* * *
Ветхий завет долистав до конца,
К догмам всегда относясь осторожно,
Я не оспорю деяний творца,
Только спрошу о подобии Божьем.
Всюду ведь толпы духовных калек,
Дьявола слуги, погибшие души...
Что ж получается - всяк человек
Богу подобен, но Зверю послушен?
Ушлый читатель подумал - небось,
В век толерантности, я не посмею
Думать, что это в раю началось
С той, что когда-то поверила змею...
Я предпочту просвещения век -
Дарвин и Кант сочетаются лучше,
Если им верить, любой человек
Зверю подобен, но Богу послушен.
Знаю, мои наблюденья верны,
Ангелов звенья и демонов стаи,
Кружат над нами в горниле войны,
Длящейся дольше, чем можно представить.
И в череде постоянных атак,
Чуть обалдев от батального шума,
Я понимаю, что именно так
Был этот мир изначально задуман.
Лишь повзрослеешь и сразу пора
Влиться в ряды и вставать под эгиду.
Пальцем укажешь, да что там гора -
В кочку любую - и будет Мегиддо.
Зло наступает сегодня, поверь:
Жадность и ложь, и скабрезные шутки.
Лишь обернись - и привидится зверь -
Хамское рыло в набитой маршрутке.
Ладно бы только встречалось вовне,
Можно сражаться, но этого мало,
Ночью прислушаюсь - даже во мне
То же - звериное воет начало.
В этой войне седина на висках
Вместо наград, но пенять неохота.
Даже не знаю в каких я войсках,
Может быть связь, но скорее пехота.
Жизнь моя - бруствер поросший травой,
Только расслабишься, сразу вылазит:
Стужа окопная, быт фронтовой,
Вечная каша из крови и грязи.
Не оттого ли острей и больней,
Редко, в затишье, под вечер осенний,
Я ощущаю мелькание дней
И предвкушаю - грядет Воскресенье...
В высшей инстанции, вызвав на свет,
Спросят, мой файл раскрыв, почему ты
Плачешь? А что я промямлю в ответ?
Я ведь и жил-то лишь в эти минуты.
Делайте все что угодно со мной,
Память об этих мгновеньях не троньте...
Жизнь наша - пауза перед войной,
Или минута затишья на фронте.
(c) slithy toves
