На обследовании
Регистрация: 13.02.2012
Адрес: Омск
Сообщений: 51
|
Мертвые не чувствуют боли
Глухой лес. Мелкий тихий дождь. Холод.
Мила с трудом раскрыла глаза: серое небо, белые стрелы дождя. Она с усилием повернула голову набок, чтобы капли не били в глаза, но ощутила на щеке жгучую боль, словно вонзили иглу. Это была обломанная ветка. Она лежит головой на гнилом поваленном дереве. Вокруг лес. Нет никого.
Где она? Что происходит? Кажется, действительность возвращается к ней. Водяной удар оглушил ее на одно ухо, заставив невольно дернуться. Боль. БОЛЬ по всему телу. Затекшая шея плохо повинуется ей, по голове стучат молоточки. В глазах немного кружится земля, покрытая грязной старой листвой. Разорванная юбка, разбитые ноги, исцарапанные руки с запекшейся кровью. Под ней исполосована земля, в некоторых местах ямки наполняются мутной водой.
Мила перевернулась на живот, чувствуя, как пылает каждый участок тела. Дождь стекает по ранам и вызывает еще большую боль, от которой хочется кричать, но сил нет. Ни физических, ни моральных. Слабость. Немощь. Спина быстро намокает. Плечи, лопатки гудят, точно придавленные тяжелым грузом. В груди колет. Хриплое дыхание: легкие разрывались от истошного, безнадежного вопля. Низ живота леденеет. Ее пробивает дрожь. Если она не встанет, она тут и умрет. «Я хочу умереть… хочу… и не вспоминать больше групповое издевательство этих …» - подумала Мила, пытаясь подобрать слово, но даже на это не было сил. Или она уже умерла? Ведь они потом убивали. Повеселились, потешились, удовлетворились и принялись добивать. С садизмом. Не просто душили, не просто избивали, не просто пытали, мучили, унижали, снимали на мобильный телефон. «Хоум видео», - лыбился прыщавый, очкастый чмырь, а другой, с крючковатым носом, заржал, как лошадь, в то время как третий, с квадратной челюстью и волосатыми кулаками, тупой с виду и больной по жизни, заломив руки, насиловал, «граблей» вцепившись в волосы, а грудь ее ударялась в сучковатое дерево. «Интерьерчик, все по фэн-шую», - острил прыщавый, показывая желтые зубы, а второй ржал и ржал, и ржал. И тело разрывалось от острой боли...
Мила приподнялась на одно колено, опираясь на упавшее от тяжести лет дерево, которое раньше вызвало бы в ней отвращение, но сейчас это дерево было опорой. Со спутанных волос струилась вода. Она попыталась сообразить, в каком направлении идти: рядом должна быть дорога. Ведь этот лес виден из окна ее дома.
Но машинный гул, всегда в их доме дополнявший картину светлого дня, нельзя было уловить. Кругом деревья: ни тропинок, ни просвета. А над головой сквозь колкие ветви видно движущееся низко мрачное небо. И при виде этого неба, обступивших ее темных деревьев – она отупела. Мила стояла босая, не чувствуя собственных ног. Тело содрогалось от боли, от холода, от пережитого ужаса, от полной беззащитности. Пустые глаза, навечно потухшие, уставились в землю. Сердце бесшумно стучало, так, как стучит сердце молодого человека, чья жизнь не познала потерь, который иногда забывает о том, что он смертное существо и что люди умирают от болезней, старости или случайностей, но думает, что с ним этого не произойдет. «Смерть – это то, что бывает с другими».
У Милы произошло кратковременное помешательство. И думала она во все не о жизни или смерти. Она просто ощутила пустоту и безнадежность, будто окружающий мир ее не касается, и она - случайный свидетель ненастной погоды в лесном массиве.
Сколько она простояла так, покачиваясь из стороны в сторону, как маятник, она не знала. Но очнулась в темноте. Дождь утих, едва различались деревья. Мила побрела, раздвигая ветки, спотыкаясь, прокалывая ноги. Вскоре она вышла на ночную дорогу, пошла вдоль, и, увидев среди сотни горящих окон свое, свернула в сонные дворы. Шла так, чтобы огонек не закрывали дома, чтобы не потерять ориентир.
Она не понимала мать, поседевшую, постаревшую на десять лет, ее невменяемую речь, всхлипывания и проклятия в адрес кого-то; тут же была соседка Зина, которая хваталась за сердце; затем приехала скорая; были блеклые ровные стены и убегающий потолок с лампами. А потом Мила погрузилась в сон, кошмарный сон, где переживала все вновь и вновь, все ужасы дня. И вырвавшись из него, она увидела в сжатом кулаке черную землю с травинками. И как отчетливо пришла мысль: «Я буду мстить!» Или это был другой сон. Или все это ей приснилось. В другом сне, где она видела поваленное дерево, и, прежде чем грубые руки схватили ее, она уже кричала: «Я буду мстить! Я буду мстить! Я БУДУ МСТИТЬ!!!»
© Миг одиночества
|