Зиждитель

[diadiamiha]

Лучший друг нам в жизни сей
Вера в провиденье;
Благ зиждителя закон:
Здесь несчастье – лживый сон,
Счастье - пробужденье.
(с) Василий Жуковский (Светлана).

Остывшее за ночь солнце чуть тронуло краешек неба, и на серой в предутреннем свете снежной пелене, будто на опущенной в проявитель чёрно-белой фотографии, проступили голубоватые контуры окружающего трассу ландшафта. Ложбинка кювета, придорожный кустик, зигзаг оврага, тёмная полоска рощи вдали. Автобус нырнул в лощину – и тут же небо и степь слились, всё растворилось в неясном сумраке. Остались среди неоглядной степи лишь ровная, будто проведённая рейсфедером по листу ватмана трасса, вереница пьяных телеграфных столбов на обочине и одинокий междугородний «Икарус» на дороге без начала и конца.

Предрассветное время. Зыбкое и обманчивое...

- Хотите, угадаю, как вас зовут? – попытался завязать разговор с отвернувшейся к окну девушкой молодой пассажир с открытым лицом и грустинкой во взгляде.

Помедлив мгновение, девушка переборола нежелание разговаривать с незнакомцем и, стараясь быть вежливой, вполоборота развернулась к попутчику.

- Зовут Мариной. Студентка. Еду домой, к маме, на каникулы. Я всё сказала, или ещё вопросы будут?

«С характером, - про себя улыбнулся парень. – Вон как взглядом из-под капюшона хлестнула».

- Рад с вами познакомиться. Не люблю путешествовать автобусом. Поездом, на мой взгляд, комфортнее: можно побродить, людей понаблюдать… А здесь приковали к креслу, и смотри себе в затылок впередисидящего пассажира. А ещё лучше – пешочком... Пешочком, - повторил он с наслаждением, - не думая о том, куда и зачем, налегке с посошком… Наглотаться пыли просёлков… Посидеть по-над речкой, сказать: "Здравствуй!" рассвету, поразмышлять о вечном… Жаль, что времени на своё затаённое никак не выкроить.

Марина посмотрела на него внимательно, убедилась, что попутчик над ней не потешается и, немного подумав, откликнулась:

- Вы молодой, а говорите, как мой дедушка…

- Я хорошо сохранился, - пожал плечами парень.

- И кто же вы по профессии, если даже на своё затаённое времени не можете выкроить: посидеть по-над речкою, побродить с посошком?..

- Я – верист... или сочинитель, чтобы вам было понятнее. Вот такая, знаете ли, служба, скорее даже служение. Но поверьте, даже нашему брату, сочинителю, а, может быть, сочинителю особенно, хочется иногда побыть одному…

- А как ваша фамилия? Я знаю всех современных писателей.

- Вряд ли вы когда-нибудь слышали моё настоящее имя. Скорее, один из моих псевдонимов.

«Не хочет называть себя и не надо! Любят эти писатели поиграть в загадочность», - обиделась Марина.

Парень разговор не продолжил: то ли задумался, то ли задремал. Марина отвернулась к окну. Тяжёлый «Икарус» плавно катил своё набитое пассажирами многотонное чрево по шоссе. Двигатель урчал на одной ноте. За окном – всё та же серая беспросветная картина.

Волгоград встретил пассажиров хмурым ненастным утром, мокрым снегом и пронзительным ветром. Как-то так получилось, что молодые люди оказались на стоянке такси рядом.

- Вы здешний? - сдула с верхней губы снежинку Марина. Неловко как-то стоять бок о бок пусть даже со случайным знакомым и молчать.

- Нет, проездом, – односложно ответил парень, явно не желая откровенничать. А Марина и не настаивала: «Ну и пусть! Очень надо! Подумаешь, верист, блин! Хм, не поинтересовался даже, замужем я или нет, и телефончик не просит?..»

Таксомоторы подруливали к стоянке, очередь таяла. Вот разместилась в разрисованном шашечками «Форде» стоящая перед молодыми людьми пожилая старомодная пара. Тормознула старенькая «Волга».

Спутник Марины вдруг бесцеремонно взял девушку под ручку, да так крепко, что не вырвешься.

- Пожалуйста, - без улыбки предложил он стоящему за ними в очереди похмельному мужчине в старой потерявшей форму пыжиковой шапке и растянутым кожаным портфелем в руках, похоже, командировочному бухгалтеру.

- Так давайте вместе, - засиял командировочный. - Вам куда, в центр?

- Нет-нет! Мы поедем за город, - не обращая внимания на пытавшуюся освободиться из железного захвата растерявшуюся девушку, ответил парень. Черты его лица заострились, брови сошлись к переносице, глаза сощурились.

Пассажир, довольно сопя, уселся в машину. Два раза хлопнула не желающая закрываться дверца отечественного авто. «Волга» отъехала, обдав молодых людей сизым удушливым выхлопом.

Молодой человек сразу же отпустил уже собравшуюся звать на помощь девушку. Виновато улыбнулся и сразу же стал прежним, симпатичным.

- Не люблю я «Волги», тормоза у них неважные…

Лихо подрулил новенький «Фольксваген». Таксисты встречали каждый прибывавший автобус.

- До свидания, Марина. У меня тут ещё кое-какие дела… Приятно было с вами познакомиться, - молодой человек смотрел грустно.

Усаживаясь в машину, девушка не могла видеть столкновение давешней «Волги» с гружёным щебнем «КамАЗом». Зато парень, махая рукой повернувшему за угол «Фольксвагену» с тоской наблюдал всю картину ДТП. И как выскочил «под красный» на перекрёстке грузовик. И как неуклюжая «Волга», не слушаясь тормозов, таранила его заднее колесо. И как в мгновение ока огонь охватил изуродованное такси…

Парень резко поднял воротник пальто и, поморщившись от просыпавшегося на шею снега, быстро зашагал по заметаемому позёмкой тротуару на выход из города.

«Верист... Сочинитель... Зиждитель... Казалось бы, сюжет продумываю до мельчайших подробностей, а набело никак не получается. Любовь, так обязательно несчастная, если деньги «свалились с неба» - герой непременно теряет свои лучшие качества... Нарисовал чудо-девушку, едва под «Камаз» не попала. А начнёшь редактировать, в остатке - похмельный командировочный бухгалтер, красноносый, потный, мутноглазый. Ткнёшь в сердцах «Delete», а потом страдаешь: жалко бухгалтера. Вспоминаешь, как ребёнком тот мечтал обогнуть земной шарик на свёрнутом папой газетном кораблике. Какой же из псевдонимов подошёл бы ко мне сегодня: Божий промысел, Рок, Фатум?..»

Широкоплечая ладная фигура по мере удаления от города уменьшалась и будто бы съёживалась. Плечи опустились, спина ссутулилась, походка стала усталой, шаркающей, стариковской. А вскоре его неясный силуэт совсем растворился в голубовато-серой беспредельности наступившего нового дня.

© Copyright: Михаил Соболев, 2012

[oko]

я так и думал...

[diadiamiha]

oko, спасибо, что забежали.

[Нильс-ойка]

Не, про ангелов писать действительно не стоит. Слишком избитая тема, неинтересно.

[diadiamiha]

Нильс-ойка, один-то раз можно?

[diadiamiha]

Анатолий, Нильс, Око, если заменить последний абзац на:

«Приходится отвлекаться... - проворчал парень, - как там было?.. Такой фантастический пейзаж на этом участке дороги можно увидеть только зимой и только ранним пасмурным утром...»?

Вскоре его широкоплечая ладная фигура растаяла в голубовато-серой беспредельности наступившего нового дня…

[Елизарова Ирина]

Анатолий, Нильс, Око, если заменить последний абзац на:

«Приходится отвлекаться... - проворчал парень, - как там было?.. Такой фантастический пейзаж на этом участке дороги можно увидеть только зимой и только ранним пасмурным утром...»?

Вскоре его широкоплечая ладная фигура растаяла в голубовато-серой беспредельности наступившего нового дня…
Если так поменять, то выше по тексту станет непонятным. чего это парень смотрит тоскливо на аварию, ведь он уже вроде и не телохранитель, а занятый своими мыслями чел. И вообще в чем его миссия здесь? Чего он тут делает. Сидел бы и сочинял себе историю в теплом месте.
Ты так ликвидируешь мотив спасать. Где мотивчик? О чем рассказик?
Ой, давно не виделись!
Привет!!!

[diadiamiha]

Елизарова Ирина, почему не телохранитель? Название, все действия... Просто о крыльях, пожалуй, банально. Тут мужики правильно говорили. Скажем так, пишущий ангел-хранитель. Хочется сочинять, а приходится спасать, точнее, не может не спасти. Такая вот вилка. Как и всегда в нашей жизни.
Приветик!

[Нильс-ойка]

если заменить последний абзац

Чья-то жизнь на кончике пера Вершителя судьбы... Хм... Исполнение оценить не берусь, но неодозначность концовки заставляет задуматься - а в этом, собственно, и есть задача литературы.
diadiamiha, :bravo

[diadiamiha]

Нильс-ойка, благодарю Вас, сэр.

[grianatoly]

diadiamiha, я пока заменю финал. Но что-то еще напрягает в средине. Пока не понял что, но я еще вернусь.

[diadiamiha]

grianatoly, це добро!

[Ирина13]

Вот зачем писать,как героиня была одета,какой цвет волос,размер губ?Написали бы-миловидная блондиночка,и так понятно,что она красивая.Тоже о герое,цитирую:"Вскоре его широкоплечая ладная фигура растаяла в ..."Если герой широкоплечий,то и так ясно,что фигура у него хорошая. Как же я не люблю это самолюбование персонажами.Сам рассказ понравился,хотя по идеи напоминает фильм "Запрещенный прием". Давно я не была на этом форуме..

[diadiamiha]

Ирина13, пожалуй, действительно, перебрал...
Писалось шутейно, и Марина и Михаил - живые люди. Надо было, чтобы узнали себя... А сейчас, когда "Телохранитель" зажил своей жизнью, надо поправить. Спасибо.

[diadiamiha]

Миниатюра написана на конкурсе сайта "Сочинитель". Начало (до отбивки) задано конкурсом, остальное - моё.


*


Такой фантастический пейзаж на этом участке дороги можно увидеть только зимой и только ранним пасмурным утром. По обе стороны от шоссе лежит пустая, ровная, как покрывало, степь. А в дымном предсолнечном полусвете небо и снег одного цвета. Глазу не за что зацепиться, и он проваливается в эту голубовато-серую беспредельность…



Среди пассажиров большого междугородного «Икаруса», пытавшихся добрать кусочки сна в дороге, бодрствовали только двое – парень и девушка, сидевшие где-то в середине салона. Девушка с любопытством новичка смотрела в окно, а парень украдкой разглядывал её.



- Вы в первый раз едете? – спросил он, в надежде познакомиться.


.................................................. .................................................. .................



Помедлив одно неуловимое мгновение, девушка переборола нежелание разговаривать с незнакомым и, стараясь быть вежливой, вполоборота развернулась к попутчику. Хрупкая, джинсики и серый тонкой вязки свитерок с воротом, сиреневая лёгкая курточка распахнута, откинутый на плечи капюшон открывает светлые локоны, зеленоглазая. Губы чувственные, чуть полноватые. Залюбуешься!



- В первый раз, - неохотно, как выученный урок, стала она перечислять. – Зовут Мариной. Студентка. Я всё сказала, или ещё вопросы будут?



- А я – Михаил, - представился парень, не обращая внимания на неприветливый тон попутчицы. – Рад с вами познакомиться. Не люблю путешествовать автобусом. Поездом, на мой взгляд, комфортнее: можно побродить, людей понаблюдать… А здесь приковали к креслу, и смотри себе в затылок впередисидящего пассажира. А ещё лучше - пешочком, - глаза его блеснули. Тонкое загорелое лицо смягчилось, лёгкая улыбка тронула яркие, хорошо очерченные губы. – Пешочком, - повторил он с наслаждением, - не думая о том, куда и зачем, налегке с посошком… Наглотаться пыли просёлков… Посидеть по-над речкой, сказать: "Здравствуй!" рассвету, поразмышлять о вечном… Жаль, что времени на своё затаённое никак не выкроить. Увы, работа…



«Какое у него необычное лицо! - удивилась Марина. - Светлое и печальное...»



- Вы молодой, а говорите, как мой дедушка…



- Я хорошо сохранился, - рассмеялся парень.



- И что у вас за работа такая, что даже на своё затаённое времени не можете выкроить: посидеть по-над речкою, побродить с посошком?..



- Я – писатель. Вот такая, знаете ли, работа... Только поверьте, даже писателю, а может быть, писателю особенно, хочется иногда побыть одному…



- А где вас печатают?



- Пока нигде...



- Писать, чтобы нигде не печатали, может каждый, - хмыкнула девушка.

Парень пожал плечами.

- А сейчас, в отпуск или по делу?

- Не бывает у нас отпусков, Марина. Я и сейчас как бы на работе…



Парень замолчал, и разговор скомкался. Тяжёлый «Икарус» плавно катил своё набитое пассажирами многотонное нутро по шоссе. Двигатель урчал на одной ноте. За окном – всё та же серая беспросветная картина. Михаил разговор не продолжил: то ли задумался, то ли задремал. Слегка разочаровавшись, Марина отвернулась к окну.



Волгоград встретил пассажиров хмурым ненастным ветреным утром, мокрым снегом и пронзительным ветром. Как-то так получилось, что молодые люди оказались на стоянке такси рядом.



- Михаил, вы здешний? - сдула с верхней губы снежинку Марина. Неловко как-то стоять бок о бок пусть даже со случайным знакомым и молчать.



- Нет, проездом, по работе, – односложно ответил Михаил, явно не желая откровенничать. А Марина и не настаивала: «Ну и пусть! Очень надо! Подумаешь, писатель, блин! Хм, не поинтересовался даже, замужем я или нет, и телефончик не просит?..»



Таксомоторы подруливали к стоянке, очередь таяла. Вот, наконец, разместилась в разрисованном шашечками «Форде» стоящая перед молодыми людьми пожилая старомодная пара.



Тормознула старенькая «Волга».



Михаил вдруг бесцеремонно взял девушку под ручку, да так крепко, что не вырвешься.



- Пожалуйста, - без улыбки предложил он стоящему за ними в очереди похмельному мужчине в старомодной пыжиковой шапке и растянутым кожаным портфелем в руках, похоже, командировочному бухгалтеру.



- Так давайте, вместе, - засиял командировочный. - Вам куда, в центр?



- Нет-нет! Мы поедем за город, - не обращая внимания на пытавшуюся освободиться из железного захвата растерявшуюся девушку, ответил Михаил. Черты его лица заострились, брови сошлись к переносице, глаза прищурились и потемнели.



Пассажир, довольно сопя, уселся в машину. Два раза хлопнула не желающая закрываться дверца отечественного авто. «Волга» отъехала, обдав молодых людей сизым удушливым выхлопом.

Михаил сразу же отпустил руку девушки, уже собравшейся было звать на помощь. Виновато улыбнулся и сразу стал опять прежним, симпатичным.



- Не люблю я «Волги», тормоза у них неважные…



Лихо подрулил новенький «Фольксваген». Таксисты встречали каждый пребывавший автобус.



- До свидания, Марина. У меня тут ещё кое-какие дела… Приятно было с вами познакомиться, - Михаил смотрел грустно.



Усаживаясь в машину, девушка не могла видеть столкновение давешней «Волги» с гружёным щебнем «КамАЗом». Зато Михаил, махая рукой повернувшему за угол «Фольксвагену» с тоской наблюдал всю картину ДТП. И как выскочил «под красный» на перекрёстке грузовик. И как неуклюжая «Волга», не слушаясь тормозов, таранила его заднее колесо. И как в мгновение ока огонь охватил изуродованное такси…





Постояв с минуту, парень резко поднял воротник пальто и, поморщившись от просыпавшегося на шею снега, быстро зашагал по заметаемому позёмкой тротуару на выход из города.



«Вот сколько столетий уже графоманю, а сразу набело не получается. Любовь, так обязательно несчастная, если деньги «свалились с неба» - герой непременно превращается в «урода»... Нарисовал чудо-девушку, едва под «Камаз» не попала. А начнёшь редактировать, в остатке - похмельный командировочный бухгалтер, красноносый, потный, мутноглазый. Ткнёшь в сердцах «Delete», а потом страдаешь: жалко бухгалтера. Вспоминаешь, как ребёнком тот мечтал обогнуть земной шарик на свёрнутом папой газетном кораблике. Ну, не повезло мужику...»

Широкоплечая ладная фигура парня по мере его удаления от города уменьшалась и будто бы съёживалась. Плечи опустились, спина ссутулилась, походка стала усталой, шаркающей, стариковской. А вскоре его неясный силуэт совсем растворился в голубовато-серой беспредельности наступившего нового дня.

(с) diadiamiha

Добавлено через 2 минуты

grianatoly, замени исходник, будь ласка. Новое название "Творец".

[grianatoly]

Произведена замена исходника.

Посидеть по-над речкой, сказать: "Здравствуй!" рассвету, поразмышлять о вечном… По-моему, двоеточие лишнее. А в целом все стало на свои места. Понравилось.

[diadiamiha]

Спасибо. Согласен, убери, пожалуйста, двоеточие.:(

[Нильс-ойка]

«Вот сколько столетий уже графоманю, а сразу набело не получается. Любовь, так обязательно несчастная, если деньги «свалились с неба» - герой непременно превращается в «урода»... Нарисовал чудо-девушку, едва под «Камаз» не попала. А начнёшь редактировать, в остатке - похмельный командировочный бухгалтер, красноносый, потный, мутноглазый. Ткнёшь в сердцах «Delete», а потом страдаешь: жалко бухгалтера. Вспоминаешь, как ребёнком тот мечтал обогнуть земной шарик на свёрнутом папой газетном кораблике. Ну, не повезло мужику...»

Не то, не так! Весь этот кусок надо переделывать.

Во-первых, почему Вершитель судеб мыслит убогим графоманским сленгом? Тупо не верю.
Во-вторых, вся эта вставка на фоне остального гладкого изложении выглядит чужеродной, втиснутой в текст по ошибке. Финал, где вроде все проясняется, не помогает - общее впечатление все равно испорчено.
Ой, сорри за резкость, ничего личного, только "бизнес":)

[diadiamiha]

Нильс-ойка, так он "вершитель судеб" лишь в своих файлах, а на самом деле - старый глупый графоман (собирательный образ). Пока окрылённый идеей, он терзает клавиатуру, он - атлетически сложенный, молодой, уверенный в себе парень, хороший стилист... А после сто первого прочтения своей писанины - неуверенный в себе старик, сутулый, капризный, вздорный.
Персонажи, как дети, "вылетев из гнезда", хотят жить самостоятельно, а автор, подобно плохому родителю вмешивается в их жизнь со своей редактурой. И в результате получается пшик.
А убогость прямой речи в конце должна это всё подчеркнуть.

[diadiamiha]

Остывшее за ночь солнце чуть тронуло краешек неба, и на серой в предутреннем свете снежной пелене, будто на опущенной в проявитель чёрно-белой фотографии, проступили голубоватые контуры окружающего трассу ландшафта. Ложбинка кювета, придорожный кустик, зигзаг оврага, тёмная полоска рощи вдали. Автобус нырнул в лощину – и тут же небо и степь слились, всё растворилось в неясном сумраке. Остались среди неоглядной степи лишь ровная, будто проведённая рейсфедером по листу ватмана трасса, вереница пьяных телеграфных столбов на обочине и одинокий междугородний «Икарус» на дороге без начала и конца.
Предрассветное время. Зыбкое и обманчивое...
- Хотите, угадаю, как вас зовут? – попытался завязать разговор с отвернувшейся к окну девушкой молодой пассажир с открытым лицом и грустинкой во взгляде.
Помедлив мгновение, девушка переборола нежелание разговаривать с незнакомцем и, стараясь быть вежливой, вполоборота развернулась к попутчику.
- Зовут Мариной. Студентка. Еду домой, к маме, на каникулы. Я всё сказала, или ещё вопросы будут?
«С характером, - про себя улыбнулся парень. – Вон как взглядом из-под капюшона хлестнула».
- Рад с вами познакомиться. Не люблю путешествовать автобусом. Поездом, на мой взгляд, комфортнее: можно побродить, людей понаблюдать… А здесь приковали к креслу, и смотри себе в затылок впередисидящего пассажира. А ещё лучше – пешочком... Пешочком, - повторил он с наслаждением, - не думая о том, куда и зачем, налегке с посошком… Наглотаться пыли просёлков… Посидеть по-над речкой, сказать: "Здравствуй!" рассвету, поразмышлять о вечном… Жаль, что времени на своё затаённое никак не выкроить.
Марина посмотрела на него внимательно, убедилась, что попутчик над ней не потешается и, немного подумав, откликнулась:
- Вы молодой, а говорите, как мой дедушка…
- Я хорошо сохранился, - пожал плечами парень.
- И кто же вы по профессии, если даже на своё затаённое времени не можете выкроить: посидеть по-над речкою, побродить с посошком?..
- Я – верист... или сочинитель, чтобы вам было понятнее. Вот такая, знаете ли, служба, скорее даже служение. Но поверьте, даже нашему брату, сочинителю, а, может быть, сочинителю особенно, хочется иногда побыть одному…
- А как ваша фамилия? Я знаю всех современных писателей.
- Вряд ли вы когда-нибудь слышали моё настоящее имя. Скорее, один из моих псевдонимов.
«Не хочет называть себя и не надо! Любят эти писатели поиграть в загадочность», - обиделась Марина.
Михаил разговор не продолжил: то ли задумался, то ли задремал. Марина отвернулась к окну. Тяжёлый «Икарус» плавно катил своё набитое пассажирами многотонное чрево по шоссе. Двигатель урчал на одной ноте. За окном – всё та же серая беспросветная картина.
Волгоград встретил пассажиров хмурым ненастным утром, мокрым снегом и пронзительным ветром. Как-то так получилось, что молодые люди оказались на стоянке такси рядом.
- Михаил, вы здешний? - сдула с верхней губы снежинку Марина. Неловко как-то стоять бок о бок пусть даже со случайным знакомым и молчать.
- Нет, проездом, – односложно ответил Михаил, явно не желая откровенничать. А Марина и не настаивала: «Ну и пусть! Очень надо! Подумаешь, верист, блин! Хм, не поинтересовался даже, замужем я или нет, и телефончик не просит?..»
Таксомоторы подруливали к стоянке, очередь таяла. Вот разместилась в разрисованном шашечками «Форде» стоящая перед молодыми людьми пожилая старомодная пара. Тормознула старенькая «Волга».
Михаил вдруг бесцеремонно взял девушку под ручку, да так крепко, что не вырвешься.
- Пожалуйста, - без улыбки предложил он стоящему за ними в очереди похмельному мужчине в старой потерявшей форму пыжиковой шапке и растянутым кожаным портфелем в руках, похоже, командировочному бухгалтеру.
- Так давайте вместе, - засиял командировочный. - Вам куда, в центр?
- Нет-нет! Мы поедем за город, - не обращая внимания на пытавшуюся освободиться из железного захвата растерявшуюся девушку, ответил Михаил. Черты его лица заострились, брови сошлись к переносице, глаза сощурились.
Пассажир, довольно сопя, уселся в машину. Два раза хлопнула не желающая закрываться дверца отечественного авто. «Волга» отъехала, обдав молодых людей сизым удушливым выхлопом.
Михаил сразу же отпустил уже собравшуюся звать на помощь девушку. Виновато улыбнулся и сразу же стал прежним, симпатичным.
- Не люблю я «Волги», тормоза у них неважные…
Лихо подрулил новенький «Фольксваген». Таксисты встречали каждый прибывавший автобус.
- До свидания, Марина. У меня тут ещё кое-какие дела… Приятно было с вами познакомиться, - Михаил смотрел грустно.
Усаживаясь в машину, девушка не могла видеть столкновение давешней «Волги» с гружёным щебнем «КамАЗом». Зато Михаил, махая рукой повернувшему за угол «Фольксвагену» с тоской наблюдал всю картину ДТП. И как выскочил «под красный» на перекрёстке грузовик. И как неуклюжая «Волга», не слушаясь тормозов, таранила его заднее колесо. И как в мгновение ока огонь охватил изуродованное такси…
Михаил резко поднял воротник пальто и, поморщившись от просыпавшегося на шею снега, быстро зашагал по заметаемому позёмкой тротуару на выход из города.
«Верист... Сочинитель... Зиждитель... Казалось бы, сюжет продумываю до мельчайших подробностей, а набело никак не получается. Любовь, так обязательно несчастная, если деньги «свалились с неба» - герой непременно теряет свои лучшие качества... Нарисовал чудо-девушку, едва под «Камаз» не попала. А начнёшь редактировать, в остатке - похмельный командировочный бухгалтер, красноносый, потный, мутноглазый. Ткнёшь в сердцах «Delete», а потом страдаешь: жалко бухгалтера. Вспоминаешь, как ребёнком тот мечтал обогнуть земной шарик на свёрнутом папой газетном кораблике. Какой же из псевдонимов подошёл бы ко мне сегодня: Божий промысел, Рок, Фатум?..»
Широкоплечая ладная фигура по мере удаления от города уменьшалась и будто бы съёживалась. Плечи опустились, спина ссутулилась, походка стала усталой, шаркающей, стариковской. А вскоре его неясный силуэт совсем растворился в голубовато-серой беспредельности наступившего нового дня.

© Copyright: Михаил Соболев, 2012

Добавлено через 1 минуту

Думаю, что Нильсу этот вариант будет по душе)))

[diadiamiha]

Остывшее за ночь солнце чуть тронуло краешек неба, и на серой в предутреннем свете снежной пелене, будто на опущенной в проявитель чёрно-белой фотографии, проступили голубоватые контуры окружающего трассу ландшафта. Ложбинка кювета, придорожный кустик, зигзаг оврага, тёмная полоска рощи вдали. Автобус нырнул в лощину – и тут же небо и степь слились, всё растворилось в неясном сумраке. Остались среди неоглядной степи лишь ровная, будто проведённая рейсфедером по листу ватмана трасса, вереница пьяных телеграфных столбов на обочине и одинокий междугородний «Икарус» на дороге без начала и конца.

Предрассветное время. Зыбкое и обманчивое...

- Хотите, угадаю, как вас зовут? – попытался завязать разговор с отвернувшейся к окну девушкой молодой пассажир с открытым лицом и грустинкой во взгляде.

Помедлив мгновение, девушка переборола нежелание разговаривать с незнакомцем и, стараясь быть вежливой, вполоборота развернулась к попутчику.

- Зовут Мариной. Студентка. Еду домой, к маме, на каникулы. Я всё сказала, или ещё вопросы будут?

«С характером, - про себя улыбнулся парень. – Вон как взглядом из-под капюшона хлестнула».

- Рад с вами познакомиться. Не люблю путешествовать автобусом. Поездом, на мой взгляд, комфортнее: можно побродить, людей понаблюдать… А здесь приковали к креслу, и смотри себе в затылок впередисидящего пассажира. А ещё лучше – пешочком... Пешочком, - повторил он с наслаждением, - не думая о том, куда и зачем, налегке с посошком… Наглотаться пыли просёлков… Посидеть по-над речкой, сказать: "Здравствуй!" рассвету, поразмышлять о вечном… Жаль, что времени на своё затаённое никак не выкроить.

Марина посмотрела на него внимательно, убедилась, что попутчик над ней не потешается и, немного подумав, откликнулась:

- Вы молодой, а говорите, как мой дедушка…

- Я хорошо сохранился, - пожал плечами парень.

- И кто же вы по профессии, если даже на своё затаённое времени не можете выкроить: посидеть по-над речкою, побродить с посошком?..

- Я – верист... или сочинитель, чтобы вам было понятнее. Вот такая, знаете ли, служба, скорее даже служение. Но поверьте, даже нашему брату, сочинителю, а, может быть, сочинителю особенно, хочется иногда побыть одному…

- А как ваша фамилия? Я знаю всех современных писателей.

- Вряд ли вы когда-нибудь слышали моё настоящее имя. Скорее, один из моих псевдонимов.

«Не хочет называть себя и не надо! Любят эти писатели поиграть в загадочность», - обиделась Марина.

Парень разговор не продолжил: то ли задумался, то ли задремал. Марина отвернулась к окну. Тяжёлый «Икарус» плавно катил своё набитое пассажирами многотонное чрево по шоссе. Двигатель урчал на одной ноте. За окном – всё та же серая беспросветная картина.

Волгоград встретил пассажиров хмурым ненастным утром, мокрым снегом и пронзительным ветром. Как-то так получилось, что молодые люди оказались на стоянке такси рядом.

- Вы здешний? - сдула с верхней губы снежинку Марина. Неловко как-то стоять бок о бок пусть даже со случайным знакомым и молчать.

- Нет, проездом, – односложно ответил парень, явно не желая откровенничать. А Марина и не настаивала: «Ну и пусть! Очень надо! Подумаешь, верист, блин! Хм, не поинтересовался даже, замужем я или нет, и телефончик не просит?..»

Таксомоторы подруливали к стоянке, очередь таяла. Вот разместилась в разрисованном шашечками «Форде» стоящая перед молодыми людьми пожилая старомодная пара. Тормознула старенькая «Волга».

Спутник Марины вдруг бесцеремонно взял девушку под ручку, да так крепко, что не вырвешься.

- Пожалуйста, - без улыбки предложил он стоящему за ними в очереди похмельному мужчине в старой потерявшей форму пыжиковой шапке и растянутым кожаным портфелем в руках, похоже, командировочному бухгалтеру.

- Так давайте вместе, - засиял командировочный. - Вам куда, в центр?

- Нет-нет! Мы поедем за город, - не обращая внимания на пытавшуюся освободиться из железного захвата растерявшуюся девушку, ответил парень. Черты его лица заострились, брови сошлись к переносице, глаза сощурились.

Пассажир, довольно сопя, уселся в машину. Два раза хлопнула не желающая закрываться дверца отечественного авто. «Волга» отъехала, обдав молодых людей сизым удушливым выхлопом.

Молодой человек сразу же отпустил уже собравшуюся звать на помощь девушку. Виновато улыбнулся и сразу же стал прежним, симпатичным.

- Не люблю я «Волги», тормоза у них неважные…

Лихо подрулил новенький «Фольксваген». Таксисты встречали каждый прибывавший автобус.

- До свидания, Марина. У меня тут ещё кое-какие дела… Приятно было с вами познакомиться, - молодой человек смотрел грустно.

Усаживаясь в машину, девушка не могла видеть столкновение давешней «Волги» с гружёным щебнем «КамАЗом». Зато парень, махая рукой повернувшему за угол «Фольксвагену» с тоской наблюдал всю картину ДТП. И как выскочил «под красный» на перекрёстке грузовик. И как неуклюжая «Волга», не слушаясь тормозов, таранила его заднее колесо. И как в мгновение ока огонь охватил изуродованное такси…

Парень резко поднял воротник пальто и, поморщившись от просыпавшегося на шею снега, быстро зашагал по заметаемому позёмкой тротуару на выход из города.

«Верист... Сочинитель... Зиждитель... Казалось бы, сюжет продумываю до мельчайших подробностей, а набело никак не получается. Любовь, так обязательно несчастная, если деньги «свалились с неба» - герой непременно теряет свои лучшие качества... Нарисовал чудо-девушку, едва под «Камаз» не попала. А начнёшь редактировать, в остатке - похмельный командировочный бухгалтер, красноносый, потный, мутноглазый. Ткнёшь в сердцах «Delete», а потом страдаешь: жалко бухгалтера. Вспоминаешь, как ребёнком тот мечтал обогнуть земной шарик на свёрнутом папой газетном кораблике. Какой же из псевдонимов подошёл бы ко мне сегодня: Божий промысел, Рок, Фатум?..»

Широкоплечая ладная фигура по мере удаления от города уменьшалась и будто бы съёживалась. Плечи опустились, спина ссутулилась, походка стала усталой, шаркающей, стариковской. А вскоре его неясный силуэт совсем растворился в голубовато-серой беспредельности наступившего нового дня.

© Copyright: Михаил Соболев, 2012

Добавлено через 1 минуту

Анатолий, прости подлеца. Малость напутал. Последний вариант правильный.

[grianatoly]

Анатолий, прости подлеца. Малость напутал. Последний вариант правильный.
Михаил, извини, но я уже сам запутался: что и на что я менял.