проза, не вошедшая в рубрики Микулашек

[kraft-cola]

Сказ о том, как Микулашек мужиков усмирил

- Живет в нашей деревне мужичок один, по прозванью Микулашек. Рост «метр с кепкой», нос картошкой, губехи,- две лепехи, на голове плешка, чайным блюдцем не прикрыть. Руки длинные до колен, мосластые такие, жилы одни и кулаки как две дыньки не уродившиеся. Словом, «соплей перешибить можно», ну если кто не в курсе, конечно. Тихий такой, спокойный. Незаметный даже. Идет он как-то вечером по задворкам, а ему навстречу идут два брата Дергунца. Ну, это не приведи господь, повстречать этих типов на узенькой дороженьке. Идут, песни горланят. А тут Микулашека заметили и давай к нему приставать. Мол, туда-сюда, базар за жизнь. А надобно бы еще сказать, что оба братца Дергунца еще и любители поддать крепко были, и тот день явно не был исключением.
- Эй, сопля с плешью, ты нас что, не уважаешь? А на кулачки со мной померяться, а? - Старший из братьев грозно сощурился, заведомо зная, что при его росте и росте Микулашека перевес в силе будет явно на его стороне.
- Да, что ты с ним цацки разводишь,- второй Дергунец расставил грязную пятерню,- сейчас я ему смазь сделаю.

О том, что было дальше, братья Дергунцы не рассказывают. Но, наши бабы «глазок смотрок», сказывали: маленький и нескладный Микулашек схватил жердину из плетня, да на четыре пальца толщиной, да длиною на три аршина. Да как пошел околачивать Дергунцов обоих, да так ловко. Что те бедолаги взвыли не своими голосами и в баньке соседской заперлись. Тут наш Микулашек, остановился, вроде как в чувство пришел. Глядит, а в руках у него от трехаршинной жердины остался кусок в локоть с половиной. Ну и подпер он ею дверь в баньку. Тут еще хочу сказать, что у баньки той был хитрый один секрет, печка снаружи. Это чтобы затопить и после подкладывать дровишки можно было. Тут Микулашек, не будь дураком и подкинул дровишек в топку…

По утру идут наши, значит, на работы в поле. Глядят, а Микулашек строиться задумал, уже и бревна подвез, инструмент заготавливает. Глядит народ, диву дается: оба ирода Дергунца бревна перекидывают, зачищают. День-два, а уже и сруб начал складываться. Строит Микулашек с размахом. Изба пятистенная, два окна с одной стороны, два с другой. Крыльцо резное. Братья Дергнунцы работают споро. Да и Микулашек сам, то бревно подхватит, то с пилой спешит. Народ местный диву дается, спрашивают, мол, что да как. Братья отмалчиваются потом, нехотя сказали: договор, мол, у нас с Микулашеком.
Долго сказ сказывается, а работа к концу лета и завершилась. Залез Микулашек на крышу, с той стороны, откуда солнце встает и приладил резного петуха. Раскрасил его в красный цвет и синий. Да и приладил под венец, да так ловко, что куда ветер дунет туда петух и поворотится…

Тут по осени свадьбы у нас пошли по деревне. Ну, народ понятное дело погулять рад. Гулянка, яства, ну и выпить, кто не дурак. А где выпивка, там и подраться не грех.
Правда, хочу сразу сказать, что Микулашек этого дела не одобрял. И на такие дела обычно не присутствовал. Но тут его сосед Федул не удержался и затащил Микулашека на свадьбу своей дочери Матрены. И как водится: поздравления, тосты, угощения. Кто –то кому-то на ногу наступил. Глядим, а уже и морды бить начали друг дружке…
Был там один со стороны жениха, Севостяьн его звали. Огромного вида был мужик, да и на язык не больно сдержан. Как начал он материть всех вокруг, да все по матушке и по боженьке. И схватил в руки бутыль полуведерную, да как замахнется…

Не выдержал тут Микулашек, смотрим, а он встает перед этим Севостьяном. Рост «метр с кепкой», нос картошкой, губехи,- две лепехи, на голове плешка, чайным блюдцем не прикрыть. Руки длинные до колен, мосластые такие, жилы одни и кулаки как две дыньки не уродившиеся. Словом, «соплей перешибить можно», ну если кто не в курсе, конечно.
Ну думаем все. Пропал наш Микулашек перед этим громилой. А он зараза такой, свой кулачок жилистый сжал, что пальцы побелели и сунул резко так, да как ловко то, под нос Севостьяну. Стихло все вокруг. Севостьян стоит молча, глаза вылупил, что-то булькнул, да так и сел на пол. А потом и вовсе прилег отдохнуть…

- Не люблю я, когда боженьку хулят и по матушке посылают,- говорит Микулашек. А сам кулачок свой потирает. А на следующий день народ глядит, как Микулашек огород свой вспахивает, да не кабы ахти как, а на три десятины. А за плугом со своим конем, сам Севостьян, кряхтит, но дело свое делает. И Микулашек, тоже не зря стоит. Идет позади с лопатой и где какой огрех, будь то кус земли большой, или борозда завалилась, сразу поправляет…

Смекнули тут наши мужики, что к чему, чешут затылки свои…
Тут на днях Микулашек объявил, что будет сарай себе строить. Да к нему хлев с поскотиной. Соображают наши мужики. Теперь по деревне и слова бранного не услышать. Мужики все ходят: рубашки чистые, портки стираные, бороды расчесаны, друг с другом здороваются:
- Здравствуйте Афанасий Петрович, как ваша матушка поживает?
- Да все также, все также. Уже не болеет. А вы Валерьян Тихонович уж не серчайте, что корову вашу моя собака покусала.
- Да господь с вами Афанасий Петрович, мы уже и позабыли про ту собаку. А приходите вы лучше к нам на чай сегодня вечером...

Вот так и живем.

Николай© Кузнецов aka kraft-cola 29.04.15

Добавлено через 1 минуту

Сказ о том, как Микулашек на войну ходил

Жили мы не тужили. И в горе, и в радости. Главное, радостей то поболее было. Да напасть тут завелась. Несметные полчища ворогов нагрянули в наши земли. Запылали пожары в степях наших, бабий вой на земле стоит. Собираются мужики в поход ворогов воевать. Достали мечи свои, коней вывели, шеломы песком начищают. Кузнец с утра до вечера стучит молотом, кольчуги правит.
Собралось войско народное с утра пораньше. Бабы с детками малыми стоят, воинов провожают. Мужики- богатыри войском стоят, команды ждут. Глядят, а тут Микулашек воевать, с ними идти собирается. Улыбаются мужики в бороды русые, отворачиваются, чтобы не обидеть Микулашека. Тут воевода не выдержал и говорит Микулашеку:
- Ты уж, братка, звиняй нас. Ну куда тебе с нами. Сам ведь понимаешь: «Рост «метр с кепкой», нос картошкой, губехи,- две лепехи, на голове плешка, чайным блюдцем не прикрыть. Руки длинные до колен, мосластые такие, жилы одни и кулаки как две дыньки не уродившиеся. Словом, «соплей перешибить можно», ну если кто не в курсе, конечно». Не в обиду будь сказано. Да мой меч с тебя ростом. Да и кони наши не под стать твою. Ты уж здесь, как-нибудь, дома наши и баб с детками оберегай, пока мы ворогов воевать будем…
Промолчал тогда Микулашек, ничего не сказал. Лишь насупился и молча до околицы проводил войско народное…

День идет, другой. О наших воинах ничего не слыхать, одно лишь ведомо, что туго им приходится. Ворогов напасть, тьма тьмущая. Лишь издали виден дым битвы, да слышен звон мечей ратных.
Тут и наш Микулашек запропал совсем. Из сарая своего не выходит. Стучит там чего-то молотком и пилой пилит. На свет божий не показывается. Как-то поутру дедок Силантий заприметил, что Микулашек штуку какую-то тащит огородами. Интересно ему стало, что за дивность такая?
Рама деревянная, по краям четыре колеса. На ней ворот с одной стороны, да веревка конского волоса намотана, с другой стороны две загогулины натянуты туго и спицы воткнуты. А посередке палка толстая одни концом закрепленная, а с другого конца на манер огромной ложки вырезана. Дивится дедок Силантий:
- Микула Селянинович, а позвольте узнать, что это такое хитрое у вас?
- Да нет в том никакого секрету. Требучет, сия штука прозывается. Мне про нее прошлой зимой заезжие купцы рассказывали. Говорят, мол есть такая штука в заморских странах, может камни далеко кидать. Вот я и сподобился. Теперь сижу, думаю, как подсобить наших богатырям…

Стоят в поле чистом воины русские. Супротив них силища несметная, иноземная. Богатыри молодцы, кони ратные, мечи наточены, шеломы со щитами блестят. Но много ворогов, хоть и мелки паскудники, да длинны их острые копья. Пока богатырь наш русский размахнется своим мечом, эти сволота поганая скопом пики свои выставят и вперед. Всхрипнет тогда конь богатырский, вся грудь в крови. Взмахнет мечом богатырь, весь меч в зазубринах.

Стоит воевода, хмуро его чело. Все меньше и меньше остаётся воинов, не одолеть никак тьму…

Тут слышит он свист тонкий, прямо с небес. Смотрит, летит что-то маленькое и дымится и прямо в кучу вражин. Бац! Шмяк! Как кувшинчик глиняный разбился. Окатило вражин и давай они гореть. Воют, кричат и катаются по земле. И так не один раз.

Тут и воевода, не будь дураком, прикинул что-то и команду подает.
- Братья с нами бог и священный огонь с небес, вперед!!! Ура!!!

Долго ли дело делается, а все войны когда-либо заканчиваются. Возвернулись мужики наши с победою, к женам своим и деткам. Рассказывают о диве дивном, не верят им бабы.
Ну и ладно. А что наш Микулашек? А он все по-прежнему дома сидит, что-то в сарае своем мастерит. Сунулся к нему как-то дедок Силантий с расспросами:
- Почто ты Микула Селянинович, свою штуковину хитрую от народа прячешь?
- Да какое там,- машет рукой Микулашек,- больно страшна штуковина то получилась. А не ровен час попадет в руки непутевые, что тогда? Я вот веревку конского волосу смотал, да спицы то повытаскивал. Несведущий человек и не поймет в чем дело. А детишки коляску катают по улице. И им потеха, и без дела не стоит. А не дай бог придет черный день, ведь и веревку можно найти и спицы выточить. Да и горшков глиняных с пару десятков по дворам подсобрать. А уж бочонок масла горючего налить, так то завсегда пожалуйста…

Вот такой он наш Микулашек, или как его стали в народе величать с уважением «Микула Селянинович»: «Рост «метр с кепкой», нос картошкой, губехи,- две лепехи, на голове плешка, чайным блюдцем не прикрыть. Руки длинные до колен, мосластые такие, жилы одни и кулаки как две дыньки не уродившиеся. Словом, «соплей перешибить можно», ну если кто не в курсе, конечно».