В санатории.

В санатории.

Врач, небольшого роста миловидная женщина, долго слушала Егора, читала результаты анализов, звонила куда-то, опять прикладывала фонендоскоп то к груди. то к спине парнишки, что-то писала, затем, глядя на него, сказала:
- Не нравятся мне твои легкие. Поедешь ты у меня в санаторий. Там горы, лес можжевеловый, чистый воздух, хорошее питание. Вот тебе документы, зайдешь в шестой кабинет, поставят печати, отдашь директору, и в течении шести-семи дней получай путевку и езжай лечится. Я сама там бываю иногда. Езжу на выходные, подышать свежим воздухом, полюбоваться горами, посидеть возле речки. У меня хорошая знакомая живет в ауле, Светлана Ивановна, коз держит. Ты скажи, что от меня, она тебе будет молоко давать козье. Езжай, поправляйся.
Она протянула папку с направлением и результатами анализов.
-Если получится-сама приеду, посмотрю как и чем вас там кормят, как живете. Передавай привет Светлане Ивановне.
Егор зашел в кабинет, быстро поставили печати, и через час он уже отдавал директору направление.
К его удивлению директор нисколько не удивилась, что его посылают на лечение. Она позвонила куда-то, назвала фамилию Егора и сказала, что путевка есть, и завтра ее привезут.
Через два дня Егор высаживался в горном ауле. Несмотря на лето и яркое солнце, чувствовалось близкое присутствие горных холодных, снежных вершин. Воздух был свежим, прохладным. Дышалось на удивление легко.
Санаторий находился в здании бывшего пионерского лагеря, отремонтированного и приспособленного для круглогодичного проживания пациентов. По периметру лагеря росли ели, туи, сосны. А в самом дворе находилась можжевеловая роща, которая тянулась широкой полосой вдоль всего забора.
Директор санатория, к которому Егор явился сразу по приезде, бывший военный, молча прочитал направление, посмотрел Егору в глаза и сказал:
-С распорядком дня тебя ознакомят. Режим не нарушай. Если захочется куда сходить-скажи обязательно наставнику. Хотя тут и ходить-то некуда. С местными не связывайся. Сейчас придет наставница, она тебя проводит в комнату. Посиди пока в секретарской.
Пришла полненькая блондинка, спросила Егора, и повела его за собой.
Поселили его с мальчиком из Волгограда, Колей, черноглазым, худеньким, с резкими движениями. Он рассказал Егору о режиме санатория, кто из наставников как относится к детям, перечислил всех друзей, рассказал к кому приезжают на выходные родители или учителя.
Каждый день дети утром, до завтрака, ходили в можжевеловую рощу и там, под руководством инструктора, худенькой стройной женщины, делали зарядку с глубокими вдохами-выдохами.
Затем завтракали, садились в классы на уроки, после уроков-обед, свободное время, а вечером опять шли в рощу дышать. Дисциплина была поставлена таким образом, что ребенок мог пропустить обед, но ни в коем случае не зарядку в роще.
Вскоре Егор познакомился с женщиной, о которой говорила врач. Каждое утро мимо санатория мужчина в широкополой шляпе и с казацкими усами прогонял стадо коз на пастбище, а вечером гнал их обратно. Егор спросил его о Светлане Ивановне, как ему сказала врач. Оказалось, она живет почти рядом с санаторием. Выбрав минутку, Егор сходил к ней домой, передал привет от врача, сказал, что она как выберет время-обязательно приедет. Женщина очень обрадовалась, завела Егора в комнату, налила молока полную чашку, заставила выпить. Она расспрашивала его о жизни, жалела его, предлагала заходить каждый вечер пить молоко.
На другой день после обеда Егор уже помогал чистить козлятник, выгребал граблями остатки травы, подметал метлой двор, собирал мусор, грузил на тачку и вывозил в сад, под деревья.
Сад был посажен дедом Светланы Ивановны, более трехсот корней яблонь, груш, слив, смородины. Росли даже айва и несколько корней винограда. Под каждое дерево Егор выгружал тачку навоза, разгребал вокруг ствола, шел косить траву. Затем раскладывал траву под навесом и ждал, когда пастух пригонит коз.
Светлана Ивановна доила их, наливала полную чашку молока Егору, остальное уносила во времянку, там готовила прекрасный сыр, который забирала ее дочь, приезжавшая каждую пятницу из города.
К молоку всегда давала или свежеиспеченную булочку, или пончик, или пирожок с повидлом. В санатории не очень хорошо кормили, и эта добавка была очень кстати.
Тот день не заладился с самого утра. Ушла в отпуск инструктор по дыханию. Вместо нее в рощу детей водила дама с внешностью бюргерши, квадратной челюстью и широкими плечами. Звали ее Аглая Андреевна. Она приводила детей, садилась на скамейку, щелкала семечки, и никого не ругала. В первый же день она пальцем подозвала Егора.
-Новенький? Когда приехал? Пять дней уже здесь? А почему я тебя не видела? Такого симпатичного не могла пропустить.
Она провела рукой по волосам и щеке Егора. Невольно Егор откинул голову.
-О! Да ты совсем не приученный! Она провела маленьким розовым языком по губам. -Это мы поправим! И постараемся скорее!
Она одарила его откровенным сладострастным взглядом неподвижных проницательных глаз.
Утром директор пригласил Егора в кабинет. Он сидел в кресле, положив ноги на стол, пил кока-колу,
-Как живется, молодой человек? Никто не обижает? Эксцессов и неприятностей нет?
-Все вроде нормально, Виктор Степанович. Никто не обижает меня.
-Говорят, ты ходишь помогать Светлане Ивановне?
-Да, помогаю. Убираю во дворе, вывожу мусор в огород, траву привожу и раскладываю в кормушки.
-Платит она тебе?
-Она дает мне молоко, целую чашку. И булочку.
-Маловато.
-Мне хватает. Помогаю ради самой помощи. Ведь ей некому помогать, одна живет. А мне не тяжело подмести во дворе и вывезти тачку. Все равно ничего не делаю вечером.
-Да, поэтому и пригласил тебя. Ты сильно не увлекайся помощью. Все хорошо в меру. Ладно, иди. Если будут вопросы, предложения-приходи, поговорим, обсудим.
Говоря, чтобы Егор не сильно увлекался помощью, директор имел в виду не помощь по уборке, а совсем другое.
Светлана Ивановна была бессменным руководителем санатория много лет. Именно благодаря ее стараниям и труду, непоседливому, неугомонному характеру санаторий стал таким, каким он был сейчас. Приняла она его полуразрушенным, без окон, дверей, обшарпанным, запущенным, грязным. Сумела привлечь людей, нашлись деньги, материалы, рабочие. Здание перестроили, отремонтировали, наладили быт. Практически со всей России ехали сюда лечиться, отдыхать как взрослые так и дети. Со временем добилась разрешения на круглогодичное содержание детей, отвела для них отдельный корпус, сделала классы для занятий. Она и его, военного пенсионера, приняла на работу как учителя физкультуры.
В благодарность он собрал компромат на ее увлечение молоденькими мальчиками, отправил его куда надо, и, хотя большого скандала не получилось, Светлане Ивановне пришлось уволиться.
Придя к власти, Виктор Степанович первым делом уволил тех, кто помогал ему собирать материал на предшественницу, затем постепенно всех старых работников, набрал новых, в основном молоденьких женщин, которых нагло, беспринципно и бесцеремонно насиловал в своем кабинете. Работу тех, кто не проявил благосклонности, превращал в ад своими придирками, замечаниями, постановкой на вид. Да мало ли способов есть у начальника чтобы сделать жизнь подчиненного мрачной.
В последнее время он чувствовал, что кольцо вокруг него начинает сужаться. Недавно одна, совсем молоденькая девчонка, которую он попытался раздеть, расцарапала ему физиономию так, что неделю ходил в зеленке,
Другая пообещала рассказать друзьям. Видимо, это они намяли ему бока в парке, причем, довольно основательно.
Да и районное начальство что-то стало коситься на него. Видимо, Аглая Андреевна проявила инициативу и донесла. Она была подругой Светланы Ивановны. но уволить ее не получилось. Звонок сверху был таким властным, что Виктор Степанович стал по стойке “смирно”, и долго потом держал трубку в руке.
Егор ничего не знал об интригах, он просто помогал Светлане Ивановне убираться, пил молоко с булочкой, и шел в санаторий.
В тот день, как обычно убравшись, он ждал пока хозяйка подоит коз, нальет ему парного молока, даст булочку, проведет рукой по голове и скажет “Пей! И расти большой”
Неожиданно пошел дождь. Сразу крупные капли застучали по крыше редко, громко, затем чаще, сильнее. Молнии, которые до этого блистали где-то далеко, стали сверкать почти рядом, а гром, рокочущий где-то там, уже раздавался над головой. Ветер усилился, дверь сарая распахнулась, вода начала залетать внутрь. Егор бегом кинулся закрывать дверь, пока добежал-весь промок. На рубашке не было сухого места.
-Снимай одежду, дам другую. А эту сейчас сполосну, высохнет. Вот полотенце, вытрись, мокрый ведь весь! Давай я тебя оботру!
Светлана Ивановна принялась энергичными движениями тереть полотенцем спину, затем развернула его и начала вытирать грудь парнишки. Дыхание ее участилось, полотенце как-то само упало, и уже она массировала грудь прохладными, гибкими пальцами музыканта.
Егор невольно глянул на ее лицо и удивился. До этого добродушное, даже ласковое, оно приняло какое-то хищное выражение. Черты заострились, подбородок выдвинулся, глаза в свете молнии блеснули желто-зеленым светом. Она приблизилась к нему так, что он чувствовал ее дыхание на своей щеке, прохладные руки уже обнимали его плечи.
Молния сверкнула совсем рядом, погас свет, затем гром раздался с такой силой, что они невольно приникли друг к другу.
Егор невольно обнял женщину, она ответила ему. Ее губы ласково целовали губы парня, а его руки блуждали по телу женщины, прижимая к себе, лапая любовно высокую, еще не совсем отвисшую, грудь, пышные бедра, мягкий животик. Постепенно наливаясь, Егор подвигал ее к диванчику, на котором она отдыхала иногда днем. Целуя губы, пытался снять кофту, стянуть штаны.
-Ты не спеши. Пойдем в дом, здесь неудобно. Да и ветер гуляет.
Они, целуясь, вошли в дом, Светлана Ивановна зажгла свечу, уложила Егора, разделась, легла сама рядом.