Walrad
20.08.2011, 01:57
Я и Сталин.
(серия «Детство») 14.06.2010
Рисую Сталина. Рисую по взрослому – на холсте и масляными красками. Скоро весенние каникулы и выставка детского творчества. Со всех школ района собирают все, что сделали школьники своими руками, и выставляют в единственной в районе наполовину украинской школе. Я как-то пытался найти ту украинскую половину, но куда бы в школе не тыкался, везде говорили по-русски, хотя я знал, что в этой половине школы все предметы изучали на украинском языке и мне было непонятно зачем, и как потом после украинской школы учиться дальше – ведь во всех институтах, техникумах и даже профтехучилищах обучение было на русском языке. Я в своей школе изучал украинский язык и литературу и знал их на отлично, но понять на украинском математику мне было бы трудно.
Я учился в небольшом одноэтажном домике, наша классная комната была маленькая, ученикам приходилось за одной партой сидеть по три-четыре человека. Я садился с самого края и одну ногу специально отставлял в сторону, чтобы показать, как мне тяжело сидеть. Учительница почти всегда, видя мое невыносимое положение, разрешала сесть за ее стол, тогда я чувствовал себя королем. Так я проучился весь четвертый класс, так окончил начальную школу. К тому времени, когда надо было идти в пятый класс, выстроили новую школу. Школа была замечательная с большими окнами и большими классными комнатами, которые обнимали огромную рекреацию, а не строились, как солдаты, вдоль бесконечного коридора, как в моей первой школе. Но в этом замечательном здании я проучился совсем недолго. Этого не случилось бы, когда б я не начал прогуливать уроки, лазать по «садухам» и делать все то, что никак не способствует обучению наукам, а уводит от них прямехонько в хулиганские стаи. Мои родители сделали правильно, и, вполне возможно, что это их решение спасло меня от будущих тюрем и лагерей. Мы часто журим, а то и виним родителей за то, что они сделали не так, как нам хотелось бы, но никогда не благодарим их за то бесконечное число раз, когда они нас спасали своей любовью и взрослой мудростью во время нашего бесшабашного роста.
Четверку вождей Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, там где они смотрят в светлое будущее, накладываясь профилями друг на друга, так часто приходилось рисовать, что я давно уже рисовал их по памяти. Почему сейчас я выбрал Сталина? А кого еще? Он гений, он самый великий, друг детей, у него красивая форма, погоны с большой звездой, кого же, как не Сталина, рисовать? Его и рисую.
Идем как-то со школы домой я и еще два пацана, были мы тогда во втором классе, школа наша была мужская, Сталин был жив и мы все были под его лучезарным светом. В дороге нас застал дождь, мы забились в нишу дверного проема большого магазина, ниша была глубокая, дверь была забита намертво и мы могли спокойно обсудить начатую по дороге тему. Мы анализировали интеллекты вождей. Ленин был единогласно признан великим ученым, потому что он изобрел лампочку, она потому так и называется: «Лампочка Ильича». А вот Сталину мы приписали знание всех языков мира – раз он вождь мирового пролетариата, то и языки должен знать все.
Собрали, помню, нас еще до начала уроков в школьном спортзале, всю школу собрали, построили все классы, как первого сентября. Мне девять лет, я стою маленький, ничего не вижу за старшеклассниками, которые стоя впереди, вижу только тех, кто стоит со мной рядом. Школьное начальство не вижу и подавно, не вижу и не слышу, да и какая мне разница, что они там скажут, главное, - это все за счет уроков. А они таки что-то сказали и такое, что всё вдруг как-то задвигалось, зашелестело и… заплакало. Прямо передо мной учительница не нашего класса так разрыдалась, что мне стало неловко смотреть на нее, и я отвернулся – пусть плачет, не буду мешать, может, что дома случилось, но как она узнала об этом, стоя здесь, удивляюсь я, отворачиваюсь от нее - прямо передо мной наша учительница, мы ее дразнили «Карга», потому, наверное, что она была очень старенькая и у нее не хватало сил оторвать от парты и выгнать из класса дебошира и двоечника Сало Витьку- отпетого хулигана в будущем, она плакала тихо и очень горько, ее глаза заливали слезы, а нос на фоне морщинистого лица стал гладким и красным, я стал отворачиваться и от нее, но увидел, что плачут почти все. Чтобы такое могло заставить всех плакать,- пытался сообразить я, но не мог придумать и спросил у Запорожченко Петьки – он сказал очень просто: « Сталин умер». До меня не дошел смысл сказанного: как умер? Кто умер? Сталин? Да как такое может быть вообще!? Такого быть не может! И что же теперь делать? – Плакать! надо плакать, как все плачут. Но оказывается: я не могу плакать, не получается, мне ужасно стыдно, стараюсь, чтобы не видели, как я не плачу. Наконец, нас всех выводят из зала, думал - отпустят домой и уроков не будет, но не отпустили. Кого-то увезла скорая.
Работа над портретом подходила к концу – Сталин был очень похож, немного подсохнет и понесу на выставку. Но как раз в это самое время пошел слушок, слушок подобно поземке – по ногам метет, а в рост не поднимается – то ли страшно (еще бы не страшно такое!), то ли выжидает. Мама принесла со школы непонятное выражение: «Культ личности».
В школе сказали, что Сталина пока на выставку не надо, надо подождать. Когда ждать, некогда ждать – выставка на носу, замазываю Сталина и по нему сверху пишу Ворошилова – очень он мне нравится и тоже форма красивая.
Закончился Съезд, с которого и потянула поземка первых шепотков обвинений вождю в культе. Все замерли. А вдруг клевета?! Или проверка на благонадежность. А ты поверил и поделился с другом. Страшно подумать, так страшно, что лучше не думать, что с тобой будет, если друг опередит тебя и настучит первым.
Страна застыла в ожидании. Шепотки превратились в явь, слухи обрели материальность и в одну ночь по всей стране от Владивостока до Львова было разбито огромное множество памятников Сталину, разбили не власти, а люди, те самые люди, которые теряли сознание при известии о его смерти, те самые люди, которые с полной убежденностью считали его великим вождем, те люди, которые еще вчера с его именем шли в бой, и те люди, которые клепали доносы на своих соседей, отправляя их на смерть, - все они враз отреклись от своего самого дорогого и любимого и тут же стали клеймить его с таким остервенением и фанатизмом, как вчера еще превозносили.
Да что ж это за люди такие! и как так можно – сегодня Вождь, сверхчеловек, завтра – Враг и ничтожество. Я никак не мог понять своим детским умом двенадцатилетнего ребенка эту игру взрослых, также, как не мог понять, как последние известия по радио могут быть по нескольку раз в день. Авторитет взрослых был подорван. Потом, сам, став взрослым, не мог понять, как могла темная богомольная Россия, крестящая даже рот в зевоте, которая без Бога никуда, взять и вдруг в одно мгновение от Него отказаться, - разрушить Храмы, выкалывать глаза святым на иконах и жечь их.
Отказаться от многовековой веры! Что это? – Отсутствие искренности в чувствах или отсутствие самих чувств, - тогда чем была эта вера?! И когда же верить этим людям!? – когда они фанатично молятся, разбивая лбы в кровь, или когда громят храмы, сбрасывая колокола с колоколен, или, когда, как провинившиеся школьники, опять молятся, но уже без искренности и веры и строят новые, но бесчувственные храмы, потому что нельзя строить Храм без веры, нет в нем тепла, нет искренности. Храмы надо строить не людям, а Богу, тогда они будут и для людей тоже. Как можно понять этих людей? Умом их, конечно, не понять, сердцем - тем более. Их понять нельзя. Отсутствие идейности не так безнравственно, как измена идее.
Только очень несчастные люди, постоянно обманываемые и всегда делающие, что им велят, когда это велят вошло в их плоть и кровь принудительно, а не есть результат искренних убеждений, исходящих от духа предков и от их собственной души, такие люди всегда рады будут сбросить все, к чему их принуждали и что им навязывали, и получить таким образом свободу от насилия над собой, над своими мыслями и чувствами,- тогда это уже никакое не отступничество, а обретение свободы, свободы абсолютной, ничем не заполненной, а потому не имеющей содержания. Люди остаются без идей и идеалов, мораль и идея все больше растворяется в материях дозволенностей и свобод. Так надо приветствовать такую свободу?- или надо осудить ее? Куда ведет эта свобода, свобода безыдейного человека, регулируемого только инстинктами и законами, им же придуманными, и такими же бездуховными, как и тот, кто их выдумал. Даже церковь становится на услужение новой бездуховность – ее роль теперь коммерческая - отпускать грехи и благословлять безыдейность и бездуховность, лицемерие селится в ней.
Ворошилова я нарисовал, он был тоже очень похож. Через год и Ворошилов оказался плохим, но я успел.
Никогда больше я не рисовал вождей - и правильно – Хрущева объявили волюнтаристом, Брежнева застойщиком, Андропов и Черненко правили так мало, что даже на ярлыки не заработали, хотя Андропов пришелся народу по вкусу – народ истосковался по кнуту, Горбачева просто сбросили. Безыдейность породила беспринципность, развитой социализм породил вульгарный капитализм, на очереди опять отрицание новых идеалов и вслед за ним свержение новых богов.
Так и живем.
23.06.2010 1:21
P.S. Не понимаю, Люди! Ну, допустим, вы отказались от веры в Бога ради чего-то величаво-грандиозного - ради того, чтобы претворилась в жизнь исконно-вековая идея о счастье для всех, о равенстве и справедливости для всех (т.е. для каждого, люди, из вас) и заменили идею Бога на другую – Коммунизм. Так что же вы и эту идею похерили. Причем, тоже как–то легко и совсем безболезненно, как бы между прочим - будто и не было фанатичного поклонения этой идее и страшных жертв во имя ее. Опять вместо того, чтобы идти вперед, пошли взад – ничего не жаль – даже жизней своих родных, отнятых идеей насильно или отданных ей добровольно. Не понимаю. Не могу понять, - мозгов не хватает.
А народ уже готов молиться новым богам, и уже молится на нуворишей-миллионеров. А что завтра? – Опять по кругу!?
©Walrad
30.06.10.
(серия «Детство») 14.06.2010
Рисую Сталина. Рисую по взрослому – на холсте и масляными красками. Скоро весенние каникулы и выставка детского творчества. Со всех школ района собирают все, что сделали школьники своими руками, и выставляют в единственной в районе наполовину украинской школе. Я как-то пытался найти ту украинскую половину, но куда бы в школе не тыкался, везде говорили по-русски, хотя я знал, что в этой половине школы все предметы изучали на украинском языке и мне было непонятно зачем, и как потом после украинской школы учиться дальше – ведь во всех институтах, техникумах и даже профтехучилищах обучение было на русском языке. Я в своей школе изучал украинский язык и литературу и знал их на отлично, но понять на украинском математику мне было бы трудно.
Я учился в небольшом одноэтажном домике, наша классная комната была маленькая, ученикам приходилось за одной партой сидеть по три-четыре человека. Я садился с самого края и одну ногу специально отставлял в сторону, чтобы показать, как мне тяжело сидеть. Учительница почти всегда, видя мое невыносимое положение, разрешала сесть за ее стол, тогда я чувствовал себя королем. Так я проучился весь четвертый класс, так окончил начальную школу. К тому времени, когда надо было идти в пятый класс, выстроили новую школу. Школа была замечательная с большими окнами и большими классными комнатами, которые обнимали огромную рекреацию, а не строились, как солдаты, вдоль бесконечного коридора, как в моей первой школе. Но в этом замечательном здании я проучился совсем недолго. Этого не случилось бы, когда б я не начал прогуливать уроки, лазать по «садухам» и делать все то, что никак не способствует обучению наукам, а уводит от них прямехонько в хулиганские стаи. Мои родители сделали правильно, и, вполне возможно, что это их решение спасло меня от будущих тюрем и лагерей. Мы часто журим, а то и виним родителей за то, что они сделали не так, как нам хотелось бы, но никогда не благодарим их за то бесконечное число раз, когда они нас спасали своей любовью и взрослой мудростью во время нашего бесшабашного роста.
Четверку вождей Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, там где они смотрят в светлое будущее, накладываясь профилями друг на друга, так часто приходилось рисовать, что я давно уже рисовал их по памяти. Почему сейчас я выбрал Сталина? А кого еще? Он гений, он самый великий, друг детей, у него красивая форма, погоны с большой звездой, кого же, как не Сталина, рисовать? Его и рисую.
Идем как-то со школы домой я и еще два пацана, были мы тогда во втором классе, школа наша была мужская, Сталин был жив и мы все были под его лучезарным светом. В дороге нас застал дождь, мы забились в нишу дверного проема большого магазина, ниша была глубокая, дверь была забита намертво и мы могли спокойно обсудить начатую по дороге тему. Мы анализировали интеллекты вождей. Ленин был единогласно признан великим ученым, потому что он изобрел лампочку, она потому так и называется: «Лампочка Ильича». А вот Сталину мы приписали знание всех языков мира – раз он вождь мирового пролетариата, то и языки должен знать все.
Собрали, помню, нас еще до начала уроков в школьном спортзале, всю школу собрали, построили все классы, как первого сентября. Мне девять лет, я стою маленький, ничего не вижу за старшеклассниками, которые стоя впереди, вижу только тех, кто стоит со мной рядом. Школьное начальство не вижу и подавно, не вижу и не слышу, да и какая мне разница, что они там скажут, главное, - это все за счет уроков. А они таки что-то сказали и такое, что всё вдруг как-то задвигалось, зашелестело и… заплакало. Прямо передо мной учительница не нашего класса так разрыдалась, что мне стало неловко смотреть на нее, и я отвернулся – пусть плачет, не буду мешать, может, что дома случилось, но как она узнала об этом, стоя здесь, удивляюсь я, отворачиваюсь от нее - прямо передо мной наша учительница, мы ее дразнили «Карга», потому, наверное, что она была очень старенькая и у нее не хватало сил оторвать от парты и выгнать из класса дебошира и двоечника Сало Витьку- отпетого хулигана в будущем, она плакала тихо и очень горько, ее глаза заливали слезы, а нос на фоне морщинистого лица стал гладким и красным, я стал отворачиваться и от нее, но увидел, что плачут почти все. Чтобы такое могло заставить всех плакать,- пытался сообразить я, но не мог придумать и спросил у Запорожченко Петьки – он сказал очень просто: « Сталин умер». До меня не дошел смысл сказанного: как умер? Кто умер? Сталин? Да как такое может быть вообще!? Такого быть не может! И что же теперь делать? – Плакать! надо плакать, как все плачут. Но оказывается: я не могу плакать, не получается, мне ужасно стыдно, стараюсь, чтобы не видели, как я не плачу. Наконец, нас всех выводят из зала, думал - отпустят домой и уроков не будет, но не отпустили. Кого-то увезла скорая.
Работа над портретом подходила к концу – Сталин был очень похож, немного подсохнет и понесу на выставку. Но как раз в это самое время пошел слушок, слушок подобно поземке – по ногам метет, а в рост не поднимается – то ли страшно (еще бы не страшно такое!), то ли выжидает. Мама принесла со школы непонятное выражение: «Культ личности».
В школе сказали, что Сталина пока на выставку не надо, надо подождать. Когда ждать, некогда ждать – выставка на носу, замазываю Сталина и по нему сверху пишу Ворошилова – очень он мне нравится и тоже форма красивая.
Закончился Съезд, с которого и потянула поземка первых шепотков обвинений вождю в культе. Все замерли. А вдруг клевета?! Или проверка на благонадежность. А ты поверил и поделился с другом. Страшно подумать, так страшно, что лучше не думать, что с тобой будет, если друг опередит тебя и настучит первым.
Страна застыла в ожидании. Шепотки превратились в явь, слухи обрели материальность и в одну ночь по всей стране от Владивостока до Львова было разбито огромное множество памятников Сталину, разбили не власти, а люди, те самые люди, которые теряли сознание при известии о его смерти, те самые люди, которые с полной убежденностью считали его великим вождем, те люди, которые еще вчера с его именем шли в бой, и те люди, которые клепали доносы на своих соседей, отправляя их на смерть, - все они враз отреклись от своего самого дорогого и любимого и тут же стали клеймить его с таким остервенением и фанатизмом, как вчера еще превозносили.
Да что ж это за люди такие! и как так можно – сегодня Вождь, сверхчеловек, завтра – Враг и ничтожество. Я никак не мог понять своим детским умом двенадцатилетнего ребенка эту игру взрослых, также, как не мог понять, как последние известия по радио могут быть по нескольку раз в день. Авторитет взрослых был подорван. Потом, сам, став взрослым, не мог понять, как могла темная богомольная Россия, крестящая даже рот в зевоте, которая без Бога никуда, взять и вдруг в одно мгновение от Него отказаться, - разрушить Храмы, выкалывать глаза святым на иконах и жечь их.
Отказаться от многовековой веры! Что это? – Отсутствие искренности в чувствах или отсутствие самих чувств, - тогда чем была эта вера?! И когда же верить этим людям!? – когда они фанатично молятся, разбивая лбы в кровь, или когда громят храмы, сбрасывая колокола с колоколен, или, когда, как провинившиеся школьники, опять молятся, но уже без искренности и веры и строят новые, но бесчувственные храмы, потому что нельзя строить Храм без веры, нет в нем тепла, нет искренности. Храмы надо строить не людям, а Богу, тогда они будут и для людей тоже. Как можно понять этих людей? Умом их, конечно, не понять, сердцем - тем более. Их понять нельзя. Отсутствие идейности не так безнравственно, как измена идее.
Только очень несчастные люди, постоянно обманываемые и всегда делающие, что им велят, когда это велят вошло в их плоть и кровь принудительно, а не есть результат искренних убеждений, исходящих от духа предков и от их собственной души, такие люди всегда рады будут сбросить все, к чему их принуждали и что им навязывали, и получить таким образом свободу от насилия над собой, над своими мыслями и чувствами,- тогда это уже никакое не отступничество, а обретение свободы, свободы абсолютной, ничем не заполненной, а потому не имеющей содержания. Люди остаются без идей и идеалов, мораль и идея все больше растворяется в материях дозволенностей и свобод. Так надо приветствовать такую свободу?- или надо осудить ее? Куда ведет эта свобода, свобода безыдейного человека, регулируемого только инстинктами и законами, им же придуманными, и такими же бездуховными, как и тот, кто их выдумал. Даже церковь становится на услужение новой бездуховность – ее роль теперь коммерческая - отпускать грехи и благословлять безыдейность и бездуховность, лицемерие селится в ней.
Ворошилова я нарисовал, он был тоже очень похож. Через год и Ворошилов оказался плохим, но я успел.
Никогда больше я не рисовал вождей - и правильно – Хрущева объявили волюнтаристом, Брежнева застойщиком, Андропов и Черненко правили так мало, что даже на ярлыки не заработали, хотя Андропов пришелся народу по вкусу – народ истосковался по кнуту, Горбачева просто сбросили. Безыдейность породила беспринципность, развитой социализм породил вульгарный капитализм, на очереди опять отрицание новых идеалов и вслед за ним свержение новых богов.
Так и живем.
23.06.2010 1:21
P.S. Не понимаю, Люди! Ну, допустим, вы отказались от веры в Бога ради чего-то величаво-грандиозного - ради того, чтобы претворилась в жизнь исконно-вековая идея о счастье для всех, о равенстве и справедливости для всех (т.е. для каждого, люди, из вас) и заменили идею Бога на другую – Коммунизм. Так что же вы и эту идею похерили. Причем, тоже как–то легко и совсем безболезненно, как бы между прочим - будто и не было фанатичного поклонения этой идее и страшных жертв во имя ее. Опять вместо того, чтобы идти вперед, пошли взад – ничего не жаль – даже жизней своих родных, отнятых идеей насильно или отданных ей добровольно. Не понимаю. Не могу понять, - мозгов не хватает.
А народ уже готов молиться новым богам, и уже молится на нуворишей-миллионеров. А что завтра? – Опять по кругу!?
©Walrad
30.06.10.