Одна Ворона вспоминала иногда о чудной Пробке от бутылки из-под красного .
О той, чьим духом был Дюрсо нектар; бесценный дар Ворона прятала под ветками шипастыми.
Томилась Пробка в недрах кочки травяной, меж суетливой мелкой насекомой братии.
Лежала, думая
прыгучей головой: когда ж блеснёт вороний клюв – из тьмы забрать её?
А та и правда вспоминала, что пора.
Пора
настать беспечному веселию!
И прокричав натужно радостное "кра!",
она взмывала с Пробкой в облако весеннее.
Игрушку выпустив,
стремилась вслед за ней
свирепым ястребом, по сложной траектории
сквозь распушившиеся космы тополей
и клочья снега тополиного, которые
летели стаями в разинутую пасть…
И находила Пробку в яркой майской зелени.
От Пробки требовалось – только лишь - упасть,
а остальное всё, дурачась, птица делала.
Но вот и май прошёл, Вороны больше нет. Забыла… Может быть птенцы все мысли заняли…
Хранила пробка, берегла от клюва след, блюла царапины камней, когтей касания.
А вскоре даже насекомые ушли - куда-то братия их смылась разномастная.
И Пробка вмёрзла в ком слежавшейся земли.
Но сны ей снились просто первоклассные.
О тополях, Вороне, дыме облаков, и об асфальте, горячо и сладко дышащем…
О том, что пробки вылетают из оков…. А сколько их потом в помойках - сотни, тысячи?
Ну а она, когтистой лапой спасена, на пару с ветреной Вороной, жизни радуясь,
Летала , падала, вернее… А она…
Но снова май пришёл, по светлым кронам крадучись.
И дворник вновь косил отросшую траву.
Запнувшись, дёрна клок со спящей Пробкой вывернул.
И ввысь, в зажатую домами, синеву,
мужик тот Пробку запустил дугой красивою.
И тот полет закончился в ручье,
Что воды нес весенние, игривые,
Игра с судьбой закончилась ничьей.
И стала Пробка добираться на Мальдивы