***
Третий день над сельвой появляется "Робинсон", последняя наша надежда. Это не бог и не волшебник, просто вертолёт. Истратит топливо и улетает.
Я и Кэп - остатки взвода контрактников. Повстанцы окопались против нас целой ротой и не дают высунуться. Ну, и, конечно, "вертушку" отгоняют. Играем в терпелку, кому первому надоест - им ли, после каждого налёта кого-нибудь хоронить, нам ли, голодать и нюхать трёх своих несвежих "жмуриков".
Однако кончилось всё легко и просто - на третий раз "Робинсон" тупо перепахал площадку всеми боезапасами зараз, высадил десантуру, которая нас и нашла.
От этого обстрела мне достался сильный ожог.
И вот, поди ж ты, не столько боль мучает, сколько улыбка черномазого сержанта. Им хоть кишки на шею намотай - лыбятся, и всё тут. Никак не привыкну...
Нутро вертолёта тесное, сижу на полу за сиденьем пилота. "Робинсон" воет, надрывается на взлёте, прислонишься к борту - колошматит вирбрацией. Фельшер рвёт мне штанину, скалится, всаживает в бедро укол за уколом. Использованные "баяны" укладывает в пакетик. Интеллего блин... Вот ведь - использованными солдатами сорить в сельве можно, а шприцами - нет...
Взлетели, болтанка прекратилась, боль тоже. Глянул на пилота, встретились глазами - узнали друг друга и оба разинули рты. Нет, я знал, что Андрюха работает в Африке - но чтобы вот так встретиться, это ж нереально. Когда-то мы дружили семьями...
Тянет мне ларинги - гарнитуру с шейным микрофоном. Подмигивает:
- Здоров, Саня!
- Здоров! - говорю.
- Иттить твою мать, чего здесь-то сдохнуть решил?!
- А какая разница? ...
Долго молчим. Не выдерживаю, выпаливаю, брызгая слюной и глотая слова:
- Вот представь, Андрюх - танцпол на полторы тыщи народу. На паркете - только ты и партнёрша, двадцатилетняя мулатка. У неё - тени. Топик. Клёш. Латины с воот такими шпильками! Вы встаёте в позицию. И с первыми тактами ты начинаешь ЖИТЬ, до этого НИЧЕГО и не было! Понимаешь?
Очухиваюсь, топаю правой ногой - затекла. На ней, когда-то давно, по пьянке отморожены пальцы.
Открываю глаза - ни гарнитуры, ни Андрюхи. Ни вертолёта.
Тундра. Трасса. Водила-хохол матерится.
Бред. Холодно. Сдохну.
Секрет:
Третий день над сельвой появляется "Робинсон", последняя наша надежда. Это не бог и не волшебник, просто вертолёт. Истратит топливо и улетает.
А мы - это я и Кэп, двое оставшихся от взвода контрактников. Повстанцы окопались напротив нашей пещеры целой ротой и не дают высунуть носа. Ну, и, конечно, "вертушку" отгоняют. Играем в терпелку, кому первому надоест - им ли, после каждого налёта кого-нибудь хоронить, нам ли, голодать и нюхать трёх своих несвежих "жмуриков".
Однако кончилось всё легко и просто - на третий раз "Робинсон" тупо перепахал площадку всеми боезапасами зараз, высадил десантуру, которая нас и нашла.
От этого обстрела мне достался сильный ожог, а Кэпа, кажись, контузило.
И вот, поди ж ты, не столько боль мучает, сколько улыбка черномазого сержанта. Им хоть кишки на шею намотай - лыбятся, и всё тут. Никак не привыкну...
Нутро вертолёта тесное, сижу на полу за сиденьем пилота. "Робинсон" воет, надрывается на взлёте, прислонишься к борту - колошматит вирбрацией. Фельшер рвёт мне штанину, скалится, всаживает в бедро укол за уколом. Использованные "баяны" укладывает в пакетик. Интеллего блин... Вот ведь - использованными солдатами сорить в сельве можно, а шприцами - нет...
Взлетели, болтанка прекратилась, боль тоже. Глянул на пилота, встретились глазами - узнали друг друга и оба разинули рты. Нет, я знал, что Андрюха работает в Африке - но чтобы вот так встретиться, это ж нереально. Когда-то мы дружили семьями...
Тянет мне ларинги - гарнитуру с шейным микрофоном. Подмигивает:
- Здоров, Саня!
- Здоров! - говорю.
- Иттить твою мать, чего здесь-то сдохнуть решил?!
- А какая разница? ...
Долго молчим. Не выдерживаю, выпаливаю, брызгая слюной и путая слова:
- Вот представь, Андрюх - танцпол на полторы тыщи народу. На паркете - только ты и партнёрша, двадцатилетняя мулатка. У неё - тени. Топик. Клеш. Латины с воот такими шпильками! Вы встаёте в позицию. И с первыми тактами ты начинаешь ЖИТЬ, до этого НИЧЕГО и не было! Понимаешь?
Очухиваюсь, топаю правой ногой - затекла. На ней, когда-то давно, по пьянке отморожены пальцы.
Открываю глаза - ни гарнитуры, ни Андрюхи. Только чёрная десантура улыбается. Ироды. Бред. Сдохну.
данунах...
чо то хотел, но по ходу прочтения забыл.)))
напомнило надышный сон.
Там типа триллер- ужастник.
жене один глаз маньяк уже удалил.
-Она говорит мне типа..
-как я буду такая некрасивая жить?
добей меня!
-Ну взял я колышек и во второй глаз ей тыкаю. (шоп добить)
А она никак не умирает.
колышек упёрся в черепную коробку. тут я и сдался.
так она совсем без глаз и осталась.
живучая
танцпол на полторы тыщи народу. На паркете - только ты и партнёрша, двадцатилетняя мулатка. У неё - тени. Топик. Клеш. Латины с воот такими шпильками! Вы встаёте в позицию. И с первыми тактами ты начинаешь ЖИТЬ, до этого НИЧЕГО и не было!
Нильс-ойка, здорово, честное слово зацепило.
Один момент:
"Третий день над сельвой появляется "Робинсон", последняя наша надежда. Это не бог и не волшебник, просто вертолёт. Истратит топливо и улетает.
А мы - это я и Кэп, двое оставшихся от взвода контрактников".
То "наша", то "мы". Понимаешь дружище? Вот если бы начало звучало как-то так:
"Третий день над сельвой появляется "Робинсон", мы надеемся на него, как на бога. Но он не бог и не волшебник, просто вертолёт. Истратит топливо и улетает".
С приветом!