рассказ Снеговик

[Mari-ka]

День – тусклый, вялый, замёрзший – медленно полз к вечеру. Данька, такой же вялый и замерзший, как и день, полз домой. Безумно хотелось спать. Уроки так настойчиво навевали дрёму, что Даньке стоило огромных усилий не уснуть прямо за партой.

"Когда же это всё закончится?.." – тоскливо думал мальчишка, с трудом переставляя ноги. Под сапогами мерзко скрипел снег, а лицо царапал холодный ветер, норовя забраться под дублёнку. Кончики пальцев в рукавичках замёрзли так, что пришлось сжать руки в кулаки и спрятать в карманы, чтобы хоть как-то отогреть.

До дома и кровати оставалось ещё пятнадцать минут ходьбы, а до лета, тепла и солнца… Ох-хо-хох…

Когда постоянно, год от года, зима длится шесть месяцев, к этому привыкаешь и почти не обращаешь внимания. Но это… Это уже не шесть месяцев. И это уже ни в какие ворота не лезет!

Данька сердито перелез через снежные завалы и вышел на проезжую часть.

Весна называется. Начало апреля! Да в прошлые года в это время, ну пусть, не ручьи бежали, но зато хоть солнце палило и весной пахло. А сейчас что? Ни солнца, ни даже запаха весны. Один только промозглый ветер и холод. Зима, потеряв всякий стыд, даже и не собиралась уходить. Казалось, что с каждым днём она только входит во вкус и вдохновенно наметает новые сугробы, засыпает дороги снегом, вымораживает квартиры и сердца. Данька уже с трудом помнил что такое "тепло", и как это можно ходить без дублёнки, шапки, варежек и тёплых сапог. Так, глядишь, и в лето вползёшь и не заметишь даже. Да и как тут заметить, если только снег кругом?!

Данька со злостью оглянулся и едва успел прыгнуть вперёд на обочину дороги. Сзади, визжа тормозами и едва не задев его боковым зеркалом, пронеслась белая "Волга". Где-то рядом послышались оханья старушек. А мальчишка, не снижая скорости, перемахнул сугроб и, не глядя, чесанул за ближайший дом.

Говорят, что в такие моменты перед глазами проносится вся жизнь. Теперь Данька знал точно, что всё это ерунда. Ничего у него перед глазами не проносилось, а в голове стучала только одна мысль: "Сейчас же выйдет и уши оторвёт!.."

Именно эта мысль и гнала Даньку через три двора подряд, придавая сил. Но очень скоро мальчишка понял, что никто его не догоняет, и силы покинули его. Тяжело дыша, он привалился к стене дома. Ноги подкашивались, руки дрожали, сердце билось как бешенное, а голова была ясная-ясная. Сна ни в одном глазу.

Двор был знаком. Бывал он тут несколько раз с друзьями. Вот и завязанные узлом качели, и покосившийся турник, и скамейки почти полностью погребённые под снегом… Двор как двор – самый обычный. Сейчас тихий и безлюдный. Поэтому когда кто-то сбоку очень шумно вздохнул, Данька аж подпрыгнул.

Рядом, пряча руки в карманы старенькой дублёнки, стоял дедушка. Его седая борода покрывала почти всё лицо, и рассмотреть можно было только морщинистые щёки, нос и блестящие тёмные глаза. Данька сразу узнал его. Каждый год, как только земля покрывалась тонким слоем такого чистого и долгожданного снега, этот старичок вместе с окрестной ребятнёй лепили первого снеговика. Как-то раз и Даньке посчастливилось оказаться в этой компании. И он никогда не забудет того снеговика. Вроде бы ничего особенного: тот же снег, то же солнце, так же бегаешь, накатывая снежные шары, хохочешь – сто раз это делал. А вот всё равно – примешься вспоминать, и вспомнится именно этот случай. Ярким он был и каким-то сказочным, будто не снеговика лепишь, а чудо.

Эта мысль неожиданно пришла на ум Даньке, пока он смотрел на дедушку.

– Эх-хе-хе… И ведь никто так и не проводил… – ещё раз вздохнул дедушка, глядя куда-то поверх деревьев. – Жалко её…
– Кого? – неожиданно сам для себя спросил Данька.

Дедушка обернулся, посмотрел на него как-то удивлённо, моргнул глазами и тихо ответил:

– Зимушку.
– Да чего её жалеть? – вырвалось у Даньки помимо воли. – Нас бы кто пожалел!

Дедушка хмыкнул и улыбнулся в бороду.

– А ты, значит, зиму у нас не любишь? – насмешливо спросил он, с прищуром глядя на Даньку.

"А чего её любить? Надоела уже!" – хотел ответить мальчишка, но вовремя спохватился. Дедушка-то, судя по всему, зиму любил. И обижать его резкими словами Даньке не хотелось.

– Ну, не то чтобы… – замялся мальчишка, подбирая слова. – Просто долгая она какая-то в этом году. Вот если бы она сейчас ушла, то, может быть, на следующий год я бы её ждал.
– Ждал бы, говоришь? – протянул дедушка.

И в голосе его уже не было прежней насмешки, да и глаза смотрели по-другому, по-новому.

– А знаешь, – тихо улыбнулся дедушка. – Слепил бы ты снеговичка.
– Что? – удивился Данька.
– Снеговичка, – повторил дедушка. – Мне уже пора – время вышло. А ты обязательно слепи.

Сказав это, дедушка развернулся и медленно пошёл в глубь двора по свежему нетронутому снегу. А Данька ещё долго стоял, ошарашено глядя ему вслед, потому что следов на белом снегу дедушка за собой не оставлял.

Как он вернулся домой, Данька не помнил. Вернулся и всё. Рассеянно поужинав, он ещё несколько минут так же рассеянно побродил по дому, а потом вспомнил, что хотел завалиться спать. Выключив свет и закрыв дверь комнаты, Данька закутался в плед и лёг на кровать. Заснуть не получалось долго. Слишком много впечатлений было для одного вечера – мозг бурлил, выхватывая то одно, то другое воспоминание.

Эта сумасшедшая "Волга". Как он только её заметил? Каким чудом успел отскочить? А дедушка? Почему дедушка не оставлял следов? Почему про снеговика речь завёл? Зачем его лепить? Что за странные разговоры про зиму? А был ли вообще этот дедушка? Не привиделся ли он ему? С перепуга-то. Ведь не было следов. Не было!..

И так снова и снова, круг за кругом.

В конце концов, Данька не заметил, как уснул.

Ему снилась бесконечная снежная равнина: от горизонта до горизонта сверкающая белизна, а над головой выцветшее блёклое небо. И дедушка снова уходил от него прочь. Уходил медленно, уверенно, неотвратимо, оставляя за собой следы. Глубокими были эти следы, надёжными, будто бы не в снег, а в камень впечатывались. А сам Данька, напротив, в снег не проваливался, стоял на хрупком искристом покрове как будто и не весил ничего. Старичок остановился, обернулся к Даньке и сказал что-то. Что-то очень важное, только вот слов мальчишка не расслышал. А старичок отвернулся и дальше зашагал. И Данька откуда-то знал, что сколько ни зови, сколько ни кричи – не остановится он больше, не обернётся. И Данька бросился за ним – спросить, узнать, попрощаться. Только налетевший неожиданно ветер теснил его назад, кружил вокруг, не пускал и выл, выл, выл…

Данька открыл глаза и резко сел. Несколько секунд ему понадобилось для того, чтобы понять, что ветер воет за окном, а он сидит в своей собственной кровати. И никакой снежной равнины и старичка. Поморгав глазами и привыкнув к темноте, мальчишка взглянул на часы и обнаружил, что уже глубоко за полночь. С мыслью, ну и хорош же он дрыхнуть, Данька оглядел комнату. Спать больше решительно не хотелось. Поразглядывав ещё немного на потолке пятно от уличного фонаря, Данька плотнее закутался в плед, спрыгнул с кровати, подошёл к окну. И замер.

На дереве, что росло прямо напротив окна и летом затеняло комнату, широко расставив босые ноги на толстой ветке, стоял мальчишка. Худенький, большеглазый и прозрачный. Его лёгкие волосы, невесомая одежда, да и вообще сам он весь, казалось, состоял из уплотнившегося воздуха.

Данька моргнул, протёр глаза, помотал головой, даже ущипнул себя, но воздушный мальчик никуда не пропадал. Тогда Данька одним движением распахнул окно. Морозный воздух тут же ворвался в комнату, обдав его с ног до головы. Но тот даже внимания на это не обратил, продолжая таращиться на этакое чудо.

– Хватит халтурить – гуди давай!

Услышал Данька со стороны и, повернувшись, увидел на соседнем дереве второго такого же мальчишку. Он не стоял, а летал вокруг дерева, пиная то одну, то другую ветку, отчего дерево раскачивалось и скрипело.

– Надоело, – ответил первый мальчишка и, уцепившись за ветку, повис на руках. – И чего Она сегодня такая злая?
– Она уже давно злая. Целый месяц, если ты не заметил, – ответил второй, добросовестно тряся своё дерево.
– Вот я и спрашиваю: чего Она такая злая?

"Это мне снится", – наконец, понял Данька. И даже как-то слегка расстроился от такой мысли.

– Хватит вопросы задавать, – крикнул второй. – Раз велела гудеть, значит, надо гудеть.
– А толку? Всё равно все спят и не слышат, – отмахнулся первый.
– И ничего не все, – возразил второй и указал на Даньку. – Вот видишь, не спит.

Первый мальчишка только сейчас повернулся и посмотрел в сторону Даньки. Отцепившись от ветки, он подлетел к самому окну и замер в воздухе, внимательно рассматривая Данила. Тот робко улыбнулся и приветственно махнул уже порядком замёрзшей рукой. Сон это или нет, а холод был как настоящий.

– Ты нас видишь? – спросил воздушный мальчишка.
– Вижу, – кивнул Данька.

Мальчишки переглянулись.

– Очень странно, – сказал второй, тоже подлетая к окну. – Обычно люди нас не видят.
– Ну, так вы же мне снитесь, – смущённо пожал плечами Данька.
– Что значит "снимся"? – возмутились летуны хором. Воздух вокруг них всколыхнулся, и деревья обеспокоенно зашевелили ветками.
– Ээ… – замялся мальчишка. – Хотите сказать, что я не сплю?
– Разумеется, ты не спишь! – опять хором ответили они.
– Мм… – задумчиво протянул Данька. В том, что он не спит, мальчишка сильно сомневался, но, с другой стороны, обижать летунов не хотелось, пусть даже они ему и снились. – Хорошо, договорились: я не сплю, и вы мне не снитесь, – примирительно сказал он. – А кто вы такие?
– Мы? – переспросил первый и расплылся в улыбке. – Мы Ветерки!
– Нас тут вообще много, – сказал второй и тоже улыбнулся. – Видишь?

[Mari-ka]

И Данька впрямь увидел других мальчишек. Одни летали вокруг деревьев, раскачивая их, другие гоняли позёмку, а высоко в небе… Данька аж рот раскрыл до того это красиво было. Высоко в небе кружили Ветра – стройные юноши в развевающихся одеждах. Они летали так быстро, что Даньке не удавалось их рассмотреть.

– А… – протянул первый Ветерок. – Это наши старшие. Если хоть один из них сюда спустится, то это дерево пополам согнётся, – с лёгкой завистью сказал он и добавил, – Когда выросту, тоже так смогу.
– А что они делают? – задрав голову к небу, спросил Данька.
– По-моему, – второй Ветерок тоже посмотрел наверх, – ничего. Хотя я, вроде, слышал, Она велела им тучи собирать.
– А "Она" – это кто? – Данька, наконец, опустил голову и ещё плотнее закутался в плед.
– Она – это Зима, – поучительно ответил второй Ветерок и добавил уважительно: – Королева Зима.
– Зима? – ахнул Данька.

Ему сразу вспомнились слова старичка про зиму, которую жалко, и про снеговика, которого зачем-то нужно было лепить. Вспомнился сон, который продолжался сейчас, и слова, которые он так и не расслышал.

"А, может, он просил меня пойти к Зиме и передать ей что-то, спросить, узнать?.. Только вот не понял я ничего, что он сказал. Не расслышал. А если не пойду, так и вообще ничего не узнаю! Надо пойти, и рассказать про старичка, и про снеговика – пусть разбирается. А ещё попрошу её, чтобы уходила!" – Данька сжал кулаки и решительно спросил:

– А вы можете проводить меня к Зиме?

Он ни на секунду не сомневался, что эта Зима такая же как и Ветерки, и что к ней можно прийти и поговорить.

– Проводить? – Ветерки удивились, но расспрашивать не стали. – Конечно, можем. Выходи. Только оденься сперва, а то замёрзнешь!

Данька, захлопнув окно, наскоро нацепил тёплые штаны и свитер и выскользнул в коридор. Тихонечко, то и дело замирая и прислушиваясь к сапу в родительской спальне, мальчишка натянул сапоги и принялся застёгивать дублёнку. Чуть пуговицу в спешке не оторвал. Заматывался в шарф и нахлобучивал шапку он уже на бегу на лестничной площадке. Но и здесь он старался не шуметь, потому что знал: сон это или нет, а родители и во сне никуда его ночью не отпустят.

Выбежав во двор, Данька сразу увидел знакомых Ветерков. Они кружились у подъезда и бросались друг в друга снегом.

– Готов? – спросил первый Ветерок. – Тогда полетели!

И они полетели. Вернее, это Ветерки полетели, а Данька побежал за ними, стараясь не отставать.

Он никогда ещё не гулял по ночному зимнему городу. И этот город очень сильно отличался от обычного – дневного. Не только мёрзлой пустынностью улиц, тёмными громадами домов и жёлтым светом уличных фонарей. Город, что открывался сейчас перед Данькой, был просто другим. Сказочным он был, волшебным. Повсюду летали мальчишки-Ветерки, смеялись на разные голоса, ворошили снег или гоняли фантики и пакеты. Деревья – они тоже были живыми! Под морщинистой корой спали высокие, чудесные девы. Данька своими глазами видел, как из одного дерева вышла полупрозрачная не по-человечески худая фигура и длинными руками сонно отогнала расшалившегося Ветерка, а потом спряталась обратно.

Данька бежал по обледенелой дороге, прыгая из одного пятна света в другое, постепенно понимая, куда его ведут. Ну, конечно! Где же ещё могла находиться Королева Зима, как не в Ледяном городке?

И вот, когда до высоченных ледяных ворот оставалось несколько метров, Ветерки остановились.

– Всё, дальше ты пойдёшь один, – сказал первый Ветерок.
– Она рассердится на нас, если увидит, что мы летаем без дела, – пояснил второй, извиняясь. – Так что мы полетели обратно.
– Удачи тебе! – крикнули они, развернулись и, подняв снежную пелену, растворились в ночи.

А Данька с отчаянной решимостью сжал кулаки и шагнул за ворота.

Ледяной городок стоял на берегу замёрзшего озера, и в солнечные погожие дни во всех смыслах ослеплял своей красотой. Фигуры медведей, тигров и сов, что украшали городок, были искусно вырезаны из ледяных глыб. Витиеватая ограда, многочисленные арки и сам великолепный дворец, в который нужно было подниматься по лесенке, а спуститься можно было, съехав по одной из горок, – всё это было мастерски выложено из кубиков прозрачнейшего льда. Вечерами городок подсвечивался голубыми огоньками, и любоваться этим зрелищем приходили все жители города.

Но только не теперь. Здесь уже давно не зажигались те загадочные синие огни, и только два фонаря слабо освещали заснеженную площадку, которую дано уже никто не чистил. Потускнели стены, поблёкли шпили на башенках замка, выщерблены и трещины украшали фигуры зверей, да сугробы горбили свои рыхлые спины. Тишина и запустение. И посреди этого безмолвного царства на резном троне сидела Она – Королева.

Её невероятно высокая фигура светилась каким-то своим внутренним светом, и тысяча бликов играла в сложном узоре ледяной короны, сверкала звёздами на тяжёлом монолите ледяного платья. Снежное серебро волос волнами струилось по плечам. Пальцы, украшенные перстнями, с силой сжимали подлокотники трона, впиваясь и дробя лёд ногтями. А красивое белоснежное лицо было печально.

Данька замер, не зная, что же ему делать дальше. Всего несколько минут назад он готов был высказать Зиме всё, что наболело, мечтал, что придёт и скажет, чтобы уходила. Но сейчас, глядя на это измученное усталостью лицо, в эти наполненные отчаянием глаза, он понял, что не сможет. Просто не сможет сказать ей всё, что хотел, потому что ей тоже плохо.

– Кто здесь? – неожиданно крикнула Королева и встала.

Холодный поток воздуха обрушился на Даньку и тот не устоял – упал.

– Человек? – Её сильный, глубокий голос обдал ледяной волной пуще ветра. – Мальчик?

Она сделала шаг и нависла над ним. Прекрасная и грозная в своём одиноком величии. Данька никогда ещё не видел такой красоты.

– Что тебе нужно, мальчик? – Королева свела брови и ледяные глаза полыхнули.
– Простите меня, – пролепетал Данька. – Я просто хотел… хотел сказать…

Он совершенно не знал, что хотел сказать, он забыл все слова, а новые рождались с трудом. И эти новые слова были странными и непонятными.

– Почему Вы не можете уйти? Ведь Вы же не можете? Да? – крикнул мальчишка и сжался в ожидании нового свирепого удара. Но его не было.

Лицо Королевы на миг застыло, а потом снова окрасилось грустью. Она отступила на шаг назад и тяжело опустилась обратно на трон.

– Потому что не могу, – тихо сказала Она, и в голосе Её теперь шуршал снег. – Без Проводника не могу. Был тут один человек, который умел создавать Проводников и оживлять их. Но его время закончилось, и он ушёл. А больше никто не хочет провожать. Все хотят, чтобы я ушла, но никто… – Зима сжала пальцы в кулаки. – Никто не хочет проводить.

Данька, всё ещё сидя в сугробе, смотрел на Зиму, и горячая волна понимания захлёстнула его с головой. Он вспомнил тот день, то яркое солнце, улыбающиеся глаза старичка и необыкновенное, удивительное чувство, которое захватило его, когда они лепили снеговика. Так вот, значит, кем был тот дедушка. Вот, значит, что он говорил ему там – на снежной равнине – а Данька не услышал, не разобрал. Только теперь понял.

Решительно кивнув своим мыслям, мальчишка сполз с сугроба, сел на корточки и начал загребать снег, формируя шарик. Только вот снег не слушался, рассыпался, не лепился. За спиной Даньки послышался тихий удивлённый вздох, и тут же у ног мальчишки вырос небольшой холмик свежего, мокрого, липкого снега. Данька молча продолжил работу.

Он наматывал снежный ком, а Королева колдовала. И Данька любовался Ею. Любовался плавным танцем рук, что щедро бросали пушистый податливый снег. Любовался искрами вспышек, что играли на Её одеждах. Любовался мягким серебром волос, что стелились по ветру. Любовался тихо падающим снегом, тёмным небом, далёкими звёздами. Он с упоением вдыхал морозный воздух. Но разогретое работой тело не мёрзло. Ему было тепло и хорошо. Так хорошо, что хотелось смеяться. И Данька, толкая перед собой тяжёлый ком снега, рассмеялся. Ветер подхватил его смех и понёс над озером. Что-то зазвенело в ответ льдистым перезвоном, снежинки закружились в хороводе танца. Это смеялась Зима. Смеялась, пела, танцевала…

Казалось, времени прошло всего ничего, а вот он уже водрузил на два больших снежных шара шарик поменьше. Снеговик вышел не очень большой, где-то с него ростом, но Данька откуда-то знал, что это совершенно не важно. Он огляделся и быстро нашёл то, что искал – сухую ветку дерева. Отломав две маленькие веточки, мальчишка воткнул их в средний шар – теперь снеговик был с руками, но без лица. Нарисовав пальцем улыбку, Данька завертел головой в поисках чего-нибудь, что подошло бы для носа. Королева Зима взмахнула рукой, и с ближайшей арки свалилась острая льдинка – Данька тут же приладил её на место носа. И засунул руки в карманы, думая из чего делать глаза. Пальцы левой руки нашарили пятирублёвую монетку, она вполне подходила для того, чтобы стать глазом, но она была одна. В карманах, кроме неё, ничего больше не завалялось.

Данька стоял, держа в руке одинокую монетку, и растерянно разглядывал себя. И тут его взгляд зацепился за пуговицу – ту самую, которую он чуть было не оторвал, собираясь сюда. Больше не раздумывая ни секунды, мальчишка одним рывком оторвал пуговицу. И через пару мгновений и пуговица, и монетка уже красовались на лице снеговика.

А спустя ещё несколько секунд…

Данька тихо ахнул.

Спустя несколько секунд снеговик ожил. Дрогнул, согнул и разогнул ручки-веточки, моргнул глазами, пошевелил носом, улыбнулся и поклонился Даньке. Затем повернулся к Королеве и поклонился Ей. Зима кивнула в знак приветствия.

Снеговичок, продолжая так же широко улыбаться, проковылял к ледяным воротам, встал в проём и застыл. И там, в проёме, Данька увидел целый мир окутанный снегом. Леса и поля стояли украшенные сверкающим серебром, а за ними сверкали ледяные шпили замка. Этот замок, в отличие от того, что стоял за спиной, был настоящим, волшебным, таким, каким и должен быть замок Королевы Зимы.

[Mari-ka]

– Ну что ж… – услышал Данька мягкий шелест снега за спиной и обернулся.

Она стояла возле него и тихо улыбалась. Улыбалась ему. А в глазах Её дрожал талый лёд.

– Вот и пора мне уходить. Спасибо тебе, – шепнула она.
– До свидания… – прошептал Данька и совсем тихо добавил: – Я буду ждать Вас…

Она закрыла глаза, и что-то блестящее скатилось по Её щеке. Быстро наклонившись, Она обняла Даньку и поцеловала в щёку. Её прикосновения и губы были такими горячими, что мальчишка аж зажмурился от удивления.

– Тогда я обязательно вернусь. Обязательно…

Её шёпот обжог его лицо, а в следующую секунду Она уже растворялась в снежной пурге, что поднялась в Её мире, приветствуя Королеву.

Возвращаясь домой, Данька улыбался всю дорогу. Он не мог понять, не мог объяснить даже себе – почему. Просто тёплое чудо поселилось в нём. Поселилось навсегда. Данька это знал. Даже если всё это было сном, даже если всего этого не было – всё равно. Чудо было с ним. Чудо жило в нём.

И тихо юркнув в квартиру и забираясь под одеяло, он продолжал улыбаться.

Ему показалось, что спал он всего-то несколько секунд, но мамин голос настойчиво будил его:

– Даня, вставай, засоня. Всю весну проспишь!
– Весну? – сонно буркнул мальчишка и открыл глаза.

В окно било солнце. Яркое, радостное, весеннее солнце.

Данька вскочил и подлетел к окну.

Сон или нет?

Снег горел под лучами солнца, блестел белизной, слепил глаза.

Сон или нет?

Мама подошла и приоткрыла окно, и в комнату тут же проник ни с чем не сравнимый запах весны и птичий гомон.

Сон или нет?

Нет! Конечно, не сон. Весна, и правда, пришла в город. А то, что было ночью? Сон или?..

Данька вылетел из комнаты и остановился напротив вешалки. Воротник его дублёнки был весь мокрый от растаявшего снега, а ещё на ней не хватало одной пуговицы.


11 февраля 2010
(с) Преслер М. aka Mari-ka

[allisandra]

хорошая сказочка)

[Mari-ka]

allisandra, спасибо за отзыв ))
Это первая попытка написать сказку, но получился скорее сказочный рассказ )

[Ариадна Радосаф]

Пожалуй, понравилось.) Особенно про Ветерков. Вспомнился Питер Пэн. Мальчишки хорошо описаны, читать интересно.
Да и отношение к Зиме меняется, возникает какая-то Прекрасная Дама для маленьких читателей...)))
К недостаткам я бы отнесла некоторую затянутоть и порой излишнюю сентиментальность с момента, когда появляется Зима.

Сообщение от Mari-ka

Сказав это, дедушка развернулся и медленно пошёл вглубь двора по свежему нетронутому снегу. А Данька ещё долго стоял, ошарашено глядя ему в след, потому что следов на белом снегу дедушка за собой не оставлял.

"в глубь двора", но "глядя ему вслед"

Сообщение от Mari-ka

На дереве, что росло прямо напротив окна и летом затеняло комнату, широко расставив босые ноги на толстой ветке, стоял мальчишка. Худенький, большеглазый и прозрачный. Его лёгкие волосы, невесомая одежда, да и вообще сам он весь, казалось, состоял из уплотнившегося воздуха.

Данька моргнул, протёр глаза, помотал головой, даже ущипнул себя, но воздушный мальчик никуда не пропадал. Тогда Данька одним движением распахнул окно. Морозный воздух тут же ворвался в комнату, обдав мальчишку с ног до головы.

Не много ли "мальчишек" и "мальчиков" на квадратный сантиметр текста?))

Сообщение от Mari-ka

кружили Ветра – стройные юноши в развивающихся одеждах.

развЕвающихся

Нужно редактировать, слегка сокращать, делать более лаконичным, исправлять ошибки. И, на мой взгляд, акцентировать внимание на меняющемся отношении к зиме. Да, это и так сделано, но не помешало бы усилить, ибо целевая аудитория - таки дети.
Вот такое ИМХО.

[Mari-ka]

Ариадна Радосаф, большое спасибо за отзыв )) Ошибки исправлю. Над более чёткой сменой отношения к зиме подумаю как и где. А вот про сокращать... пока не совсем понимаю что именно сокращать )

[Mari-ka]

Большая просьба заменить первый пост темы на:


День – тусклый, вялый, замёрзший – медленно полз к вечеру. Данька, такой же вялый и замерзший, как и день, полз домой. Безумно хотелось спать. Уроки так настойчиво навевали дрёму, что Даньке стоило огромных усилий не уснуть прямо за партой.

"Когда же это всё закончится?.." – тоскливо думал мальчишка, с трудом переставляя ноги. Под сапогами мерзко скрипел снег, а лицо царапал холодный ветер, норовя забраться под дублёнку. Кончики пальцев в рукавичках замёрзли так, что пришлось сжать руки в кулаки и спрятать в карманы, чтобы хоть как-то отогреть.

До дома и кровати оставалось ещё пятнадцать минут ходьбы, а до лета, тепла и солнца… Ох-хо-хох…

Когда постоянно, год от года, зима длится шесть месяцев, к этому привыкаешь и почти не обращаешь внимания. Но это… Это уже не шесть месяцев. И это уже ни в какие ворота не лезет!

Данька сердито перелез через снежные завалы и вышел на проезжую часть.

Весна называется. Начало апреля! Да в прошлые года в это время, ну пусть, не ручьи бежали, но зато хоть солнце палило и весной пахло. А сейчас что? Ни солнца, ни даже запаха весны. Один только промозглый ветер и холод. Зима, потеряв всякий стыд, даже и не собиралась уходить. Казалось, что с каждым днём она только входит во вкус и вдохновенно наметает новые сугробы, засыпает дороги снегом, вымораживает квартиры и сердца. Данька уже с трудом помнил что такое "тепло", и как это можно ходить без дублёнки, шапки, варежек и тёплых сапог. Так, глядишь, и в лето вползёшь и не заметишь даже. Да и как тут заметить, если только снег кругом?!

Данька со злостью оглянулся и едва успел прыгнуть вперёд на обочину дороги. Сзади, визжа тормозами и едва не задев его боковым зеркалом, пронеслась белая "Волга". Где-то рядом послышались оханья старушек. А мальчишка, не снижая скорости, перемахнул сугроб и, не глядя, чесанул за ближайший дом.

Говорят, что в такие моменты перед глазами проносится вся жизнь. Теперь Данька знал точно, что всё это ерунда. Ничего у него перед глазами не проносилось, а в голове стучала только одна мысль: "Сейчас же выйдет и уши оторвёт!.."

Именно эта мысль и гнала Даньку через три двора подряд, придавая сил. Но очень скоро мальчишка понял, что никто его не догоняет, и силы покинули его. Тяжело дыша, он привалился к стене дома. Ноги подкашивались, руки дрожали, сердце билось как бешенное, а голова была ясная-ясная. Сна ни в одном глазу.

Двор был знаком. Бывал он тут несколько раз с друзьями. Вот и завязанные узлом качели, и покосившийся турник, и скамейки почти полностью погребённые под снегом… Двор как двор – самый обычный. Сейчас тихий и безлюдный. Поэтому когда кто-то сбоку очень шумно вздохнул, Данька аж подпрыгнул.

Рядом, пряча руки в карманы старенькой дублёнки, стоял дедушка. Его седая борода покрывала почти всё лицо, и рассмотреть можно было только морщинистые щёки, нос и блестящие тёмные глаза. Данька сразу узнал его. Каждый год, как только земля покрывалась тонким слоем такого чистого и долгожданного снега, этот старичок вместе с окрестной ребятнёй лепили первого снеговика. Как-то раз и Даньке посчастливилось оказаться в этой компании. И он никогда не забудет того снеговика. Вроде бы ничего особенного: тот же снег, то же солнце, так же бегаешь, накатывая снежные шары, хохочешь – сто раз это делал. А вот всё равно – примешься вспоминать, и вспомнится именно этот случай. Ярким он был и каким-то сказочным, будто не снеговика лепишь, а чудо.

Эта мысль неожиданно пришла на ум Даньке, пока он смотрел на дедушку.

– Эх-хе-хе… И ведь никто так и не проводил… – ещё раз вздохнул дедушка, глядя куда-то поверх деревьев. – Жалко её…
– Кого? – неожиданно сам для себя спросил Данька.

Дедушка обернулся, посмотрел на него как-то удивлённо, моргнул глазами и тихо ответил:

– Зимушку.
– Да чего её жалеть? – вырвалось у Даньки помимо воли. – Нас бы кто пожалел!

Дедушка хмыкнул и улыбнулся в бороду.

– А ты, значит, зиму у нас не любишь? – насмешливо спросил он, с прищуром глядя на Даньку.

"А чего её любить? Надоела уже!" – хотел ответить мальчишка, но вовремя спохватился. Дедушка-то, судя по всему, зиму любил. И обижать его резкими словами Даньке не хотелось.

– Ну, не то чтобы… – замялся мальчишка, подбирая слова. – Просто долгая она какая-то в этом году. Вот если бы она сейчас ушла, то, может быть, на следующий год я бы её ждал.
– Ждал бы, говоришь? – протянул дедушка.

И в голосе его уже не было прежней насмешки, да и глаза смотрели по-другому, по-новому.

– А знаешь, – тихо улыбнулся дедушка. – Слепил бы ты снеговичка.
– Что? – удивился Данька.
– Снеговичка, – повторил дедушка. – Мне уже пора – время вышло. А ты обязательно слепи.

Сказав это, дедушка развернулся и медленно пошёл в глубь двора по свежему нетронутому снегу. А Данька ещё долго стоял, ошарашено глядя ему вслед, потому что следов на белом снегу дедушка за собой не оставлял.

Как он вернулся домой, Данька не помнил. Вернулся и всё. Рассеянно поужинав, он ещё несколько минут так же рассеянно побродил по дому, а потом вспомнил, что хотел завалиться спать. Выключив свет и закрыв дверь комнаты, Данька закутался в плед и лёг на кровать. Заснуть не получалось долго. Слишком много впечатлений было для одного вечера – мозг бурлил, выхватывая то одно, то другое воспоминание.

Эта сумасшедшая "Волга". Как он только её заметил? Каким чудом успел отскочить? А дедушка? Почему дедушка не оставлял следов? Почему про снеговика речь завёл? Зачем его лепить? Что за странные разговоры про зиму? А был ли вообще этот дедушка? Не привиделся ли он ему? С перепуга-то. Ведь не было следов. Не было!..

И так снова и снова, круг за кругом.

В конце концов, Данька не заметил, как уснул.

Ему снилась бесконечная снежная равнина: от горизонта до горизонта сверкающая белизна, а над головой выцветшее блёклое небо. И дедушка снова уходил от него прочь. Уходил медленно, уверенно, неотвратимо, оставляя за собой следы. Глубокими были эти следы, надёжными, будто бы не в снег, а в камень впечатывались. А сам Данька, напротив, в снег не проваливался, стоял на хрупком искристом покрове как будто и не весил ничего. Старичок остановился, обернулся к Даньке и сказал что-то. Что-то очень важное, только вот слов мальчишка не расслышал. А старичок отвернулся и дальше зашагал. И Данька откуда-то знал, что сколько ни зови, сколько ни кричи – не остановится он больше, не обернётся. И Данька бросился за ним – спросить, узнать, попрощаться. Только налетевший неожиданно ветер теснил его назад, кружил вокруг, не пускал и выл, выл, выл…

Данька открыл глаза и резко сел. Несколько секунд ему понадобилось для того, чтобы понять, что ветер воет за окном, а он сидит в своей собственной кровати. И никакой снежной равнины и старичка. Поморгав глазами и привыкнув к темноте, мальчишка взглянул на часы и обнаружил, что уже глубоко за полночь. С мыслью, ну и хорош же он дрыхнуть, Данька оглядел комнату. Спать больше решительно не хотелось. Поразглядывав ещё немного на потолке пятно от уличного фонаря, Данька плотнее закутался в плед, спрыгнул с кровати, подошёл к окну. И замер.

На дереве, что росло прямо напротив окна и летом затеняло комнату, широко расставив босые ноги на толстой ветке, стоял мальчишка. Худенький, большеглазый и прозрачный. Его лёгкие волосы, невесомая одежда, да и вообще сам он весь, казалось, состоял из уплотнившегося воздуха.

Данька моргнул, протёр глаза, помотал головой, даже ущипнул себя, но воздушный мальчик никуда не пропадал. Тогда Данька одним движением распахнул окно. Морозный воздух тут же ворвался в комнату, обдав его с ног до головы. Но тот даже внимания на это не обратил, продолжая таращиться на этакое чудо.

– Хватит халтурить – гуди давай!

Услышал Данька со стороны и, повернувшись, увидел на соседнем дереве второго такого же мальчишку. Он не стоял, а летал вокруг дерева, пиная то одну, то другую ветку, отчего дерево раскачивалось и скрипело.

– Надоело, – ответил первый мальчишка и, уцепившись за ветку, повис на руках. – И чего Она сегодня такая злая?
– Она уже давно злая. Целый месяц, если ты не заметил, – ответил второй, добросовестно тряся своё дерево.
– Вот я и спрашиваю: чего Она такая злая?

"Это мне снится", – наконец, понял Данька. И даже как-то слегка расстроился от такой мысли.

– Хватит вопросы задавать, – крикнул второй. – Раз велела гудеть, значит, надо гудеть.
– А толку? Всё равно все спят и не слышат, – отмахнулся первый.
– И ничего не все, – возразил второй и указал на Даньку. – Вот видишь, не спит.

Первый мальчишка только сейчас повернулся и посмотрел в сторону Даньки. Отцепившись от ветки, он подлетел к самому окну и замер в воздухе, внимательно рассматривая Данила. Тот робко улыбнулся и приветственно махнул уже порядком замёрзшей рукой. Сон это или нет, а холод был как настоящий.

– Ты нас видишь? – спросил воздушный мальчишка.
– Вижу, – кивнул Данька.

Мальчишки переглянулись.

– Очень странно, – сказал второй, тоже подлетая к окну. – Обычно люди нас не видят.
– Ну, так вы же мне снитесь, – смущённо пожал плечами Данька.
– Что значит "снимся"? – возмутились летуны хором. Воздух вокруг них всколыхнулся, и деревья обеспокоенно зашевелили ветками.
– Ээ… – замялся мальчишка. – Хотите сказать, что я не сплю?
– Разумеется, ты не спишь! – опять хором ответили они.
– Мм… – задумчиво протянул Данька. В том, что он не спит, мальчишка сильно сомневался, но, с другой стороны, обижать летунов не хотелось, пусть даже они ему и снились. – Хорошо, договорились: я не сплю, и вы мне не снитесь, – примирительно сказал он. – А кто вы такие?
– Мы? – переспросил первый и расплылся в улыбке. – Мы Ветерки!
– Нас тут вообще много, – сказал второй и тоже улыбнулся. – Видишь?

[Mari-ka]

Второй пост темы заменить на:


И Данька впрямь увидел других мальчишек. Одни летали вокруг деревьев, раскачивая их, другие гоняли позёмку, а высоко в небе… Данька аж рот раскрыл до того это красиво было. Высоко в небе кружили Ветра – стройные юноши в развевающихся одеждах. Они летали так быстро, что Даньке не удавалось их рассмотреть.

– А… – протянул первый Ветерок. – Это наши старшие. Если хоть один из них сюда спустится, то это дерево пополам согнётся, – с лёгкой завистью сказал он и добавил, – Когда выросту, тоже так смогу.
– А что они делают? – задрав голову к небу, спросил Данька.
– По-моему, – второй Ветерок тоже посмотрел наверх, – ничего. Хотя я, вроде, слышал, Она велела им тучи собирать.
– А "Она" – это кто? – Данька, наконец, опустил голову и ещё плотнее закутался в плед.
– Она – это Зима, – поучительно ответил второй Ветерок и добавил уважительно: – Королева Зима.
– Зима? – ахнул Данька.

Ему сразу вспомнились слова старичка про зиму, которую жалко, и про снеговика, которого зачем-то нужно было лепить. Вспомнился сон, который продолжался сейчас, и слова, которые он так и не расслышал.

"А, может, он просил меня пойти к Зиме и передать ей что-то, спросить, узнать?.. Только вот не понял я ничего, что он сказал. Не расслышал. А если не пойду, так и вообще ничего не узнаю! Надо пойти, и рассказать про старичка, и про снеговика – пусть разбирается. А ещё попрошу её, чтобы уходила!" – Данька сжал кулаки и решительно спросил:

– А вы можете проводить меня к Зиме?

Он ни на секунду не сомневался, что эта Зима такая же как и Ветерки, и что к ней можно прийти и поговорить.

– Проводить? – Ветерки удивились, но расспрашивать не стали. – Конечно, можем. Выходи. Только оденься сперва, а то замёрзнешь!

Данька, захлопнув окно, наскоро нацепил тёплые штаны и свитер и выскользнул в коридор. Тихонечко, то и дело замирая и прислушиваясь к сапу в родительской спальне, мальчишка натянул сапоги и принялся застёгивать дублёнку. Чуть пуговицу в спешке не оторвал. Заматывался в шарф и нахлобучивал шапку он уже на бегу на лестничной площадке. Но и здесь он старался не шуметь, потому что знал: сон это или нет, а родители и во сне никуда его ночью не отпустят.

Выбежав во двор, Данька сразу увидел знакомых Ветерков. Они кружились у подъезда и бросались друг в друга снегом.

– Готов? – спросил первый Ветерок. – Тогда полетели!

И они полетели. Вернее, это Ветерки полетели, а Данька побежал за ними, стараясь не отставать.

Он никогда ещё не гулял по ночному зимнему городу. И этот город очень сильно отличался от обычного – дневного. Не только мёрзлой пустынностью улиц, тёмными громадами домов и жёлтым светом уличных фонарей. Город, что открывался сейчас перед Данькой, был просто другим. Сказочным он был, волшебным. Повсюду летали мальчишки-Ветерки, смеялись на разные голоса, ворошили снег или гоняли фантики и пакеты. Деревья – они тоже были живыми! Под морщинистой корой спали высокие, чудесные девы. Данька своими глазами видел, как из одного дерева вышла полупрозрачная не по-человечески худая фигура и длинными руками сонно отогнала расшалившегося Ветерка, а потом спряталась обратно.

Данька бежал по обледенелой дороге, прыгая из одного пятна света в другое, постепенно понимая, куда его ведут. Ну, конечно! Где же ещё могла находиться Королева Зима, как не в Ледяном городке?

И вот, когда до высоченных ледяных ворот оставалось несколько метров, Ветерки остановились.

– Всё, дальше ты пойдёшь один, – сказал первый Ветерок.
– Она рассердится на нас, если увидит, что мы летаем без дела, – пояснил второй, извиняясь. – Так что мы полетели обратно.
– Удачи тебе! – крикнули они, развернулись и, подняв снежную пелену, растворились в ночи.

А Данька с отчаянной решимостью сжал кулаки и шагнул за ворота.

Ледяной городок стоял на берегу замёрзшего озера, и в солнечные погожие дни во всех смыслах ослеплял своей красотой. Фигуры медведей, тигров и сов, что украшали городок, были искусно вырезаны из ледяных глыб. Витиеватая ограда, многочисленные арки и сам великолепный дворец, в который нужно было подниматься по лесенке, а спуститься можно было, съехав по одной из горок, – всё это было мастерски выложено из кубиков прозрачнейшего льда. Вечерами городок подсвечивался голубыми огоньками, и любоваться этим зрелищем приходили все жители города.

Но только не теперь. Здесь уже давно не зажигались те загадочные синие огни, и только два фонаря слабо освещали заснеженную площадку, которую дано уже никто не чистил. Потускнели стены, поблёкли шпили на башенках замка, выщерблены и трещины украшали фигуры зверей, да сугробы горбили свои рыхлые спины. Тишина и запустение. И посреди этого безмолвного царства на резном троне сидела Она – Королева.

Её невероятно высокая фигура светилась каким-то своим внутренним светом, и тысяча бликов играла в сложном узоре ледяной короны, сверкала звёздами на тяжёлом монолите ледяного платья. Снежное серебро волос волнами струилось по плечам. Пальцы, украшенные перстнями, с силой сжимали подлокотники трона, впиваясь и дробя лёд ногтями. А красивое белоснежное лицо было печально.

Данька замер, не зная, что же ему делать дальше. Всего несколько минут назад он готов был высказать Зиме всё, что наболело, мечтал, что придёт и скажет, чтобы уходила. Но сейчас, глядя на это измученное усталостью лицо, в эти наполненные отчаянием глаза, он понял, что не сможет. Просто не сможет сказать ей всё, что хотел, потому что ей тоже плохо.

– Кто здесь? – неожиданно крикнула Королева и встала.

Холодный поток воздуха обрушился на Даньку и тот не устоял – упал.

– Человек? – Её сильный, глубокий голос обдал ледяной волной пуще ветра. – Мальчик?

Она сделала шаг и нависла над ним. Прекрасная и грозная в своём одиноком величии. Данька никогда ещё не видел такой красоты.

– Что тебе нужно, мальчик? – Королева свела брови и ледяные глаза полыхнули.
– Простите меня, – пролепетал Данька. – Я просто хотел… хотел сказать…

Он совершенно не знал, что хотел сказать, он забыл все слова, а новые рождались с трудом. И эти новые слова были странными и непонятными.

– Почему Вы не можете уйти? Ведь Вы же не можете? Да? – крикнул мальчишка и сжался в ожидании нового свирепого удара. Но его не было.

Лицо Королевы на миг застыло, а потом снова окрасилось грустью. Она отступила на шаг назад и тяжело опустилась обратно на трон.

– Потому что не могу, – тихо сказала Она, и в голосе Её теперь шуршал снег. – Без Проводника не могу. Был тут один человек, который умел создавать Проводников и оживлять их. Но его время закончилось, и он ушёл. А больше никто не хочет провожать. Все хотят, чтобы я ушла, но никто… – Зима сжала пальцы в кулаки. – Никто не хочет проводить.

Данька, всё ещё сидя в сугробе, смотрел на Зиму, и горячая волна понимания захлёстнула его с головой. Он вспомнил тот день, то яркое солнце, улыбающиеся глаза старичка и необыкновенное, удивительное чувство, которое захватило его, когда они лепили снеговика. Так вот, значит, кем был тот дедушка. Вот, значит, что он говорил ему там – на снежной равнине – а Данька не услышал, не разобрал. Только теперь понял.

Решительно кивнув своим мыслям, мальчишка сполз с сугроба, сел на корточки и начал загребать снег, формируя шарик. Только вот снег не слушался, рассыпался, не лепился. За спиной Даньки послышался тихий удивлённый вздох, и тут же у ног мальчишки вырос небольшой холмик свежего, мокрого, липкого снега. Данька молча продолжил работу.

Он наматывал снежный ком, а Королева колдовала. И Данька любовался Ею. Любовался плавным танцем рук, что щедро бросали пушистый податливый снег. Любовался искрами вспышек, что играли на Её одеждах. Любовался мягким серебром волос, что стелились по ветру. Любовался тихо падающим снегом, тёмным небом, далёкими звёздами. Он с упоением вдыхал морозный воздух. Но разогретое работой тело не мёрзло. Ему было тепло и хорошо. Так хорошо, что хотелось смеяться. И Данька, толкая перед собой тяжёлый ком снега, рассмеялся. Ветер подхватил его смех и понёс над озером. Что-то зазвенело в ответ льдистым перезвоном, снежинки закружились в хороводе танца. Это смеялась Зима. Смеялась, пела, танцевала…

Казалось, времени прошло всего ничего, а вот он уже водрузил на два больших снежных шара шарик поменьше. Снеговик вышел не очень большой, где-то с него ростом, но Данька откуда-то знал, что это совершенно не важно. Он огляделся и быстро нашёл то, что искал – сухую ветку дерева. Отломав две маленькие веточки, мальчишка воткнул их в средний шар – теперь снеговик был с руками, но без лица. Нарисовав пальцем улыбку, Данька завертел головой в поисках чего-нибудь, что подошло бы для носа. Королева Зима взмахнула рукой, и с ближайшей арки свалилась острая льдинка – Данька тут же приладил её на место носа. И засунул руки в карманы, думая из чего делать глаза. Пальцы левой руки нашарили пятирублёвую монетку, она вполне подходила для того, чтобы стать глазом, но она была одна. В карманах, кроме неё, ничего больше не завалялось.

Данька стоял, держа в руке одинокую монетку, и растерянно разглядывал себя. И тут его взгляд зацепился за пуговицу – ту самую, которую он чуть было не оторвал, собираясь сюда. Больше не раздумывая ни секунды, мальчишка одним рывком оторвал пуговицу. И через пару мгновений и пуговица, и монетка уже красовались на лице снеговика.

А спустя ещё несколько секунд…

Данька тихо ахнул.

Спустя несколько секунд снеговик ожил. Дрогнул, согнул и разогнул ручки-веточки, моргнул глазами, пошевелил носом, улыбнулся и поклонился Даньке. Затем повернулся к Королеве и поклонился Ей. Зима кивнула в знак приветствия.

Снеговичок, продолжая так же широко улыбаться, проковылял к ледяным воротам, встал в проём и застыл. И там, в проёме, Данька увидел целый мир окутанный снегом. Леса и поля стояли украшенные сверкающим серебром, а за ними сверкали ледяные шпили замка. Этот замок, в отличие от того, что стоял за спиной, был настоящим, волшебным, таким, каким и должен быть замок Королевы Зимы.

[Mari-ka]

- Доктор! Меня игнорируют!
- Следующий.