Матёрый

[Наталья Бугаре]

Солангри, знаете, меня ведь тоже именно этот момент напрягает тут... так,что я очень вам благодарна. Честно. Сейчас нет времени для фундаментальной правки, мне только вчера вычитку по нему толком дали. Хотя вот этот вариант уже после корректуры и публикации. И корректор был хороший. Но сама вижу местами рваность текста, местами затянутость и лишние слова, перебор с прилагательными. Вычитку мне дал очень хороший прозаик, так,что буду править. Жаль, что на нео не захотел никто помочь. Ну. тут не угадаешь, где помощь будет... Потому и выставляюсь на десятках порталов. Где-то что-то и подскажут толковое.

[Солангри]

Я впервые вижу текст. Другие, может быть и видели где-то, и высказывались. Так что, думаю, для многих здесь он не нов.

[Джон Маверик]

Некоторые животные способны на самоубийство (а как еще назвать поведение волка?). Во всяком случае про лебедей я такое слышал.
Сильный текст.

[Наталья Бугаре]

Джон Маверик, Джон, как я соскучилась по вам, добрый сказочник. Спасибо, что заглянули.

[Джон Маверик]

Я тоже соскучился по Неогранке. Все-таки здесь интересно.

[Наталья Бугаре]

Джон Маверик, нео, как змеиный яд, в малых дозах- лекарство. В больших - убивает) Но все же, вызывает привыкание)))))

[Гуляева Ольга]

Сообщение от Наталья Бугаре

немого укора,

не надо укора. он и так очевиден, ну и жальче будет, если без оценок.

Сообщение от Наталья Бугаре

наказывая себя,

- тоже не надо, пускай читатель думает, зачем он это делал. - додумка за волка... хорошо, но рассказ-то от автора...

очень хорош рассказ. в течение всего повествования - эмоциональное напряжение и интерес не пропадают. обе любовные линии чётко прослеживаются, и надежда не покидает до конца повествования, хотя с первых строк интуитивно ясно, что у волка не закончится радужно, поскольку в начале звучит аллюзия на Высоцкого. обалденный русский, я это очень ценю. параллель между героем и волком очевидна, только волк в рассказе волк, а человек - человек, ну как... волк лучше человека вышел, и человека сделал лучше по итогу, как ни крути, а ценой своей жизни. *чем больше узнаю людей, тем больше*... ну очень понравился рассказ, давно не читала интернет так, чтобы не тупо ржать, и очень рада, что есть в интернете хорошие серьезные вещи, без претензий на концептуальность, простые, человечные, замечательно написанные. спасибо.

и не знаю - может, я дура, но в четыре капкана абсолютно поверила.

[Наталья Бугаре]

Гуляева Ольга, Оль, спасибо. с учетом твоего характера- яркого и яростного, твоя похвала-дорогого стоит. Вот ты зря точно не похвалишь. Спасибо. Охотники-промысловики, которые всю жизнь этим живут и читали мой рассказ, сказали,что случаев про 4 капкана они сами могут рассказать. У них вопросов нет. А я им верю. Да и сюжет мне рассказали из фильма, документального, я потом его скачала и посмотрела, но после написания. Так и было... Опять же, те чей хлеб-охота в том числе на волков не видят ляпов сюжета. Но я, чес, думаю переписать эту часть и закрыть просто 3 капкана, а в четвертый двумя лапами его посадить... для достоверности и для тех,кто никогда не охотился на волков и не знает их повадок и привычек. А за советы отдельное спасибо, да, там лишние авторские уточнения. Согласна.

[Гуляева Ольга]

Сообщение от Наталья Бугаре

для достоверности и для тех,кто никогда не охотился на волков и не знает их повадок и привычек.

оно и так достоверно, у нас волков отстреливали, я из Енисейска, это севернее Красноярска. и цепного собаковолка гладила в Усть-Питу, но перед этим хорошо употребила:-) а те, кто никогда не охотились на волков (вообще на них мало кто охотился) - они либо так верят, либо никак уже не поверят, поскольку уже сложилась своя картина мира, которую никакими переделками не переделываешь. подстраивать же свою реальность под чужую картину мира... не самое благодарное занятие...

[Наталья Бугаре]

Его назвали Матёрым. Редко кто из волков получал личное имя, известное всей округе. Многие похвалялись тем, что встречались с ним сам на сам и остались живы, но большинство просто повторяли рассказы других охотников. А Матёрый был фантастически везуч. С тех самых пор, как во время особенно удачной охоты приезжие "шишки" смогли окружить целую стаю и перестрелять злобно скалящихся из-за флажков зверей. Тогда крупный трехлетка сиганул над веревками с яркими лоскутами и был таков. После он умудрялся обходить все капканы и ловушки. Несколько лет лучшие охотники пытались поймать его, но тот умел разгадать их уловки. Именно неуловимость этого крупного, уже пятилетнего зверя, с чуть более светлым окрасом, чем у местных волков, и большой лобастой головой, стала вызовом для всех, умеющих держать ружье в округе. Нет, Матёрый не охотился в людских угодьях. Он не резал скот, не подходил близко к поселку, не задирал псов. Но сам факт, что какой-то зверь умнее тебя - возбуждал. И на Матёрого охотились все - от мала до велика. Для мужиков шкура этого волка, с рваным ухом и следами от клыков на морде, казалась самым ценным призом. Но пока эти непонятные, плюющие на расстояние огнем двуногие звери, расставляли силки и капканы, рыли ямы и готовили приманки, Матёрый просто пытался выжить.

Зима в том году выдалась морозной и лютой. Несколько недель секло колючей крупой. Все дороги и тропы засыпало. Снега намело под коньки крыш, сугробы закрыли окна, и только тонкие струйки сизоватого дыма выдавали присутствие жизни в этом Богом забытом углу. За время бурана Матёрый сильно оголодал, и как только первые лучи блёклого солнца прорвались через муть облаков, вышел на охоту. Обостренный слух не выдавал наличия поживы. И волк мощными рывками двигался вперед по хрупкому, но с каждой минутой твердеющему насту. Местами проваливаясь по шею, долго барахтался в сыпучей крупе, но сильными лапами вырывал себя из плена и шел вперед, прислушиваясь к каждому звуку. За день удалось поймать только пару полудохлых зайцев из последнего летнего помета, но их сладковатая теплая плоть лишь раздразнила, не насытив. Он тщательно вылизал снег в каплях крови. Крупное тело требовало более существенного прокорма. И требовало уже. Сейчас. Немедленно. Голод неумолимо гнал все ближе к людям.

Бык Митяй не оправдал надежд председателя и так и не вырос в огромного самца-производителя, при этом отличался подлым, бодливым нравом. И если бы не предстоящий перед самым Новым годом визит начальства, давно был бы пущен на мясо. Но именно им собирались угощать проверяющих. И Митяй доживал последние дни, меланхолично пожевывая жвачку. Время от времени он косил налитым кровью глазом на дверь, ожидая Петровича, поселкового скотника, единственного из всех колхозников не боящегося трехцентнерного бычка с норовом победителя корриды. Время от времени Петрович, пьяный "в дым", изгонялся с помощью ухвата и такой-то матери из родной пятистенки, и тогда ночевал на ферме. Зачастую рядом с Митяем. Странно, но вредный бык никогда особо не противился соседству и даже облизывал пьяную рожу скотника, прижимался к нему теплым боком и грел до утра. В эту ночь Петрович ночевал дома, но Митяй был не один.

Ближе к вечеру худющая и злющая бабка Семёниха привела к нему свою такую же тощую и престарелую коровенку, в надежде, что Митяй осеменит её кормилицу. За короткий зимний день большую часть дороги вдоль села расчистили не полностью, и последние метры упертая бабка проторила буквально грудью, а Зорька, нехотя, помогала хозяйке. Как только Зорьку затолкали вглубь загона, Митяй сразу же приступил к делу, чем вызвал у бабули слезы умиления. Но после того, как довольный бык спрыгнул с коровенки, та насмерть уперлась, отказываясь проделать по морозу путь домой. Не помогло ни хлестание бечевкой, ни увещевания и угрозы. "Черт с тобой, шаварногая! - зло сплюнула Семёниха, - ночуй, знатся туточки, завтра Петрович придет, прогонит до дому..." Так Митяй получил на целую ночь в пользование бедную корову. Оглядев уже более внимательно зазнобу, бык грустно вздохнул и опять попытался запрыгнуть на худую спину. Зорька после ухода хозяйки воспротивилась такому насилию и попыталась уклониться. Митяй пыхтел и наседал на непокорную. Все это закончилось хрустом и выломанной рогатиной в загоне. Так бык впервые обрел свободу. И воспользовался ею в полной мере! Вскоре, поломав и сокрушив все, что смог, переполошив коров, запрыгнул на всех, кого догнал. Подустав и пресытившись, Митяй в последний раз взбрыкнул и случайно угодил в хлипкую дверь, которую благополучно сшиб с петель. А узрев доселе невиданное звездное небо, как угорелый, ринулся прямо в снег на улицу.

Ближе к полуночи Матёрый подошел к поселку. Никогда еще зимой он так не рисковал. Но что-то звало его сюда в эту ночь. Голод? Чутье охотника? Кто знает, что происходило в голове зверя, но когда он, переминаясь и запутывая след, подошел к длинному зданию фермы, Митяй как раз выпрыгнул из дверного проёма и понесся прямо на волка. Серый аж присел на задние лапы от вида такой горы мяса, спешащей прямо в пасть. Но, быстро оценив шансы, собрался и бесшумно прыгнул. Охота вышла не долгой. Сбитый с ног внезапным ударом сбоку, бык не успел даже замычать, как по его глотке полоснули острые клыки. Митяй еще бил в судорогах копытами, булькал разорванным горлом, выдувая пузыри, а волк уже вырывал из него брызжущие кровью куски и жадно заглатывал. Насытившись, волк прихватив солидный кус, отошел в сторону тайги. Раздутое брюхо требовало найти убежище и отлежаться.

Проспавшийся к утру сторож, увидел учиненный погром, расчлененную тушу на залитом кровью снегу и внезапно протрезвел. К обеду охотиться на волка вышли все мужики поселка. Ловили его до самой весны. Но ни одна ловушка, ни один капкан, даже живой козленок, пожертвованный председателем на святое дело, не дали результата. Матёрый оставался цел и невредим, только заимел плохую привычку озоровать в сараях поселка, каждый раз возвращаясь с добычей. Он не боялся ни выстрелов, ни ошалевших от волчьего запаха натасканных псов, ни людей, пытающихся любой ценой прекратить эти набеги, больше похожие на откровенный грабеж. И только весеннее солнце и подтаявший снег отбили у него желание тащиться в столь небезопасное место. Волку хватало добычи и в тайге. Охота, даже в одиночку, стала почти всегда успешной. Матёрому везло. Но с каждым днем, а особенно ночью, сильное тело наполняла непонятная истома. И он часто выходил на поляну и выл, глядя в звездное небо. Именно этим воем Матёрый выплескивал странное томление. Именно так звал...

С каждым днем становилось все теплее, снег еще лежал местами в низинах, ноздреватый и спрессованный в грязно-серые пласты, но из под него уже бежали во всю мутные ручьи. Почки на деревьях набухли. В воздухе ощутимо веяло чем-то новым и неизведанным. Пахло весной. Пахло любовью. Пахло гоном. И в ту ночь когда Матёрый, наконец услышал ответ, он пробежал все расстояние за каких-то пару часов. Он спешил. Он летел, мощно отталкиваясь задними лапами от еще чуть мерзловатой земли, и покрывал каждым шагом, больше похожим на прыжок, несколько метров. Когда солнце только-только позолотило краешек неба, Матерый впервые увидел её. Волчица стояла на небольшом пригорке, вырисовываясь на фоне иссиня-фиолетовой предутренней темноты серебристой статуэткой. Она повернулась всем телом к бегущему волку и внимательно глядела на зверя. Глядела пристально, словно взвешивая и оценивая. Её золотые глаза не мигали, пасть подрагивала от скрытого напряжения, время от времени показывая в оскале крепкие клыки. Откуда она пришла? Почему одна? Наверное Матёрый не стал задавать себе эти вопросы. Он просто шел на её запах, на взгляд золотистых глаз. И будь рядом с нею хоть тысяча самцов, она все равно была бы его. Он знал это. Чувствовал всей своей волчей сущностью. И вместе с первыми лучами солнца волчица призывно рыкнула, предлагая себя. Она кусала Матёрого до крови за загривок, трепала за уши острыми зубами, но не отвергла, и зверь терпел, ласково поглядывая на шалунью. Снежная зима не пожалела её. Шерсть на волчице местами свалялась, тело казалось слишком худым. Но время гона подсветило изнутри глаза цвета растопленного золота, придало бархатистость рычанию, превратив серошерстую в воплощенный соблазн. Матёрый был сражен и покорен. С тех пор они всегда охотились вдвоем. Из пятерых щенков Золотоглазой за лето выжило трое. Волчица со временем и сама заматерела, покрылась новой блестящей шерстью, её мышцы окрепли, а тело налилось. Матёрый откровенно любовался своей избранницей, а после охоты вечерами долго играл со щенками, уча их охотиться и выживать в этом мире. В такие моменты в его мудрую лобастую голову приходили неспешные мысли о волчьем рае. Но лето сменила дождливая осень, затем пришла зима. И когда снега опять замели всю округу и взгляд волчицы погас от сосущего голода, Матёрый привел свою семью к поселку.