Peccator
17.04.2007, 23:26
О КРАСНОМ. О ГРЯЗНОМ. О РАЗНОМ... Глава первая.
Снова бессонница. "Insomnia", как написал по-латыни Antti в заголовке крео. Она... Курю на лестнице. Скоро никотин из задницы пойдёт. Тяжёлая тишина. Только лампа дневного света пощёлкивает, да донесся с улицы звук упавшего пьяного тела. Мир ещё, слава Богу. Пока ещё мир. Но не везде...
Не хотел писать на такую тему, да жизнь заставляет. Жизнь или чья-то смерть? Вопрос. Простите за несрастухи в тексте, за косяки, что будут неизбежны из-за дилетантизма. Опытные меня поправят, если что. Поехали...
"Рядом сел ишшо один,
Высирает никотин..."
Вот ведь хрень в голову припёрла. Думал, что и рифмовать забыл как. Не то место и время.
- Доцент! ты, что ли?
- Угу..., - сквозь клубы сигаретного дыма.
- Снова здоровьем рисковал, своё "красное" потребил?
- Угуммм...
- Ну-ну...
Доцент - мировой мужик, наш главный санитар госпиталя, можно сказать, второе лицо после Кондрата - подполковника Кондратьева, нашего начальника. Хоть я и зам Кондрату. Но Доцент прошел Чечню, а я - "зелень", два месяца всего, как прибыл в госпиталь после обучения. Наш Дивизионный стоит пока ещё здесь, на нашей земле. Дадут приказ - пойдём за Реку. Во где будет жопа.
Вчера у Настюхи, у моей операционной сестры, был День рождения. "Красное" - изобретение Доцента, термоядерная настойка из жимолости. Он её втихую от Кондрата бодяжит во фляге, врытой в землю, где именно - не говорит. Рецепт держит в тайне. Наш местный Вакх. Сколько и чего класть в состав - знает он один. Получается штука, могущая свалить с ног если не слона, то слонёнка точно. По цвету темней крови. Запах на бумагу непереносим. Но - вещь. Вот и "вдарили" мы по этой вещи вчера ближе к ночи, когда работы почти не стало.
Настюха - прям царицей Тамарой по кругу, как пава плывёт. Ваш покорный слуга наяривает на кастрюле, любезно сп*зженной у повара, кавказский ритм. Доцент, наш "Главный Прапор на всю обозримую округу", с ножом в зубах следует за Настей, выкаблучивая ногами невероятные кренделя в горском стиле. Со стороны посмотреть - не то "Лезгинка", не то "Танец с саблями" Хачатуряна. На камеру бы заснять это, да жаль, нет её.
- Господа! Что за туземные выкрутасы?! Капитан Гобарев! Ваша затея - как пить дать! - на пороге "сам". Во попадос по-полной...
- Товарищ п-подполковник медицинской службы, разрешите доложить!
- Слушаю, чёрт бы вас тут всех побрал!
- У старшего сержанта Казаковой юбилей. Н-ну мы тут слегка того-этого. Отметили...
- Капитан! Это уже последнее девятьсот девяносто девятое китайское предупреждение! В госпитале нехватка персонала, везде бардень, а вы пляски устраивать?! Вам трибунала хочется, я вижу по глазам. Хотя какие это сейчас глаза... Ступайте к бочке и умойте так называемое лицо. То же касается всех. Утром, в шесть - все ко мне!
Ёптваюмать! Весь праздник - в жопу. А так хорошо начиналось... Кондрат шутить не любит. Пришлось идти освежаться. Уфф, вроде мозги на место встали.
- Не, ну надо ж так обломать! Ну, чёрт дристаный, две звезды, а типа генерал! - высказал я своё недовольство в сторону Доцента. Короткий резкий удар под дых. Мир сузился до размеров желудка.
- Слушай сюда, каплан, и секи, что я скажу! Я Кондрата знаю со Второй Чеченской! У него духи дочь украли, отодрали всей бандой перед видеокамерой, пытали, а потом засунули во влагалище тротиловую шашку и шарахнули! И всё писали на видео. И ему отослали. Что было бы, если бы твоего ребёнка тебе принесли в разобранном виде? А ей двадцать лет было. Чтоб я от тебя такого впредь не слыхал, понял? У него жену инсульт у*бал, когда она об этом узнала. Человек сиротой стал, а ты... Уяснил?
Я кивнул, всё ещё скрючившись.
- Ладно, каплан, мир, что ли? Молод ты и глуп, и не видал больших залу... то есть, заходов солнца. Пошли!
Я запомнил этот урок. Вызубрил наизусть.
Заваливаюсь на койку. Сон не сон, какая-то чепуха, нагромождение картинок. То ли мультики, то ли окна "Windows". Дребедень.
- Капитан Гобарев! Прапорщик Федосеев! К подполковнику!
Всё, пришёл мой судный день. Сейчас будет анальный массаж, только держись... Выхожу, щуря подзаплывшие глаза на восходящее солнце. В палатке подполковника уже консилиум. "По мою душу", - содрогаюсь заранее. Ёпт, перестрелка за Рекой переросла в адский грохот. Это наши молотят с воздуха. Подготовочка... Через наши головы - "Грачи" и "двадцатьчетвёртые". Теперь держись. Конвейер заработал на всю катушку.
- Капитан! В принципе, я всё сказал вам ещё вчера. Ещё подобный выверт, и я отправляю рапорт в штаб. Вы элементарно не справляетесь с прямыми обязанностями, да ещё и разлагаете атмосферу в госпитале. Прапорщик Федосеев, к вам относится то же самое! Если обнаружу ваши заначки - уничтожу и их и вас.
Особист, сука, лыбится ехидно, чуть не во все свои лошадиные зубы. Тебе бы в Пиндосию, деньги заколачивать на рекламе зубной пасты... Попадись ты мне где-нибудь в Первопрестольной в тихой улочке, другую бы рекламу из тебя сделал.
- Для всех! Для тех, кто оглох и ни х*ра не слышит, в особенности! Сегодня наши пошли в наступление. Готовьтесь к большой работе. Гобарев, Авдеенко! Обеспечьте приём раненых. Чтоб дисциплина мне...
- Есть!
************
Не могу больше! Господи, верни обратно! Туда, где мир, где тихо. Где нет стрельбы и взрывов. Где не надо кромсать и отрезать. Где нет сверлящих душу стонов и воплей. Где не пахнет палёным человечьим мясом... Где можно спать больше трёх часов в сутки. Где небо не чернеет от разрывов и есть ещё место с запахами кроме запаха Смерти...
- Док, иди покемарь хоть двадцать минут! Ты же спишь со скальпелем в руке! Ты же зарежешь его, зараза!
Выхожу из операционного блока. Почему я не попросился остаться там, в Москве... Сажусь на скамью и тут же клонюсь набок. Кукла. Кукла-валяшка. Из-за сопки, прикрывающей нас, из-за Реки, где месиво, нестерпимо несёт Смертью. Там Ад на Земле. Ад, сотворённый человеческими руками.
- Капла-а-ан! Капланчик! Вставай! Новых привезли.
Везут. Везут и везут. Четверо суток, не переставая. На всём, на чём можно. Весь склон уже изрыт вдребезги гусеницами бронетехники. Слава Богу, что дожди задерживаются, иначе бы потерь было бы вовсе не счесть.
- Гобарев! Где вас носит, так-перетак! Дрыхнуть изволим?! Пристрелить тебя, доходной, чтоб не мучился, что ли?!
- Виноват, товарищ подполковник! На пределе...
- Отоспишься, когда можно будет! Мне ассистировать будешь сейчас!
Господи, святые Угодники и ты, святой Сергий, помогите!!! Стук. Стук. Глухо звякают об эмаль лотка вытащенные из живой плоти осколки. Даже великий и могучий наш язык беден для того, чтобы описать всё ЭТО... Мы - не конечная станция поезда смерти и боли. Наш дивизионный госпиталь только перевалочная база этого ужаса. О тех, кто за Рекой, просто молчу. Я - не там. И, наверное, потому жив.
- Нашатырь капитану дайте! И на воздух, на воздух его. Кофеин дайте.
Кого сейчас молотят? Нас или их? Кто кого? Ребятушки, не подкачайте, родные. Зашьём, что только можно. Заштопаем. Только додавите их... Наши вышли на оперативный простор, развивая наступление. Значит нам скоро тоже туда, на ту сторону. Скоро встречать "новоселье", ттвою мать... Ничё, за всё заплатите, мрази...
Мы вооружали их нашим оружием и обучали их военспецов в наших академиях. Помогали в своё время, отрывая кусок от собственного тощего российского хлеба. Скрежетали зубами, когда у нас выторговывали клочки нашей земли, обильно политой кровью предков. Будьте вы тысячу раз прокляты! "Мы не позволим диктовать нам свою волю кому бы то ни было. Любой акт агрессии будет пресечён в зародыше. Россия - великая держава!". Ага, "наше дело правое..." И понеслась...
- Капитан медслужбы Гобарев! Разрешите обратиться! Домой весточку отправить не хотите ли?
Я обернулся и обомлел. Борька, чёрт! Откуда ты взялся, бугай ты мой? Рожа заросшая, глаза запали. На пяток лет постарел, как пить дать. Шурин мой, Женькин брат... Обнялись так, что у меня кости хрустнули. Был костолом и есть костолом!
- Осторожней, зверюга! Задавишь же!
- Ланна тебе, как ты тут?
- Сам видишь. Мясорубка.
- Это ты за Речкой не бывал. Вот там мясорубка. Мы их душили-душили. Душили-душили...
Где-то я это уже слышал. Мне всегда становилось жутко, как он меняется в такие моменты. Глаза чумовые, желваки ходуном.
- Да ладно тебе... Скажи лучше, как ты меня нашёл, как очутился-то здесь, герр майор?
- Полкана нашего сюда привезли. И я с ним. Да и меняют нас. Вот, пополнение пришло. Меня - в Москву. Сказали: "Дырку под орден сверли". Короче, отпуск... Боялись, что я рехнулся уже. О тебе прознал, когда услышал, под чьим началом ходишь. Повезло тебе.
- Да уж... Прости, Борь, работы у нас - сам видишь. Кабы тебя не встретил, дрых - не добудились бы.
- Каплан! Где ты там? Очухался, чи нет? - это Доцент голос подал.- Ну чё ты там, как война, так понос?! (Его любимая фраза. Шутник, ёпт.)
- Что за фрухт? Чё за оскорбления? Какой, нах, каплан?
- Санитар наш главный. Тоже в Чечне был. Славный мужик. А каплан - это он от "капитана" сократил. Привык так. Меня уже и за глаза так кличут.
- Ладно, "каплан". - Борис усмехнулся. - Строчи по-скорому послание.
Я не знал, что писать. Времени в обрез. О чём писать? О том, как мы режем-отрезаем-шьём и снова кромсаем-зашиваем? Об этих ампутированных обрубках, о тазах, полных отстреленных лёгких и селезёнок? О том, как три дня назад прямым попаданием бомбы в мелкие клочки разнесло послеоперационный блок и всех тех, кого мы готовили к отправке в тыл? Как смотрела в мои глаза своими ясными небесно-голубыми глазами оторванная взрывной волной голова санитара? Я не знал. Н-е-з-н-а-л. Просто и сухо: "Женя! Дождись! Скоро всё кончится. Только береги себя! Твой Серёга".
- Щас, Боря, секунду. - Я шмыгнул в палатку, достал маленький свёрток. Это был "чёртов палец", приносящий по поверью удачу. Это когда бьёт в землю молния и песок сплавляется в стеклянный конус наподобие сосульки. Доцент где-то в сопках откопал, когда своё "винцо" ставил.
- Не въехал... Это штожтакоэ? Это ты заместо себя самотык ей посылаешь, что ли? Бга-га-га! Ну и оригинал ты, капитан медслужбы Гобарев! Ххахххх... "Павлины, говоришь..." Хххеее...
-Да ну тебя, солдафона, с твоим пещерным юмором. Передай Женьке, она знает, что это.
- Ладно, давай сюда, попрощаемся. Тебя оборались уже.
Женя действительно верила приметам. Помню, когда мы прощались перед моей отправкой сюда.
- Давай я сама тебя побрею. На счастье. - Почему-то эта примета всегда действовала. Может просто потому, что Женя ни разу меня при этом не порезала. Я же вечно изрежусь самой безопасной из безопасных на свете бритв. Каждый такой "бритый" ответственный день проходил на редкость удачно.
- Давай.
Каждое движение - не наспех. Каждое - как кистью художника. Я кладу ей руки на бёдра.
- Порежу ведь.
- Режь. От тебя – стерплю, - и продолжаю развивать успех.
- Ну чуть-то потерпеть можешь?
- Только самую малость.
- Я сейчас отстригу тебе губу, - Молчу. Я же не пластический хирург. Неохота как-то без губы. - Ну вот, всё.
Она едва договорила. Хватаю на руки, как маленькую, и несу в комнату. Бешено, неистово целую. Любить тебя. Запомнить тебя такой навсегда. До кончиков волос, до миллиметра, до последней клеточки кожи... Потом мы лежим, уткнувшись друг в друга, как в первые месяцы после нашего знакомства. Как сиамские близнецы. Нет, ближе. Как один организм. "И да будут два одною плотью". Евангелие от Матфея. Глава девятнадцатая...
По два глотка вина на прощанье. Сухого и горьковатого. Красного, как кровь...
-Не провожай. Долгие проводы - лишние слёзы.
Всё равно выбежала на улицу. Я уже отошёл на пару десятков шагов. Еле отлепил её от себя.
- Не смей выплакивать глаза! Об одном прошу - дождись! - А у самого вот-вот "водопад".
Я тряхнул головой, сбрасывая воспоминания. Или я уже снова заснул?.. Борис молча ждал. Обнялись.
- Ну, покеда, "каплан"-*блан... Новость тебе на прощание хорошую оставил.
Ох, непрост ты, оказывается, герр майор. Ох, непрост...
- Ребёнок у тебя будет. Понял!
Я обалдело поглядел на него.
-К-к-какого же сразу не сказал?!! Чего кота за яйца тащил?!
- Чтобы у тебя, дурака, лишний стимул был живым вернуться! Ладно, пора и мне честь знать. Бывай!
Я стоял у палатки вправду, как дурак. "Отец... Отцом теперь буду. С ума сойти..." - крутилось в моей башке.
- Нуетттить тваю мать-то, каплан! Я обыскался тебя уже! Да ты чё, пьяный? Охренел совсем... Кондрат под трибунал отдаст!
- Отцом я буду! Отцом, слышишь, Доцент!!! - заорал я.
- Тьфу ты, ёпт... Я-то уж думал. Ну так радуйся! За такое можно было бы "по чуть-чуть"...
Я и радовался. И "по чуть-чуть" можно было бы. Даже не «по чуть-чуть». Но позже. И - не красного. Я уже не смогу пить красное. Что-то другое. Устал от этого цвета. И всё равно - я хочу жить! Я должен. ЖИВЁМ, РЕБЯТА!!!
**************
Снова бессонница. "Insomnia", как написал по-латыни Antti в заголовке крео. Она... Курю на лестнице. Скоро никотин из задницы пойдёт. Тяжёлая тишина. Только лампа дневного света пощёлкивает, да донесся с улицы звук упавшего пьяного тела. Мир ещё, слава Богу. Пока ещё мир. Но не везде...
Не хотел писать на такую тему, да жизнь заставляет. Жизнь или чья-то смерть? Вопрос. Простите за несрастухи в тексте, за косяки, что будут неизбежны из-за дилетантизма. Опытные меня поправят, если что. Поехали...
"Рядом сел ишшо один,
Высирает никотин..."
Вот ведь хрень в голову припёрла. Думал, что и рифмовать забыл как. Не то место и время.
- Доцент! ты, что ли?
- Угу..., - сквозь клубы сигаретного дыма.
- Снова здоровьем рисковал, своё "красное" потребил?
- Угуммм...
- Ну-ну...
Доцент - мировой мужик, наш главный санитар госпиталя, можно сказать, второе лицо после Кондрата - подполковника Кондратьева, нашего начальника. Хоть я и зам Кондрату. Но Доцент прошел Чечню, а я - "зелень", два месяца всего, как прибыл в госпиталь после обучения. Наш Дивизионный стоит пока ещё здесь, на нашей земле. Дадут приказ - пойдём за Реку. Во где будет жопа.
Вчера у Настюхи, у моей операционной сестры, был День рождения. "Красное" - изобретение Доцента, термоядерная настойка из жимолости. Он её втихую от Кондрата бодяжит во фляге, врытой в землю, где именно - не говорит. Рецепт держит в тайне. Наш местный Вакх. Сколько и чего класть в состав - знает он один. Получается штука, могущая свалить с ног если не слона, то слонёнка точно. По цвету темней крови. Запах на бумагу непереносим. Но - вещь. Вот и "вдарили" мы по этой вещи вчера ближе к ночи, когда работы почти не стало.
Настюха - прям царицей Тамарой по кругу, как пава плывёт. Ваш покорный слуга наяривает на кастрюле, любезно сп*зженной у повара, кавказский ритм. Доцент, наш "Главный Прапор на всю обозримую округу", с ножом в зубах следует за Настей, выкаблучивая ногами невероятные кренделя в горском стиле. Со стороны посмотреть - не то "Лезгинка", не то "Танец с саблями" Хачатуряна. На камеру бы заснять это, да жаль, нет её.
- Господа! Что за туземные выкрутасы?! Капитан Гобарев! Ваша затея - как пить дать! - на пороге "сам". Во попадос по-полной...
- Товарищ п-подполковник медицинской службы, разрешите доложить!
- Слушаю, чёрт бы вас тут всех побрал!
- У старшего сержанта Казаковой юбилей. Н-ну мы тут слегка того-этого. Отметили...
- Капитан! Это уже последнее девятьсот девяносто девятое китайское предупреждение! В госпитале нехватка персонала, везде бардень, а вы пляски устраивать?! Вам трибунала хочется, я вижу по глазам. Хотя какие это сейчас глаза... Ступайте к бочке и умойте так называемое лицо. То же касается всех. Утром, в шесть - все ко мне!
Ёптваюмать! Весь праздник - в жопу. А так хорошо начиналось... Кондрат шутить не любит. Пришлось идти освежаться. Уфф, вроде мозги на место встали.
- Не, ну надо ж так обломать! Ну, чёрт дристаный, две звезды, а типа генерал! - высказал я своё недовольство в сторону Доцента. Короткий резкий удар под дых. Мир сузился до размеров желудка.
- Слушай сюда, каплан, и секи, что я скажу! Я Кондрата знаю со Второй Чеченской! У него духи дочь украли, отодрали всей бандой перед видеокамерой, пытали, а потом засунули во влагалище тротиловую шашку и шарахнули! И всё писали на видео. И ему отослали. Что было бы, если бы твоего ребёнка тебе принесли в разобранном виде? А ей двадцать лет было. Чтоб я от тебя такого впредь не слыхал, понял? У него жену инсульт у*бал, когда она об этом узнала. Человек сиротой стал, а ты... Уяснил?
Я кивнул, всё ещё скрючившись.
- Ладно, каплан, мир, что ли? Молод ты и глуп, и не видал больших залу... то есть, заходов солнца. Пошли!
Я запомнил этот урок. Вызубрил наизусть.
Заваливаюсь на койку. Сон не сон, какая-то чепуха, нагромождение картинок. То ли мультики, то ли окна "Windows". Дребедень.
- Капитан Гобарев! Прапорщик Федосеев! К подполковнику!
Всё, пришёл мой судный день. Сейчас будет анальный массаж, только держись... Выхожу, щуря подзаплывшие глаза на восходящее солнце. В палатке подполковника уже консилиум. "По мою душу", - содрогаюсь заранее. Ёпт, перестрелка за Рекой переросла в адский грохот. Это наши молотят с воздуха. Подготовочка... Через наши головы - "Грачи" и "двадцатьчетвёртые". Теперь держись. Конвейер заработал на всю катушку.
- Капитан! В принципе, я всё сказал вам ещё вчера. Ещё подобный выверт, и я отправляю рапорт в штаб. Вы элементарно не справляетесь с прямыми обязанностями, да ещё и разлагаете атмосферу в госпитале. Прапорщик Федосеев, к вам относится то же самое! Если обнаружу ваши заначки - уничтожу и их и вас.
Особист, сука, лыбится ехидно, чуть не во все свои лошадиные зубы. Тебе бы в Пиндосию, деньги заколачивать на рекламе зубной пасты... Попадись ты мне где-нибудь в Первопрестольной в тихой улочке, другую бы рекламу из тебя сделал.
- Для всех! Для тех, кто оглох и ни х*ра не слышит, в особенности! Сегодня наши пошли в наступление. Готовьтесь к большой работе. Гобарев, Авдеенко! Обеспечьте приём раненых. Чтоб дисциплина мне...
- Есть!
************
Не могу больше! Господи, верни обратно! Туда, где мир, где тихо. Где нет стрельбы и взрывов. Где не надо кромсать и отрезать. Где нет сверлящих душу стонов и воплей. Где не пахнет палёным человечьим мясом... Где можно спать больше трёх часов в сутки. Где небо не чернеет от разрывов и есть ещё место с запахами кроме запаха Смерти...
- Док, иди покемарь хоть двадцать минут! Ты же спишь со скальпелем в руке! Ты же зарежешь его, зараза!
Выхожу из операционного блока. Почему я не попросился остаться там, в Москве... Сажусь на скамью и тут же клонюсь набок. Кукла. Кукла-валяшка. Из-за сопки, прикрывающей нас, из-за Реки, где месиво, нестерпимо несёт Смертью. Там Ад на Земле. Ад, сотворённый человеческими руками.
- Капла-а-ан! Капланчик! Вставай! Новых привезли.
Везут. Везут и везут. Четверо суток, не переставая. На всём, на чём можно. Весь склон уже изрыт вдребезги гусеницами бронетехники. Слава Богу, что дожди задерживаются, иначе бы потерь было бы вовсе не счесть.
- Гобарев! Где вас носит, так-перетак! Дрыхнуть изволим?! Пристрелить тебя, доходной, чтоб не мучился, что ли?!
- Виноват, товарищ подполковник! На пределе...
- Отоспишься, когда можно будет! Мне ассистировать будешь сейчас!
Господи, святые Угодники и ты, святой Сергий, помогите!!! Стук. Стук. Глухо звякают об эмаль лотка вытащенные из живой плоти осколки. Даже великий и могучий наш язык беден для того, чтобы описать всё ЭТО... Мы - не конечная станция поезда смерти и боли. Наш дивизионный госпиталь только перевалочная база этого ужаса. О тех, кто за Рекой, просто молчу. Я - не там. И, наверное, потому жив.
- Нашатырь капитану дайте! И на воздух, на воздух его. Кофеин дайте.
Кого сейчас молотят? Нас или их? Кто кого? Ребятушки, не подкачайте, родные. Зашьём, что только можно. Заштопаем. Только додавите их... Наши вышли на оперативный простор, развивая наступление. Значит нам скоро тоже туда, на ту сторону. Скоро встречать "новоселье", ттвою мать... Ничё, за всё заплатите, мрази...
Мы вооружали их нашим оружием и обучали их военспецов в наших академиях. Помогали в своё время, отрывая кусок от собственного тощего российского хлеба. Скрежетали зубами, когда у нас выторговывали клочки нашей земли, обильно политой кровью предков. Будьте вы тысячу раз прокляты! "Мы не позволим диктовать нам свою волю кому бы то ни было. Любой акт агрессии будет пресечён в зародыше. Россия - великая держава!". Ага, "наше дело правое..." И понеслась...
- Капитан медслужбы Гобарев! Разрешите обратиться! Домой весточку отправить не хотите ли?
Я обернулся и обомлел. Борька, чёрт! Откуда ты взялся, бугай ты мой? Рожа заросшая, глаза запали. На пяток лет постарел, как пить дать. Шурин мой, Женькин брат... Обнялись так, что у меня кости хрустнули. Был костолом и есть костолом!
- Осторожней, зверюга! Задавишь же!
- Ланна тебе, как ты тут?
- Сам видишь. Мясорубка.
- Это ты за Речкой не бывал. Вот там мясорубка. Мы их душили-душили. Душили-душили...
Где-то я это уже слышал. Мне всегда становилось жутко, как он меняется в такие моменты. Глаза чумовые, желваки ходуном.
- Да ладно тебе... Скажи лучше, как ты меня нашёл, как очутился-то здесь, герр майор?
- Полкана нашего сюда привезли. И я с ним. Да и меняют нас. Вот, пополнение пришло. Меня - в Москву. Сказали: "Дырку под орден сверли". Короче, отпуск... Боялись, что я рехнулся уже. О тебе прознал, когда услышал, под чьим началом ходишь. Повезло тебе.
- Да уж... Прости, Борь, работы у нас - сам видишь. Кабы тебя не встретил, дрых - не добудились бы.
- Каплан! Где ты там? Очухался, чи нет? - это Доцент голос подал.- Ну чё ты там, как война, так понос?! (Его любимая фраза. Шутник, ёпт.)
- Что за фрухт? Чё за оскорбления? Какой, нах, каплан?
- Санитар наш главный. Тоже в Чечне был. Славный мужик. А каплан - это он от "капитана" сократил. Привык так. Меня уже и за глаза так кличут.
- Ладно, "каплан". - Борис усмехнулся. - Строчи по-скорому послание.
Я не знал, что писать. Времени в обрез. О чём писать? О том, как мы режем-отрезаем-шьём и снова кромсаем-зашиваем? Об этих ампутированных обрубках, о тазах, полных отстреленных лёгких и селезёнок? О том, как три дня назад прямым попаданием бомбы в мелкие клочки разнесло послеоперационный блок и всех тех, кого мы готовили к отправке в тыл? Как смотрела в мои глаза своими ясными небесно-голубыми глазами оторванная взрывной волной голова санитара? Я не знал. Н-е-з-н-а-л. Просто и сухо: "Женя! Дождись! Скоро всё кончится. Только береги себя! Твой Серёга".
- Щас, Боря, секунду. - Я шмыгнул в палатку, достал маленький свёрток. Это был "чёртов палец", приносящий по поверью удачу. Это когда бьёт в землю молния и песок сплавляется в стеклянный конус наподобие сосульки. Доцент где-то в сопках откопал, когда своё "винцо" ставил.
- Не въехал... Это штожтакоэ? Это ты заместо себя самотык ей посылаешь, что ли? Бга-га-га! Ну и оригинал ты, капитан медслужбы Гобарев! Ххахххх... "Павлины, говоришь..." Хххеее...
-Да ну тебя, солдафона, с твоим пещерным юмором. Передай Женьке, она знает, что это.
- Ладно, давай сюда, попрощаемся. Тебя оборались уже.
Женя действительно верила приметам. Помню, когда мы прощались перед моей отправкой сюда.
- Давай я сама тебя побрею. На счастье. - Почему-то эта примета всегда действовала. Может просто потому, что Женя ни разу меня при этом не порезала. Я же вечно изрежусь самой безопасной из безопасных на свете бритв. Каждый такой "бритый" ответственный день проходил на редкость удачно.
- Давай.
Каждое движение - не наспех. Каждое - как кистью художника. Я кладу ей руки на бёдра.
- Порежу ведь.
- Режь. От тебя – стерплю, - и продолжаю развивать успех.
- Ну чуть-то потерпеть можешь?
- Только самую малость.
- Я сейчас отстригу тебе губу, - Молчу. Я же не пластический хирург. Неохота как-то без губы. - Ну вот, всё.
Она едва договорила. Хватаю на руки, как маленькую, и несу в комнату. Бешено, неистово целую. Любить тебя. Запомнить тебя такой навсегда. До кончиков волос, до миллиметра, до последней клеточки кожи... Потом мы лежим, уткнувшись друг в друга, как в первые месяцы после нашего знакомства. Как сиамские близнецы. Нет, ближе. Как один организм. "И да будут два одною плотью". Евангелие от Матфея. Глава девятнадцатая...
По два глотка вина на прощанье. Сухого и горьковатого. Красного, как кровь...
-Не провожай. Долгие проводы - лишние слёзы.
Всё равно выбежала на улицу. Я уже отошёл на пару десятков шагов. Еле отлепил её от себя.
- Не смей выплакивать глаза! Об одном прошу - дождись! - А у самого вот-вот "водопад".
Я тряхнул головой, сбрасывая воспоминания. Или я уже снова заснул?.. Борис молча ждал. Обнялись.
- Ну, покеда, "каплан"-*блан... Новость тебе на прощание хорошую оставил.
Ох, непрост ты, оказывается, герр майор. Ох, непрост...
- Ребёнок у тебя будет. Понял!
Я обалдело поглядел на него.
-К-к-какого же сразу не сказал?!! Чего кота за яйца тащил?!
- Чтобы у тебя, дурака, лишний стимул был живым вернуться! Ладно, пора и мне честь знать. Бывай!
Я стоял у палатки вправду, как дурак. "Отец... Отцом теперь буду. С ума сойти..." - крутилось в моей башке.
- Нуетттить тваю мать-то, каплан! Я обыскался тебя уже! Да ты чё, пьяный? Охренел совсем... Кондрат под трибунал отдаст!
- Отцом я буду! Отцом, слышишь, Доцент!!! - заорал я.
- Тьфу ты, ёпт... Я-то уж думал. Ну так радуйся! За такое можно было бы "по чуть-чуть"...
Я и радовался. И "по чуть-чуть" можно было бы. Даже не «по чуть-чуть». Но позже. И - не красного. Я уже не смогу пить красное. Что-то другое. Устал от этого цвета. И всё равно - я хочу жить! Я должен. ЖИВЁМ, РЕБЯТА!!!
**************