднять на ноги тебе не люди помогут. Так что тебе выбирать – или всем людям нравиться или одному человеку.
Игорь остановил машину на холме на обочине. Впереди внизу горели огоньки села, а сверху к ним в кабину заглядывало звёздное небо. На Игоря нахлынула волна какого-то тёплого чувства! Было приятно сидеть вот так, под звёздами, ощущать рядом любимую, даже не столько любимую, а такую свою, родную девушку. Захотелось, что бы она всегда была рядом, она и её сыновья. Захотелось закрыть их от всех бед и неприятностей, или сделать что-то хорошее. Ехать с ней вот так в машине куда нибудь, в Крым или в Париж, не важно, что бы пацаны возились на заднем сиденье, а Танька глазела на красоты, что бы угощать их мороженным, и что бы Сашка уснул замурзанный и Лёшка тоже, а они бы с ней целовались, пока они спят.
- Ты всё торопишь, Игорь, - она вытащила его ладонь и села ровно. – Поехали, поздно уже. И ещё… Я всё-таки не хочу, что бы люди говорили обо мне. На работе и так уже шепчутся, что ты зачастил на завод, что мне много внимания уделяешь. Давай не будем наши отношения людям показывать. На работе делай вид, что между нами ничего нет. Хорошо?
-Если для тебя это так важно, то хорошо, - Игорь завёл машину и поехал вниз, в село, к Таниному дому. Поехал, что б отвезти её домой, а самому ехать к себе, в холостятскую берлогу, что бы улечься в холодную постель, уснуть одному, с мыслями о ней и проснуться тоже одному. Тоска-заноза опять завозилась внутри.


• «Маски в кубе» - спектакль легендарного театра «Маски-шоу» под руководством Народного артиста Украины Георгия Делиева


Глава 3.
26 апреля
поездка на Куликово поле
Холостяцкая берлога представляла собой три комнаты в конторском домике при винзаводе. Винзавод был не рабочий, сухой, как говорили виноделы. Но и «сухой» винзавод охранять надо, а потому на нём посменно, сутки через трое, дежурили по два охранника – Игоревы подчинённые. Игорь ещё прошлой осенью занял бывший кабинет директора под спальню, в бывшей лаборатории сделал себе кухню, а из бухгалтерии мастерскую. Здесь он поставил деревообрабатывающий станок, сколотил верстак и всю зиму вырезал, строгал, клеил детали новой яхты. У стены, словно рёбра кита, стояли шпангоуты*, в количестве двенадцати штук. Рядом изгибался бивнем мамонта форштевень*. В фильтровальном цехе, между старым, выпуска шестидесятых годов, чугунным фильтром и ёмкостью №67 объёмом 1050 декалитров, лежал, вытянув свои семь с половиной метров, киль будущей яхты. Можно уже и собирать скелет будущего плавсредства, прилаживая впереди киля форштевень, а по бокам рёбра-шпангоуты.
Да вот только что-то не собиралось и не строгалось. Игорь не мог заставить себя заниматься строительством яхты. Танька занимала все его мысли и всё его время.
Вот и сегодня едва проснувшись, ещё не вставая с постели, он, ставшими уже ритуальными движениями, включил ноутбук, вошёл в «Контакты». Написал ей на страничку: «Доброе утро, страна! Как спалось?» И будет каждые две-три минуты, прерывая готовку завтрака и утренние занятие спортом, подходить и смотреть на монитор, ожидая ответа. И всё время думать о ней, мысленно разговаривая с ней, «рассказывая» как летом будет катать её с мальчишками на новой яхте, как смастерит с ними лук, как приладит к стрелам гусиные перья и будет учить Лёшку стрелять из лука, как….
Мысли прервал телефонный звонок. На экране мобилки высветилось «Сева».
- Привет, старик. Тут мне твоя Жаннка звонила.
- Моя?! – Игорь скептически усмехнулся, - Моя бы не стремилась меня уничтожить. Шо она хочет?
- Хочет продать тебе твою икону.
- Во как! Да-а-а-а… Вот это новость! А я согласен. Сколько она хочет?
- Три с половиной тысяч гривен.
- Почти четыреста пятьдесят долларов, - Игорь быстро произвёл в уме нехитрый пересчёт, - Дороговато, конечно, но я согласен. Я правильно понимаю, что она со мной на прямую не хочет иметь дело и что ты будешь у нас посредником?
- Угу. Вечно этот Игорь меня на амбразуру бросает, - Сева на другом конце мобильной связи смачно сёрбнул то ли чаем, то ли кофе, - С тебя шоколадка и молода девица.
- Я дам вам три шоколадки, сэр, а девицу вам нельзя, сильно уж вы плодовиты. Договаривайся на ближайшую субботу, - Игорь бросил взгляд на настенный календарь, - на 26 апреля. Пусть приносит тебе икону, я на неё посмотрю и только после этого отдам деньги.
На том и порешили. Радостный от того, что икона, похоже, возвращается, Игорь бросился к компьтеру, написать Тане, что они едут в субботу в Одессу. Пусть, пока на работе, прочитает, подумает, а вечером он ей расскажет всё поподробнее. Елозя курсором по экрану, он, вместо окошечка «Татьяна А…», нечаянно нажал «Артем Н…». Выскочила его переписка с сыном. Крайняя, как говорят в опасных профессиях, ещё февральская. Где он спрашивал у Артёма за Алёнку, а тот послал его подальше. На экране, в окружении голубых рамочек, прямоугольничков, картинок маленькими, гнусными червячками чернело: «Тебе это знать не надо. И, вообще, отстань, философ ёб….ый». Игорь занёс пальцы над клавиатурой, остановился и, в который уже раз за эти два месяца так ничего и не написав, сглотнув горький комок, переключился на «Татьяну А…»
Икона была та самая, «Покрова Богородицы». Игорь с Таней стояли, прижавшись друг к другу, под арочными сводами Севиного офиса и смотрели на тёмную от старости, большую икону. А на них из двухвековой темноты смотрели лики. Сама Богородица, держащая в руках ленту покрывала, была почему то изображена не в центре композиции, она вообще не сразу бросалась в глаза. Её небольшая фигура была вверху, стояла на облачке. А в центре, так, что они первые бросались в глаза, неизвестный богомаз двести лет назад поместил Андрея Юродивого с Епифанием в окружении группы товарищей. Они были одеты в такие длиннополые одежды, что современный человек, неискушённый в канонах, принял бы их за женщин.
- Я, когда маленький был, часто жил у своей прабабушки. Её Поля звали, это её икона - Игорь почему-то говорил тихо-тихо, на грани шёпота, как в церкви, - Так вот, когда я смотрел на эту икону, был уверен, что это женщины и не мог понять, кто же из них Матерь Божья. А когда спросил об этом у бабушки Поли, то через подзатыльник получил объяснения.
- Ну шо, доволен? – зычный голос Севы разорвал благоговейную тишину.
-Доволен, конечно. Вернулась.
- Жанна за деньгами через полтора часа приедет. Сам отдашь или как?
- Или как. Передай ты. Не хочу видеться. Да и Татьяну ей лучше не видеть, наговорит ещё гадостей девчонке, - Игорь отдал ему заранее отсчитанную пачку розовеньких купюр, - И ещё… ты не против, если икона у тебя пока побудет?
- Без проблем. Икона хорошая, намоленная, мне только приятно будет, если она здесь будет находиться.
- Ну и ладушки. Спасибо тебе, - Игорь пожал другу руку, - А мы поедем.
На Куликовом поле всё было по-прежнему. Палатки всё так же желтели старым брезентом, флаги едва шевелились под ветром, у трибуны вяло топтался вечно бодрствующий митинг, а телевизор гремел новостями. Канал «Россия 24», с недавних пор запрещённый победившей украинской демократией, своей музыкальной заставкой, похожей на колокольный перезвон, созывал голодных к свежей и правдивой информации одесситов. Особенно это было заметно вечером, в послерабочее время. То мужичок-трудяга, то офисный пузатик, то женщина, мать семейства, подойдут, постоят молча минут пятнадцать-двадцать, внимательно прослушают очередной блок новостей, и идут себе дальше. В стране победившего Майдана это был островок старого мира, от которого, как из открытой форточки, тянуло свежим ветерком.

[Нильс-ойка]

Кто ж будет читать текст, разбросанный по нескольким темам? Выкладывайте продолжения в одной, комментариями, частями по >10500 знаков. О копирайте не забываем.

[Игорь Немодрук]

Спасибо за совет. Завтра попробую. Я так еле справился, психовал, пока понял систему.

[Игорь Немодрук]

У «офицерских» палаток дежурил сегодня Миша Трикопич. Он был в камуфляже, из под которого на груди голубела треугольником десантная тельняшка, с голубым беретом на затылке и пышными усами. Этими усами, выдающимся далеко вперёд пузом и лицом, он был удивительно похож на Рокфора, героя из мультиков про Чипа и Дейла. Особенно когда улыбался. Вот только стойку он делал не на сыр, а на видных женщин.
Коля тоже был на месте и тоже в камуфляже. Выйдя из палатки и направившись было куда-то, он, увидев Игоря с Таней, остановился ожидающе рядом с Мишей. За их спинами, на стене церковной палатки синела надпись «Россия, Украина, Беларусь – вместе мы Святая Русь »
- Привет, Бродяга, - Коля протягивал руку Игорю, но изучающе и с интересом смотрел на Таню.
Девушка под этим взглядом осторожно высвободила свою руку из Игоревой и слегка, почти незаметно для взгляда, отстранилась.
- Привет, привет. Знакомьтесь, это Таня. А это Коля и Миша, - Игорь, исполнив церемониальные обязательства, пощупал ткань Колиного кителя, - Шо, форму выдали?
- Ага. Сегодня привезли. Не так много, но ты свою хоть сейчас можешь получить. Если хочешь.
- Конечно, хочу. И свою хочу, и Тане тоже форма бы была к лицу, - Игорь, шутя и дурачась, обратился к девушке, - Таня, пойдёшь к нам в войско? Тебе форму такую вот красивую дадут.
- А звание какое дадут? - Таня приняла Игореву игру и кокетливо повела плечами.
- Боюсь, что такого маленького размера не найдём, - Коля то ли шутки не понял, то ли хорошо актёрствовал, но озабоченность на лбу он наморщил очень убедительно.
- Ну да, в Детском Мире военную форму не продают. Ладно, не парься - Игорь махнул рукой, - Да и не надо ей в эту кутерьму ввязываться, не женское это дело.
Таня, не любившая, когда за неё принимают решения, обиженно фыркнула.
- Вот, правильно! - Миша сверкнул из-под усов железными зубами, обращаясь к Тане, - Папа правильно говорит, слушай его.
На секунду повисла пауза. Таня кисло улыбнулась, Коля почти незаметно ткнул Мишу в рёбра, а Игорь почти весело рассмеялся: «Идём, дочка, в палатку, форму мою заберём».
Получить форму было делом пяти минут, подольше он знакомился с командиром. Даже с двумя командирами. Александр Иванович, высокий, дородный, с громким басом, бывший полковник, ныне бизнесмен, расспросил Игоря. Вопросы были стандартные – как зовут? кто ты есть? кем был в армии? Рассказал об организации, сказал, что поступает в комендантский взвод, под команду Коли. Вторым был его зам. Юрий Маратович, невысокий, сутуловатый, с лицом ехидно-хитрым. Так же как и командир, лет хорошо за пятьдесят. Он всё время молчал, зарывшись в какие-то бумаги, лишь изредка бросая на Игоря изучающий и хитрый взгляд.
Игоря этот хитрован не волновал, его больше беспокоила Танька. Она терпеливо ждала его, сидя в уголке и с интересом изучая интерьер палатки. Но Игорь знал, что её больно царапнули Мишины слова, вернее два слова – «папа» и «дочка». Хорошо её уже изучив, он прокручивал в голове слова и аргументы, которыми будет её успокаивать и возвращать в нужную кондицию.
Однако ничего у него не получилось. И в машине наедине, и в кафе, куда они заскочили перекусить, Таня была ещё более молчалива, чем обычно. Молчалива и напряжённа. В такие моменты она превращалась в ёжика, на всякую ласку, на все попытки «погладить», она выставляла иголки. То чуть повысит голос, то раздражённо поведёт плечом. Игорь не знал, как и подступиться к ней. Сам едва не поддавшись раздражению, он уже хотел ехать на съёмную квартиру, решив действовать согласно двум принципам – «клин клином вышибают» и «ночная кукушка дневную перекукует». Однако Таня, словно прочитав его мысли, сказала тихо:
- Поехали домой? Я сегодня устала и ничего больше не хочу.
- Лисёнок… - Игорь резко крутнул руль и ударил по тормозам, вбивая машину в остановку в неположенном месте, и обернулся к спутнице. Он вдруг совершенно чётко понял, что он её теряет. Ещё и не найдя толком, он уже её теряет. Вот прямо сейчас, тихо и незаметно, сидя рядом с ним в машине, его любимая уходит от него. Без злобы и ненависти, без каких либо упрёков и обвинений.
- Лисёнок. - Игорь взял её за руку, совершенно не слыша сигналов возмущённых его резким манёвром водителей, - Таня, ну не слушай ты этого дурака Мишу. Плюнь ты на всех. Вот есть я и ты. И ещё твои пацаны. И ещё самые близкие тебе люди. Вот это и есть твой мир. А весь остальной мир пусть будет где-то там, за забором или на другой планете. Понимаешь?
- Понимаю, - Таня посмотрела Игорю в глаза, - Но поделать с собой ничего не могу. Поехали?
- Поехали, конечно. Не оставлю же я тебя здесь, верну откуда взял.
Путь назад был молчалив и тягостен. На «старом» месте, Игорь остановился и попытался обнять Таню, ещё раз поцеловать её и, чем чёрт не шутит, переубедить. Так смертельно раненный, с вырванным животом солдат, понимая, что уже не жилец, всё равно закрывает рану, прилаживая куски тела. Но Таня отстранилась:
- Не надо. Пожалуйста, не надо. Ну поехали.
Уже у ворот, прощаясь и отчаянно не желая расставаться, оставить хоть какую-то ниточку и дать надежде пожить ещё, он предложил:
- Давай на Первое мая мальчишек на шашлыки вывезем?
- Посмотрим, - Таня зябко запахнула полы куртки и сделала шаг к калитке, - Пока.
- Пока.




Глава 4.
30 апреля - 1 мая.

-Привет, – звонок и её голос в трубке, такой родной и любимый, прозвучал долгожданно и приятно неожиданно, - Скажите, Игорь Владимирович, ваше предложение ещё в силе?
- Это ты о пикнике и шашлыках? Конечно, в силе, Татьяна Владимировна. - Игорь радостно улыбнулся, - Я думал о тебе.
- Я тоже думала о тебе.
-Так я полетел за мясом? Сколько человек будет? – Игорь озабоченно нахмурил брови, жизнь в глубинке тяжела ещё и тем, что базары здесь имеют черты характера жаворонков, птичек, как известно, ранних. А потому купить мясо на шашлык накануне всесоюзных первомайских пикников, да ещё в середине дня – задача не для слабаков.
- Буду я с мамой, мальчишки и кум с женой, - Танин голос был сейчас для Игоря самой лучшей, самой красивой вибрацией во всей Вселенной. В нашей галактике так уж наверняка, - Только мясо кум уже купил. Приезжай завтра часам к девяти. Хорошо?
- Хорошо, буду, - он сказал это спокойным голосом, а изнутри рвался радостный ор на весь Млечный Путь: «Да! Да! Да-а-а! »
Тоску и грусть сдуло, как выдох жаждущего сдувает пену с пива. Как будто и не было этих четырёх дней, с постоянными мыслями о ней. Когда приходилось улыбаться и спокойно разговаривать на работе, глядя, как она пробегает мимо, неся в ведре образцы вина. Сдерживая себя, запихивая внутрь и прибивая там, что бы не выскочили, свои чувства, так конвоиры трамбуют заключённых в автозаке. Когда каждый вечер чуть ли не привязывал себя, что бы не прыгнуть в машину и не ехать к ней. Всё это забылось и улетело в неизвестном направлении.
Грузились долго, с приятной суматохой. Одеялами и покрывалами так умостили заднее сиденье, что взрослые на нём сидели, согнув шеи и затылками вминая обивку потолка. Многочисленными пакетами с тарелочками, коробочками, упаковачками с закусками плотно забили багажник. Тазики с салатом и маринованным мясом едва впихнули между ними. Пластиковые бутылки с вином, минералкой и «Тархуном» катались на полу под сиденьями. Таня села за руль, Игорь, с Лёшкой на руках, спереди, все остальные охали и весело матюкались сзади. Даже Сашка там, то весело что-то щебетал, то возмущённо верещал, требуя для себя жизненного пространства. Машина, тяжело переваливаясь и чиркая задним бампером на особенно глубоких колдобинах, поехала за село, к ставку. Украинская народная забава – обжорство, двинулась на природу.
Ставок находился сразу за селом, отгороженный от него высокой дамбой с дорогой по верху. По дамбе и по берегу ставка гуляли белые стайки гусей. Важные гусаки, вожди этих пернатых аборигенов, судя по всему, уже устали сегодня возмущаться непонятному и необычному наплыву людей. Они лишь обалдевше провожали взглядом очередное транспортное средство, хрипло гагакая. Игорь держал Лёшку на руках и говорил ему, что сегодня будут из лука стрелять, когда у него завибрировал и зажужжал телефон в кармане.
- Игорь, сбор. Сбор! - Мишин голос в трубке звучал с тревожной монотоннстью, - Общий сбор.
- Японский городовой! Шо случилось? - Игорь с досадой нахмурил брови.
- Приезжай. Сбор.
Ехать не хотелось категорически. Таня уже пристраивала автомобиль на краю уютной полянки, протиснув его на второй передаче между кривыми акациями. Задние двери открылись, едва машина стала. Три весьма не худеньких тела и Сашка, сжатые давлением ограниченного пространства, десантировались на траву с прытью новобранцев. И сразу же, потянувшись, принялись за выгрузку съестных припасов. Таня, хорошо пилотировавшая и совершив успешную посадку, гордо улыбалась Игорю, искоса поглядывая на мать и кумовьёв. Мол, я не хвастаюсь, но…. Лёшка прыгал вокруг Игоря,
требовательно дёргая его за руку: «Когда з луку стриляты будэмо?» Сашка, окинув орлиным взором окрестности, поспешил к брату на помощь в этом непонятном, но таком интересном процессе теребления дядьки. И вот всё это благолепие, этот праздник души и живота теперь сворачивать?! Сказать всем: «Всё! Я уезжаю, а вы как хотите! » Сменить радостную улыбку на лице любимой на досаду и раздражение?! Отказаться от возни с пацанами?! Ведь он так давно хотел поиграться с ними, устроить весёлый бедлам, что бы они прыгали вокруг него и по нему, тискать и барахтаться с ними. А теперь вот взять и уехать от этого?! Как он будет выглядеть в их глазах? Особенно в её глазах?
Он схватил мальчишек и, зажав их как мячики под мышками, под их восторженный визг и своё радостное «А-а-а-а…», понёсся по поляне. Сделав вираж возле Тани, он утвердил их на почве и сказал: «Так, мужики! Слушай мою команду! Будем жечь костёр! А потому – собираем дрова»
- А з луку стриляты? – обиженно засопел Лёшка.
- Распалим костёр и будем стрелять. Вперёд. Собираем все палочки, веточки и складываем вот здесь на кучку, - он поднял с земли сухую веточку и, определив откуда дует ветер, выбрал место для костра. Заняв самую энергичную и беспокойную часть пикникующих работой, Игорь достал телефон.
- Кто тебе звонил? – Таня ещё в машине уловила его беспокойство.
-Миша звонил. С Куликова поля. Собирают там всех, - Игорь набрал Колин номер,- Алё. Привет. Шо там за хипиш?

[Игорь Немодрук]

- Привет, Игорь. Собираем всех. Ожидается нападение на лагерь.
- Да оно каждый день ожидается. Коля, я же не в соседнем квартале, мне ехать и ехать, обидно будет, если вхолостую. И бензин сожгу и вообще.… Когда хоть оно ожидается?
- Да чёрт его знает. То ли сегодня, то ли завтра…
-То ли послезавтра, - Игорь скептически усмехнулся.
- Игорь, шо я тебе могу сказать? Решай сам, - Коля был спокоен как автоответчик, - Мы же не в армии.
- Да уж. Спасибо, помог - внёс ясность! Друг называется. Пока, - Игорь с досадой отключил телефон.
Взглянув на вопросительно глядящую Таню, он с наигранной бодростью воскликнул : «Гуляем!», и двинулся к машине. Там, под водительским сиденьем лежала остро отточенная сапёрная лопатка. Инструмент для «покопать» и для самообороны тоже. С её помощью он быстро вырыл небольшую прямоугольную ямку в грунте, отмеряя её ширину шампуром - импровизированный мангал. Женщины расстелили на траве скатерть и прижимали её к грунту содержимым многочисленных пакетов из багажника. Витя-кум, не дожидаясь этого дастархана*, принялся разливать вино по стаканам. Чем притянул к своей голове подзатыльник от супруги: «Ты, как всегда, впереди паровоза с выпивкой своей!». Однако кум, воробей битый, от такого лёгкого артиллерийского удара занимаемые позиции не оставлял, очевидно, никогда. Вот и теперь он только вжал голову в плечи, героически продолжая булькать.
- Мне не наливай пока, - Игорь сказал это, чиркая спичкой под сухой травой в ямке, два пучка которой под видом дров, принесли мальчишки. Благо, в багажнике был заготовлен мешок отличных, черешневых чурочек.
- Почему?! - Витя неподдельно и возмущённо удивился. Ещё бы! Союзник и собутыльник, на которого возлагались такие большие надежды, предал, оставив одного на самом острие атаки!
- Я потом, под шашлычок. Мне сегодня ещё руль крутить, - Игорь поморщился от пыхнувшего в глаза дыма.
- Да ладно тебе…, - принялся было убалтывать кум.
Однако Лёшка, узревший дым костра, и посчитавший, что два пучка травы есть выполненный долг, избавил Игоря от Витиных уговоров. Он бросил возле костра ещё одну веточку и утащил Игоря заниматься более нужными и важными делами.
Вооружившись вместо топора лопатой, прихватив нож и несколько гусиных перьев, ещё утром выдранных Таней по просьбе Игоря из домашних лапчатых, они углубились в заросли. Сашка, к этому времени уже променявший заготовку дров на поедание йогурта, провожал их перемазанной мордочкой, сидя на коленях у матери.
Пока искали пару тонких, ровных веток для стрел и одну толстую для лука, пока строгали лук, натягивали тетиву, пока разрезали вдоль стержней перья, прилаживая половинки изолентой к древку стрелы, пока Игорь, отвлекшись от луковых дел, демонстрировал метание лопатки в толстое дерево, от костра потянуло самым вкусным на планете ароматом. А когда Лёшке и присоединившемуся Сашке уже стало надоедать бегать за стрелами, а Игорь больше оглядывался на процесс у костра, чем смотрел на полёт выпущенной им стрелы, индейцам пришло время поглощать добычу.
Шашлык дошёл до нужной кондиции, шкварчал, брызгал на угли ароматным соком и источал в окружающую среду запах себя. Витя тоже дошёл до нужной кондиции и источал в окружающую среду смех, матерные анекдоты, сигаретный дым и немножко винных паров. Всё было замечательно – шашлык вкусный, компания весёлая. Таня довольная, под лёгким хмельком, весело смеялась над Витиными приколами и изредка посылала Игорю улыбки. Сашка, плотно поев, уснул у Игоря на руках, а Лёшка возился на берегу, шлёпая оперением стрелы по воде. Было так, как давно мечталось и хотелось. Однако на душе скребли кошки, царапая когтями по ощущению счастья. Слушая тосты, Витины хохмы или Сашкино лопотанье, Игорь нет, нет, да и метнётся мыслями на Куликово поле: «Как там? Что там?» Как зубная боль дёргалась мысль: «А как ты будешь жить, если там что-то серьёзное произойдёт? А ты тут шашлык жрёшь?»
Поэтому он тихо и незаметно обрадовался мелкому дождику, начавшему смачивать их сверху и быстро прогнавшему их. Обратный исход был быстр и не характерно для нетрезвых организован. Выгрузив из машины всех и вся, послав Тане конспиративный воздушный поцелуй, распрощавшись с пьяными кумовьями, мальчуганами и «тёщей», Игорь рванул в Одессу. И если бы был кто-то, кто мог видеть сверху его и мысли его, то этот кто-то увидел бы, как маленькой серебристой букашкой ползла машина, а от неё, сполохами полярного сияния, назад и вперёд метались мысли. Назад, к молодой женщине и двум её сыновьям летела спокойная, тёплая и ласковая бирюзовая волна. Вперёд летел яростный оранжевый поток. И был ещё один язычок, цветов грусти и беспокойства, причудливо переплетающихся жёлтого, зелёного и синего. Эта мысль летела тоже вперёд, но не на Куликово поле, а рядом, к дому, к сыну и дочерям.


Дастархан* - Общее название для места трапезы у народов Средней Азии. Первоначально у иранских и тюркских народов скатерть/коврик прямоугольной формы, на который выставлялась пища при трапезе. Позже, так стал называться низкий, 30-35см., стол.





Глава 5.
1-2 мая.


Развязку «Два столба» на въезде в город, Игорь проезжал уже в сумерках. Как все последние дни, гаишный пост был обложен штабелями мешков с песком. Оттуда, из-за этих мешков, словно из осиного гнезда, исходила скрытая угроза. Она висела в воздухе, словно барражирующий бомбардировщик. Правосеков явно прибавилось, на нескольких из них появились армейские каски. Гаишники, ещё более толстые от бронежилетов, выглядели почему то не хозяевами у себя на посту, а бедными родственниками на чужом празднике.
Ментов вокруг Куликова поля тоже прибавилось, но его автомобиль пропустили, проводив внимательным взглядом. Игорь отметил, что были они все поголовно без оружия, даже дубинок не наблюдалось, не говоря уже о пистолетах или автоматах.
Миша как всегда был занят своим любимым делом – курсировал в толпе, словно ледокол, от офицерских палаток к трибуне и обратно, плотоядно поглядывая на женский пол. Завидев Игоря, выходящего из машины, он приветственно махнул рукой и сверкнул вставными зубами, изображая улыбку. На месте «казацкой» палатки светлело пятно на асфальте. Внутри же «штабной» от былой малолюдности не осталось и следа. За столом сидело начальство в лице командира Алексея Ивановича и нач.штаба Трофимыча, что-то объясняющее тройке незнакомых Игорю мужчинам. За боковыми столами тоже сидела группка мужиков, что-то тихо обсуждающая. Рядом с ними, но обособленно повернувшись боком, сидел Саша Вертолётчик. Утопив в густой бороде трубку телефона, он бубнил в неё: « Туман! Витя, Туман!», сверяясь периодически со списком. Коля сидел на спальном топчане, наворачивая из одноразовой пластиковой тарелки кашу. У его коленки дымил кофейным ароматом пластиковый же стаканчик. А в ближнем от входа углу кто-то сонно заворочался, шурша спальником.
- Привет, - Игорь уселся рядом с Колей, чуть не зацепив стаканчик с кофе. – Шо за шухер?
- Угу, пгиет, – Коля предусмотрительно перенёс стакан на другой бок, отхлебнув из него по дороге глоток.- Ждём нападения правосеков. Общий сбор объявили.
- Так мы его, вроде как, всё время ждём. В чём сегодняшний прикол?
- Сегодняшний прикол в том, что завтра это всё уже будет по серьёзному,- Коля дошкрябал кашу и, развернувшись, метко бросил грязный пластик в урну, - Завтра матч «Черноморца». Правосеки под это дело поезд с ультрасами гонят в Одессу. Да ещё по блокпостам накопилось их прилично. Вот, по данным разведки, на завтра назначен разгон Куликова поля. Ну типа неуправляемые футбольные фанаты.и всё такое….
- Понятно, - Игорь уже другими глазами обвёл людей в палатке.
- Ты с нами?
- Нет, ёпонский городовой! Я тут сто километров прошвырнулся чтоб язык вам показать! – Игорь от возмущения аж подпрыгнул.
- Не хипишись. Вон видишь Вертолётчик обзванивает всех. Думаешь много приехало? – он сунул в рот сигарету и подхватил стакан с кофе. – Идём на улицу, покурим.
- А казаки слиняли, что ли? – кивнув на пустое место спросил Игорь
-Слиняли, суки, - Коля затянулся дымком. – На 411 батарею смылись, ещё и нашу палатку прихватили. Сегодняшней ночью. Тут наших только два человека были, не смогли помешать. Казаки и «Одесская самооборона». Суки. Теперь нас тут впловину меньше стало. А чего ты, кстати, не в форме?
- В машине форма. Я ж несколько блокпостов проезжаю. Нахрена мне лишний гембель?
- Ну, тогда переодевайся и заступай на дежурство. Сегодня ночью дежурим усиленными группами. Тройка дежурит, шестеро спят. Наша зона ответственности – палатки и эта часть сквера, - Коля сигаретой отрезал ломоть территории, прилегающей к Дому профсоюзов.- Остальное, это дружина отвечает.
- Понял. Я только машину во дворы отгоню. А то ей тут при заварушке больно будет.
Ночь была шебутной. Лагерь был залит каким-то неестественным белым светом, падающим из ртутных ламп, висящих на таких высоченных столбах, что казалось, это инопланетяне рассматривают глупых и непонятных землян. Было так же многолюдно, как и днём, женщины и мужчины, в камуфляже и пёстрой гражданке, перемещались, говорили, пили бесконечный чай, жгли в железных бочках дрова, одноразовые стаканчики и свои страхи. Часовые бродили по своим коротким маршрутам, опутывая палатки и лагерь паутиной беспокойства и тревоги, а свободные от дежурства, вместо сна и отдыха, торчали кучками у них на пути. Пару раз прибегали из темноты дальние дозоры, деловито поправляя дубинки и вздымая громким, всему Куликовому полю слышимом, шёпотом гвалт: «Там…». И тогда вся толпа облегчённо всколыхивалась. Мужики, стуча деревянными дубинками, выстраивались по периметру агрессивными шеренгами, а женщины суетились с санитарными сумками и ещё чем-то своим, женским. Такая тревога длилась минут пятнадцать, потом оказывалось, что она ложная и все опять расходились по своим местам. Один раз погасли белые инопланетные лампы, погрузив лагерь на двадцать минут в темноту и очередную ложную тревогу. Игорю это, в конце концов, надоело и он упал на топчан в палатке. Упал не раздеваясь, даже берцы не снял, обняв дубинку и укрывшись спальником.

[Игорь Немодрук]

Проснулся он, как ни странно, довольно бодрым и выспавшимся. Проснулся, и первое, что увидели его глаза, была широкая и добрая улыбка Вадика Негатурова. По всем правилам физиогномики, Вадим, обладая лицом суровым и даже немного звероватым, должен был быть и по характеру таким же. Однако стоило ему улыбнуться, вся звероватость улетучивалась без следа, любой сразу же понимал – перед ним не медведь, а добрый плюшевый мишка. Вадим сидел поодаль и что-то требовал от Коли, однако встретившись глазами с Игорем, приветственно ему улыбнулся. В палатке уже прилично набралось народу, Иваныч снова восседал за столом, стоял лёгкий гомон. Игорь улыбнулся в ответ Вадику, потянулся, почесался под спальником и встал. До него донеслись обрывки фраз:
-Коля, ну я же должен в форме быть, солдат я? Или как?
- Да будет тебе форма, Вадик. Один только твой комплект и остался, - Коля, открыв, ящик достал из него камуфляжный пласт одежды и пару смоляных берц.- Ремня только нету, извини, кто-то умудрился стянуть.
-Ладно, Бог с ним, без ремня переживу.
Игорь ещё раз потянулся и вышел из палатки на улицу. Палатки, площадь, высокие голубые ели и Дом профсоюзов были залиты жёлтым солнечным светом, разрезанным длинными полосами раннеутренних теней. Возле трибуны всё так же толпились люди, кто с заспанными лицами, кто свежий, бодрый и геройски боевой. Телевизор вещал «Россией 24». На Куликово поле редкими ещё, одинокими фигурками начинали сходиться люди. Начинался день 2 мая 20014года.
- Игорь, дай огоньку, – из палатки, вставляя в зубы сигарету и охлопывая себя по карманам, вышел Коля.
- Какие новости, - Игорь протянул другу коробок спичек.
- На вокзал поезд с правосеками и ультрасами из Харькова должен подойти утром. Туда уже разведку отправили. Куда они ломанутся с поезда? Вряд ли сразу сюда. Но нас по любому не обойдут, не на футбол же, в самом деле, приехали! Так что надо быть начеку, - Коля затянулся сигаретой.- В Славянске вроде бы бои начались серьёзные.
-Понятно. Слушай, а если и на нас с оружием пойдут? Мало, что ли, они его позахватывали по райотделах в Западэнщине!- Игорь сдвинул кепку на затылок, - А у нас только дубинки. Чем отбиваться будем? Будет оружие?
- Хрен его знает! Пока только за сапёрными лопатами послали. - Коля зло укусил сигарету за фильтр, размочалив его в тряпочное состояние.- Я бы сам от АК не отказался бы. Б….ть! Кто бы мне в Афгане сказал, что я на старости лет буду в своей стране тянуться к автомату?!
- А я, почему то всегда знал, что у нас это рано или поздно будет. Вопрос только времени. Вот, видать, и пришло оно, это время.
- Почему это ты так уверен?- Коля выбросил бычок и тут же потянул из пачки новую сигарету.
- Да как тебе сказать… Я, ещё когда бесовки эти голые, Фемен, крест бензопилой спилили в Киеве, понял, что будет что-то очень нехорошее. - Игорь, протянув руку, вытащил из Колиной пачки и для себя сигарету.- Ведь никто тогда не наказал их, не остановил эту бесовщину. Понимаешь, последние лет шестьсот по нашей земле проходит линия борьбы между Православным миром и Западным миром. И во все времена войны и беды к нам с запада приходили. То поляки нас окатоличивали, то Наполеон, то Первая мировая с её продолжением – революцией, то Гитлер, то Перестройка под ручку с развалом Союза. Вот теперь Майдан этот тоже с Запада пришёл. И опять ни хрена хорошего не несёт. Все эти Сашки Билые, Турчиновы-баптисты и Яценюки-сеентологи и ложь, ложь, ложь… До власти дорвались те силы, которые во Вторую мировую проигравшие были, которые от наших дедов-прадедов во все времена звиздюлей получали. Ты думаешь почему их так георгиевская лента бесит? Это у них на генном уровне за века выработалось. Потому что от носителей этой ленты всегда отгребали. Вот и выходит, что снова война. Война цивилизаций, если хочешь! И линия фронта по Украине проходит! А у нас сегодня ещё и Куликовская битва, похоже, намечается. Тебе не кажется неслучайным такое совпадение - на Донбассе Славянск, в Одессе – Куликово поле? Я думаю, это не случайно так Бог распорядился, это символ. А как это их раздражает! И как же им хочется это убрать!
- Ладно, Дмитрий ты наш Донской, вон Юра идёт, - Коля ткнул сигаретой сторону трибуны, там возле Миши остановился мужчина лет сорока пяти в такой же, как у них камуфляжной форме. - Будете вместе с ним в дозоре ходить. По периметру сквера со стороны улицы Пироговской. Ваша задача – вовремя обнаружить нападающих и поднять тревогу. Ясно?
-Ясно. Позавтракать сначала можно?
- Можно, завтракай. И я с тобой тоже.
С Юрой Игорь был знаком уже несколько дней. Он был земляком, из Луганска, в Одессу недавно приехал с женой на заработки и каким-то образом оказался в активистах Куликова поля. Высокий, прямой как гусь, и с таким же, как у этой серьёзной птицы, чувством юмора, он был вроде бы неплохим мужиком. Побродив по тротуару и пошуршав в примыкающих редких зарослях, они довольно быстро выбрали удобные позиции в этих самых зарослях. Став за деревьями, они хорошо просматривали и Пироговскую и кусок Канатной с углом военкомата и даже два переулка. И к тому же тут шёл то ли высокий бордюр, то ли низкий забор, но упасть за него в случае обстрела, было очень даже уютно. Милиционеры, дежурящие рядом с автомобилем, мельком взглянув на них, тут же потеряли к ним всякий интерес, наверно решив, что это деревья такие в сквере выросли. Зато влюблённая парочка, сидящая на скамейке, удивлённо и часто на них оглядывалась.
- Пусть удивляются, - тихо сказал Игорь, доставая из рюкзачка трубку и набивая её табаком. – Я тоже удивляюсь, шо это им в такую рань тут позажиматься приспичило?!
- Занятия казёнят, - так же тихо ответил Юра.
-Ага, казёнят. Или за нами наблюдают, - Игорь пустил пару клубов ароматного дыма.
- А даже если и шпионят, то что? Будешь всех прохожих гонять отсюда?
-Да нет, конечно, пусть сидят. Шо там в Славянске, не знаешь?
-Знаю. У меня сын в Луганске в ментовке работает, звонил минут двадцать назад. Говорит, что там по взрослому крошево заваривается. Артиллерия бьёт, миномёты. Уже и погибшие есть.
-Ох нифига ж себе!- Игорь аж поперхнулся дымом. – Да-а-а-а дела! А с чьей стороны погибшие?
- Пока не знает. Но говорит, что в Славянске мужики серьёзные стоят, не побегут.
-Мужики, держите, - к ним подошёл Коля, протягивая им две сапёрные лопатки в серых брезентовых чехлах. – Слышали новость? В Славянске наши вертолёт сбили!
- Ух ты! Ай, молодцы!- Игорь сбросил мешающий рюкзак в траву под деревом и принялся прилаживать чехол лопатки к бедру, продевая кожаную полосу ремня в брезентовые петли. – А чем сбили?
- Не сказали. Я думаю, что из ПЗРК*, - Коля вытащил из зубов Игоря трубку, обтёр мундштук о рукав, глубоко затянулся и слегка кашлянул. - Крепкий табак, не сигареты.
-Кептэн Блэк, это тебе не баба Мотя махры отсыпала, - Игорь подрыгал задницей оценивающе и принялся переделывать заново. – Блин, наперёд вылезла, ещё яйца отрежет, буду потом тоненьким голоском пищать. Ещё какие новости? Поезд пришёл?
- Пришёл. В 8-15. Причём не пассажирский, а специальный, заказной. Наши пришли с вокзала, говорят правосеков там дохренищща приехало! Многие с собой привезли шлемы, наколенники, щиты даже видели. Болельщики, блин, на футбол суки с шлемами приехали! В центр двинулись.
- В центр?! Почему в центр?
-А хрен их знает! Может там накапливаться будут, может ещё что,- Коля пару раз вхолостую пыхнул и озадаченно уставился на погасшую трубку.- Потухла, зараза.
-Народ подходит? – Юра, прислонившись к дереву и слушая разговор, внимательно осматривал окрестности.
-Подходит. И наши подходят и другие. Там сейчас митингуют, - Коля вернул Игорю трубку, разочарованно махнув рукой: «Фигня, сигарета лучше. Ладно, вы тут бдите, а я пошёл».
Бдеть было легко, но не интересно. Сквозь деревья и кусты было видно, что Куликово поле бурлило и гудело, как растревоженный улей, там решалось что-то важное. А тут, всего лишь в пятидесяти метрах была тишь и благодать. Влюблённая парочка уже удалилась, зато им на смену пришла другая, возраста уже пенсионного, с белой болонкой на поводке. А ещё молодая и симпатичная мамочка с коляской. А ещё тоже парочка, но с мальчуганом лет пяти, увлечённо гоняющим по тропинкам на самокате. Видеть в них шпионов было бы верхом глупости. Да и чего правосековским шпионам сидеть тут, в сквере на скамейке, когда спокойно можно крутиться в толпе, в самом центре.
Часа в два, когда Игорь от долгого стояния и уже гудевших ног, уселся в траву под деревом, Коля пришёл их подменить, что бы они по очереди могли пообедать. Да ещё принёс новость, что в Славянске второй вертолёт сбили. Эта новость как то взбодрила, разогнала тревогу, накапливающуюся в груди от долгого ожидания. Игорь чуть ли не в и припрыжку побежал в лагерь. А тут произошли перемены. Из палаток вынесли поддоны и соорудили из них жиденькие подобия баррикад, поставив их вертикально. В нескольких местах складывались кучки булыжника, тут же выворачиваемого из тротуара. «Офицеры», в основной своей массе бывшие в гражданской одежде, формы всего то было комплектов десять, в пластиковых строительных касках, все были с половинками лопаточных держаков, но многие держали в руках какие-то вовсе титанические дубинки. Сантиметров десять в диаметре и высотой больше двух метров, выкрашенные в зелёный цвет, они были словно из арсенала Шрека. Но это были подпорки для армейских палаток, их запасли с избытком.
Все были возбуждены и все друг другу улыбались. Улыбались по поводу и без повода, просто встречаясь взглядом. Большей плотности улыбок можно было наблюдать разве что 1 апреля на Юморине. Ну, или в «Доме клоунов» во время спектакля. Но тут улыбки были другого качества. Они шли довеском к георгиевским лентам, они были как дополнительный знак идентификации. Они словно говорили: «Мы с тобой одной крови, ты и я!» Вот и Сашка Попандопуло выплыл из-за палатки навстречу Игорю, неся свою улыбку, как транспарант на митинге.