Юмь

Пора осенних бурь надвигалась неотвратимо, и жители крохотного городка на берегу реки Юмь спешно старались укрепить крыши домов, проверяли, в порядке ли сваи. Сильные ветры нагоняли в устье реки морскую воду, и Юмь вздувалась даже сильнее, чем во время весеннего половодья. Едва успев за лето наготовить запасов, люди рисковали тут же их лишиться, если жадная, мутная, солоноватая вода доберётся до них.

Они работали не покладая рук, молясь, чтобы небо послало им ещё немного времени, а к окраинным домам, ничем не защищённым - здесь не знали, что такое городские стены - приближался человек в широкополой шляпе и пыльном дорожном плаще. Когда он подошёл совсем близко, слышен стал звон маленького медного колокольчика, подвешенного к полям шляпы. Люди обернулись на этот звук и увидели, что борода пришельца седа и лицо всё в глубоких морщинах, но глаза у него были сощуренные и ясные. Посох и дорожный мешок - вот и всё, что при нём было.

Пришелец сказал, что зовут его Кефельт и ищет он, где провести остаток дней. И, пожалуй, добрые горожане предложили бы ему поискать другое место, где не так сурова земля и где легче прокормить лишний рот, но Кефельт был лекарем, а значит, не таким уж и лишним.

Он поселился у добродушного Кристиана, дом которого опустел наполовину после смерти его жены. В отведённой ему маленькой комнате с полуслепым окном Кефельт расставил по узким полкам извлечённые из мешка флакончики с резко пахнущими порошками, а две-три толстые книги положил на кровать, поскольку места для стола в комнатушке не было.

К нему приходили люди, преждевременно состарившиеся в царстве воды и ветра, жалуясь на боли в спине и суставах. Кефельт усаживал посетителя на кровать, присаживался рядом сам и внимательно слушал, а потом брал в свои руки запястья больного и вслушивался ещё внимательнее, потому что сердце говорит больше, чем могут сказать уста. Сказав посетителю вернуться позже, медленно и тщательно он смешивал порошки в каменной чашке, а потом ставил её на слабый-слабый огонь.

Проходили часы, пока жар проникал сквозь толстые стенки чаши и нагревал смесь. Время от времени Кефельт добавлял к ней несколько капель разных жидкостей - прозрачных или же почти чёрных, добавлял масло, а когда всё было готово, отдавал больному полученную мазь и всегда брал за это лишь половину тех денег, которые ему предлагали.

Вечерами, когда уже начинало темнеть, он брал одну из своих книг и спускался по приставной лестнице на землю, а затем усаживался на берегу реки и читал вслух, до темноты. Сперва его приходили послушать только ребятишки, потому что все взрослые были заняты подготовкой к осенним непогодам. Однако время шло, все работы были уже закончены, а западный ветер всё не прилетал трепать крыши и гнать Юмь из берегов. И взрослые начали приходить тоже.

Кефельт спускался на берег и зимой, когда река укрывалась ледяным щитом, и читал, хотя пальцы его стыли и отнимались, а слушать его в такой холод не приходил никто. И горожане начали понимать, что читает он вовсе не для них.

Бури не пришли в город ни в тот год, ни в последующие годы. Ветру и воде понравились сказки, что читал им старик каждый вечер.


(с) Morgoth
дек. 2007