Валерия Пустовая
18.03.2019, 06:59
Здравствуйте, Ander A!
В представленных Вами стихах любопытен выбор темы. Ваш герой предстоит жизни, судьбе, в том числе судьбе народа, бесконечности в образе неба, богу. Вы беретесь за большие и вечные темы, в которых выражены всечеловеческие тревоги, без привязки к конкретному времени и конкретной личности. Образ лирического героя при этом получается ролевой – это «я», в котором подчеркнута отдаленность от автора. И есть впечатление, что игра доставляет Вам удовольствие, что стихи для Вас – это способ размышлять. И в размышлении этом чувствуется стремление к красоте, свету, возвышенному.
Интересна также интонация живого обращения: разговорной речи, - и это дополнительно подчеркивает ролевой характер стихов.
Но перечисленные свойства: отсутствие привязки к времени и личной судьбе, ролевое высказывание – усиливают ощущение условности этих текстов. Они про всех и про всегда – и это охлаждает мое сопереживание: несмотря на живую разговорную интонацию, у меня чувство, что в этих текстах мне некому сочувствовать. Я ощущаю героя как движущийся элемент картинки, а не как достоверную личность.
Говоря о том, как написаны стихотворения, приходится обратить внимание на их, если можно так выразиться, недостаточную прополку. Находки тут соседствуют с заемными образами и выражениями, бывают неоправданные повторы, спотыкливые созвучия.
Посмотрим, как написан и как читается каждый текст.
1) Вот первое стихотворение «Пешка»:
Дорога в клетку, жизнь в полоску.
Мне пожелали "жить до ста",
потом поставили на доску,
где ни траншеи, ни куста.
Сказали: "Атакуем строем..."-
но умолчали про маршрут.
В итоге нас осталось трое.
И тех вот-вот, гляди, сожрут.
Паниковать как будто рано:
за нами вечный ход конём.
Сказали мне: "Убьешь тирана -
и выйдешь из игры ферзём".
Вот это, братцы, перспектива:
исполню, попаду в ферзи.
Я слышал, что они красиво
живут: бонжур, тужур, мерси.
Ферзи вольны, близки короне,
без них в стране никак нельзя,
и ни один король на троне
не удержался без ферзя.
Мне обещают: "Без огласки.
Замнём. Забудут. Будь смелей!"-
потом дают стилет и маску
и говорят: "Иди, убей!"
............
Дорога в клетку, жизнь в полоску...
Тяжелый панцирь на груди.
Меня опять несут на доску -
и ставят. Пешкой. Впереди.
Этот текст восприняла холоднее прочих – потому что здесь условность сюжета и героя для меня зашкаливает. Я не чувствую связи образов этого текста с чем-то жизненным, конкретным. Для меня это говорение в никуда, вообще, для красного словца. И хотя сюжет его вроде бы драматичный: сказано про атаку, убийство, обреченность, - я чувствую, что мне не из-за чего тут переживать.
В стихотворении образ жизни как игры в шахматы. Образ не новый, но его допустимо использовать, если есть силы на авторское переосмысление. Здесь, как мне кажется, такого переосмысления не случилось, да и не ставилась автором такая задача. Впечатление такое, что это стихотворение – фантазия для удовольствия, игра для игры.
Если прочитать текст как переложение шахматной партии, то стихотворение кристально ясное. Однако тогда остается к нему главный вопрос: зачем оно вообще написано? Если же, как водится в литературе, воспринимать шахматные образы как иносказание, возникает странное чувство обрыва связи: образы рядового, атаки, ферзя, убийства тут ни к чему жизненному не ведут.
При этом в тексте есть эффектные выражения, чье обаяние подчеркнуто попаданием в песенный, веселый ритм стихотворения: «Сказали: "Атакуем строем..."- / но умолчали про маршрут», «и ни один король на троне / не удержался без ферзя», «Меня опять несут на доску - / и ставят. Пешкой. Впереди». Но, хоть и громко звучат, они словно бы напрасно сотрясают воздух. Я как читатель не понимаю, о чем это для меня.
С появление в тексте ферзей стихотворение подвисает: топчется на месте. Такое впечатление, что само звучание слова Вас заворожило, и захотелось продлить очарованье. О том, что убьешь – продвинешься, сказано трижды.
«Бонжур, тужур, мерси» тут тоже вроде как для красоты фразы. В веке девятнадцатом я бы могла понять солдата, который, воображая высокопоставленных особ, непременно ввернул бы пару французских словечек. В современном же тексте такая игра оставляет впечатление книжной, надуманной и дополнительно усиливает ощущение условности текста.
В представленных Вами стихах любопытен выбор темы. Ваш герой предстоит жизни, судьбе, в том числе судьбе народа, бесконечности в образе неба, богу. Вы беретесь за большие и вечные темы, в которых выражены всечеловеческие тревоги, без привязки к конкретному времени и конкретной личности. Образ лирического героя при этом получается ролевой – это «я», в котором подчеркнута отдаленность от автора. И есть впечатление, что игра доставляет Вам удовольствие, что стихи для Вас – это способ размышлять. И в размышлении этом чувствуется стремление к красоте, свету, возвышенному.
Интересна также интонация живого обращения: разговорной речи, - и это дополнительно подчеркивает ролевой характер стихов.
Но перечисленные свойства: отсутствие привязки к времени и личной судьбе, ролевое высказывание – усиливают ощущение условности этих текстов. Они про всех и про всегда – и это охлаждает мое сопереживание: несмотря на живую разговорную интонацию, у меня чувство, что в этих текстах мне некому сочувствовать. Я ощущаю героя как движущийся элемент картинки, а не как достоверную личность.
Говоря о том, как написаны стихотворения, приходится обратить внимание на их, если можно так выразиться, недостаточную прополку. Находки тут соседствуют с заемными образами и выражениями, бывают неоправданные повторы, спотыкливые созвучия.
Посмотрим, как написан и как читается каждый текст.
1) Вот первое стихотворение «Пешка»:
Дорога в клетку, жизнь в полоску.
Мне пожелали "жить до ста",
потом поставили на доску,
где ни траншеи, ни куста.
Сказали: "Атакуем строем..."-
но умолчали про маршрут.
В итоге нас осталось трое.
И тех вот-вот, гляди, сожрут.
Паниковать как будто рано:
за нами вечный ход конём.
Сказали мне: "Убьешь тирана -
и выйдешь из игры ферзём".
Вот это, братцы, перспектива:
исполню, попаду в ферзи.
Я слышал, что они красиво
живут: бонжур, тужур, мерси.
Ферзи вольны, близки короне,
без них в стране никак нельзя,
и ни один король на троне
не удержался без ферзя.
Мне обещают: "Без огласки.
Замнём. Забудут. Будь смелей!"-
потом дают стилет и маску
и говорят: "Иди, убей!"
............
Дорога в клетку, жизнь в полоску...
Тяжелый панцирь на груди.
Меня опять несут на доску -
и ставят. Пешкой. Впереди.
Этот текст восприняла холоднее прочих – потому что здесь условность сюжета и героя для меня зашкаливает. Я не чувствую связи образов этого текста с чем-то жизненным, конкретным. Для меня это говорение в никуда, вообще, для красного словца. И хотя сюжет его вроде бы драматичный: сказано про атаку, убийство, обреченность, - я чувствую, что мне не из-за чего тут переживать.
В стихотворении образ жизни как игры в шахматы. Образ не новый, но его допустимо использовать, если есть силы на авторское переосмысление. Здесь, как мне кажется, такого переосмысления не случилось, да и не ставилась автором такая задача. Впечатление такое, что это стихотворение – фантазия для удовольствия, игра для игры.
Если прочитать текст как переложение шахматной партии, то стихотворение кристально ясное. Однако тогда остается к нему главный вопрос: зачем оно вообще написано? Если же, как водится в литературе, воспринимать шахматные образы как иносказание, возникает странное чувство обрыва связи: образы рядового, атаки, ферзя, убийства тут ни к чему жизненному не ведут.
При этом в тексте есть эффектные выражения, чье обаяние подчеркнуто попаданием в песенный, веселый ритм стихотворения: «Сказали: "Атакуем строем..."- / но умолчали про маршрут», «и ни один король на троне / не удержался без ферзя», «Меня опять несут на доску - / и ставят. Пешкой. Впереди». Но, хоть и громко звучат, они словно бы напрасно сотрясают воздух. Я как читатель не понимаю, о чем это для меня.
С появление в тексте ферзей стихотворение подвисает: топчется на месте. Такое впечатление, что само звучание слова Вас заворожило, и захотелось продлить очарованье. О том, что убьешь – продвинешься, сказано трижды.
«Бонжур, тужур, мерси» тут тоже вроде как для красоты фразы. В веке девятнадцатом я бы могла понять солдата, который, воображая высокопоставленных особ, непременно ввернул бы пару французских словечек. В современном же тексте такая игра оставляет впечатление книжной, надуманной и дополнительно усиливает ощущение условности текста.